Кем быть, куда податься? Вот в чём вопрос!

      Профессор Смит находился в своём кабинете и сидел за письменным столом, предавшись глубокому размышлению. В какие же думы был погружен сей многобуйный любовник? Быть может, он готовился сделать научное открытие о происхождении хемулят, или просто размышлял о своих подчинённых. Профессор Смит основал сие заведение десять лет назад, будучи еще не профессором, а лейтенантом конной гвардии. За это время здесь работало множество фурри, однако изначально заведение планировалось отнюдь не для этого. На первом рисунке, начертанном еще неловкой лапкой романтичного подростка, хемуль изображал изящную постройку. Под алой крышей лазуритом отливали крупные цветы, а меж ними расположили глубокие, пышные гнезда помеченные голубки. Из растворенного навстречу порывом восточных ветров, несущих ароматы жасмина и лепестки дикой вишни, высовывалась молодая филифьонка. Здесь планировался «Салон любви» для одиноких хемулей, дабы последние могли всласть насладиться обществом молодых красавиц. а также их страстным лобзанием и томными речами. На крыльце свернулся клубком огненно-рыжий котяра. Вокруг дома переливался всеми цветами радуги роскошный цветник, ветерок раскачивал легкие качели, увитые цветущими лианами, а в журчащем водопадике сверкала чешуя рыбок. Со временем, правда, взгляд хемуля на жизнь претерпел некоторые изменения, однако рисунок свой он все же бережно хранил в сердце и над кроватью в своем большом загородном особняке. Для строительства роскошного двора Смит выбрал самую красивую и благоприятную улицу города, надеясь затмить своих творением ее великолепие. И мечта хемуля сбылась, ибо однажды у него появились деньги, однако жизнь изрядно иссушила Смита, погружая его в пучину рутин, и на месте роскошного замка с цветниками и водопадами выросло самое обыкновенное серое здание из тех, каких полно на любой обыкновенной улице. И научный центр его действительно затмевал красу парков и цветников, ибо был самым обычным серым домом. Меж тем работа заведения шла своим чередом. Ученые делали открытия, проводили эксперименты. В этой лаборатории начинали свою научную карьеру молодые филифьонки и хемули. Словом, здесь работало не одно поколение научных сотрудников и их ассистентов. А профессор Смит был их руководителем. Он следил за работой в лаборатории, принимал и увольнял сотрудников, помогал своим подчинённым и сам участвовал в научной работе. Но в последнее время он проводил всё время на разных научных конференциях и церемониях вручения премий, а посему появлялся за столом своего офиса всё реже и реже. В этот день он приехал с вручения очередной награды и сразу же отправился выполнять свои профессиональные требования. Кабинет профессора Смита больше походил на кабинет директора элитной и пафосной фирмы, к примеру, по производству компьютеров или фильковых полотен, нежели на место работы учёного. Эта комната была просторная и светлая, с нежно-кофейными стенами, пастельными и выдержанно-перламутровыми переливами, большими яркими фильковыми полотнами, дарующими кабинету слабое фосфорное свечение, подобное сиянию звезд на куполе полуночного небосвода, и шоколадным паркетом. В кабинете расположились, уподобляясь важным персонам, посетившим некий церемониал, два глубоких кожаных дивана, весьма обширный письменный стол, двенадцать стульев и небольшой книжный шкаф, на полках которого теснились хемульские журналы и книги вперемежку с фигурками смазливых филифьонок и разнообразных изысков на тему «My Little Pony» под надежным прикрытием научных томов. На окне теснились комнатные растения. На столе стоял компьютер, на рабочем столе которого красовался очередной вызывающий, недетский сюжет из темной стороны жизни разноцветных копытных. На одной из стен висели большие часы. В общем, это был типичный офисный кабинет. Да и сам профессор Смит не был похож на учёного. Его внешность создавала образ эдакого «звездного мальчика», по коим обыкновенно сохнут все филифьонки: идеально уложенные власы цвета вороньего крыла, спортивный костюм и множество брутальных шрамов, щедро разбросанных по его телу, придавали хемулю вид супермачо. Хемуль недавно приехал с торжественной церемонии награждения и ещё не успел переодеться. На вид ему было лет под тридцать, хемуль был высокий и сверхсильный - его накачанные мускулы и глубокие шрамы говорили о многом. Наверное, каждая филифьонка мечтала о таком муже. Профессор Смит сидел и о чём-то размышлял. Ничто не мешало ему заниматься этим делом: в кабинете было тихо, и только часы на стене мерно тикали. Внезапно в дверь постучали. - Войдите, - сказал профессор. В его голосе послышались нотки задумчивости и некоей отрешённости. Дверь открылась, и в кабинет робко заглянула Маёй. С ней была Трикси. - Добрый день, профессор Смит! - обратилась Маёй к начальнику. (Никто не знал имени и отчества этого профессора, поэтому все сотрудники лаборатории обращались к нему именно так). - Здравствуйте! - ответил хемуль, быстро меняя изображение с рабочего стола на ярко-голубой фон с мириадами звезд, - А кто это с Вами, фру Маёй Катасэ? Уж не новобранницу ли Вы привели? В таком случае, она, как и любые другие филифьонки, должна пройти специализированный тест… - Это - моя племянница, - поспешно сказала Маёй - Она желает устроиться на работу лаборанткой. Именно лаборанткой, не биологом. - Жаль, - выдавил из себя Смит, - есть планы на вечер? Трикси в нерешительности отступила от него, больно ударившись затылком о стену, и перевела взгляд на тетку. Маёй же положила на стол некие документы в ярких папках и файлах, а сама удалилась, оставив Трикси наедине с необычным работодателем. Хемуль стал внимательно изучать принесённые документы. - Беатрис Закруткина? - спросил он филифьонку, не отрываясь от бумаги. Трикси очень удивилась. Ещё бы! Ведь она только что узнала, что у неё, оказывается, такое полное имя! Ведь раньше её так никто не называл: всё Трикси, да Трикси, да Триксюша, и поэтому до сей поры филифьонка не знала, что у неё такое красивое и звучное имя - Беатрис. Она не стала скрывать своего удивления. - Офьегеть! (1) - воскликнула Трикси - А меня, оказывается так зовут, фьонке в пипку! Ну, надо же, как офьегительно (1) получается! Профессор Смит посмотрел на неё, как на сумасшедшую. Ведь эта филифьонка в двадцать с лишним лет не знала своего полного имени! Профессор засомневался, справится ли претендентка на должность лаборанта со своей работой. - Беатрис Закруткина? - переспросил он спокойным, но строгим голосом и добавил, - И выражайтесь, пожалуйста, приличнее. Я не пытаю страсти к филифьонкам, употребляющим нецензурную лексику. Я сам – коричневый вектор и люблю тоже коричневых, а оральников не принимаю. - Да, это я, - с притворным равнодушием ответила Трикси, у которой под дождем новых понятий подмок разум, - Я пришла устраиваться к Вам в лабораторию. Лаборанткой. Я могу быть полезна по хозяйству – беседу поддержу, уберусь, открытие научное сделаю… Профессор Смит посмотрел на неё недоверчиво. - Хм-м, если, конечно из Вас что-нибудь получится, - он сказал тихо, но Трикси всё равно услышала. Лучше бы хемуль этого не говорил. - А я чё, по-вашему похожа на какую-нибудь фьегу из подворотни, которая совсем ничего не умеет? - возмущалась Трикси, - Аль Вам бабла побольше всучить, дабы Вы меня на эту моррову работу взяли? - Я бы вас попросил выражаться корректнее, - строго заметил профессор Смит. – Мерзко, когда филифьонка ругается, уподобляясь сапожнику. "Ходят тут фьеги всякие! - подумал профессор, - На работу хотят устроиться, фьонки такие, а сами не знают своего полного имени и даже не подозревают о существовании приличных слов, фьонке в пипку!" Хемуль сам не заметил, как эта мысль слетела с его языка. Трикси на это ничего не ответила, но в мыслях была возмущена: "Нет, ну почему ему можно неприлично выражаться, а мне - нет? Это что ещё за фьонство такое! Между прочим, я тоже имею право выражать свои эмоции!" - Просто понимаете, работа лаборанта сложная, - спокойно сказал профессор Смит, - Многие молодые филифьонки и хемули хотят занять эту должность. Они говорят: "Я" да "Я", "Я могу" да "Я умею", а на деле же оказывается, что ни фига! Вот биолог – это другое дело, зверюшек всяких разводить, красных волков, золотых жаб, черных львов. Синие арбузы для них выращивать. Это и интересно, и платят довольно приемлемо. А? - Прямо как дочка директора банка! - воскликнула Трикси, вспомнив филифьонку с шоу талантов, - Ой, простите, вырвалось... Казалось, слова Трикси произвели на профессора странное впечатление. Будто он услышал что-то знакомое, с чем возможно, сталкивался раньше. Было видно, что хемуль снова погрузился в раздумья. - Дочка директора банка? - переспросил он. - А Вы знакомы с ней? - поинтересовалась Трикси. - Возможно, что да, - ответил профессор, - А Вы опишите мне её, как она выглядит? - Ну, типичная гламурная курица, - в рассказе Трикси явно чувствовалась её неприязнь к описанной ею филифьонке, - Похоже, что эта фьонка делала себе закрутку (2), и не раз. Морда - до небес! Петлю в кольцо зафьегачила! Глазища огромные, как анимэшные. Мордищи - выо! Глазищи - выо! - Трикси оттянула нижние веки своих глаз, уподобляясь пугалу, - тело накачано силиконом, как воздушный шар! И морда вся размалёванная, как у куклы. Косметики - тонна! Ещё эта фьега моррова одевается во всё розовое, фи-и-и! - А-а-а, это Линда Цветкова, - отозвался профессор Смит, - Она приходила к нам где-то год назад. Ладно, пойдёмте, я покажу Вам наш центр. Хемуль взял Трикси под лапу с непривычной силой, внушающей не ужас, но безопасность, и филифьонка доверительно положила лапу на горячее, мощное плечо хемуля. Тот с выражением крайнего безразличия на морде коснулся пальцем губ Трикси. Или ей это показалось? - Ну, а теперь, - сказал хемуль, как ни в чем не бывало, - давайте, я покажу Вам нашу комнату отдыха - излюбленное место всех работников. Идёмте же наверх, дорогая Закруткина! "Дорогая? - подумала Трикси, - Он что, роман со мной крутить собирается? Закруточник морров!" Комната отдыха очень понравилась Трикси. На нежного цвета стенах переливались большие фильковые полотна, даруя комнате нежный свет. Напротив дивана «Тоторо» располагался плазменный телевизор, а шкафы пестрели большими, яркими книгами. В вазах стояли цветы, а на тумбочках и полках в избытке мерцали тысячи кукол – рукодельных, аниматронных, коллекционных… настоящий рай для любого хемуленка! - В этой комнате любой может отдохнуть после напряжённой работы, - сказал профессор Смит, - Вам нравится здесь? - Очень! - восхищённо воскликнула Трикси, а затем поинтересовалась, - Кстати, а что делала в лаборатории эта самая... Линда, или как там зовут эту фьонку? Профессор Смит ответил: - О, эта особа... Она приходила устраиваться к нам на работу. Если честно, у неё совсем нет способностей к науке. Вы знаете, что она наделала? Сначала Линда взяла звёздную пыль и нанесла себе на веки, видимо, подумав, что это - тени. Её глаза стали очень большими или, как Вы сказали: "анимэшными". Уж сколько раз говорили молодым филифьонкам, что нельзя использовать звёздную пыль в косметических целях - так они всё равно продолжают! Но вернёмся к Линде. Затем она разбила колбу со взрывоопасным веществом, и нам всем пришлось уносить ноги. Здание взорвалось, а Линда убежала, сказав, что сюда она больше ни ногой. Мы переехали в новый корпус, в котором Вы сейчас находитесь. Ладно, я принимаю Вас и надеюсь, что вы не повторите ошибки фрекен Цветковой. Трикси пообещала, что такого она не допустит. Профессор Смит открыл шкаф с лабораторной одеждой. - Наденьте халат и перчатки, - велел он, - А затем спуститесь на первый этаж, Вас там уже ждут. Трикси выполнила указания профессора. На первом этаже филифьонку ждала накрашенная и тщательно причесанная Маёй с продуктовой авоськой в лапах - филифьонка только что вернулась из гастронома. В авоське сверкали яркие упаковки зефирных хлопьев "Яблочный вор" и черничного йогурта от компании "Вим-биль-данн". Сверху лежал огромный кусок домашней копченой колбасы, перетянутый веревками, а также румяная головка сыра и большая яркая коробка жвачек "Love is". Увидев племянницу, Маей поправила локоны и властным, суровым басом приказала: - Ну что, уважаемая Беатрис Закруткина, пора за работу!