***
Прежде чем свернуть к автомастерской, Кристиан притормозил у первого попавшегося маркета и купил там три пачки печенья с клубнично-сливочной начинкой. Подумав о реальной стоимости проведенного ремонта, Кристиан вернулся в магазин и выбрал бутылку французского вина. Впрочем, пьет ли его Форд, Кристиан понятия не имел. Любимое печенье Вилсон принял с радостью. Но когда он растерянно покрутил в руках бутылку и стал невнятно пояснять, что сегодня у него полно работы, Бонне понял, что промахнулся с выбором. Форд расценил вино как предложение заняться сексом, а Кристиан совершенно не подумал о том, что его подарок может быть неверно трактован. — Я не... — Бонне чувствовал, как его смущение разрастается с геометрической прогрессией. — Это не то, о чем ты подумал. Просто подарок. Я не знал, как тебя отблагодарить. Еще раз спасибо, что помог с машиной. — Для меня это несложно, — улыбнулся Форд. — Выпьешь кофе? Кристиан привычно устроился на краю продавленного дивана и молча наблюдал, как Вилсон хлопочет у стола. — Сегодня я перевез оставшиеся вещи, — рассказывал Форд. — Можно сказать, что у меня новоселье. Осталось оборудовать кухню и покрасить стены. Но теперь так удобно, не надо никуда ехать, да и спать можно подольше. В последнее время совсем не высыпаюсь. Раньше хватало четырех часов, сейчас, кажется, мало и шести. Пора думать про режим... Тебе же без сахара? — Да. — А как твои успехи? С начальником удалось поладить? Бонне отрицательно качнул головой: — Нет. И вряд ли удастся. Боюсь, что через два года мне придется покинуть компанию. Только в моем возрасте сложно начинать карьеру с нуля. Как думаешь, я постарел? Форд сосредоточенно сдвинул брови, будто не расслышал вопроса. — Ты серьезно? — Вилсон задумался. — Ну, я не знаю. Мы знакомы пять лет, и с момента нашей первой встречи ты не особо изменился. Только уставшим последнее время выглядишь. Давно не был в отпуске? — Два года, — признался Кристиан. — Значит, тебе надо просто хорошенько отдохнуть, — посоветовал Форд, протягивая картонный стаканчик. Бонне горько усмехнулся. Если он не найдет способ остаться в компании после окончания договора или не отыщет новое рабочее место, то ему светит затяжной отпуск и пособие по безработице. Конечно, опускать руки не стоило, но пока он только думал о том, как изменить будущее. У Вилсона упала чайная ложка, звякнув о напольную плитку. Кристиан вздрогнул. — Не хочешь начать свой бизнес? — вдруг спросил Форд, закидывая в рот печенье. — У меня нет стартового капитала. Брать кредит не хочу, да и чем выплачивать? Если бы я рисковал только собой... Но Матису надо получить образование. Он должен выбрать ту профессию, с которой сможет себя реализовать, не повторяя мою ошибку. — А если поискать вакансии у конкурентов? — Я думал об этом. Но на какую должность я могу рассчитывать? Оптимизатор рабочего процесса? — Кристиан грустно рассмеялся. Если бы Стюарт с самого начала не заставлял его подписывать документ о неразглашении информации, то сейчас козырей в руках было бы значительно больше. Выехав из автомастерской, Кристиан и сам бы не сказал, почему поехал другой дорогой, свернув в переулок, где располагался цветочный бутик "Эшли и Джед". Это произошло само собой, на бессознательном уровне. Сбавив скорость, он двигался вдоль ярких витрин, выглядывая ту самую. И снова не повезло — магазин не работал, о чем беззвучно оповещала красивая табличка на двери. — И что ты хотел увидеть? — задал себе вопрос Бонне, но ответа на него не было. Сделав небольшую петлю, Кристиан успел попасть в Gregoire до закрытия. В кондитерской пахло шоколадом и цитрусом, а отсутствие в это время покупателей служило приятным дополнением. Бонне немного задержался у витрин с пирожными, внимательно разглядывая каждое из них. Выбор был невелик, но любимые эклеры заманчиво поблескивали идеальной глазурью. Еще вчера Кристиан был уверен, что субботу проведет в цеху, но Гранту удалось подавить это желание. Не изменяя предпочтениям, Бонне приобрел два эклера с тридцатипроцентной скидкой, предвкушая заветный выходной по привычному сценарию. А ночью, лежа в постели, Кристиан сопоставлял прошлое и настоящее, выискивая изменения, которые произошли с Фордом за эти пять лет. Говорят, что если часто видишь человека, то не замечаешь, как тот меняется. Встречи с Вилсоном были редки, но Бонне удалось найти крайне мало отличий. Как и большинство альф, с возрастом Форд стал массивнее и плотнее. И следом, словно тайный лазутчик, в голову закралась мысль о том, каким же станет спустя годы желторотик. Через пять лет ему тоже будет тридцать, но что-то подсказывало Бонне, что Грант не станет списывать себя со счетов. Засыпая, Кристиан прикидывал сумму, которую мог смело выделить на самого себя. Стремительно холодало, осень трусливо пятилась, уступая место зиме. Полупустой шкаф укоризненно взирал на Бонне, словно хотел сказать о том, что некоторые покупки не терпят отлагательств. И был, в общем-то, прав. Мерзнуть и болеть — не выход. Да и лишний раз ловить на себе снисходительный взгляд было сродни истязанию. Именно поэтому в воскресенье Бонне встал пораньше, быстро позавтракал и потратил на выбор одежды доли секунд, сразу поставив высшие баллы любимому белому свитеру, который служил ему не первый год. Надевая джинсы, Кристиан с тоской вспомнил про дресс-код, установленный Мелвином. Мистер Литтл, словно заведенная игрушка, в течение недели зудел над ухом о том, что классический костюм — это офисный стандарт. Но Грант, разумеется, плевать хотел на эти правила, с успехом чередуя самую разную одежду и ни разу не повторяясь. — Как омега, — язвительно прыснул Бонне, накручивая вокруг шеи шарф.***
В молле уже стартовали распродажи. Кристиан с раздражением посмотрел на толпу людей, которая сновала туда-сюда с огромными пакетами наперевес, и неохотно двинулся вперед. Его тут же толкнул пробегающий мимо мальчишка лет пяти, слегка поскользнувшись на гладкой плитке. Кристиан успел придержать его за капюшон, чтобы ребенок не распластался под ногами. — Аккуратнее, — пробурчал Бонне. Возможно, не будь он так ограничен в средствах, то смог бы полюбить шоппинг. Кристиану же приходилось часами бродить из одного магазина в другой, чтобы найти товар, который бы соответствовал критерию цена-качество. Порой это бывало слишком утомительно, и приходилось уходить ни с чем. И почти сразу перед Кристианом стала дилемма, представленная голубым свитером, который бы идеально подошел Матису. Бонне покрутил вещь в руках, наслаждаясь нежнейшей пряжей и представляя, как эффектно изделие смотрелось бы на брате. Вот уж точно, Матис бы выделялся из толпы. Но цена... Ярлычок обещал минус пятьдесят процентов, но даже они не спасали ситуацию. Кристиан прикрыл глаза. "В конце концов, Матис не смог поехать вместе со всеми в горы. Ладно, я просто найду для себя что-нибудь подешевле", — решил Бонне. Спустя четыре часа ходьбы и две покупки, Бонне углядел освободившийся диванчик рядом с фонтаном и уже предвкушал небольшой отдых. В глазах рябило от яркого искусственного света, а от мельтешащих вокруг людей кружилась голова. Испытывая настоящее облегчение, Бонне опустился на диван и нашел в сумке припасенную воду. Настроение медленно поднялось на один пункт вверх, меняя красный цвет на желтый, и Кристиан невольно усмехнулся, поражаясь собственному характеру. Ослабив шарф и глубоко вдохнув, Кристиан почувствовал, как туман в голове рассеивается. Протерев циферблат наручных часов, Бонне меланхолично понаблюдал за движением стрелки и решил, что и ему тоже пора двигаться дальше. Хотелось успеть заехать к семье и вручить Матису подарок, посмотреть, как тот отреагирует. Кристиан поудобнее перехватил пакеты и поднялся. Но он успел сделать лишь пару шагов, как вдруг его резко потянуло назад. Бонне не сразу понял, что произошло. Он возмущенно дернул свою руку, освобождаясь от захвата, но ситуация тут же повторилась. Бонне целенаправленно удерживали. — Подожди! — Да в чем дело?! — Кристиан? Бонне прищурился. Конечно, он не был единственным Кристианом ни на этой планете, ни в этом городе, ни даже в этом молле. Более того, человек, стоящий напротив, был ему совершенно незнаком, а это могло значить только одно — мужчина обознался. — Вы ошиблись, — холодно процедил Бонне. — Ошибся? — незнакомый альфа слегка склонил голову набок, с неверием рассматривая человека перед собой. — Нет... Я не мог. Кристиан Бонне. Если только ты не сменил имя. — Мы знакомы? Альфа криво усмехнулся, словно неузнавание его в какой-то степени оскорбило: — Старшая школа, Ист Сайд. Кристиан передернул плечами. Эта информация ни на дюйм не приблизила его к разгадке. Он вообще терпеть не мог наводящие вопросы, а теперь не любил и такие нежданные встречи, хотя подобное с ним случалось впервые. Что мог сказать о незнакомце Бонне? Хорошо одет, хорошо сложен. Волевой подбородок, двухдневная щетина, карие глаза. Легкая асимметрия носа, возможно, последствие травмы. — Крис, ты меня пугаешь, — неловко улыбнулся альфа. — Я, конечно, уже не семнадцатилетний мальчишка, но... Разве я настолько неузнаваем? Помнишь, "Вино из одуванчиков"? Ключ от крыши в столе Коннора, в коробке из-под арахиса? Июль без дождей, чердак и старый матрас... — А еще ты обещал писать, — вспомнил Кристиан. — Да, теперь я тебя узнал, Алан Ланца. — Злишься? — Нет. Столько времени прошло. — Я только в университете узнал, что папа прятал все твои письма. Нашёл их у него в документах. Первым не писал, думал, ты не хочешь больше общаться. Прости, Крис. — Если бы ты хотел извиниться, то мог написать сразу после того, как отыскал письма, — холодно заметил Бонне. — Я трус, — теплая ладонь Алана мягко сжала руку Кристиана, заставляя сердце предательски дрогнуть. — И мне до сих пор стыдно за своё молчание. Я так рад, что мы снова встретились, Крис. Пару недель назад я увидел тебя возле Западного бульвара, у меня там офис. Но ты так быстро шел, что ничего не слышал и не видел вокруг. Бонне аккуратно высвободил свою руку из захвата и тут же запустил её в карман, избегая дальнейших касаний. От Алана не укрылся этот жест, но он спокойно продолжал разговор: — Мы с семьей около месяца назад переехали сюда. Вот, заново осваиваюсь в городе своей юности. Как твои дела, Крис? Матис, наверное, уже совсем взрослый. Когда я уезжал, ему три было? Или четыре? — Три с половиной, — неохотно ответил Бонне, активно придумывая отговорку, чтобы уйти. — Как моему сыну сейчас, — тепло улыбнулся Алан. — Так чем ты занимаешься, Крис? Работаешь? — Да, работаю. Мне надо... — Ты почти не изменился, — перебил Алан. — Идем, пообедаем вместе? Или кофе выпьем? Хотя бы поговорим в нормальной обстановке. Давай, я помогу нести пакеты, не упрямься. Словно дипломированный иллюзионист, Алан незаметно, но очень ловко развернул Кристиана и подтолкнул того в спину, при этом не оставляя попытки забрать пакеты, в которые Бонне вцепился мертвой хваткой. — У меня планы, — нервно протараторил Кристиан, не узнавая ни себя, ни свой голос. — Отложишь их на пятнадцать минут. — Ты не понял, Алан, — Бонне нервно потер переносицу, собираясь с мыслями. Ему и так с трудом удавалось подбирать уместные слова и выражения, а сейчас эта способность стремительно округлялась до нуля. — Я никуда с тобой не пойду, потому что у меня нет желания ни есть, ни разговаривать. И... Мы столько лет жили параллельными жизнями, пусть все так и остаётся. Я не заинтересован в нашем общении. — А говорил, что не злишься. — Не злюсь. Но есть вещи, которые я предпочел бы не вспоминать, оставляя их в прошлом. Бонне поймал на себе скользящий, изучающий взгляд. Алан, не стесняясь, рассматривал его, как неизвестное науке насекомое под микроскопом. — Ты действительно мало изменился, Крис. Что, до сих пор продолжаешь жить, как отшельник? Замечание задело куда больнее, чем ежедневные шпильки в исполнении желторотика. В отличие от Гранта, Ланца обладал несомненным превосходством в несуществующем состязании. Он знал о Кристиане больше, чем кто-либо, потому что умудрился за год знакомства в старшей школе урвать сразу несколько побед в номинациях "Первый друг", "Первый возлюбленный", "Первый любовник". — Это тебя не касается, — агрессивно прошипел Крис, не сумев достойно отразить удар. Внутри всё свернулось в тугой комок и безжизненно замерло. Губы Алана вытянулись в узкую полоску, словно он в последний момент удержал себя от неосмотрительной фразы. — Мне надо идти, — добавил Бонне, забирая из рук бывшего возлюбленного пакеты. — Крис, ты слишком категоричен, — попытался смягчить свою фразу улыбкой Алан. — Я оставлю тебе визитку с номером телефона, надеюсь, однажды ты изменишь свою точку зрения. — Что тебе от меня нужно, Ланца? — вскипел Бонне. — Ты пропал более чем на десять лет, а теперь вдруг решил снова поиграть в дружбу? В старых добрых знакомцев? Хочешь мне рассказать о своей работе, семье, радостях и заботах? — Почему же? — перебил Алан. — Мне интересно узнать, как ты жил все это время. — А мне нечего тебе рассказать, — горько процедил Бонне. — Всего хорошего, Алан. — Визитка. Алан успел бросить картонный прямоугольник в один из пакетов Бонне, когда тот уже развернулся, чтобы уйти. Но вынимать его и швырять в прямого владельца было бы глупо, поэтому расправиться с ненавистной бумажкой Кристиан решил в более безлюдном месте. Шоппинг приходилось завершить раньше, чем было запланировано. — До встречи, Крис. Закинув покупки на заднее сиденье автомобиля, Бонне нечаянно захлопнул дверью собственный шарф. Он был невнимателен, рассеян и теперь опасался садиться за руль. "Надо немного переждать, успокоиться", — уговаривал себя Кристиан. Он дотянулся до дорожной подушки, которую всегда держал в машине, и пристроил ее под шею. Алан перешел в старшую школу Ист Сайда в середине первого семестра и довольно легко влился в сложившийся коллектив. Он не стремился нравиться, что очень импонировало Кристиану, и всегда вёл себя естественно. Хотел общаться — шёл в компанию, хотел побыть в одиночестве — садился в конце кабинета и отмалчивался. И если Кристиан был тем самым отшельником, которого сторонились почти все, Ланца не обращал внимания на общественное мнение и однажды просто бросил свои вещи на стул рядом с растерявшимся омегой. — Хочешь, помогу с химией? — предложил Алан, заметив попытки Кристиана расправиться с домашним заданием. Так Бонне оказался на пороге неминуемой дружбы. С Ланца было легко. Он, как и Кристиан, всегда обладал собственным мнением и не шел на поводу у большинства. Это был первый друг в жизни Бонне, а потому открытий каждый день становилось все больше. Например, у них совпадали вкусы, когда дело касалось литературы. Кристиан, изменяя своим привычкам, мог часами болтать о том, что прочитал и что из прочитанного извлек. Алан ходил с ним в библиотеку и показал, где есть редкие издания, о которых Бонне прежде не догадывался. А еще Ланца было совершенно наплевать, что на Кристиане надето и сколько этой одежде лет. Его не смущали редкие веснушки, которые предательски расцвели на носу омеги, стоило солнцу начать припекать по-летнему. Бонне поделился с Ланца тайной, которую тот воспринял с неподдельным воодушевлением. В столе мистера Коннора, в верхнем левом ящике, прямо в жестяной коробке из-под соленого арахиса лежали ключи от крыши, на которую вход был строго воспрещен. На крыше можно было прогулять урок и читать, можно было грызть яблоки и наблюдать за школьниками, вяло размахивающими руками на физкультуре. Можно было смотреть баскетбольный матч выпускного класса. На этой же крыше Алан впервые попытался поцеловать Кристиана. А потом было два летних месяца, которые до сих пор, несмотря на прошедшее время, ассоциировались у Кристиана с первой влюбленностью. С влюбленностью, которая завершилась так же неожиданно, как и началась. Отца Алана переводили в другой штат, поэтому последний учебный год Ланца должен был доучиваться в школе на другом конце страны. — Уже завтра, Крис. Завтра уеду, — шептал Алан, зарываясь рукой в отросшие вихры Бонне. — Как же хорошо, что ты перестал стричь волосы. Такие мягкие... Бонне только кивал, зная, что не в его силах что-либо изменить. Все хорошее рано или поздно заканчивалось, а Кристиан так и не смог поверить, что дружба с таким, как он, возможна. Что он, как и остальные подростки, тоже может влюбиться. И что это сладкое томление и учащенный пульс — не признаки болезни. Он ждал, что вот-вот придется проснуться. И в июле пробуждение настало. — Идем со мной, — попросил Алан. И Кристиан пошел. А потом был пыльный чердак в доме Ланца. Был старый матрас, пружины которого больно впивались в тело, и приходилось постоянно скатываться к левому краю. Были неумелые ласки, поцелуи наугад и сбившееся дыхание. Звук разорвавшейся фольги и просьба потерпеть немного испугали Кристиана, но сбегать он не стал. — Я буду тебе писать, — обещал Алан, помогая Кристиану в темноте отыскать вещи. Бонне казалось, что тело ему не принадлежит. Руки не слушались, и Ланца сам надел на него футболку. В этот момент к дому раньше времени подъехала машина родителей Алана, и чердак пришлось спешно покидать по приставной лестнице. Семейство Ланца Бонне недолюбливало, особенно папа. Впрочем, это мало волновало крадущуюся через задний двор парочку. — Я обязательно напишу, — на прощание повторил Алан, оставляя на щеке Кристиана невесомый поцелуй. Наблюдая за тем, как долговязая фигура Ланца медленно удаляется, Бонне с трудом сдерживал слезы. Он не собирался привязываться, но Алан растормошил его мир за какой-то год и сделал это так незаметно, что в конце концов Кристиану оставалось только принять собственную влюбленность как неоспоримый факт. Время шло, а писем всё не было. Кристиан отправил одно, второе, но ответа на них не приходило. "У меня всё хорошо, — писал он в третьем, последнем письме. — Мне повезло, я случайно выиграл стипендию в университете К. Теперь ищу постоянную подработку, Матис быстро вырастает из вещей, а у папы в последнее время нет учеников. Ты, наверное, очень занят сейчас, я читал о твоей школе, там высокие требования. Надеюсь, что ты легко освоился в новом городе. Кстати, мистер Коннор перепрятал ключи... О них прознал Барри, и их поймали на крыше с сигаретами". Кристиан потер глаза, отгоняя от себя марево воспоминаний. Они ему категорически не нравились, особенно сейчас, после встречи с Аланом. Он не хотел знать подробности того, как сложилась у Ланца жизнь, ведь и без слов всё было понятно: стабильный заработок, крепкая семья, подрастающий ребёнок. — А что нового я могу рассказать о себе? — в никуда спросил Кристиан, поворачивая ключ зажигания. Если он сейчас поедет домой, то точно попадет на растерзание эмоциям и вряд ли долго продержится. Испортить себе вечер рыданиями — это худшее завершение воскресного дня. Кристиан не врал, когда сказал, что не злится. Злость он пережил в первые два месяца ожидания. Но осадок, который остался после того, как Бонне старательно измельчил и перемолол обиду, поднялся со дна и загрязнил воду.***
Матис с недоумением рассматривал свитер, и это была совсем не та реакция, на которую рассчитывал Бонне: — Не нравится? — Нет, он прекрасен. Но... Кристиан, я знаю, что это за бренд. И догадываюсь, сколько он стоит. — Матис, давай не будем об этом. Примерь, меньшего размера не было, но мне кажется, что так он должен даже лучше смотреться. Вместо того, чтобы внять просьбе, Матис подскочил с кресла и сделал круг по комнате: — Я ценю твою заботу, Кристиан. Очень ценю. Но меня уже начинает преследовать чувство вины. — Почему? — Потому что ты ущемляешь себя, чтобы сделать лучше мне. И мне это не нравится! — Я себя не ущемляю, — Бонне удивленно наблюдал за братом, который стремительно закипал, как электрический чайник. — Да-а-а, — театрально протянул Матис, останавливаясь напротив. — Тот свитер, что сейчас на тебе... Сколько ему лет? Два года? Три? Мне кажется, я его знаю столько же, сколько тебя! — Не преувеличивай, — хмыкнул Бонне. — Ему четыре года и он нормально выглядит. — Да, он хорошо сохранился. Хорошо, как для четырехлетнего свитера! Но дело не в этом! Не надо жертвовать собой ради меня! У меня достаточно вещей, достаточно! Я не успеваю их снашивать! Про себя хоть немного подумай, Кристиан, у тебя ведь тоже есть желания! Забирай его, — Матис ткнул свитер в руки Бонне и состроил грозное лицо. — Забирай. Уверен, ты его купил, потому что он тебе приглянулся, но на себе ты всегда экономишь и не позволяешь носить подобное, поэтому решил подарить его мне. — Это не так. Он мне понравился, да, но я думал о тебе, когда его выбирал. — А это у тебя уже защитный механизм в голове. Чик-чик, — Матис щелкнул пальцами для наглядности. — Ты ведешь себя так, будто в запасе у тебя девять жизней, как у кошки. А с помощью меня пытаешься реализовать собственные желания и исправить ошибки. — Это не так! Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, понимаешь?! — Кристиан зло швырнул свитер обратно в пакет. — А сам-то ты счастлив?! Вслед за шоппингом отменялся семейный ужин. Бонне наспех одевался, едва попадая пуговицами в петли. Папа всплескивал руками и просил остаться, Матис же только подливал масла в огонь: — Правильно, врать самому себе — это проще всего. — Матис, прекрати, — сетовал папа. — Детки, успокойтесь. Кристиан, давайте не будем ссориться. — Мы не ссоримся! — синхронно огрызнулись братья. — Кристиану пора открыть глаза, — безапелляционно заявил Матис. — Папа, он живет, как робот! Что он видит, кроме своей работы? Тему его личной жизни поднимать запрещено, тему его внешности — запрещено. А я не хочу, чтобы мой брат превращался в старика раньше времени! Нельзя так к себе относиться! — Я нормально к себе отношусь, — напоследок не согласился Бонне и вышел за дверь. Папа обрывал телефон, пополняя количество пропущенных звонков. Кристиан отправил сообщение с просьбой его сегодня не беспокоить и завалился обратно в постель. Злополучный свитер, растянувшись на ширме, вступать в осмысленный диалог отказывался. Впервые в жизни Бонне хотелось напиться, заливая алкоголем слишком активный мозг, чтобы тот перегорел и выключился. Как никогда хотел стереть себе память, чтобы не слышать ни слов Алана, ни Матиса. Хотелось заснуть и проснуться другим человеком. Бонне бессильно рассмеялся, утыкаясь лицом в подушку. Утро понедельника было холодным и пасмурным. Как раз под стать настроению. Кристиан лениво посмотрел на продукты в холодильнике и закрыл дверцу. Готовить традиционные сэндвичи для обеда он даже не попытался себя заставить. Рубашка и брюки просили глажки, кровать надеялась, что её заправят. Бонне умылся, почистил зубы и посмотрел на свое потрепанное беспокойным сном отражение. На голове волосы устроили то ли революцию, то ли забастовку, слегка закрутившись на концах и совсем отдаленно намекая о том, что никогда не были прямыми. Кристиан попытался их причесать, но вдруг раздраженно швырнул расческу на пол и вышел из ванной. С безумной улыбкой он натянул джинсы и свитер, отвергнутый Матисом, и уже в красках представлял то, как будет взбешен нарушением дресс-кода Мелвин. На пороге офиса Кристиан появился за две минуты до начала рабочего дня и остался неузнанным Эндрю, который с утра пораньше вооружился кофе и свежим журналом. Крупногабаритный желторотик выпорхнул из своего кабинета и, пробежавшись по Кристиану любопытствующим взглядом, подошел прямо к столу: — Знаменитый французский стиль "Я только что из постели"? — поинтересовался Грант, опираясь обеими руками о натертую столешницу. В ответ Кристиан предупреждающе шлепнул его по пальцам: — Я просил не трогать мой стол. — Да вы не в духе, мсье. На вашем лице так и читается некоторое... неудовлетворение, — оскалился Дениэл. — Хороший любовник — залог хорошего настроения и крепкого здоровья. Более того, секс омолаживает. Вы же француз, должны знать такие тонкости. — Теперь понятно, почему вы с каждым днем все сильнее становитесь похожи на ребёнка. — Я давно не ребенок, Бонни. И ты единственный, кто этого не замечает. — Тогда я постараюсь запомнить, — скептично хмыкнул Бонне. — Простите, в моём возрасте память иногда подводит, поэтому не могу ручаться за успех мероприятия. — Ничего, тогда я буду почаще вам об этом напоминать, мсье, — и Кристиана совершенно неожиданно щелкнули по носу. — Желторотик, — успел тихо пробомотать вслед уходящему Гранту Бонне. Спина Дениэла напряглась, тем самым показывая, что слово было стопроцентно расслышано. Бонне улыбнулся одними уголками губ, испытывая то самое, недостающее, удовлетворение — хотя бы одно из его писем нашло адресата.