Пит Мелларк: Горький кубик сахара

*** Кассандр, как не удивительно, не стал уничтожать «драгоценно-смертоносную пленку» с записью разговора как всегда нетрезвого Хеймитча с немного выпившим Финником. В которой злопамятный Хеймитч развязно рассказывал Финнику, что единственной нормальной в семейке Сноу была покойная дочь президента — Сибилла Сноу и именно с ней у молодого ментора Эбернети был краткий, но головокружительный роман. Он рассказывал Одейру интимные подробности, как они с Сибиллой занимались сексом, настолько громко и страстно, что охранники-миротворцы краснели под своей белой формой. И тот, хикикая, как пьяный подросток, в ответ поведал угорающему от неприличного повестовования Хеймитчу о наступившем в год 57-х ГИ прискорбном факте — импотенции президента Сноу. О котором он случайно узнал у личного уролога президента, ныне покойного. Оба ментора при этом были настолько беспечны, что уходя, поддали ногами бутылки и не заметили, что они полетели вниз, а не вернулись обратно. А, следовательно, силовое поле неактивно. Ближе к обеду, Кассандр получил видео-отчет от инженера Брайта, что его люди несколько часов бились над перегоревшими контактами и микросхемами силового поля тренировочного центра. Но, так как, он, Брайт, понукал их и пообещал, что семьи увидят их дома лишь тогда, когда силовое поле начнет работать. Кассандр угрюмо молчал и Брайт закончил ответ тем, что благодаря его рвению и умелым рукам его техников поломанное силовое поле удалось починить. Супрефект открыл рот лишь затем, чтобы напомнить инженеру, что вторичный выход поля из строя будет стоить головы самому Брайту. А на следующий день Кассандр ушёл с работы необычно рано: в пол-пятого вечера. И, опять-таки пешком, не торопясь, прошел два с половиной километра в сторону северо-восточного предместья столицы. Место, куда он держал путь, называлось Wings (англ. — «Крылья».). Это было не очень обычное место. Детский ресторан-кафе-центр развлечения и музыкальный клуб, которое пользовалось очень неплохой репутацией среди небогатых родителей. По причине своей безопасности и не в последнюю очередь, относительной доступности. Но в первую очередь, по другой причине: там невозможно было ни приобрести даже легкий алкоголь, не купить ни грамма любого наркотика. Для Капитолия это было довольно необычно. Кассандр вошел в Wings около шести вечера и первое время просто сидел в кафе и не спеша пил кофе-гляссе. Минут через сорок он почувствовал, как завибрировал его наручный браслет (средство связи) и не торопясь спустился в подвал, где располагался музыкальный клуб. Он минуты две или три кого-то высматривал среди двух сотен посетителей, ¾ которых составляли подростки, а ¼ — их родители. Наконец, он не торопясь подошел к стоявшему у стойки с вазочкой с мороженым в руке распорядителю Голодных игр мистеру Плутарху Хевенсби: — Доброго вечера, сэр, — негромко поприветствовал резидента тринадцатого дистрикта шеф капитолийской тайной полиции. Плутарх рассеяно посмотрел на Кассандра и отвлекся от рассматривания танцующих, стремительно входящий в моду во всём Панеме модный танец Гарнего, подростков. И уголки его губ медленно попозли вверх. — Ах, это вы? Доброго вечера, Господин телефонный мастер (такую, наверное в издёвку, Сноу присвоил мистеру Гексли «официальную» его должность в Капитолии) — голос Плутарха выражал некую неопределенную мечтательность вкупе с усталостью от рабочего дня. Но в целом у него было преотличное настроение. И появления Кассандра совершенно никаким образом на него не повлияло. Он протянул главе тайной полиции руку, Кассандр ее пожал и Хевенсби чуть подвинулся, дав гиганту возможности сесть рядом. — Кто эта девочка в темном свитере, которая так пластично двигается, но на один такт не успевает за ритмом — после пяти или шести минут безмолвного сидения на стуле у барной стойке спросил распорядителя Кассандр: — А я думал, вы в курсе, кто она, — насмешливо ответил гиганту Плутарх. — Ваша родственница? Вы же вдовец, а ваш единственный сын умер, — бесстрастно сказал Кассандр. — Я разочарован. Это моя внучка. Пенелопа, подойди сюда, — громко, чтобы перекричать музыку, которая не была слишком громкой, но и не была и беззвучной, крикнул Плутарх. Девочка в темно-синем свитере, с короткой стрижкой-каре и гримаской немного обиженного лица (из-за того, что ее отвлекли и помешали наслаждаться мелодией и ритмом Гарнего) подошла к мужчинам и сказала: — Да, дедушка. Пенелопе Лорд было двенадцать лет. Её мать была скромная медсестра в небольшой клинике-санатории для легочных больных. Месяц назад она узнала, что человеком, который обеспечивал ее семью несколько лет после смерти от туберкулёза ее отца, был ее дед, Плутарх Хевенсби. А сегодня утром девочка с редкой для ребенка убедительностью доказала деду, что ОНИ вместе должны пойти в Wings. (Примечание: если кто не в курсе, Пенелопой звали верную жену героя поэмы Великого поэта Древней Греции (Эллады) Гомера — хитроумного царя острова Итака- Одиссея). — Познакомься с господином Кассандром. Он начальник телефонной станции, — с лукавой улыбкой ответил ей дедушка Плутарх. — Для телефонного мастера он слишком большой, — сказала деду, Кассандра — Здрастьте, — и мило улыбнулась. — Так я же — главный телефонный мастер. Поэтому, я — Большой, — весомо проговорил гигант. И, странное дело, Пенелопа поверила, что он не врёт. Затем в отместку, что ей не дали как следует разучить сложные движения Гарнего, Пенелопа опустошила всю вазу с мороженым. Которую, впрочем, дед специально припас для нее. Она обладала известной долей проницательности и заметила (про себя, а не вслух), что ее новый знакомый не тот, за кого он себя выдает и что, он чрезвычайно скрытен и он — «темная лошадка». И подумала, что будет правильно, потом поделиться своими мыслями с матерью. Но не дедом! Пенелопе, без сомнений, казался крайне подозрительным тот факт, что дедушка Плутарх так долго скрывал то, что он ее дед. Он вообще, был очень подозрителен. «Сплошные тайны» — с неудовольствием подумала девочка. В пол-девятого втроем они поднялись наверх и у входа в Wings Пенелопу уже ждала ее мама и, попрощавшись с дедушкой и «темной лошадкой» двух метров в холке, девочка пошла домой, спать. А мужчины, попрощавшись с Пенелопой, не покидая Wings, отправились в кафе и пили там некоторое время, кофе. — Какая интересная закономерность, мистер Хевенсби, — вы сами — человек, создающий иллюзии и ваша семья наполнена фантомами и ниоткуда возникающими девочками, — с легкой насмешкой в голосе начал разговор Кассандр. — Ниоткуда? Отнюдь. Просто мы с сыном плохо ладили, он был художником, вы же читали досье. Улисс часто уезжал из столицы, подолгу жил в дистриктах, седьмом, десятом, одиннадцатом….Много, слишком много общался с местными жителями, вот и наши отношения совсем разладились. Учитывая то, чем я занимаюсь, — ответил без тени радости в голосе Хевенсби. (Примечание: Художник и сын Распорядителя и Резидента Тринадцатого дистрикта по совместительству, мистер Улисс Хевенсби носит английский вариант того же самого царя Итаки Одиссея, мужа Пенелопы). — Сэр, мне действительно жаль. Что суровая необходимость диктовала вам определенный стиль поведения, — сказал Кассандр. Совершенно лишённым всяческого проявления эмоций голосом. Кассандр знал, с Хевенсби необходимо разговаривать только так. — Я потерял его как сына и мы с ним почти не общались, а потом он стал угасать на глазах, но не пожелал принять мою помощь. МЫ помирились лишь перед самой его смертью. Я перевёз Улисса в Капитолий, но между нами было так мало доверия. И что он женат, он мне не сказал, — глухо и бесстрастно ответил главный заговорщик Капитолия. Спроэктировший семнадцать Арен Смерти. — Удивительно, сэр! Но и в наших архивах ничего не говорится о его семье. Я проверял специально. Он был гениальный конспиратор. — Да, — тихо ответил Плутарх. И Кассандру показалось, что в голосе Плутарха появилось что-то необычное: нотка сожаления с примесью гордости, возможно — Ну, будем считать, никто ни о чем не знает, — кратко сказал Кассандр. — Спасибо, — ответил Плутарх. Практически без эмоций в голосе. -Однако у меня к вам просьба, мистер Хевенсби. Дело о пропавшей Победительнице 70-х игр, Кресте. С Плутархом Хевенсби неожиданно произошла метаморфоза. Он, до этого момента несколько вялый, удрученный и совершенно лишенный каких-либо эмоций. Человек, который смотрел не в глаза собеседнику, а на дно чашки кофе, очнулся от апатии и скорби по умершему сыну, оживился и поднял крайне живые и восприимчивые глаза, которые внимательно сканировали лицо начальника капитолийской тайной полиции. Плутарх понял, что разговор стал интересным и преобразился за считанные секунды. — Мне ничего не известно. Больше, чем известно вам, сэр, — живым, сочным и сильным голосом ответил он Кассандру. Лицо мистера Гексли в этот момент представляло собой самую настоящую гипсовую маску: ни единого движения, ни единого проявления человеческих чувств, только внимательные умные глаза. Холодные. Но и не злые, расчёт и только расчёт. — Очень жаль. Известное вам лицо (подразумевался Сноу) обеспокоилось. Я думал, вы можете прояснить кое-что, — прозвучал механический, как голос робота, голос Кассандра. — Может-быть. В зависимости от обстоятельств, — голос Плутарха стал похожим на голос Сирены. От голоса которой, моряки сходили с ума и бросались на верную смерть в бурное море. Кассандр поднял левую руку и сделал двумя пальцами, средним и указательным, соединенными вместе, быстрый жест, говорившим посвященным, что есть необходимость и возможность поговорить в помещении, где отсутствует подслушивающая аппаратура, а говорящие имеют приборы для создания помех в записи их беседы. Плутарх утвердительно кивнул и они пошли на третий этаж. В небольшую комнату, где днем дети учились рисовать. У Кассандра был от нее ключ. И Плутарха это ничуть не удивило, такой же ключ был и у него самого. Мужчины прошли внутрь, прикрыли за собой дверь и расположились подальше от нее у стены, они сели за столик, за которым дети разводили краски. Но, наличие красок их не смущало, они ведь хотели просто поговорить… — Мистер Хевенсби, мне известно, что Аннабелль Кресту похитили ваши люди. Не конкретно члены вашей ячейки, но спецотряд из Бункера (Общеупотребительное название Дистрикта 13 в Капитолии). Как Супрефекта меня это беспокоит потому, что у меня приказ найти, освободить и доставить Аннабелль Кресту обратно домой в целости и сохранности, — абсолютно другим, не очень то и добрым голосом сказал он об этом Плутарху. — Энни, Энни Кресту. Ее все называют Энни. Ее даже короновали как мисс Энни Кресту, — ласковым и участливым голосом ответствовал Распорядитель Голодных игр, — Допустим, мистер Гексли, Энни увезли на катере люди миссис Грейкот (англ. Greycoat — «Госпожа Серый френч». Так часто в Капитолии называли «за глаза» президента 13-го дистрикта Альму Коин). Цена вопроса — сотрудничество с миссис Грейкот мистера Одейра, — конец фразы Плутарх сказал стальным голосом. — Если это так, мистер Хевенсби, это даже не преступление, это ошибка. Этого не следовало было делать, — немного задумчиво ответил Кассандр. — Почему? Миссис Грейкот устала уговаривать и предлагать свою дружбу. Время настало, мистер Гексли, Финник Одейр должен принять условия миссис Грейкот и перестать вести эту свою «двойную игру». Она хочет «золотую клетку Капитолия» (так назывался комплекс секретной и совершенно секретной информации об элите Капитолия, который по заданию президента Сноу собрал и цепко держал в своих руках Финник) и тогда Энни получит свободу. В противном случае Энни Креста поедет в Бункер, — мягко и в то же самое время твердо заявил Плутарх. — Ну, что же. Я уже говорил, что делать этого не стоило. Финник Одейр миссис Грейкот не по зубам. Не желаете, сэр, истрепать себе все нервы и посетить завтра кардиолога? — приторно-сладким голосом спросил недоуменно скосившего на него глаза резидента дистрикта 13 в Капитолии. — О чем вы? — Плутарх кожей почувствовал наступление глобально-титанических неприятностей. Кассандр вынул из кармашка куртки маленький наушник, в памяти которого находилась та самая запись (в единственном экземпляре (!!!) с крыши тренировочного центра и передал ее Плутарху, И затем он сказал: — Это ВАМ подарок от меня. В знак моего глубочайшего уважения, — сказано это было очень холодным тоном. Металлическим. Недобрым. Угрожающим. Как и следовало ожидать, как только Плутарх начал слушать запись, он преобразился: глаза его округлились, он мгновенно побледнел, его полное лицо покрыл холодный липкий пот, он открыл от ужаса рот, а когда голос нализавшегося Эбернети назвал его имя и титуловал Плутарха «пальцем от длинной руки Коин, которая скоро дотянется до горла старикашки», закрыл ладонью рот и у него задрожали колени. Последствия были ему совершенно ясны. А Кассандр в этот момент зорко следил, чтобы Хевенсби внезапно не стало плохо с сердцем. К счастью сердце у Плутарха Хевенсби было отменно здоровым. Потрясенный Плутарх молчал минут восемь или девять, дослушивать запись он не стал, резидент никак не мог понять, как это вообще стало возможно и что ему теперь делать. Теперь он находился всецело в руках Кассандра Гексли. Но последний ещё больше его удивил: — Это не единственный экземпляр, мистер Хевенсби! Но можете не волноваться: до ушей Сноу запись никогда не дойдет. Это я вам обещаю. Это противоречит моим интересам. И убеждениям. Но повторяю, похищать Энни Кресту не следовало. И ее необходимо освободить. Сегодня же. Однако, гарантировать, что ответная реакция Финника Одейра не будет очень жесткой, я не могу, — голос Кассандра был мирным и в чем-то удрученным. Солгать Плутарху ему не очень-то хотелось, но пришлось. — Я не могу…. Это не в моей власти, — Плутарх Хевенсби поднял глаза и увидел глаза Кассандра. И ему стало страшно, за несколько лет работы следователем, Кассандр выработал особый «абсолютно бесстрастный взгляд убийцы-маньяка» и славился умением «развязывать языки» наиболее сильным и наиболее упрямым «пациентам» тайной капитолийской полиции — Плутарх совладал с возникшем у него в горле комком и поспешно добавил: — Пока не могу. Но я обещаю, мистер Гексли, сегодня Энни освободят. Но Финник… — голос Плутарха дрогнул, он с ужасом подумал, какой изощренной и жестокой может быть месть Победителя Голодных игр. — Я беру это на себя. Но я ещё раз повторяю, мисс Анабелль Кресту не следовало было похищать, — по-прежнему мягко ответствовал Супрефект Кассандр. — Так это правда. Что вы с Одейром действуете заодно, — не веря своим ушам, произнес Плутарх Хевенсби. — Нет. Мы просто очень хорошие друзья. Запомните это, мистер Хевенсби. И пусть миссис Грейкот помнит, что «золотая клетка» — суверенная собственность мистера Финника Одейра. А Энни Креста неприкосновенна. И в следующий раз я не буду это напоминать, — к концу фразы голос Кассандра стал стальным. -Миссис Грейкот несколько необъективно воспринимает данные обстоятельства. Впрочем, мистер Гексли, я понял. Финнику Одейру вполне по силам инициировать и перевыборы президента в Бункере, — довольно быстро отойдя от сильнейшего шока, но по-прежнему исключительно бледный, ответил Плутарх. — Именно так. Только демократическим путем. И полковник Боггс будет на стороне мистера Одейра. Впрочем, сэр, мне пора домой. Я рад, что мы с вами люди разумные и умеем учитывать интересы друг друга. И возможности. — Я понимаю, — несколько рассеяно ответил ему Хевенсби. -Ну, тогда до свидания, сэр. И простите мне невольную нервотрепку, но повторюсь еще раз. Аннабелль Креста неприкосновенна. Кассандр поднялся со стула и не торопясь покинул детский центр Wings. *** Спустя девять дней необычно холодным февральским вечером озябший от слишком долгой прогулки по зимнему Капитолию, выписанный наконец из Центрального госпиталя Финник Одейр вошёл в Wings. Он поздоровался с владельцем клуба — текстильным и мануфактурным фабрикантом, ему принадлежали все частные фабрики в восьмом дистрикте и несколько крупных магазином готовой одежды в самом Капитолии, Дедалом: — Привет, Дедал! — Финник улыбнулся старому человеку такой искренней и добросердечной улыбкой, что седовласый, выглядевший озабоченным и грустным от забот, Дедал не смог не обнять Финника крепко, по-дружески:  — Здравствуй, мой мальчик. Где ты пропадал? Опять важные дела покоя не дают? — Не поверишь, дедушка Дедал (они знали друг друга давно и Одейр называл его «дедушкой»), я отдыхал и ничего не делал целую неделю. Лишь лежал и любовался, как солнце заходит за гору Бриммер (самый высокий горный пик в окрестностях Капитолия). Дедал усмехнулся: — А ты говорил, что загнанных лошадей пристреливают. — Я ошибался. Иногда им дают немного овса и выпускают пастись на заливной луг. Жизнь прекрасна и удивительна, дедушка Дедал. — Не верю своим глазам! У тебя сегодня день рождения или ты встретил золотую рыбку, мальчик мой? — покачал головой и, посмеиваясь, спросил Финника Дедал. — День моего рождения уже был, а рыбка….Ее выпустили в открытое море, — ответил улыбающийся Финник и подмигнул старику. — Тогда иди, празднуй. Но много не пей, ты меня понял, негодный и проказливый мальчишка, — в шутку пожурил Финника Дедал. _ Я вообще пить не стану. Зачем мне нарываться на строгого дядю Плутарха, — полушутливо-полусерьезно ответил «морской бог Панема» и вошел в клуб, куда родители могли без опаски отпустить своего ребенка. *** Старик открыл клуб пять лет назад, а шефом безопасности взял на работу сурового и непреклонного отставного майора из второго дистрикта Цербера Вагнера. За попытку распространять в 77-м районе Капитолия, где Дедал открыл свой клуб, популярный в Капитолии наркотик «Айс» (англ. Ice — Лёд) Цербер полтора года назад до полусмерти избил и оставил калекой дилера-наркоторговца по кличке Фобос. (Цербер, — «Пёс Аида» как не трудно догадаться, автор взял это имя из древне-греческой мифрологии, это Трёхголовый пёс, который охраняет вход из царства Мёртвых, мимо никто и ничто не может пройти незамеченным. Жуткое и кошмарное, но в чем-то, на вкус автора, даже симпатичное создание.Сын Тифона и Ехидны. Вагнер? Неизвестно, но возможно, автору вспомнился немецкий композитор Рихард Вагнер). Мало кто знал, что девятилетнего сына майора Вагнера «подсадили» в седьмом дистрикте, где майор служил начальником тренировочной базы миротворцев, на легкий наркотик «Стикс» (Стикс- в мифологии греков — «река Забвения», нормальное такое имя для наркотика). и когда мальчик пропал, отец поднял на ноги все мироворческие силы седьмого дистрикта. Мальчика искали трое суток. Ребенка обнаружили с идущей изо рта белой пеной, одного в лесу в пяти милях на заброшенной заимке. Вовремя нашли и мальчик выжил. А чуть позже в северном посёлке нашли пять изуродованных до неузнаваемости наполовину сожженных трупов. А в Капитолии был убит некто Гипнос, (Гипнос- древнегреческий Бог снавидений)коммерсант и теневой делец, про которого ходили темные слухи, что он якобы разбогател благодаря наркотикам.По почерку следователь определил, что наёмный убийца, воткнувший ему в шею стилет, в прошлом был миротворцем из особого подразделения. Убийцу так и не нашли, а майор Вагнер подал рапорт об отставке прямо накануне нового назначения. И немногие посвященные не очень удивились, когда бывший майор стал шефом безопасности в только что построенном детском клубе Wings. «Имеющий уши, да услышит, имеющий глаза, да увидит! » — девять лет назад единственный сын и наследник миллионера и баловня судьбы Дедала, пятнадцатилетний Икар на вечеринке у друзей на спор попробовал несколько гранул некого синего порошка. Который в одном модном ночном клубе «Для золотой молодежи» купил за сорок тысяч старший брат одного из друзей мальчика. Бывший мало кому известным, экспериментальным наркотиком по имени «Хевенли файр (англ. «heavenly fire — Небесный огонь). Через четыре минуты Икар начал задыхаться и к тому моменту когда подоспела скорая помощь, он уже ослеп и впал в полузабытье, он умер по пути в больницу. Успевшему примчаться с другого конца Капитолия Дедалу Икар успел сказать одну единственную фразу: — Пап. Как больно. Я чувствую огонь, он внутри меня. Врач, констатировавший смерть мальчика изумился температурой погибшего. Она была аномально высокой, +46 градусов. И кожа ребенка была точно обуглена. Но изнутри, а не снаружи. Врач, делавший вскрытие был убит на вторые сутки. Медицинская карта была похищена, при этом погибло двое сотрудников Центрального госпиталя. Дедал чуть не сошёл с ума от горя, одно время он маниакально жаждал мести и заплатил пол-миллиона только ради того, чтобы попытаться доискаться кто создал «Небесный огонь». Который, после того случая исчез из Капитолия и никогда там не появлялся. Дедалу пришлось стать свидетелем множества внезапных смертей причастных и совершенно непричастных к наркотику-убийце, но до того, как очередной смертью ниточка порвалась и никакие, даже самые бешеные деньги, не могли помочь узнать больше, Дедал узнал, что след вёл по направлению к Центру специальных технологий Управления проведением ежегодных Голодных игр. А спустя шесть лет после смерти Икара, Дедал внезапно прекратил ставшими тщетными попытки отомстить и поквитаться за сына и стал заказчиком строительства на окраине Капитолия детского клуба Wings — Крылья. (Примечание: Автор очень рекомендует заинтересовавшемуся читателю найти в Всемирной сети и прочитать древнегреческий миф о Дедале и Икаре). *** Финник Одейр метров за пятнадцать узнал огромную фигуру Кассандра. Который как всегда сидел за столиком и никуда не спеша пил потихонечку кофе с мороженным. Как всегда. Весёлый и радостный Финник подсел к его столику: — Привет, Десивер, (англ. Deceiver — Обманщик) — таков был секретный псевдоним, которым он наделил инструктора-следователя, которого семь лет назад Сноу прикрепил к Победителям Голодных игр, Кассандра. — Явился-даки, Сын Гекубы (примечание: прекрасный юноша Парис, сын царя Трои Приама и его матерью была Гекуба. Он похитил жену царя Спарты Менелая — Елену Прекрасную из-за нее разгорелась знаменитая, благодаря Гомеру, Трояская война). Именно таков был «секретный псевдоним Победителя 63-х ГИ Ф. Одейра, данный ему в Супрефектуре, после того, как президент Сноу приказал взять его под двадцатичетырёхчасовое наблюдение), — Кассандр улыбнулся и протянул Финнику руку. Даже в сравнении с высоким и прекрасно физически развитым Финником, Кассандр смотрелся настоящим Великаном. — Как только получил назад свою свободу, пришёл к тебе, — беспечно ответил Финник. Одейра невозможно было не узнать и несколько девчонок-подростков, похожих то ли на экзотические цветы, то ли за фантастических птиц, то ли на участников карнавала, столь цветастыми и вычурными была их одежда, моментально кинулись к Финнику за автографом. Он бы раздавал их всю ночь и ещё следующее утро. Но вмешался бдительный Цербер. Он был одет в скромную черную униформу, но безупречную выправку бывшего миротворца нельзя было не заметить. Возникнув из ниоткуда он строго сказал: — Девочки! Дайте Финнику спокойно посидеть в кафе! — капитолийские школьницы возмущенно завизжали, но Цербер изогнул левую бровь и визг моментально стих, дети как всегда слушались его беспрекословно. Но не боялись, так как знали: Цербер не злой. Затем он протянул ладонь Финнику, — Добрый вечер, Одейр! Сейчас я отведу вас с мистером Гексли в мой кабинет, а то эти поклонницы проходу вам не дадут. Достоинством кабинета Цербера было ещё то, что сам Бити Литье монтировал там аппаратуру исключавшую любую подслушку и подглядывание. Собственного изобретения, между прочим! Расположившись в кабинете на огромном диване (где могли бы поместиться человек двадцать) Финник с Кассандром решили обсудить самые важные дела: — Десивер, извини, если я причинил тебе неудобство, но эта выходка Альмы совсем сорвала у меня крышу. Я просто не в себе. Я и сейчас очень зол, даже Сноу ни разу не делал больно Энни, пока она была в его власти. Коин переступила красную черту, — Финник не улыбался, его голос отражал его ярость, а красивое лицо исказила уродливая гримаса гнева. — Это политика. Но сам виноват, Финник! Коин ни за что бы это не сделала, если бы ты не отказал ей в дружбе в столь резкой форме. Ты ее оскорбил, а она женщина! Ну, почему ты не посоветовался со мной? — обеспокоенно и удрученно сказал Кассандр. — Может мне ещё и извиниться? — в запальчивости Финник повысил на гиганта голос, но тот вспышку гнева Одейра проигнорировал, — Миссис Грейкот желает купить мои тайны, но я их ей не предлагал. Мои тайны не продаются и не покупаются. Потому, что они — это кровь! Много крови! Крови сотен людей. Они и моя кровь тоже. И твоя, Десивер, тоже! — Я с тобой полностью согласен, но, Друг мой, меня весьма удивило, что такую нетактичность и, откровенно говоря, грубость по отношению к женщине позволил себе ты, сын Гекубы. Да, это было с ее стороны самое настоящее домогательство. Но твой поступок тебя не красит! — начало фразы Кассандра было решительным, а конец весьма и весьма жестким. И Финник Одейр понял, что гнев лишил его важнейшего чувства — чувства меры. — Хорошо, Десивер, я признаю, ты прав, а я поступил опрометчиво, но Энни??? Это было очень подло!!! — от говорил тише, но горячность в его голосе никуда не изчезла, похищение Энни едва не свело его с ума и не стало причиной его смерти. Не обнаружив Энни на пляже, куда она ушла всего семь минут назад, Финник понял, что ее похитили, но изначально подумал, что-то был приказ президента Сноу. И тогда Финник, обезумев и полностью утратив над собой контроль дико вопил страшнейшие и обиднейшие слова в адрес Сноу. Бегая по пляжу и ведя себя как абсолютный сумасшедший. Свидетелей оказалось слишком много и лишь искусство убеждения главы миротворцев дистрикта четыре Пелея Хорнета погасило опаснейший огонь в зародыше. (Примечание: Пелей — древнегреческий Герой, Сын эгинского царя Эака и Эндеиды, по версии — дочери кентавра Хирона, по отцу внук Зевса. Братом Пелея был Теламон, друг величайшего из героев — Геракла. Пелей — аргонавт, сидел на носовых вёслах с братом на знаменитом корабле Ясона — Арго. Также, он — отец Ахилла.Царь мирмидонян во Фтии, что в Фессалии. — Знаю. Ты вёл себя как полный дурак. Что было бы, если Кориолан Сноу прознал, какими гадкими и мерзкими словами ты его обозвал? Сколько народа погибло бы? Пелей тебя прикрыл, считай собственным телом, а у старика трое дочерей и шестеро внуков. А ты говоришь, кровь??? — жёстко и весомо возразил Финнику Кассандр. И Финнику Одейру стало чрезвычайно стыдно и он густо покраснел. Кассандр не торопясь пил кофе-гляссе и не мешал Одейру как следует поразмышлять, взвесить все доводы «за» и «против» и принять окончательное решение. Спустя десять минут размышлений спокойный и деловитый Финник сказал: — Я не стану мстить за похищение Энни! И мои личные разногласия с Альмой Коин не будут мешать нашему общему делу борьбы.  — Вот это слова мужчины. Узнаю Финника Одейра, которого я знаю. Которого сам Кориолан Сноу всегда ценил за хладнокровие, мужественность и который всегда, как известно, осмотрителен. В каждом своем поступке! — без эмоций, твёрдо ответил Кассандр. Желаешь знать, где будет гостить Энни ближайшие месяцы? Ты ее не увидишь, такова цена обмана Сноу, что Аннабелль Креста увезена в Бункер. — Спрашиваешь, Десивер! — с легким изумлением ответил Финник. — Но сначала, сын Гекубы, ты услышишь моё мнение, как тебе надо вести себя со Сноу. Старик искренне опечален похищением Энни, он мог использовать Кресту как гарантию своей верности и благоразумия, но у него на тебя очень большие планы, — смакуя каждое слово говорил Кассандр, он точно маленькими глоточками пил напиток для поддержания бодрости. — Анна? — с улыбкой спросил Финник. — Конечно. Она поневоле заставляет Сноу оставаться в рамках и не даёт его паранойе погубить его безвозвратно. Внучка — единственное живое существо, кого Сноу любит. И именно тебе он хочет поручить присмотреть за Анной после его смерти. Он и так страшно расстроен акцией Коин. Пусть он злится на нее, она недосягаема, а не на тебя, который рядом, — рассуждал шеф тайной полиции. — Я признаю твою правоту, Десивер, — кратко сказал Финник. — Я что, часто оказывался не прав? — повернул к нему лицо Кассандр. — Нет. Ты умеешь сглаживать самые острые углы, Десивер, — ответил Кассандру Одейр и улыбнулся скупо, лишь уголками губ. — Как будто я для вас стараюсь? — голосом как будто высокомерного, тщеславного гордеца ответствовал ему Кассандр. — Знаю, знаю, Десивер. Твою любимую поговорку, — лучезарно улыбнулся Финник. — Каждый за себя, но лишь я один за всех! — голосом самовлюбленного ничтожного глупца ответил ему Кассандр. Энни во втором, сын Гекубы! — Ты с ума сошёл! Горцы верны Сноу. И них клятва в верности Капитолию и они ее не нарушат, — недоуменно и с небольшим испугом в голосе ответил ему Финник. — Горцы второго верны только самим себе. А не Сноу. А закон гостеприимства чтят свято. — Но как же так. Энни не сможет и дня прожить без моря. Это жестоко, Десивер! — отчаянно прошептал Финник и с надеждой посмотрел на невозмутимого Кассандра. — Морей в горах второго дистрикта нет, зато есть горные озера. Где вода даже чище, чем у вас, в четвертом. Угадай, кто присмотрит за Энни. Кто скорее умрёт, но не даст ее в обиду? У кого долг перед тобой? — без всяческих эмоций спросил Финника Кассандр. — Ну ты и хитрец, Десивер? Неужели Габи??? — спросил потрясенный словами Кассандра Финник. — Да, сын Гекубы, за твоей Энни приглядывать будет самая ненормальная и самая отчаянная девушка из числа Победителей игр. Габи Линфорд, — ответил ему Кассандр Гексли. — Я потрясён, Десивер! Уговорить Габи, это самое невероятное, что ты сумел провернуть. У меня просто нет слов, — развёл руками мгновенно повеселевший Финник. (Тут автор не очень честен, Габи Линфорд — одна из его любимых героев, родившихся в его голове и воплотившихся в его творчестве. Это — возлюбленная Гейла Хоторна. Профи из Второго дистрикта. Предельно суровая девушка. Победительница 72-х ГИ. Прирожденный бунтарь и мятежница, ее характер — жуткий коктейль из характеров Мирты Джонс, Китнисс Эвердин и Джоанны Мейсон. Главный герой фанфика «Любовь Гейла»). И тут в кабинет вошли. Рассеянный и удрученный чем-то пятнадцатилетний юноша по имени Радамант. Он пришёл по просьбе своего отца. Цербера Вагнера. С поручением позвать мужчин к праздничному столу, накрытому в честь выписки Финника Одейра из госпиталя и благополучного спасения Энни Кресты (но о последнем, естественно, знали только те, кому следовало об этом знать). На этом бонусный рассказ, детектив про шпионов и разведчиков из жизни предреволюционного Капитолия закончен. А Радамант — имя одного из судей Царства мёртвых, Аида, согласно древне-греческой мифологии.