Волчица

      На следующий день сразу после завтрака я дождалась, когда Реджина скроется в саду, и, забрав пса, отвела его Кортесу. Мне было безумно тяжело расставаться с Зевсом, всё-таки я успела к нему привязаться, но Реджина для меня была дороже всего. Моё сердце буквально разрывалось, когда я уходила, слыша за спиной жалобное повизгивание и встревоженный лай питомца. Весь оставшейся день я провела на пляже, где тренировала собаку и только под вечер вернулась домой. Реджине я сказала, что пёс сорвался и убежал. Она поверила, с учётом того какой убитой я была. Каково же было моё удивление и радость, когда на следующее утро я проснулась от радостного лая за дверью. Подскочив на кровати, я ринулась во двор, где меня встречал довольный Зевс. Как бы мне не хотелось оставить его себе, я не могла, поэтому тем же вечером скрепя сердце я снова отвела его Кортесу. Реджина утешала меня, как могла, говоря, что Зевс, скорее всего, нашёл себе подружку, вот и бегает к ней.       Так он возвращался три раза. Я исправно возвращала его Кортесу и уже даже просила запирать пса, чтобы он не бегал, на что мексиканец, зло усмехнувшись, ответил мне, что это его собака, и он будет обращаться с ней, как захочет. Разозлившись, я кинула ему поводок и сказала, что если он придёт ещё раз, то возвращать я его не стану.       На следующее утро я проснулась с первыми лучами солнца и тут же побежала во двор. Каково было моё удивление и разочарование, когда я не обнаружила там собаку. То же случилось и на следующий день, и на послеследующий. Пёс пропал. Уже смирившись, я стала занимать себя, как могла. Лучшее, что мне пришло в голову, это доставать Реджину. Я настояла на том, чтобы она больше не ходила к Хосе, а Тони теперь приходил заниматься к нам. Она долго отнекивалась, ссылаясь, что мой разбитый нос может напугать ребёнка, но в итоге поддалась на уговоры. Я следовала за ней по пятам везде, куда бы она не пошла: на рынок, на пляж, просто на прогулку; я даже не отставала от неё, когда она сидела в саду. Пару раз я провожала её, когда она шла на сеанс к психотерапевту. Я ждала её на скамейке перед домом, а потом мы вместе шли домой. Ей сначала это не нравилось, но через пару дней она смирилась и даже предупреждала, когда уходит, вместо того чтобы сбегать, как она это делала в начале. Она привязывалась ко мне и меня это радовало. Но ещё больше меня радовало то, что её ухажер Диего, он же Кортес, больше не объявлялся.       Помню, в одно прекрасное утро я снова проснулась под заливистый лай Зевса. По началу я решила, что мне послышалось, но тявканье повторилось снова. Реджина первая вышла во двор и вскоре появилась на пороге с радостной улыбкой и довольным Зевсом. Я тут же вскочила с кровати и принялась обнимать прохвоста. Никогда бы не подумала, что смогу так соскучиться по обыкновенной собаке. Пёс сильно похудел. На проступающих рёбрах были видны следы побоев, морда покрылась новыми следами укусов, а на заднюю лапу он вообще не наступал. Весь день я провозилась с собакой, не забывая при этом про Реджину. Теперь мы просто всё делали вместе: Реджина шла на рынок - мы с Зевсом шли следом, Реджина шла на пляж - мы, как две пиявки, болтались сзади, Реджина шла на приём - мы ждали её на улице вместе. Так прошла неделя, и я уже начала надеяться, что всё налаживается. Всё шло прекрасно до того рокового дня. В то утро я проснулась от шума дождя. Погода была плохая, так что от запланированного похода на рынок пришлось отказаться. Быстро выгуляв Зевса, я вернулась домой. Сегодня у Реджины был сеанс с психотерапевтом, и я очень надеялась, что к тому моменту дождь прекратится. Напрасно, как оказалось. Накинув на себя плащ и взяв зонт, Реджина с сомнением посмотрела на нас: - Эмма, я думаю, что и сама смогу дойти, не надо меня провожать, смотри, какая погода. - Я провожу и вернусь успокойся, - пробубнила я упрямо, натягивая кеды. - Ты не вернёшься, ты будешь сидеть на скамейке с собакой и мокнуть. - Ну, раз мы прояснили ситуацию, может, всё-таки уже пойдём?!       Она тяжело вздохнула и протянула мне зонт: - Не бери собаку, я попрошу доктора Просперо, чтоб он разрешил тебе посидеть в гостиной.       Мне не хотелось оставлять собаку, но, всё-таки подчинившись, я отстегнула поводок и загнала пса в комнату. До дома психотерапевта мы добрались быстро. Просперо не стал возражать против моего присутствия и, разместив меня в гостиной, они с Реджиной скрылись в соседнем кабинете. Сначала я развлекала себя телевизором, но вскоре мне это надоело и, выключив его, я стала бесцельно слоняться по комнате. С собакой было веселее. Мы играли, я пыталась научить его командам "сидеть" и "лежать", в конце концов, мы могли просто пугать прохожих. Реджина этого, конечно бы, не одобрила, но это было безумно весело. Исследовав кухню и прихожую, я вернулась в гостиную. Повертев в руках какую-то финтифлюшку, при этом сломав её, я спрятала свои труды в огромной вазе и подошла к двери, за которой беседовали Реджина и Просперо. Прислушавшись, мне удалось разобрать, о чём они разговаривали. - У меня в последнее время такое чувство, что я всё делаю не так, - раздался приглушённый голос Реджины, - абсолютно всё! Куда бы я не пошла, у меня такое ощущение, что я должна быть в другом месте, что бы я не сказала, мне кажется, что я должна говорить что-то другое. Я пытаюсь всё делать правильно, но от этого это чувство только усиливается! Вот я начала встречаться с Диего... - Это тот молодой человек с шампанским? - уточнил ласково Просперо. - Да, так вот. Я раньше старалась избегать серьёзных отношений, но после того, как я потеряла память, и у меня появилось это чувство, я решила сделать над собой усилие и попробовать... Я согласилась на первое свидание, потом на второе, ведь это правильно, когда ты строишь отношения, но каждый раз, когда я соглашаюсь пойти с ним куда-нибудь, у меня возникает это чувство... Что это вовсе не правильно, а скорее наоборот. Мы не виделись с ним уже, наверное, дней десять, но вместо того, чтобы ему позвонить, я лишь ищу причины этого не делать. И эти причины настолько нелепы, что мне самой от них смешно. - И что это за причины? - Ну, мне кажется, что он мне врёт. Глупо, конечно, зачем ему это делать, но я не могу себя переступить и не думать об этом. - И почему вам кажется, что он врёт? - Не знаю. Просто он такой красивый, явно богатый, умный, вот что он забыл в этом городке? Даже Эмма так сказала. - Кстати, как ваши отношения с Эммой? - Никак, - её тон был несколько резким, что сильно меня задело. - Сначала она пропадала, чёрт знает где, целыми днями. На все мои вопросы не отвечала. Потом привела собаку. Я ничего не имею против него, но... Почему нельзя было взять щенка? Почему она взяла взрослую агрессивную собаку? - Вам не понравился её выбор? - Нет, что вы! Зевс - прекрасный пёс! Просто, мне кажется, будь он другим, она бы его не взяла. - Объясните, пожалуйста, что значит другим? - Ну, например, будь он щенком или пуделем, или таксой, в общем, не таким пугающим. - Ну из ваших рассказов я так понял, что Эмме просто нравятся такие собаки. - Ну да, ей всё такое нравится. Будь её воля, у нас в саду стоял бы танк.       Я тихо засмеялась. А ведь она в какой-то степени права. - Так что случилось потом? - Потом она снова стала куда-то сбегать, только уже вместе с собакой. А как-то раз, когда она вернулась, пёс был весь покусанный. Она сказала, что он сорвался и подрался, но я же вижу, что она врёт! - И как вы это видите? - По ней и вижу. У неё был такой виноватый вид, хоть она и пыталась это скрыть, как будто это она и покусала собаку. После этого случая она вроде бы успокоилась, но ненадолго. Тут недавно наш пёс стал регулярно сбегать. В первый раз я ещё в это поверила, но когда это случилось и во второй раз, и в третий, уже начала сомневаться. А я говорила, как однажды она вернулась домой со сломанным носом? - Да, вы рассказывали. - Ну это же ни в какие ворота не лезет! Я более чем уверена, что ни в какую канаву она не падала! - судя по её голосу и по тому, что она напрочь проигнорировала слова Просперо, эта тема её сильно задевала. - Скажите, Реджина, если бы у вас была возможность уехать от Эммы, вы бы сделали это?       В кабинете воцарилась тишина. Моё сердце стучало как молот по наковальне, я безумно хотела знать, что она ответит, но и безумно боялась услышать ответ. Наконец, Реджина заговорила: - Уехать куда, домой? - Нет, в наш первый сеанс вы вроде бы сказали, что пока у вас нет такой возможности, поэтому предположим, что здесь в Альварадо появился пустой дом, и его вам предложили, вы бы уехали от Эммы? - Нет, - она сказала это так тихо, что сначала мне показалось, что это мне послышалось. - Почему? - мягко спросил Просперо. - Не знаю. Помните, я говорила про то чувство, что я всё делаю не так? - Да. - Когда я с Эммой, оно усиливается в стократ. Мне все время кажется, что я ей что-то должна, не в плане денег или ещё чего-то в этом роде, а что-то такое... не могу объяснить что. Мы даже поговорить с ней толком не можем, всё время ругаемся. - Почему? - Из-за того, что она врёт мне и из-за того, что я сама на себя злюсь, потому что никак не могу понять, какие чувства она во мне вызывает, - она замолчала и потом добавила, - ну кроме раздражения, конечно, его-то я понимаю. - Помните, на прошлых занятиях я посоветовал изменить ваше отношение к ней? - Да.       К горлу подкатил ком. Так вот что значила её ласка и забота. Не обо мне она переживает, а о том, что сказал ей врач. - Вы воспользовались моим советом? - Да. - И что было? - Сначала мне это нравится, на время пропадает то чувство неправильности, но всё обрывается в тот момент, когда я спрашиваю её о том, что случилось или о том, что её беспокоит. Она тут же закрывается, начинает врать, я начинаю злиться, и всё опять по-прежнему.       Они снова замолчали. Я взглянула на часы. Время сеанса уже истекло, и, значит, нам уже пора. Я хотела было уже отойти от двери, как следующий вопрос заставил меня буквально прирасти ухом к стене. - Реджина, ответьте на последний вопрос: вы считаете, что Эмма плохая? - Нет, она не плохая, просто то, что она делает... Нет, она не плохая, - уже твёрдо повторила Реджина.       Я услышала, как они попрощались, и быстро переместилась обратно в гостиную. Усевшись на диван, я состряпала скучающее выражение лица и подперла голову рукой. Реджина в сопровождении Просперо вышла из кабинета и посмотрела серьёзно на меня. Я поднялась и, размяв якобы затекшую спину, направилась в коридор. Она ещё раз попрощалась с врачом, и мы вышли на улицу.       Дождь продолжал лить всё с той же силой, а штормовой ветер не позволял воспользоваться зонтом. Реджина молчала, как она всегда это делала, когда возвращалась с сеанса домой. Только в этот раз её молчание меня угнетало. В тот день я узнала, что она по-прежнему видит во мне что-то хорошее, не считает меня плохой, а её поведение, по большей части, вызвано моим враньем. Я набрала в лёгкие побольше влажного воздуха и, остановившись, развернула Реджину к себе лицом.       Там, стоя на перекрёстке под проливным дождем, я рассказала ей всё. Всё, начиная с того дня, как мы приехали в Альварадо, и заканчивая последним разговором с Кортесом. Она молча слушала, а когда я закончила рассказ, только кивнула и, не сказав ни слова, развернулась и пошла дальше. Я не знала, чего мне ожидать. Догнав её, я снова загородила ей дорогу и заглянула в лицо: - Реджина, прости меня, - это всё, что я смогла ей тогда сказать.       Опустив голову, я ждала её приговора, но она всё молчала. В какой-то момент мне показалось, что она бросит меня и уйдёт. Тогда я, как в первый раз, протянула руку вперёд и зажала между пальцами край её плаща. Она не отстранилась. Аккуратно высвободив ткань из моей руки, она сжала мою ладонь: - Эмма, пойдём домой, - тихо и как-то устало сказала она.       Я кивнула, а через несколько секунд крепко обняла её.