***
Я резко сажусь и делаю глубокий вдох, широко открыв глаза. Меня немного штормит, а к горлу подкатывает тошнота. Но тело требует кислорода, и я дышу. Первые несколько секунд всё относительно хорошо, но потом я чувствую боль, жгучую, но терпимую. Жжется спина, ноет плечо, а легкие сдавливает. Я закрываю глаза и медленно ложусь обратно на подушку. Слабость ощущается в каждой клеточке тела. -Мисс Хартфилия, — около моей кровати появляется худощавый мужчина в белом халате, манжеты которого перепачканы в чём-то красном. Я поднимаю глаза на его лицо и чуть щурюсь. Мужчина выглядит уставшим. У него потускневшие глаза и впалые скулы. — Я ваш врач. Меня зовут… — он что-то говорит, но я не могу ничего разобрать. Слова сливаются в какой-то бесконечный набор звуков, и я пытаюсь сказать ему об этом, но ничего не получается. — Вам нужно отдохнуть. Слышите меня? — я заставляю себя кивнуть. — Ваша подруга хочет навестить Вас. Эльза Скарлетт. Как думаете, можете принять её? — я слышу знакомое имя и снова судорожно начинаю кивать. Эльза жива. — Хорошо, тогда я разрешу ей войти. Отдыхайте, мисс… — врач уходит, а я начинаю оглядываться. Мы всё ещё на пляже — вот что я понимаю в первую очередь. Моя палата представляет собой навес с плотными «стенами» из светлой ткани. Вход завешен полупрозрачной тюлью. Помимо меня в палате лежит ещё несколько человек, если точнее — двое. Но их лица мне незнакомы. Возможно, они из гильдий, с которыми мне не приходилось раньше встречаться. Я лежу на каталке. Мягкий матрац (а он точно мягкий) кажется мне бревном. Но я уверенна, что это из-за ожогов. На внутренней стороне сгиба локтя я замечаю иглу. Прозрачный проводок тянется к капельнице, которая висит рядом с койкой. Я роняю голову на подушку и смотрю в потолок. Сил нет. -Люси… — её голос заставляет меня чуть повернуть голову. Я вижу Эльзу. Она выглядит…в порядке. По крайней мере заметных повреждений на ней нет. И я улыбаюсь. — Чёрт возьми… — она проходит в палату, а следом за ней проскальзывает Фуллбастер. У него обгорели волосы, но в целом он выглядит весьма неплохо. — Мы думали, что ты не выкарабкаешься, — Скарлетт пододвигает к моей каталке небольшую табуретку и садится рядом, сразу хватая меня за руку. Я чувствую тепло её руки. -Что произошло? — мой голос меня пугает. Я говорю с каким-то отвратительным свистом. Слышу себя словно со стороны и недовольно морщусь. — Господи, это мой голос вообще? -Не дури, ты легко отделалась, — Грей качает головой и встаёт по другую сторону кровати. Он складывает руки на груди. — Шестьдесят процентов раненых, десять процентов погибших. Они забрали Эллу и Джерара, — Фуллбастер бросает беглый взгляд в сторону Эльзы. Та сгладывает ком в горле и опускает глаза в пол. Я чуть приподнимаюсь. — Дура, лежи, — рука Грея упирается мне в плечо, заставляя лечь обратно. — Тебе нельзя вставать. -Эльза, прости, — я пытаюсь сжать её руку своей, но во мне ещё слишком сильна усталость. Я тихо выдыхаю. — Потащила вас сюда. Гребанная эгоистка, — я вспоминаю приглашение. Вспоминаю походы по магазинам, какой-то детский восторг. Вспоминаю всё это, и слёзы подкатывают к глазам, но я откидываю голову на подушку и заставляю их закатиться обратно. -Это не всё, — Эльза поднимает на меня глаза, и я вижу слёзы. Они стоят в глазах Скарлетт безграничной пеленой, напоминая мне солёный океан, в котором столько всего похоронено. — Дреер тоже сильно пострадал. Он… — она глубоко вдыхает. Явно набирается смелости сказать мне плохие новости, а я хочу её заткнуть. Я не готова услышать правду. У меня сердце встанет. — Врачи говорят, что он не выкарабкается. Тишина разрывает пространство комнаты на куски, а заодно и меня тоже. Я чувствую, как внутри мир разлетается на щепки и кирпичики. Лексус не может умереть. Не имеет права. -Он не может так поступить со мной, — я отпускаю руку Эльзы и неловко переворачиваюсь, а затем выдираю иглу капельницы из локтя. — Нет. Нет-нет-нет… -Люси, тебе нельзя подниматься, — Грей снова пытается уложить меня на кровать, потому что я поднимаюсь. Фуллбастер вновь давит мне на плечо, но я хватаюсь за его рубашку и смотрю прямо в глаза. Парню больно, но не физически. Он морально не был готов увидеть меня в таком состоянии. — Люси… -НЕТ! — я кричу это ему в лицо, а затем срываюсь на рыдания. Эльза сбоку всхлипывает, но я не слышу. Лицо Грея непроницаемо, но в его глазах есть всё, от мала до велика. И лучше бы там была пустота, потому что эта гамма боли добивает меня окончательно. Я просто не могу остановить свои содрогания.***
На мои рыдания пришёл врач и вколол в меня что-то такое, от чего перед глазами поплыла реальность. Лекарство убаюкало мою нервную систему и отправило в успокаивающее плаванье по воспоминаниям. Кажется, я видела сон о чём-то прекрасном. Там была Магнолия, улыбающаяся Леви и выпивающая Кана. Они что-то говорили о карме и действиях, которые обязательно вернутся к нам. Сделал добро — получил добро. Сделал зло — получил зло. МакГарден назвала это балансом, а Кана упрямо твердила о законе бытия. Когда я пришла в себя, был только пляж, а Леви и Кана были слишком далеко от Крокуса и опасных проблем. Пожалуй, это была самая радостная мысль на момент моего пробуждения. В палате никого не было, кроме моих соседей по несчастью. Они продолжали прибывать без сознания, и я грешным делом им позавидовала. Это было глупо, но всё-таки от проблем мне хотелось убежать. Я заставила себя встать и выйти из палаты. О чём пожалела, хотя рано или поздно это всё-таки нужно было сделать. И теперь я стою и смотрю на то, во что превратился золотой пляж Крокуса. Военный госпиталь, где люди в белых халатах бегают из навеса в навес с полотенцами и какими-то растворами в прозрачных запечатанных пакетах. -Мисс, Вам можно вставать? — молодой парень с белыми простынями в руках останавливается рядом со мной и обеспокоенно заглядывает мне в лицо. — Всем раненым необходимо находиться в своих палатах, — ему лет восемнадцать. Руки перепачканы в крови. Тонкие пальцы прижимают к груди стопку белых тряпок. Видимо, доброволец. Такие всегда заслуживают уважения. -Я не нуждаюсь в помощи, со мной всё в порядке, — я выдавливаю из себя улыбку и указываю в сторону соседнего шатра. — Думаю, там Ваша помощь действительно необходима, — он прикусывает губу, видимо взвешивая приоритеты, а затем кивает и возобновляет движение по нужному маршруту. Я провожаю его долгим взглядом, а затем решаю направиться к воде. На берегу почти никого нет. Основное скопище людей находится почти у дороги в шатрах. Я сдаюсь и падаю на песок, вытягивая ноги. Вода тут же начинает лизать мои ступни. Обуви на мне нет. Да и зачем она на пляже? Мне больно, но я старательно не думаю о всех этих неудобствах. Сейчас важно не моё состояние. А что вообще сейчас действительно важно? Было бы неплохо сходить к Лексусу — вот что приходит мне в голову, но я не могу заставить себя пойти туда. Представляю себе еле дышащее мощное тело на узкой койке, и мои руки начинают дрожать. -Привет, — от тихого голоса сбоку я вздрагиваю, тут же запрокинув голову. Эвклиф стоит рядом, сунув руки в карманы своих шаровар. Я не знаю, что сказать ему, поэтому просто перевожу взгляд на линию горизонта. Проходит минута, а может всего несколько секунд, и Стинг садится на песок рядом со мной. — Знаешь, это напоминает мне Великие Магические Игры… -Стинг, заткнись, — я огрызаюсь и рвано выдыхаю. -Нет. Это ты заткнись и слушай, — Эвклиф всегда был таким, самоуверенным и властным. Словно никто не мог обойтись без его «чуткого» совета. — Когда на весь Крокус стало известно, что ты и Дреер составляете пару, я решил, что должен это изменить. Нам было хорошо вместе, и людям нравился такой союз… — я не сдерживаюсь и фыркаю, Стинг меня полностью игнорирует. — Я хотел забраться на сцену и признаться тебе в своих чувствах. Просто чтобы позлить Дреера, а потом кто-то из ваших крикнул «Бестолочь!», — в моей голове этот позывной звучит эхом голосом Фрида. И перед глазами снова проплывают обрывки произошедшего. Я поджимаю губы. — Ударная волна отбросила меня от сцены, а потом Лексус бросился к ним за девчонкой. И его тоже отбросило. Ты побежала к нему… — Эвклиф затыкается, а я поворачиваю голову и смотрю на него. — Моя затея была глупой, Люси. Я не собираюсь рушить этот союз. -Почему? — я не виню Стинга в его желании что-то там разрушить, потому что по сути это не имеет никакого значения. Можно считать, если Лексус не выберется, всё разрушил тот взрыв. -Я видел, как ты отреагировала на известие о его состоянии, — Стинг не смотрит мне в глаза, а внутри меня поднимается волна возмущения. «Он подглядывал!». Однако этот порыв во мне гаснет, потому что в тот момент я была настоящей. Это была просто я. Мне было больно, и я ничего не могла с собой поделать. — Это ваша с ним жизнь. И он просто обязан выжить ради тебя. Потому что если вы сломаетесь, то я уже не знаю, на что мне надеяться в этом мире, — Эвклиф усмехается, но горько и безжизненно, а я опускаю голову и прикусываю щёку изнутри. — Если кто и сможет всё это закончить, Люси, так это вы. И ты должна быть в первых рядах. Знаю, что настоящий мужчина должен защищать девушку, но ты… Люси, ты бросилась к Дрееру через пляж, поставив под угрозу своё существование. Этим ребятам чертовски не повезло, что они не убили тебя этим взрывом, — он смотрит мне в глаза, и я уверена, что видит немой вопрос, который тянет меня вниз. «Почему, Стинг?». И Эвклиф отвечает. — Потому что тебе есть, за что сражаться и мстить. Верно, Люси? И впервые в жизни я хочу сказать, что Стинг Эвклиф прав на все проценты этой долбанной вселенной.***
Когда Стинг уходит, я ещё какое-то время сижу неподвижно и смотрю вдаль. Морской бриз успокаивает и позволяет ненадолго выпасть из реальности, чтобы насладиться видом. Если перестать думать, то можно вообразить, что на самом деле всё в порядке. И пусть в следующую секунду ты будешь себя за это ненавидеть, зато конкретно в этот момент времени твоё сознание будет тебе немного благодарно за передышку. Но Стинг прав. Мне есть, за что сражаться и мстить. Палата Дреера — моя ахиллесова пята. Его раны — моё поле битвы. Он попытался спасти то, что у меня не получилось уберечь. А я не смогла защитить его. Лексус говорил, что со мной всё будет хорошо, потому что он рядом. Но когда ему нужна была я, то меня рядом не оказалось. Грех, за который я теперь готова расплачиваться. Идти больно, но эта боль ничто по сравнению с руинами, которые у меня сейчас вместо сердца. И чтобы снести останки своего города окончательно с просторов своей души, мне нужно сделать кое-что ещё. И я спешу к этому настолько, насколько мне позволяет моё обгоревшее тело. Я иду по песку босиком и придерживаю раненую руку. Прохожу мимо нескольких палаток, постоянно оглядываясь по сторонам. А затем останавливаюсь, когда нахожу то, что искала. А точнее — кого. Нацу Драгнил стоит около заваленной на бок спасательной вышки словно каменное изваяние и почти не дышит. Я собираю всё своё мужество в кулак, а затем медленно подхожу к нему. Сначала Нацу даже на меня не реагирует. -Эй… — я неловко касаюсь его плеча, и Драгнил крупно вздрагивает, а затем смотрит на меня широко открытыми глазами. Словно увидел призрак из прошлого. Или человека из будущего. Но точно не меня. — Нацу… это же я… -Выжила, — он выдыхает это куда-то в пустоту, а затем крепко обнимает меня. Ожоги болят так, словно на них в дополнение выливают кислоту. Но я терплю, потому что это Нацу, и я виновата перед ним так, как нельзя описать словами. — Черт возьми, Хартфилия. Я тебя сам готов убить, — и это было бы справедливо. Если бы Нацу решил нанести мне смертельный удар, я не стала бы сопротивляться. Заслужила и прекрасно это знаю. -Прости меня, — я тихо шепчу ему это на ухо через боль. — Нацу, я была уверена, что Элла покинет город. Нацу… — я снова захлебываюсь собственными словами, но глаза сухие. Видимо, я выплакала свой лимит. — Я не хотела… Я так виновата. Я… -Заткнись, — Драгнил не ругается, не рычит. Он снова выдыхает из легких весь воздух, обнимая меня крепче. — Сейчас главное, что ты жива. А Элла… я знаю, что она справится. А ещё я знаю, что она ждёт меня, — Нацу наконец-то отрывается от меня и смотрит в глаза. Там нет печали или разочарованности во мне. Только стальная уверенность. Он не похож на того Драгнила, которого я видела, когда пропал Грей. Сейчас что-то в парне сильно изменилось. Он стал обычным собой. — Грей и Эльза тебя видели? — я киваю и чуть улыбаюсь. Мы все более-менее в порядке. — Хорошо, потому что они очень переживали за тебя. -Ребята! — я оборачиваюсь на крик и вижу Эльзу. Она смотрит на нас и машет рукой, как бы призывая нас подойти. Я перевожу взгляд на Драгнила, тот кивает. -Идём, — он протягивает мне руку, и я вкладываю свои пальцы в его. Это напоминает мне нашу первую встречу. Помню, как доверилась ему. Помню, как поклялась, что никогда не предам идеалы гильдии. Ничего не изменилось. И коль уж я опростоволосилась — нужно как-то исправлять ситуацию. И если я не справлюсь, то у меня всегда есть люди, которые помогут не проехаться лицом по асфальту. -Что-то происходит, — Эльза указывает пальцем в небо. Какие-то летающие штуковины, которые похожи то ли на птиц, то ли на больших жуков, образуют собой большой черный прямоугольник. — Какого…? — Эльза не успевает договорить. Черный экран вспыхивает синим, и на нём появляется изображение. Я узнаю его почти сразу. Как-то уже видела похожее на экране Макарова. Зал Совета. Мне это совсем не нравится. В центре экрана молодая девушка. Синие волосы, знакомые черты лица. У меня складывается впечатление, что я уже видела её раньше. Тонкие губы, изящные скулы, чуть вздернутый нос. В глазах арктический холод. На ней легкое белое платье, на шее круглый кулон на серебряной цепочке. Она улыбается, но я кожей чувствую фальшь в этих движениях. Она прочищает горло, а затем начинает свою речь. -Добрый день, дорогие гости, — её голос напоминает мне соловьиную трель. Сладкий, мелодичный, многообещающий голосочек. Таким только детям сказки на ночь рассказывать. — Меня зовут Мелисса. И с сегодняшнего дня я и есть Совет, — у меня стынет кровь в жилах. Никто не может просто так взять и сказать такое в прямом эфире. — Здорово, правда? — я смотрю на изображение, где Мелисса откидывает прядь своих идеальных прямых волос себе за плечо и чуть склоняет голову вправо. — А это значит, что теперь у нас есть кое-какие изменения. Например, больше никаких гильдий. А все вы — мои заложники. И если Мастера ваших злостных группировок не придут ко мне с повинной на казнь, то все вы падете в неравной битве. Мою мощь вы уже успели оценить, я думаю, — я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь в её глазах. Сначала мне кажется, что там нет ничего, кроме пустоты. Но потом меня передергивает. Взгляд Мелиссы полон ненависти. — Этот эфир транслируется во всех гильдиях, на всех возможных экранах во всех городах. У ваших Мастеров есть сутки. После чего я начну убивать вас один за одним. И так до тех пор, пока стены Крокуса не окрасятся кровью. У меня заложница, которая позволит избежать бунта среди вас, — камера сдвигается влево, и я вижу Эллу. Она сидит на полу. Глаза красные, на одной щеке фиолетовый синяк. Видимо, она пыталась сопротивляться. Глупая. — Думаю, её знает большинство. Милая девочка, правда? — Мелисса подходит к Элле и поднимает её личико за подбородок. Меня передергивает от отвращения. — Сутки, дорогие друзья. И не часом больше. -Мел, не надо… — я узнаю этот голос. Он раздается где-то сбоку от камеры. Лицо Мелиссы перекашивается от злости. И картинка тут же гаснет. Это был голос Джерара. Я вижу, как дергается Эльза, но она ничего не может сделать, как и все мы. Я сжимаю руку Нацу крепче. Нельзя говорить, что мне страшно. Нельзя признаваться в этом никому, даже себе. У меня сейчас нет на это никакого права. Я должна быть сильной и смелой. Ради ребят, ради гильдии. Ради Дреера. -Да кто она такая? — Грей рычит, а я пытаюсь думать. Только в голове ни одной хорошей мысли. -Это Зал Совета, — Эльза отключает свои чувства. Я буквально слышу, как в ней щёлкает какой-то волшебный тумблер. Вот бы мне такой. Было бы куда проще жить. — Но нам нужна карта Крокуса. Хоть что-нибудь. -Извини, Алая, но такую информацию нам могла предоставить охрана только с первым приоритетом, — Фуллбастер имеет в виду Фернандеса, а его нет. Он где-то там, в замке с толстыми стенами и мраморным полом, на котором сидит Элла. Скарлетт кивает и снова замолкает, пускаясь в раздумья. Я поджимаю губы и смотрю в сторону. — Подождите, — Грей щёлкает пальцами. — Тут же везде журналисты, — Фуллбастер явно собой доволен, а я не понимаю, к чему он ведет. — Они ведь постоянно носятся со своими камерами. Нам нужны подсказки. Что-нибудь о ублюдках, которые ей помогают, — Грей указывает в пустоту, где видел экран. Сейчас там лишь безоблачное небо. -Лоус, — я вспоминаю ведущего, который брал у нас интервью в первый день. — Его команда везде тут свои камеры ставила. -Предлагаю просмотреть записи. Ребята должны быть где-то здесь, — Нацу понимает, к чему мы ведем. — На этих пленках могут быть какие-нибудь подсказки. Я, конечно, может и идиот, но сейчас понимаю, что нам нужен план. Причём максимально хорошо продуманный в сложившихся условиях, — Драгнил отпускает мою руку. Меня почти передергивает от едкого чувства незащищенности, но я давлю эмоцию внутри себя, заставляя губы растянуться в слабой улыбке. Либо Нацу сейчас не до меня, либо я такая хорошая актриса. -Давайте найдём его и попросим показать записи с камер, — я машинально складывают руки на груди, опускаю глаза вниз и разглядываю песок под своими голыми ногами. Нужно бы раздобыть себе обувь. -Я и Люси пойдём искать Лоуса, — Грей притягивает меня к себе рукой за плечо и улыбается почти беззаботно. Возможно, если бы я не была столь разбита, то могла бы представить, что мы дома, а не в Крокусе. Проклятый город. -Хорошо, — Алая кивает, и я вижу, как тяжело ей даётся каждое движение. — Я и Нацу поговорим с Петро. Он должен что-нибудь знать о том, что здесь произошло. А если не знает… — Эльза выдыхает. У нас и без этого очень мало зацепок, лазеек и возможностей. Если говорить честно, то мы в самом начале пути — ничего не знаем; не имеем понятия, как с этим бороться. Конечно, через что-то похожее мы проходим каждый раз, но… Мы расходимся. Я и Грей медленно идём по песку в сторону палаток. Я лишь один раз бросаю взгляд себе за плечо. Алая идёт с гордо поднятой головой, словно не её родной по духу человек попал в беду, словно не он находится под дулом у какой-то ненормальной. Я отворачиваюсь и задумываюсь о том, что Алая вообще сейчас чувствует. А что чувствую я? В моей жизни и так слишком много чувства вины, оно повсюду. Забирается даже в самые мелкие раны души и сжирает изнутри. Лоус и его команда заняли одну из небольших палаток на окраине разбитого нами лагеря. Грей заходит первым, а делаю уверенный шаг следом. Лоус сидит на кровати, свесив ноги вниз, а его команда устроилась прямо на полу. Ребята возятся за своими устройствами. Я замираю при входе и неловко завожу руки за спину, приветствуя ещё одно чувство вины. У Лоуса нет половины волос, а его рука перевязана от предплечья до самых кончиков пальцев. Я хвалю небеса за то, что рука левая. Лоус правша. -О, привет-привет национальным героям, — Лоус улыбается, хотя это выглядит ужасно абсурдно. Я хочу сказать, чтобы он не пытался сделать ситуацию легче, но в то же мгновение понимаю, что он не пытается. Лоус от чистого сердца нам с Греем улыбается. — Давайте угадаю. Пришли искать улики? — Грей кивает, и Лоус указывает на парней. — Я знал, что вы придёте. На самом деле думал, что быстрее пожалуете в нашу обитель, — Лоус замирает с протянутой к камере рукой, а затем смотрит прямо мне в глаза. — Я соболезную по поводу Лексуса, Хартфилия. Слышал, что он в очень тяжелом состоянии. Даже не пытался проникнуть к нему в палату. Всё равно никого не пускают, — моё сердце пропускает сразу несколько ударов, и я сдавленно киваю. Лоус берется за одну из камер и устраивает её на своих коленях, а затем подзывает меня и Грея поближе. — Вот…смотрите. -Это Мелисса… — выдаю я через несколько минут. На кадрах камеры снят захват пляжа. Я вижу взрыв, вижу предателей, а затем её. Синие волосы развеваются из стороны в сторону, пока она вертит руками туда-сюда. -Стерва, — Грей выплевывает слово с таким огромным количеством яда и желчи, что становится тошно даже мне. И я морщусь. — Она как-то манипулирует магией… После того, как она появилась, никто ничего не смог сделать. -Кроме её приспешников, — Лоус кивает на двух парней, которые активно используют свою магию. — Дейвон и Мирон, кажется. -Да, так оно и есть, — я качаю головой, а затем тру переносицу. — Это Мелиссу ты видел тогда в коридоре, Грей, — меня словно бьёт током. — А Дейвон и Мирон тебя утащили… -Я потерял сознание, — Фуллбастер усмехается, а затем резко хмурится. — Может, это одна из её способностей. Например, она может лишить либо всех магии, либо одного сознания, — Грей трет шею, а затем протягивает камеру обратно Лоусу. — Спасибо за помощь. -Да я ничего не сделал, — телеведущий снова улыбается, а я давлю в себе желание попросить прощения. Я ни в чём не виновата. «Люси, ты пыталась спасти всех. А это уже не в твоей власти. Ты не всесильна». Осталось заставить себя в это поверить. — Спасите наш город. А можем ли мы? Но Грей говорит, что мы обязательно сделаем всё, что в наших силах. «Грей, этого может оказаться недостаточно». Но я молчу, потому что знаю — Грей скажет, что мы одолели драконов. Так это было тупое везение. На деле никто из нас по-настоящему не справился ни с одной ящерицей. Мы выходим из палатки, и я перестаю дышать на целую минуту. -Эй, народ! Она жива! — Бикслоу сжимает меня в медвежьих объятиях, и я не сопротивляюсь. Не хочу даже сопротивляться. Пусть уж мне Бикс сломает ребра, чем я попрошу ослабить его могучую хватку. — Как же ты нас всех напугала! — я чувствую, что он хочет меня отчитать, но не делает этого. Я поднимаю глаза и смотрю на Повелителя Душ. Он замирает, а затем поджимает губы. Видит то, что ему не нравится, и кивает. — Я знаю, Люси… Я знаю… Потом я попадаю в объятия к Эвергрин. Она что-то несет о том, как всё это было ужасно, о том, какая Мелисса стерва. А потом отпускает меня, и я киваю Джастину. Грей пожимает руки Фриду и Бикслоу. -Как он? — я не знаю, зачем спрашиваю. Знаю ведь, что всё плохо. -Ты можешь сходить к нему, Люси, — Эв говорит тихо, её голос начинает дрожать. Я знаю, что ей сейчас очень несладко. Она может разреветься, а нам это совсем не нужно. И мне действительно следует навестить Дреера, потому что… трудно это признавать, но каждая секунда может оказаться последней, а я тяну… Тяну так, словно у меня в запасе целая вечность. А её нет. -Эй! — к нашей братии подбегает Алая, Нацу и Петро. Скарлетт выглядит более уверенно. У неё расправлены плечи, а в глазах какой-то особый блеск. Мне даже, если честно, делается легче. Воздух не застаивается в легких от каждого вздоха. — У нас хорошие новости. -Какие? — Джастин хмур. С виду может показаться, что это обычный ежедневный Фрид, но я знаю его достаточно долго, чтобы понять — это самый настоящий рассерженный Джастин. И он хочет мстить. -Я очень хорошо знаю Крокус. И я нарисую карту, чтобы вы могли незаметно пробраться в зал, но… — Петро сгладывает ком в горле. — Я не пойду, — эту фразу он говорит очень быстро и щурится, будто боится, что мы его побьем за трусость. Я сдерживаю улыбку. -Ничего страшного, Петро. Мы бы и сами тебя не взяли, — я хлопаю нашего куратора по плечу и чувствую, как его спина расслабляется. Он боялся осуждения с нашей стороны. Что ж, мы не такие изверги. — Просто расскажи нам, как можно подобраться к врагам максимально близко. Мы хоть и знаем Крокус, но не так хорошо, как ты. -Конечно, я нарисую карту, — Петро уверенно кивает и улыбается. Он рад, что может быть полезен нам хоть чем-то. Это чувствуется в его движениях и жестах. — Извините, что я не разобрался в Дейвоне и Мироне сразу. Видимо, я плохо вижу суть людей. -Твоей вины здесь нет, Петро, — Грей протягивает куратору руку, и тот, недолго думая, пожимает её в ответ. — Мы тоже не разобрались в них настолько, чтобы увидеть предателей. -Вы собрались в Крокус? Тогда мы с вами, — Бикслоу щелкает пальцами и самодовольно усмехается, а я тут же толкаю его в плечо. — Эй! Что ещё? -Вы останетесь здесь. Людям нужна помощь, и если Лексус… — я запинаюсь. Сама не знаю, что хочу сказать. «Умрет» или «выживет»? В голове бардак. — Вы будете ему нужны. -Дура ты, Люси, — Эвергрин шмыгает носом, а затем отворачивается. — Ему ты нужна будешь в первую очередь, — к сожалению, я с Эвергрин не согласна.***
Пока Петро рисует карту и рассказывает о всех нюансах Алой, помогая ей придумать стратегию, Нацу и Грей пытаются придумать, как обойти Дейвона и Мирона без помощи магии. Нужно всегда иметь план, который прокатит даже при самой плохой игре. Я не могу ничем заниматься, поэтому первым делом нахожу себе подходящую одежду и обувь. Шорты с майкой и кеды на плоской подошве. А мне больше ничего и не надо. Ключи висят на поясе, но я почти уверена, что толка от них не будет никакого. Вообще… Я раздумываю о том, почему Мелисса решила сотворить всё это именно сейчас. Почему не сделала это на Великих Магических Играх? Хотя тогда и так происходило много всего. Ещё одного поворота истории никто бы из нас тогда не выдержал. И всё же…у злодеев всегда есть какая-то предыстория, которая добавляет логики и позволяет раскопать суть. Не бывает так, что желание появляется на пустом месте. Все негативные личности вынашивают в себе такие идеи долгое время, чтобы потом поразить публику. Так какая история была у Мелиссы? И кем ей приходятся Дейвон и Мирон? Размышления заканчиваются, когда я замираю и стою напротив палаты. Палаты Дреера. Как я это поняла? К палатке прикреплен листок с надписью «особо тяжелые». Лексус в слишком тяжелом состоянии, так что другого варианта нет. Я наступаю на горло своему чувству самосохранения. В конце концов, я собираюсь идти на верную смерть. Мне уже нечего бояться. Лексус лежит на больничной койке. Лицо перебинтовано, как и руки. Я думаю о том, что бинты покрывают большую часть его тела. Тихо подхожу ближе и аккуратно присаживаюсь на край кровати, затем медленно накрываю его перебинтованные пальцы своими. Шершавый бинт заменяет кожу. Где-то белая ткань пропиталась кровью. -Лексус… — я пытаюсь сдержать себя, но всё равно сдавленно всхлипываю. — Не знаю, слышишь ты меня или нет, — вторую руку я прикладываю к губам, чтобы не разрыдаться окончательно. Если это прощание, то оно должно стать достойным, а не скомканным. Дреер бы не простил мне соплежуйства в такой момент. Мы должны быть идеальной парой. Должны быть… — Я должна была позаботиться об Элле. Если бы не я, то ты не лежал бы здесь сейчас. Я всё чаще думаю, что во всех катастрофах виновата я. Девочка-магнит-для-проблем. Тебе не следовало со мной связываться… — я замолкаю, а затем заставляю себя выдохнуть. С Лексусом можно быть честной. Особенно, если есть вероятность, что он не слышит всего этого. — Но я так рада, что ты был со мной. Даже если всё это было ради публики. Я словно была на своём месте. Жутко, да? Девочка-проблема решила, что её место рядом со всеобщим фаворитом. Скажу Лоусу, чтобы он так и назвал какой-нибудь выпуск своего ток-шоу, — мне даже удается немного посмеяться над своими словами. Я чувствую себя глупо и нелепо, но уже не могу остановиться, потому что Дреер не может меня остановить. — Прости меня, Лексус… Мы с ребятами отправимся в Крокус, чтобы остановить всё это. И ты должен прийти в себя… Если я не вернусь, то позаботься о Громовержцах, ладно? Кто, если не ты и не я? Больше некому. Они же доведут Штраусов до посинения своими выходками… — горло сдавливает страх и горечь, я опускаю голову и снова всхлипываю. Соленая вода падает мне на коленки и разбивается в дребезги. Я чувствую себя каждой каплей, которая летит вниз и расплющивается о непоколебимость обстоятельств и собственное чувство вины. — Я люблю тебя.***
-Значит, будем пробираться по вентиляции? — мы стоим рядом с кромкой воды, Эльза рассказывает стратегию, план, которого мы должны придерживаться. По ту сторону стен начнётся война. И Эльза хорошо это понимает. Я шумно выдыхаю и тру висок. — Хорошо, пробираемся в зал, а дальше? -Нам нужно максимально долго не попадаться им на глаза, — Грей задумчиво смотрит на карту, которую Петро нарисовал для нас. — Если мы попробуем забраться со стороны… -Весь зал — открытое пространство, — Нацу поджимает губы. — И нужно помнить о том, что у них заложники. -Я помню об этом, — огрызается Алая, а затем качает головой. — Мы должны раздобыть оружие. Любое, которое может оказаться полезным. -Они всё равно бесполезны. Один из них швыряет огненные шары, другой ветром сносит всё в пределах видимости, а эта стерва блокирует нашу силу, — я не знаю, на что мы рассчитываем. Идти на верную смерть глупо, но и сидеть на месте мы не можем. Любой план кажется мне глупейшей клоунадой, но ничего лучше у нас нет. — У нас никогда ничего не идёт по плану. Нужно просто идти туда. И всё. -Совсем умом тронулась… -Стинг? — я оборачиваюсь на знакомый голос и вижу блондина, который стоит позади, опираясь рукой на железный меч. Рядом с ним стоит мрачный Роуг Чени. Тень своего напарника. Мрачный тип, но весьма неплохой парень. Я чуть улыбаюсь, пытаясь скрыть свою нервозность. — Подслушивать нехорошо. -Мы идём с вами, — Чени складывает руки на груди. — И плевать, что вы там задумали. -Нет, — Алая отрицательно качает головой. — Мы должны остаться незамеченными. Чем нас больше, тем выше шансов, что нас рассекретят раньше времени, — Эльза права, и я её полностью поддерживаю. В конце концов, у меня куда больше причин попросить парней остаться в лагере. Слишком много людей пострадало от нападения. Я думаю об этом, глядя на тихую гладь воды. Море спокойно и невозмутимо. Про меня такое сказать нельзя. Сердце внутри меня стучит бешено. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но это не особо помогает. Стинг начинает страстно уверять собравшихся в том, что они нам будут нужны. Это, собственно, тоже вполне возможно. -Нет, — я прерываю речь Эвклифа резко и совершенно неожиданно. Блондин даже замолкает, глядя на меня своими огромными глазами. Я почему-то вспоминаю о том, как тонула в этих глубинах и не хотела всплывать, не хотела возвращаться в реальность и жить так, как правильно, а не так, как хочется. — Ты должен остаться. Если дело прогорит… — «если мы не вернёмся» думаю я, -…кто-то должен встать на защиту этих людей. Как бы там ни было, а эти ребята действительно несут в себе особую опасность. -Но… — Стинг открывает рот, но я снова его перебиваю. -Я могу доверить тебе защиту тех, кто сейчас не может сам за себя постоять? — я знаю, что это удар ниже пояса. Грязная игра, против которой никто не смеет выступать. Но у меня нет выбора, и Эвклиф должен это понять. Я вижу, как его непробиваемая стена трещит по швам. Чени тоже это видит, а потому закатывает глаза и поджимает губы. Этот бой Стингом проигран. Всё-таки ещё остались вещи, которые он просто не может у меня выиграть. — Хорошо, — его молчание означает полную капитуляцию. — Я знала, что могу на тебя положиться. Он безрадостно улыбается, нехотя кивает, а затем что-то начинает говорить Фуллбастеру. Я уже не слушаю. Не могу слушать. В моих ушах стоит шум прибоя. Он пытается меня успокоить. Я чувствую, что теряю Лексуса, и какая-то часть меня не может позволить, чтобы в пропасть пал и Стинг. Возможно, это эгоистично, но я слишком подавлена, чтобы всерьез думать об этом. Когда парочка из Саблезубых уходит, Эльза трёт лоб и облизывает пересохшие губы. Я смотрю на план, который Грей принялся выводить пальцем на песке. Это больше похоже на какую-то детскую игру, несерьезную забаву. От такой ассоциации становится почти смешно, хотя причин для радости нет. Это какое-то похоронное бюро на самом деле. Грей выпрямляется и отряхивает руки. Я смотрю на кривой план коридоров Крокуса и сглатываю ком в горле, когда волна смывает половину творчества моего друга. Возможно, что и нас так же смоет с лица земли чужой магией. Возможно, я больше никогда не окажусь на этом пляже. Есть вероятность, что мне больше не посчастливиться увидеть Дреера. Никогда. -Выдвигаемся, — голос у Алой тих, но весьма твёрд. Меня пробивает крупная дрожь. Чем раньше мы начнём, тем быстрее весь этот ужас закончится. И уже для меня не имеет никакого значения, каков будет мой исход в этом неравном поединке. Пока Лексус прикован к больничной койке, я знаю, что проиграла всё, что у меня в жизни было.