Лучший друг

— Кол, забери меня. Джей давал интервью сегодня для какого-то журнала и был сейчас на встрече в отеле «Пенелопа», уехал утром, когда я еще спал. — Что случилось? Что-то с машиной? — Нет, просто не могу сейчас садиться за руль, — голос растерянный, Джей нервничает. — С тобой все в порядке? — Да, по большому счёту все хорошо, только… Приезжай, пожалуйста… — Оставайся там, я скоро буду. В такси доехал быстро, как ни странно. Пробок не было даже на центральных улицах, что казалось мне непростым совпадением — значит Джею я и правда сейчас нужен. Захожу. В фойе гостиницы его нет. Иду в лобби-бар. Сразу узнал его со спины — длинные волосы, омбре. Так нравится этот его новый образ. Сидит у стойки, задумчиво помешивая ложкой чай. Подхожу быстро, кладу руку ему на плечо: — Привет, — вскользь коснулся губами колючей щеки, не могу сдержаться, нервничал так сильно пока ехал, а сейчас увидел его и стало легче. — Привет, — не смотрит на меня, только слишком сильно прижимается лицом к моим губам и плевать ему, что бармен смотрит на нас, натирая свои стаканы. — Что случилось? — сажусь рядом на высокий стул у стойки, он нервно теребит ткань штанов на коленке и этот взгляд его пустой говорит, что что-то серьезное случилось. Сжимаю его руку. — Оставь в покое штаны. Что с тобой? — Я Кэндис видел сегодня. — И что она? — Да ничего особенного, как всегда, поумничала немного и все. — Тогда что случилось? Смотрит на меня, выдыхает тяжело. — Просто, когда увидел ее и голос услышал… — То… — Я вспомнил, Кол, как тогда на премьере она мне все рассказала… Как будто заново все пережил. Вот же мазафака. Чего не ждал. Почему нельзя было что-нибудь другое вспомнить? — Джей… Это давно в прошлом. Мы помирились потом. Ты простил меня. — Наверное… Но ты никогда не рассказывал об этом, как начали встречаться, почему ты на это решился. Она спровоцировала тебя, ведь так? Я усмехнулся. Так странно было снова об этом разговаривать. Казалось, прошло сто лет и сейчас были совершенно другие заботы, а его опять все это задевало и приходилось заново подбирать слова. — После этого много чего еще произошло. Мы и похуже ссорились. — Да, наверное… — Ты еще что-нибудь вспомнил? — Все очень смутно. Много новых-старых образов… Как будто в голове преграда лопнула. — Ты спрашивай меня обо всем, что приходит в голову. Я все скажу: только прошу, не держи в себе. Мы уже знаем, ничего хорошего из недосказанности не выходит. — Ладно… — он улыбнулся уголками губ, но глаза оставались серьезными. — Поехали домой, у тебя уставший вид. Он протянул мне ключи от своего GМС: — Спасибо, что приехал. — А я разве мог иначе? В машине пахло его парфюмом и вообще им. Мощный вид внедорожника никак не сочетался с мягким запахом Джея в салоне. Никогда не понимал, почему ему нравятся джипы, да еще такие агрессивные, как этот. По мне, так ему больше подходили спортивные тачки, такие, от которых встает — с большим потенциалом под капотом, но изящные — в общем, как и он сам. Может все дело в надежности? Все-таки в джипе чувствуешь себя более защищенным, что ли, а Джей, наверное, именно в этом всегда и нуждался, сам ведь такой хрупкий, уязвимый, да они и статус придают, а он любит казаться важным. Короче, сплошные тайны. Он молчал всю дорогу домой, задумчиво глядя в окно, а я, периодически посматривая на него, пытался понять — что же он еще вспомнил и о чем молчит. — Эй? Он перевел уставший взгляд больших синих глаз на меня. — Точно ничего не хочешь спросить? Отрицательно качнул головой, заправил волосы за ухо и снова — взгляд в окно. — Ок. Приехали к нашему дому, который недавно купили. Все, как он сказал тогда: много солнца и дикий виноград на окнах. В спальне даже утром темно. Я будто желание выполнил. Долго искал подходящий вариант, прежде чем ему показать. Он быстро согласился, когда увидел дом и мы купили его. Я не уставал доказывать, что люблю его, что серьезно настроен, а покупка дома и совместное проживание — лучшее тому подтверждение. Мы жили вместе уже пару месяцев и все было нормально, за исключением одного — он все еще не мог вспомнить ничего, связанного с нашими отношениями. Все складывалось интуитивно, он все чувствовал, безошибочно меня угадывал, но воспоминания не возвращались. Поэтому происходящее для него стало слишком стремительным скачком. Он медленно привыкал, а я был просто рад тому, что мы снова вместе и почти смирился с тем, что он ничего так и не вспомнит. Было важно лишь то, что он и сейчас любил меня, а выстраивать отношения с чистого листа казалось даже интересным. Припарковался во дворе. — В гараж ставить не будешь? — спросил Джей. — Мне сегодня еще по делам съездить надо, я возьму твою машину, со своей заморачиваться неохота, если ты, конечно, не против? — Бери, я на сегодня с делами закончил, — он потянулся к двери. — Эй, — положил руку ему на коленку. — Ну что с тобой? Может скажешь, в чем дело? — Нормально все, — ответил он совсем без настроения. — Хочешь, я никуда не поеду, останусь с тобой дома? — взял его лицо в ладони, поцеловал в уголок рта, потом губы. Он не ответил, только руки на плечи мне положил. Холодный. Дистанцируется. — Это не обязательно, если надо — можешь ехать. — Ок, — дал ему выйти. Ни хрена не мило с его стороны так меня отшивать. Дома тихо, он в комнате засел, не выходит больше часа. Я стараюсь не лезть раньше времени, пусть подумает, может сам решит поговорить со мной. Утешаю себя.

***

— Джей, я вернулся, можно? — стою у закрытой двери в нашу спальню. Промотался целый день, приехал поздно, не звонил ему, впрочем, как и он мне. Сначала думал, что его не будет дома, но свет в окнах горел, когда я подъехал. Все осталось неизменным: телек работает на кухне, я забыл его выключить, как и убрать чашку недопитого кофе со стола. Джей не ел ничего, неужели все время просидел там? Мой странный, странный парень. А я только душ принял и сразу к нему, стою теперь у двери, перебирая варианты для начала разговора. Но в голову приходят лишь банальные вещи: — Можно войти? Я беспокоюсь за тебя, — приоткрываю дверь. Комнату тускло освещает напольная лампа и монитор ноутбука, что стоит на кровати. Снова фотки какие-то смотрел. Подхожу ближе. Так и есть — на мониторе наши фото с премьеры. Fuck, о чем же ты думаешь, неужели так сложно сказать мне? Он лежит на кровати, глаза закрыты, рука под щекой. Спит наверное или делает вид, чтобы со мной не объясняться. Подхожу, осторожно сажусь рядом, закрываю ноут, убираю в сторону. Джей морщится, но не просыпается. Красивый. Я соскучился за день и так хочется с ним побыть, хотя бы просто телек вместе посмотреть. — Джей? Не хочешь поговорить? Видимо нет, потому что он не отвечает. — Ладно, спи, малыш. Прикрыл пледом, что лежал рядом. Рука сама потянулись к его лицу, поправил волосы. — Спи. — целую в висок, подавляя кашель, чтобы его не разбудить. Горло болит, простыл наверное. Нужно поискать таблетки на кухне или в аптеку съездить. Собираюсь встать, но не могу: еще раз вдыхаю запах его волос — неизменный кокос. Так не хочется оставлять его одного. — Не уходи, — шепчет, не открывая глаз, пальцы цепляются за вырез моей футболки. — Ты не спишь? — провожу смелее рукой по волосам. — Уже нет. — Как дела? Притягивает меня ближе, ищет губами губы. Целует сам долго, медленно. — Что с тобой? В комнате целый день сидишь, не ел ничего. — Я думал. — О чем? — Скорее о ком. — И о ком же ты думал? — По-моему не сложно догадаться, — голос хриплый, деловито констатирует очевидное. Умник. — Что обо мне думать, если я рядом все время? — погладил его по лицу, снова коснулся губами губ. — Я кое-что вспомнил… — пауза. — Много чего, если честно. И хотел у тебя пару моментов уточнить, но как-то не решался. — Ты? Не решался? Да ладно, не поверю, — усмехаюсь, он тоже улыбнулся в ответ. Губы сухие, горячие ото сна. — Спрашивай, что хочешь. Он притянул меня, чтобы я сел ближе. — Боишься, что кто-то услышит? — Боюсь сам себя услышать, если честно, — перебирая молнию на толстовке, он не решается спросить. Я сжал его пальцы, играющие с застежкой, переключая внимание на себя. — Не будь таким робким, а то мысли мои от разговора уводишь. Он смущенно улыбнулся и, громко выдохнув, готовясь сказать, что-то для него важное. — Я вспомнил, как мы поругались тогда на парковке у ресторана в Беверли Хиллз, когда ты… — он замялся. — Я понял — ударил тебя… — Значит — это было? — К сожалению, да… Я не сдержался, прости… — хотя я уже тысячу раз перед ним извинился, все равно решил сделать это в тысяча первый. — А потом… Мы после этого, в машине… — Да, я не дал тебе уйти, ты в таком состоянии был. Да я и сам был в шоке от того, что сделал. Если бы ты ударил в ответ, было бы легче, а ты не смог и я себя возненавидел. — И в машине мы трахнулись потом? — Да… Я заглаживал вину, — от таких воспоминаний член напрягся. — А в самолете у нас когда-нибудь что-то было или это просто моё воображение? — Нет, всё было по-настоящему. — член встал. — Это случилось до или после ссоры на парковке? — Это было до парковки, но мы тогда тоже были в ссоре всё из-за той же Кэндис. Он отвел глаза: — То есть мы везде постоянно трахались, даже когда были в ссоре? — Могу сказать больше: конфликты лишь заводили. — Но мы не встречались, как сейчас? — Нет, тогда все только начиналось. — Я не мог вспомнить тебя, потому что после больницы ты изменился. — В каком смысле? — Твое поведение… Ты сейчас мягче со мной и рядом все время. А у меня остались другие ощущения от наших отношений. Я другим тебя знал. — Наверное, так и есть. Просто авария… — мне всегда было тяжело об этом говорить, — авария эта ужасная… Она поставила все на свои места. Я просто понял, что не могу тебя потерять, потому что люблю. — А раньше, как все было? — Раньше ты любил… А я… пытался в себе разобраться. — Ты был груб со мной? — Я бы так не сказал. Просто я никогда не встречался с парнями. И ты был первый, к кому я ТАК относился, даже среди женщин, а это, знаешь ли, сбивает с толку. — Что значит «так» относился? — Ох, Джей… Решил все выпытать, да? — Ага, хочу все про тебя знать. Так как ты относился ко мне до аварии? — Ну… Мне очень нравилось быть с тобой в постели, понимаешь? — Конечно, понимаю, — он снова улыбнулся, — нам хорошо в постели. — Про чувства я старался не думать, полагал, что когда натрахаемся, меня отпустит. Но меня не отпускало, хотелось все больше и больше. И хотелось быть с тобой постоянно. Потом появилась ревность, когда я увидел тебя с Терри. И тогда я понял, что это именно чувство, а не просто секс. — И ты?.. — Я решил попробовать отношения с тобой. Джей слушал, поглаживая кожу внизу живота, перебирая едва заметные волоски около пупка. — Было сложно принять это решение? — спросил он, поигрывая кончиками пальцев с резинкой трусов от «Calvin Klein», что торчала из-под штанов, плотно прилегая к его телу. — Сложности были, но когда я видел тебя, они куда-то исчезали. Наверное, я уже тогда влюбился, — непрерывно наблюдая за его рукой, я пытался понять: он намекает на что-то конкретное или делает это неосознанно? — Повтори… — его зрачки расширились, взгляд стал проницательным, будто Джей уловил в моих словах что-то для себя важное, без чего не складывался пазл в его голове. — Уже тогда я влюбился… В тебя… — медленно произнес я, наблюдая в тусклом освещении комнаты, как кончики его пальцев заскользили все ниже, проникая под надпись «Calvin Klein». — Скажи еще… — попросил он, выгибаясь, втягивая и без того плоский живот, рука полностью скрылась под одеждой. В голове помутилось от вида Джея, возбуждавшегося лишь от одних моих слов. — Влюбился в тебя… — прошептал я, накрывая через ткань штанов его руку своей. — Может тебе помочь? — спросил пересохшими в одну секунду губами. Он смотрел на меня полуприкрыв глаза, давая почувствовать, как трогает себя там… — Ты влюбился еще тогда, — шепнул он, сгибая в коленях ноги, запрокидывая назад голову, а я уже весь горел, чувствуя, как медленно и тесно движется его рука под моей. Дернул шнурок на его штанах. Осторожно, стараясь не разрушить волшебную атмосферу, оттянул резинку вниз, замечая, как между тонкими пальцами скользит уже твердая головка. Перехватил его запястье: — Дай мне… Он убрал руку в сторону, шире расставляя ноги. Я отодвинул до конца его одежду. С трудом восстанавливая сбившееся дыхание, провел по всей длине большого твердого члена. У Джея от этого движения пальцы на ногах поджались, он приподнял бедра, шумно выдыхая. — Скажи еще… — не вижу его лица, но понимаю по паузам, что он кусает губы. — Повтори. — Влюбился в тебя. Член под рукой напрягается до предела. Я не выдерживаю, целую его живот и острую косточку бедра. Он тянет меня за волосы к себе. И я, уже почти рыча, ложусь сверху, сжимая руки под его коленями. Голова кружится от его близости, впрочем, как и всегда, но теперь помутнение ощущается сильнее, потому что он особенный сейчас, будто знает какой-то секрет, кайфует от этого, но мне не говорит. — Почему тебя так это возбуждает? — шепчу в самое ухо, заставляя его всхлипнуть от низких нот в моем голосе. — Потому что тогда я мечтал о тебе, как о чем-то святом и запретном… Ты был моим лучшим другом и я даже не смел надеяться, что хотя бы однажды…- он нежно целует меня в шею, медленно гладит руками спину, — мы будем близки, а тем более, ты полюбишь меня. — Джей… — его признание достигает самого сердца и я невольно вспоминаю, каким он был раньше, еще до нашего первого раза. Загадочный, часто сбитый столку, верный друг с обреченной недосказанностью на дне больших синих глаз. — Я бы впустую прожил жизнь, если бы так и не узнал твою любовь. — Я помню душ и ты в одежде рядом, мокрый… Первый раз со мной… — я чувствую, как он дрожит. Меня и самого начинает трясти — это важное воспоминание для нас обоих. — Я так хотел, чтобы ты вспомнил это, — целую его нежно. — Господи, я так тебя любил… Не понимаю, как я мог все забыть, ведь ты для меня был … — он не может закончить, теряя мысль, потому что сквозь ткань штанов я сжимаю маленькие ягодицы, чьи формы с закрытыми глазами уже, наверное, смогу нарисовать. Целую пульсирующую вену на его шее, Джей возбужденно гладит ногами мои ноги, снова выгибается, подставляя губы для поцелуя. Ласковый, нежный. — Я хочу так же оставаться для тебя всем. Я люблю тебя еще сильнее, чем раньше. Всегда буду любить… Он льнет ко мне, целует, забираясь руками под футболку: — Ты весь горишь … — мягкие губы касаются моего лба. — Я заболел, кажется… — Почему ты не сказал? — озабоченное милое лицо — приятно знать, что он беспокоится обо мне. — А смысл? Это не мешает мне быть с тобой. — Нужно лечиться. — Ты уже мне помогаешь. — Хватит, я серьезно, ты горячий. — Я тоже серьезно, мне хорошо с тобой. Думаешь, от таблеток больше пользы, чем… — я коснулся большим пальцем его губ, тут же целуя их. — И ты еще говоришь, что я странный? — он попытался выбраться из-под меня, но кроме возни ничего не получилось. Я засмеялся: — А ты говоришь — «таблетки»… С тобой хорошо… сейчас, — снова целую, медленно глажу его член, зажатый между нами. — Колин, ну что ты как маленький? — теперь он пытается бороться с собой. — Ну, попробуй, скажи «нет». Он закрывает глаза, погружаясь в свои ощущения. И его рука медленно скользит по моему бедру, нащупывая уже мой стояк. — Тогда иди ко мне, — он заставил меня лечь на спину и, целуя, провел языком по подбородку и шее. Начал спускаться все ниже и ниже, задирая футболку, вылизывая грудь… живот… низ живота. Устроившись между моих ног, облизал пальцы, запуская мне в штаны руку и все время, пока гладил мой и так давно вставший член, непрерывно смотрел в глаза этим своим глубоким, влажным взглядом. — Я сам все сделаю, раз уж ты болеешь, — просунув руки мне под бедра, он потянул вниз тренировочные брюки, что я надел после душа. — Только лежи тихо, — шепнул он напоследок. Больше я не видел его глаз, лишь чувствовал, как глубоко он глотает мой член, крепче сжимая руки на моих полуголых ягодицах. Язык обвел головку еще несколько раз, прошелся по всей длине. Глубокие толчки в себя, Джей помогает рукой, ритмично водя вверх-вниз вслед за губами. Все идеально, скорее жестко, чем мягко и его минет не сравнится ни с одним из женских вариантов. Я слишком сильно люблю его рот, поэтому предпочитаю думать, что это у него природный дар, а представлять, сколько партнеров у него было, прежде чем он научился так отсасывать — мне просто больно. Перед глазами яркие вспышки и пульсация внизу лишь сильнее, тонкие пальцы умело и быстро пережимают основание члена тугим кольцом, не давая мне кончить. Сердце уже готово разорваться, когда я чувствую рядом его лицо. Джей тяжело дышит, рукой все еще сжимая мой член. Влажным приоткрытым ртом касается моей щеки: — Я старался для тебя, — его собственный стояк упирается мне в бедро. — Тебе понравилось? — демонический взгляд больших синих глаз испепеляет душу, а у меня демоническое желание оттрахать его так, чтоб ходить не смог. Сжимаю его за горло, целую грубо… глубоко: — Даже слишком. Не боишься попасть в рабство? — Мечтаю, если честно, уже давно… — чувствую улыбку на его губах, кусает мой подбородок, — …стать твоим секс-рабом, — в голосе тон, который я и не надеялся когда-нибудь услышать снова: «мой Джей» вернулся, теперь я знаю точно. Потерянный, как и прежде, в своей любви ко мне, он сейчас так близко и все так же, не изменяя своей манере, приправляет правду пошлыми шуточками. — Подумай хорошо, обратно свободу ты уже не получишь. — Да кому нужна эта свобода, когда я чувствую, как ты хочешь меня. — Джей… Он встал на колени, стягивая с себя штаны. Я попытался приподняться, но он лишь толкнул меня обратно, устраиваясь сверху: — Я же сказал: «Я сам». Тело заломило от болезненного возбуждения, когда я почувствовал на себе его вес и прикосновение прохладной нежной кожи бедер. Он наклонился так низко, что цепочка на шее, мерно покачиваясь, касалась моей груди. — Так странно вспоминать то, что всегда, на самом деле, было внутри и так странно узнавать тебя дважды и оба раза одинаково сильно влюбиться. Я так часто и так долго думал о тебе в обоих случаях, что теперь не различаю, где прошлое, а где настоящее, — шептали его губы, целуя мое лицо. — Иди сюда, — я надавил на поясницу, заставляя его прогнуться. Джей послушно замер, закрыв глаза, ожидая, когда уже начнется проникновение. Я растянул его быстро, грубовато, потому что не было сил ждать, а его глухие стоны мне в плечо совсем не придавали терпения. Направив член, я скользнул влажной головкой в его тело, Джей охнул, выгнулся, выжидая немного, пока боль поутихнет и, почувствовав мое нетерпение, начал постепенно насаживаться сам, каждый раз больно цепляясь мне в плечи, когда, теряя контроль, я пытался ускорить процесс, резко в него толкаясь. Приняв меня до конца, привыкнув к ощущениям, он немного расслабился. — Все нормально? — спросил я и, не дождавшись ответа, несдержанно притянул его к себе, чтобы поцеловать. Он лишь еле заметно кивнул и, закрыв глаза, начал двигаться, прижимая к кровати мои запястья так сильно, что онемели кончики пальцев. Медленно и глубоко, так крышесносно, что хочется его придушить, он, наверное, знает об этом, поэтому лишь крепче держит мои руки, с каждым толчком сильнее сжимая меня в себе. То, как он двигается, как часто дышит, как закрываются его глаза, как сокращается пресс и волосы спадают на лицо и голые плечи — все это доводило до внутренней дрожи. Он особенный, самый дорогой для меня и меня пугает, что внутри я не могу отыскать предел этой любви. — Ты единственный, слышишь? — шепчу, выворачивая руку из его захвата. И прижимая его к себе, переворачиваю на спину. — Детка, ты — всё для меня. Снова его поцелуи на моих губах, трепет любимого тела, пульсация вен — одна на двоих. — Люблю… — и снова острые коленки в моих руках и так же, как тогда, на полу в его квартире, он шепчет: — Пожалуйста, прошу тебя, прошу… А я все уже знаю: как он любит, что он хочет и просить меня больше не нужно. Провожу руками вверх по бедрам, фиксируя его под собой. Пальцы крепко держат его тело; толкаюсь сильно, задерживаясь в нем долго и глубоко. Он прогибается, хрипло дышит. Сил почти не осталось. Еще несколько таких же долгих проникновений, чувствую, как его член напрягается, упираясь мне в живот. Толкаюсь. Снова туго и тесно, он сокращается. Пальцы не успевают полностью сомкнуться на его члене и густая влага согревает ладонь. Его руки, соскользнув с моей спины, безвольно опускаются на кровать. Целую взмокший лоб, закрытые глаза и чувствую, что сам на грани, а может уже и за ней. Последний вздох, погружение в темноту и я крепко сжимаю обессиленную узкую ладонь в своей руке. — Господи… Джей… Это было… — я все еще в нем, не могу отпустить. — Никогда не привыкну, — хрипло шепчет, зарываясь пальцами мне в волосы. — К чему? — К мысли, что ты мой, от этого с ума схожу. — Чей же еще? Совсем как раньше он сжимает мою руку: — Такие, как ты, не могут принадлежать кому-то. — Ты не перестанешь делать это никогда, ведь так? — Что именно? — Шокировать меня, — усмехаюсь его безумным мыслям. — Навсегда выкинь это из головы. Я полностью твой, даже не сомневайся. И вообще, это с тебя надо взять обещание, что больше меня не оставишь. — Обещаю…- он крепко обнял меня за шею — так обнимают после долгой разлуки, когда глаза закрываются сами собой, когда погружаешься в атмосферу любимого человека, забывая себя и, кажется, что мир вокруг перестает вращаться.