Лучший друг

Я умер там, в самолете, когда выпустил его из своих объятий. Я умирал постепенно с того момента, как он покинул мою жизнь. Я не знал, что делать. Как жить и не видеть его каждый день, не касаться и не чувствовать его рядом. Я не знал, что такое возможно, что кто-то когда-нибудь заставит меня чувствовать нечто подобное. Я не думал, что бывает так больно, и я не хотел признавать эту боль. Все, что я сделал ему в последствии, было жалкими попытками отомстить за то, что он обрек меня существовать без себя. Это была не любовь, этому чувству еще не придумали названия и, сомневаюсь, что такое вообще кто-либо испытывал до меня. Это похоже на то, когда забирают смысл, когда оставляют умирать под открытым солнцем, когда лишают желания жить, даруя взамен вечность. Нескончаемая, бессмысленная пытка. Я и не думал, что ты так дорог мне, пока не потерял. Как признаться во всем? И есть ли в этом смысл, когда я знаю, что теперь ты меня ненавидишь. Ты сразу улетел обратно, даже не вышел из аэропорта после всего, что было в самолете. Просто сбежал, лишь бы не видеть меня больше. Я знаю — я виноват перед тобой, но еще я знаю, что точно не заслужил такого отношения. Значит, правду говорят: «От любви до ненависти один шаг». И ты его сделал. Неужели нет пути назад? А я бы все изменил, я бы стал другим, я бы любил тебя иначе, и никогда никому не отдал. Так все глупо вышло, я даже не попытался тебя удержать, слишком гордым был… Боялся казаться слабым. А теперь загибаюсь тут один, в пустой квартире, перебирая в руках часы, что ты подарил. Не могу их носить, они жгут руку, как постоянное напоминание о том, что тебя нет со мной. Я никогда не верил, хотя знал, что часы дарить нельзя, кажется это к расставанию. Может быть, в этом все дело? Согласен, звучит абсурдно, но я устал винить себя, невозможно жить с осознанием, что я разрушил единственное, что имело для меня смысл. Разрушил наши отношения, предал тебя. Прости меня, потому что если ты не простишь, я просто сойду с ума.

***

Я увидел его спустя месяц в новом ресторане в Беверли Хиллз. Он шел ко входу в сопровождении Терри, а я стоял на улице и курил в компании друзей. Заметив меня, Джей неосознанно и нервно схватил Терри за руку, тот лишь крепче сжал его ладонь в своей и с видом благородного рыцаря прошел мимо. Ревность — самое мерзкое чувство, которое можно испытывать, и именно ее я почувствовал тогда. Я ненавидел его так сильно, что хотелось разорвать на части. Но еще больше я ненавидел себя за то, что снова отчетливо ощутил эту зависимость, которая, как я полагал, осталась в прошлом. Но, видимо, такое не проходит бесследно. Раздражающий зуд внутри — навязчивое состояние вернулось, и отупляющее желание обладать им снова затопило сознание, вытесняя все остальные мысли и чувства. Его образ отпечатался на роговице, вклиниваясь в мозг, а рядом с ним и образ Терри. Их появление игнорировать не получится, я понял это сразу, и мысленно все время возвращался к их сцепленным вместе рукам. Он говорил, что они просто друзья, и я не мог, да и не хотел верить в то, что Джей меня обманывал. Метким щелчком отправив недокуренную сигарету в урну, я оставил позади друзей, торопясь зайти внутрь. Было шумно и многолюдно, было много женщин, которые просто пожирали меня глазами, но раздавая дружеские поцелуи, я искал лишь его. Много времени это не заняло, я быстро нашел в толпе до боли знакомую постановку плеч. Два «друга» стояли около бара и о чем-то оживленно разговаривали, лишь подойдя ближе, я понял, что они спорят. Джей нервничал и пытался что-то доказать Терри, который явно был на взводе. Глаза за прозрачными стеклами все тех же очков сверкали молниями. Я никогда не отличался особой деликатностью, поэтому без лишних церемоний подошел к ним, нарушив выяснение отношений: — Привет, Джей, — на Терри я не обратил внимания. Лето ничуть не удивился моему появлению. Заметив меня еще на входе, он просто ждал, когда я найду его. Он перевел раздраженный взгляд с Терри на меня и как-то неоднозначно ответил: — Привет… — Мы можем поговорить? Джей был занят, я понимал это, но что-то мне подсказывало, он хочет прервать их «важный разговор». — Ты не видишь, мы разговариваем? — Терри в бешенстве сверлил меня взглядом. — А тебя я никуда и не зову, мне Джей нужен. Он ничего не ответил, лишь самодовольно посмотрел на Джея. Терри был уверен, что Джа меня пошлет. — Мы ненадолго, — такой приятный для меня ответ пришелся ровно по самолюбию фотографа. — Ты серьезно пойдешь с ним? — Терри не мог поверить, что Джей согласился поговорить со мной наедине. — Это займет пару минут. — Неужели ты оправдываешься перед ним, Джаред? Я осушил стакан виски, что заказал на баре, ожидая, пока они выяснят, кто больший косяк. — Если ты это сделаешь, я уйду. — Не раздувай из мухи слона, мы просто поговорим. — Ты ведь знал, что он здесь? Поэтому мы сюда пришли? Ведь так? — Не неси вздор. Я ничего такого не планировал. — А мне так не кажется, ты притащил меня сюда, как группу поддержки, хитрожопый, маленький ублюдок, — Терри явно перегибал палку. — Эй, не надо с ним так разговаривать, — я долго терпел, но услышав подобное в адрес Джея, просто не мог больше оставаться в стороне. — Тебя вообще никто не спрашивал. — Попридержи коней, парень, — я грубо толкнул Терри в грудь. — А то, что? — он сделал шаг навстречу, опасно сокращая расстояние между нами. Я ответил тем же. — А то нарвешься на неприятности. — Да что ты? — Именно. — Ты мне их, что ли, устроишь? — Дай только повод, — злобно прошипел я ему в лицо. Джей знал, что долго меня провоцировать не нужно, я всегда был легок на подъем, что касалось драк. Он встал между нами, разводя руками в стороны. — Хватит, здесь нечего делить. — Что он хотел этим сказать? Что он никому не принадлежит, или все-таки принадлежал кому-то из нас? Вот только кому? Но уговоры Джареда не действовали, я лишь сделал вид, что остыл, ожидая, на самом деле, когда появиться возможность выпустить пар. — Ну, так что? — напоминал я, что все еще жду тет-а-тета. Терри смотрел так, будто ждал, пройдет ли Джей проверку. — Я сейчас вернусь, — но Джей не прошел его тест. — Можешь забирать свою сучку, Фаррелл, — бросил Терри, собираясь сам покинуть нас. Реакция была мгновенной — давно зажатый кулак стер самодовольную улыбку с его рожи. Расцепить нас удалось только подоспевшим охранникам. Растащив в стороны, они вывели нас на улицу через разные выходы. Тяжело дыша, я растирал разбитые кулаки, направляясь по безлюдной парковке к своей машине. Рассеянно пытаясь отыскать ключи в карманах куртки, я прислушивался к ощущениям внутри, полагая, что должен испытывать облегчение, но его не было, лишь горечь предательства и досада. Его голос за спиной вырвал из спутанных мыслей: — Постой, Кол. Я обернулся — он быстро шел за мной следом. — Не утешаешь своего друга? Я удивлен. — Ну, раз я здесь, значит, не утешаю. О чем ты хотел поговорить? — Уже неважно. — Давай, ты не будешь делать выводы, до конца во всем не разобравшись. — Почему он ревнует тебя? «Просто друзья» так себя не ведут. — Да черт его знает, чего он взбесился? Я сам не понял. — Хватит врать, Джей! Я не идиот. Ты спишь с ним, хотя говорил, что он просто хренов друг. Джей замер, он не ожидал настолько прямых обвинений с моей стороны. Да я и сам не ожидал, что меня прорвет. — Почему я вообще должен оправдываться перед тобой? — А зачем тогда шел за мной? — Я не знаю, просто все объяснить казалось важным. — Вот и объясни, почему вы за ручки держитесь, гуляете вместе, а теперь он еще и в драку из-за тебя лезет? — Я сам ничего не понимаю. Я не давал ему повода… — Просто заткнись! Хватит врать! Ты ведешь себя, как примитивная, лживая шлюха, которая прокололась… Его глаза. Я никогда не забуду перемену, так быстро случившуюся в них. Из чисто-голубых они стали мутно-серыми, и слезы… Нет, он не плакал, просто глаза наполнились слезами. Он отвернулся и пошел прочь. Уже тогда я ненавидел себя за все эти ужасные слова в его адрес. И не мог подумать, что через какие-нибудь пару минут возненавижу еще сильнее. Все произошло слишком быстро — я догнал его. Схватив за руки, резко развернул к себе, до боли сжимая запястья. — Скажи, зачем тебе это? — я даже не представлял, сколько злости, на самом деле, таилось в душе. Джей не понял вопроса: — Что «это»? — Почему ты такой? Почему я не могу тебя забыть, ты как назойливая муха в моей голове, все сводишь и сводишь с ума. — Отпусти, мне больно. — Почему он? Чем он лучше меня? По взгляду я понял — мой вопрос добил его. Но оправданий больше не последовало. Он кинул ответ, как кость голодной собаке: — У него член больше. — Это не оставило выбора. Я ударил. Сильно, по-настоящему. Вкладывая в удар всю ненависть и боль за свое разбитое сердце. Когда я снова был в состоянии осознавать реальность, то увидел, как Джей, упираясь руками в асфальт, пытается подняться. От такого зрелища уровень ярости упал до ноля. Я не мог… Только не я. Не так, и не с ним. Как в бреду я подошел, пытаясь помочь ему встать. Он лишь оттолкнул меня. — Спасибо, ты уже помог. — Господи, прости. Я не хотел. Я не мог смотреть на него, не понимал, как такое могло произойти. Губы были разбиты, он сплевывал кровь на асфальт, пытаясь стереть ее с лица, но она не прекращалась. Вытирая окровавленные руки о светлые джинсы, казалось, он не понимает, что происходит. Я в очередной раз попытался помочь. — Прости меня, я не хотел. Он засмеялся, от этого смеха меня пробрал холод. — Нет, ты хотел. Ты хотел этого даже слишком сильно. А я вот не смог… — он продолжал смеяться, все еще шатко держась на ногах, а из любимых синих глаз катились слезы. Он больше не сдерживался. Джей сорвался. Закрывая лицо руками, он отвернулся, и я услышал, как болезненный, надрывный смех перестал быть смехом. У него начиналась истерика. Я понял все. Я все почувствовал, и от этого стало совсем паршиво. Он стерпел мои оскорбления и просто хотел уйти — не смог меня ударить, рука не поднялась, хотя я видел — он близок к этому. И потом он сорвался от осознания собственного бессилия передо мной и от того, что у меня получилось то, что у него не вышло. Я не хотел этого. Невыносимо было видеть его таким… Пострадавшим от моей руки. Я бы отдал все, чтобы перестать быть дерьмом, но по щелчку этого не изменить. Как можно так безумно любить парня и так же сильно ненавидеть за то, что он украл твою жизнь, сам того не понимая. Как спасти тебя, Джей? Я себе-то помочь не могу. Подойдя сзади, я обнял его рвано вздрагивающие плечи: — Прости меня, я отморозок просто… Я не хотел … Его качнуло в сторону, и он схватился за мою куртку, чтобы удержать равновесие. Прислонив его спиной к своей машине, я крепко прижал его к себе и, целуя куда придется, бесконечно повторял: — Прости меня, прости… — Не трогай меня сейчас, не смотри на меня. Отстань, просто исчезни… — Малыш, прекрати, я не отпущу. — Мне нечем дышать, оставь меня ради всего святого… — Он попытался вырваться, но я лишь открыл заднюю дверцу своего «Кайена» и толкнул его в салон машины, забираясь следом. — Послушай меня… Тебе надо успокоится. Нам обоим надо. Из-за тонировки на стеклах в машине было слишком темно, я видел лишь очертания его лица и рук. Джей совсем затих. Упираясь локтями в колени, он обхватил голову руками, и казалось, он растворится в этой ослепляющей темноте. — Прости меня… Просто не знаю, как все это объяснить, — я поцеловал его в висок, задерживаясь губами на горячей коже. — Когда ты уже оставишь меня в покое? — спросил он тихо, не поднимая лица. — Я бы хотел это сделать, очень хотел, поверь. Но что-то случается, когда я тебя вижу. — Нам нужно это прекратить, ты же понимаешь, дальше только хуже? — Умом я все понимаю, но то, что я чувствую, не подается контролю… — Просто отпусти меня, Колин, — голос такой пустой и серьезный, что я не узнаю его. Сердце сжалось от его слов, но я ответил: — Я постараюсь… — Чего ты хочешь? — Сейчас я хочу, чтобы ты простил меня за это, — я осторожно коснулся его губ. — Больно? — Чувствовать тебя рядом больнее. — Джей… не говори так… — Отпустить проще, чем кажется… Нужно просто отучить себя думать обо всем этом. Меня начало трясти, я не могу долго без последствий выносить его близость. Вся эта темнота и наш шепот в тесном салоне. Это слишком интимно, чтобы не обращать на это внимание. — Я постараюсь, обещаю…. Только не сейчас… — я прошептал ему в шею и, перебирая волосы, начал искать губами губы. Он слишком резко отвернулся, почувствовав мои, такие однозначные прикосновения, но взяв за подбородок, я осторожно повернул к себе его лицо. — Прости, но я физически не могу сейчас тебя отпустить. Вкус крови и его запах смешиваются на моих губах, и я теряю голову, когда шипя от боли, он отзывчиво и горячо целует меня в ответ. Рука осторожно скользит по его бедру, пальцы на ощупь находят молнию на джинсах, тянут вниз замок. Снова это чувство, как тогда в самолете, меня накрывает от его замешательства, от его неуверенности, от уязвимого, податливого тела под руками, и от его эрекции. Медленно глажу кожу на животе, осторожно спускаясь все ниже, и как бы спрашивая разрешения, протискиваю пальцы под резинку трусов. Инстинктивно он подается бедрами вперед, и моя рука полностью проникая под одежду, ласкает такую нежную кожу. — Я не могу тебя ни с кем делить, — тяну с него джинсы, а он лишь позволяет мне это делать, приподнимая бедра. — Но я никому не принадлежу. — Ошибаешься, ты мой. Всегда моим будешь, поэтому так сложно отпустить… — нависая сверху, я давлю на него, принуждая лечь. В кромешной тьме он раздвигает подо мной ноги, я глажу острую коленку, упирающуюся в водительское сидение, но недостаток пространства и света лишь заводит. Он тянет вниз мои штаны, сжимая ягодицу так сильно, что становится больно. Презервативов нет, как и нет смазки. Я плюю на пальцы и, скользя рукой по собственному члену, лишь надеюсь, что ему будет не слишком больно. Он горячий внутри, но терпения не хватает растянуть его до конца. Через куртку он кусает мое плечо, и я чувствую, как тонкие влажные пальцы, сдавливая мой член, добавляют смазки. Он гладит меня, проходясь по всей длине, и желание разорвать его на части становится невыносимым. Но сейчас я позволяю себе лишь бережно целовать его разбитые губы, покорно ожидая, когда он сам решит, что готов принять меня. Упираясь ногой в крышу машины, крепче сжимая руку, Джей направляет в себя мой член, и я теряю контроль, ощущая горячую пульсацию вокруг головки. Тонкие стенки принимают меня внутри, и, задыхаясь, я до конца вталкиваюсь в самое уязвимое место в его теле. Не хочу, но думаю о Терри. Делал ли он это с ним? Как далеко позволил зайти? Терри сейчас незримо присутствует здесь, с нами, на заднем сидении моего «Кайена». Ревность расплавляет разум, и я пытаюсь сбавить пыл, но выходит не очень. Джей впивается мне в спину, я знаю, ему больно, но я просто не могу остановиться, всё продолжая и продолжая безжалостно его иметь, будто этот трах способен очистить его тело от грязных лап Терри. Он судорожно сдавливает меня в себе. Без резинки даже я испытываю боль, ощущения слишком острые — чистый адреналин. Он выгибается, цепляясь руками за обивку сидения, и в скудном свете, что способна пропустить тонировка на стекле, я вижу очертания искривленных болью губ. Дрочу ему, помогая принять меня глубже. От ощущения неправдоподобно нежной кожи под пальцами кружится голова. Он убивает меня своей нежностью, своей беззащитностью. Трахать его — это всегда слишком приятно, ни одна из моих женщин не имела и трети его сексуальности. — Я не могу допустить даже мысль, что кто-то еще знает тебя таким, — я начинаю сбавлять темп, больше не хочу его наказывать, но он шепчет: — Не останавливайся… Нежные руки сильнее сжимают мои ягодицы, заставляя двигаться быстрее. Темп снова безжалостный, и Джей, постанывая, больно кусает мои губы. Я чувствую, как он напрягается подо мной. Руки крепче сжимаются под его коленями, доводя натяжение до предела. Джей облизывает ладонь, рука скользит вниз по животу, и я чувствую, как влажным кольцом он смыкает пальцы на собственном члене. Несколько движений, пара влажных вздохов, и он опустошен и обездвижен, лишь мышцы внутри все еще сокращаются, заставляя меня стонать ему в шею. В последний момент я успеваю достать член, кончая, на плоский, подрагивающий живот. Единственное чего я хочу сейчас, просто целовать его. Просто лежать сверху, наслаждаясь его, пусть и краткосрочным, возвращением в мою жизнь. Он тяжело дышит, успокаивающе перебирая мои волосы, заставляя закрываться мои глаза. Напряжение, отступая, дает почувствовать как сильно болят пальцы, все еще сжимающиеся под его коленями. Я лежу, закрывая его собой, чувствуя, как рубашка на животе постепенно пропитывается нашей спермой.