Волчица

      Она ушла.       Через неделю после моего избиения. Пронянчившись со мной несколько дней, она убедилась, что я смогу справляться со всем сама, и ушла. Это произошло две недели назад. В тот злосчастный день я поздно проснулась. В доме было тихо, но к этому я уже давно привыкла и не обратила на это внимания. Потянувшись, я уткнулась носом в подушку Реджины и с шумом втянула воздух. Последние дни мы спали вместе. Зевнув, я поднялась с кровати и отправилась в ванную. Настроение было отличным, так как у меня, наконец, перестала болеть рука. Заглянув на веранду и обнаружив там пустое кресло, я направилась на кухню. Но и она была пуста. Сердце пропустило удар, а к горлу подкатил ком. Я сделала пару шагов и взяла со стола записку.       "Прости меня, Эмма, но я больше так не могу. Прощай. Реджина."       Я тут же бросилась на улицу. Я отчётливо помню, как я бежала по улице, как звала её... как медленно ко мне приходило осознание, что всё кончено. Я искала её везде, где только могла, но она как сквозь землю провалилась. В конце концов, кассир на автовокзале сказала, что девушка, похожая на моё описание, утром села на автобус до Веракруса. Узнав, что там есть аэропорт, я на ватных ногах побрела домой.       Последующие дни прошли как в тумане. Я подскакивала от любого шороха за дверью, надеясь, что это вернулась она. Но она не возвращалась. Так прошла неделя, за ней началась вторая. Я съела всё, что было у нас дома. На новые продукты не было денег, так как я не работала. Я не видела больше в этом смысла. В одно воскресное утро за дверью раздались шаги. Я прислушалась. Моё сердце подпрыгнуло в груди, когда в дверь постучали. Я спрыгнула с кровати и, спотыкаясь, побежала в коридор. На пороге стоял Марко. - Где она? - взволнованно воскликнула я и, оттолкнув его, выбежала в сад.       Её не было. Ни за спиной Ковалли, ни в саду, ни в припаркованной у калитке машине. - Эмма, - позвал меня Марко и устало протер глаза рукой, - Эмма! - Где она? - Её здесь нет. Пойдём, нам надо поговорить.       Мы прошли в дом. Отодвинув стул, Ковалли указал мне на кровать, предлагая присесть. Затем он молча достал из внутреннего кармана пиджака толстый свёрток и положил его на стол: - Здесь деньги за четыре месяца, плюс проценты, новые документы и ключи от машины.       Я в недоумении уставилась на него. - Я должен извиниться, - начал он, - и поблагодарить тебя за всё, что ты делала для неё. - Где она? - снова спросила я, упрямо мотая головой. - Дома, в Пальперро. Её готовят к новому переезду.       Я вскочила на ноги и, схватив куртку, кинула ему: - Так поехали! - Нет, Эмма, ты не поняла... На этот раз она поедет одна. - Но почему? А как же я? - Я думаю, что так будет лучше. - А она? Она тоже так считает? - это был удар ниже пояса. Моё сердце снова разрывали, причём с ещё большим изощрением. - Она не знает, что думать... Она ничего не вспомнила, и теперь будет находиться под постоянным присмотром специалистов.       Я сжала руки в кулаки и судорожно сглотнула: - Это из-за меня она сбежала... Я всё время пропадала на работе, а она... Она была здесь совсем одна. - Если тебе станет легче, она сбежала не из-за этого. - А из-за чего же тогда? - Я не могу тебе объяснить, так как и сам не всё понимаю.       Он снова замолчал, давая мне возможность переварить информацию. - Прости, что я поставил вас в такое положение, но я не мог поступить иначе. Четыре месяца назад Берри объявился. В бюро произошла утечка, и, пока мы не вычислили крысеныша, я не мог отправлять вам деньги, так как это поставило бы вас под удар. Мы поймали его, так что можешь вздохнуть свободно, скоро твоё ПЗС вступит в силу, и мы перевезём тебя в другую страну. Если хочешь, можешь остаться даже здесь... - Как она? - мне не было никакого дела ни до ПЗС, ни до Берри, ни до моей компании. Единственное, что меня действительно волновало, это она. - Очень соскучилась по дому. Первые несколько дней не отходила от родителей, потом мы не могли стащить её с лошади, сейчас, насколько мне известно, пытается взломать свой ноутбук. - А... - я замялась и начала заламывать руки, - а про меня она что-нибудь говорила? - тихо спросила я и взглянула в глаза агенту.       Он лишь опустил голову и, подумав несколько секунд, напряженно ответил: - Да, говорила. - И что?.. Она ненавидит меня? - Нет, не ненавидит.       В моей душе снова затеплился маленький лучик надежды. Я как утопающий хваталась за соломинку, думая, что это поможет мне переплыть океан. - А можно мне... - начала я, но Марко резко оборвал меня. - Нет. Нельзя.       Я удивлённо вскинула голову: - Но ты даже не знаешь, о чём я хочу попросить. - Увидеть её. Но это невозможно. - Но почему? - Потому что ты погубишь её, Эмма. Забудь о ней. Посмотри правде в глаза: она молодая, наивная, любит детей и верит в чистую и светлую любовь, а ты... Ты убийца, тебе плевать на чужие чувства, ты как дикая бродячая собака готова броситься на любого, кто тебе не понравился... Забудь о ней. Это ни к чему хорошему не приведёт. - Но я люблю её! - Если это действительно так, то оставь её. Твоя любовь только причинит ей боль. Ты провела с ней чуть больше полугода, и к чему это привело? - Но я не виновата в этом! Просто так получилось! Просто так получилось, - повторила я тихо ещё раз. - И так получится снова. Забудь её. Вы больше никогда не увидитесь. - А вдруг она сама захочет? - воскликнула я и осеклась. - Ты даже сама не веришь в свои слова.       Он поднялся и направился к двери: - Машину подгонят сегодня вечером.       Я встала, чтобы закрыть за ним дверь. Плевать мне было на его машину с высокой колокольни. Ещё раз обернувшись в дверях, Марко добавил: - Спасибо ещё раз и... Забудь.

***

Наше время       Он был прав. Я не смогу дать ей то, чего она заслуживает, но, чёрт возьми, забыть? Как можно забыть того, кем ты живёшь, дышишь, чувствуешь? Я вообще не вижу смысла жить без неё. Я готова всё отдать, лишь бы снова её увидеть, услышать её смех, почувствовать, как она нежно гладит меня по голове. Моё сердце разрывается от того, что я больше не могу быть рядом с ней, вдыхать её аромат, знать, что она в порядке. Чёрт возьми, я готова даже умереть, если последние минуты своей жалкой жизни проведу у неё в ногах. Но этому не бывать.       Никогда я больше не посмотрю на неё украдкой, когда она спит или с задумчивым видом смотрит в окно, покусывая нижнюю губу. Никогда больше не услышу из её уст укоризненное "Эмма!". Никогда не смогу обнять её и утешить, когда ей страшно. Никогда не узнаю её историю. Историю Реджины.       За окном бушевала гроза. Раздался тихий стук в дверь. Конец POV.