Octo sordida tentationibus.

      Гнев — отрицательно окрашенный аффект, направленный против испытываемой несправедливости, и сопровождающийся желанием устранить её. Мистер Ричард Миллс в пятый раз перечитывает дело о Майке Притчарде, который скончался на днях, покончив жизнь самоубийством. Мать-наркоманка бросила, когда ему не было и года. Усыновили. Сбежал, как только закончил школу. Поступил в колледж в другом городе. Снимал квартиру вместе с другом. Были успехи в учебе, на "отлично" защитил проект. После колледжа работал бухгалтером в крупной компании. Снял двухкомнатную квартиру рядом с офисом. Никогда не нарушал правил. Все говорили о нем, как о милом, приветливом парне, который, к тому же, ходил в церковь по выходным. Все было прекрасно, но в один прекрасный день он жестоко избил трех человек на заправке. После этого избил продавца киоска. После своего неконтролируемого гнева ничего не помнил. При аресте убил одного полицейского, перерезав ему глотку осколком стекла от разбитого им окна полицейской машины. В тюрьме вел себя агрессивно, словно животное кидался на охранников и сокамерников. И через месяц пребывания здесь убил своего сокамерника Билли Джо Армстронга, который умер от многочисленных ударов головой о спинку кровати. На теле Армстронга обнаружены следы зубов и множество других отметин. В некоторых местах не было кожи. После обследования Армстронга на местах укусов обнаружили частицы слюны, принадлежавшие Притчарду. Позже выяснилось, что Армстронг был множество раз изнасилован Притчардом. — Может, перестанешь читать это? — в кабинет зашел глава тюрьмы Дэниел Лэйсон, — Притчард — псих. Избивал, изнасиловал бедного парнишку, а потом убил. Все, дело закрыто. Что ты возишься с этим? — Да, я знаю, — проговорил Миллс, — но не могу понять одного. Зачем? Все же было так хорошо, парень шел на успех. И потом сам же нажал на кнопку и смыл свою жизнь в унитаз. Смысл? — У него было трудное детство. Психи, знаешь, все такие. Урод он и все, — спокойно ответил Дэниэл. Ричард хотел что-то добавить, но его прервал стук в дверь. — Войдите, — хором сказали Миллс и Лэйсон одновременно. — Извините, — в кабинет ввалился помощник Миллса — Колин Лигнесс. — Чего тебе, Колин? — спросил Миллс. — Мы хорошо осмотрели камеру и нашли это, — он передал Ричарду в руки какую-то книгу, — похоже, это дневник Притчарда. — О, это интересно, — сказал Миллс, беря старую потрепанную кожаную книгу в руки, — спасибо. Лигнесс кивнул и удалился. — Ладно, у меня полно работы, — Дэниэл встал и похлопал Миллса по плечу, — прочитаешь — мне дай. Это будет интересно, — сказал он и ушел. Ричард Миллс налил себе кофе и поудобнее устроился за столом. Первое, что он увидел, — это надпись на первой странице, выведенная, похоже, кровью: "МНЕ ЖАЛЬ". И Миллс продолжил читать: Я, Майкл Райан Притчард, пишу в этот дневник, потому что хочу, чтобы вы знали, что творилось со мной. И мне жаль всех тех людей, которых я покалечил. Тот зверь, сидящий внутри меня, не давал мне покоя, свободы и сковывал меня на протяжении всех этих месяцев. Я видел, как он жестоко ломает им кости моими руками. Я видел, как темнеют от боли их глаза, слышал, как они кричат, захлебываясь собственной кровью, но не мог ничего сделать — я был заперт в своей голове, как в клетке. Но убить их я ему не дал. Я смог вырваться за пределы его клетки и взять главенство над своим же собственным сознанием. Но ненадолго. Я пытался сдержать ярость. Я причинял себе боль, я рвал свою кожу. Я хотел убить себя, но он не дал мне покончить с собой. Я думал, что в тюрьме я больше не буду причинять вред людям, поэтому тогда вышел на дорогу, прямо к полиции, зная, что меня ищут. Но он вырвался на свободу и убил того мальчика, того служителя закона. Я не хотел, чтобы так было, я скребся в тесной коробке своего же сознания, но не смог найти выход — было слишком темно. После этого меня посадили в одиночную камеру, и я был рад этому, очень рад. Я не хотел причинять людям боль. На некоторое время я одержал верх над сознанием. Бывало, он вылезал наружу и нападал на моих сокамерников и охранников; но я сдерживал его изо всех сил. Я чувствовал, что он зол, и мне было страшно, ведь я не мог ничего сделать. Потом ко мне перевели того парнишку — Билли Джо Армстронга. Я полюбил этого юношу. Не скажу, что с первого взгляда, но полюбил очень сильно. И он меня тоже. Мы провели много счастливых ночей вместе. Хоть они были и в тюрьме, но ведь нет разницы, где, главное — с кем. Я больше не чувствовал его и думал, что он ушел. И я был рад, ведь так боялся за своего маленького милого мальчика. Но скоро я почувствовал его. Его ярость. И я понял: он набирался сил, чтобы взять верх. Теперь уже навсегда. Но было уже поздно что-то менять. Он запер меня в самом потайном уголочке моего сознания, и оттуда я мог только беспомощно смотреть на происходящее снаружи. Он хотел, чтобы я смотрел. Я плакал, кричал, пытался освободиться, но не смог. Я был слишком ослаблен своей любовью с зеленоглазому пареньку, а он ей воспользовался и стал сильнее. И я днями наблюдал, как он измывается над моим нежным мальчиком. Он так жестоко избивал его. Я видел, как он берет его за волосы, как бьет о стену. Смотрел в родные глаза, полные страха, слез и непонимания. Слышал его мычание, потому что он не давал ему кричать, затыкая рот платком. Я так рвался к нему, я молил Господа Бога, чтобы все это прекратилось. Но этот кошмар продолжался. Боже, вы бы знали, каково это, — когда того родного человечка, которого ты любишь, за которого бы ты душу отдал, так истязают. Но, получается, что это был я. И от этого было еще больнее. И я помню, как ночью он посмел взять моего мальчика. Я видел, как он повалил его животом на кровать. Он порвал на нем одежду, когда снимал с него эти тряпки с животной страстью. Сильно хлопнув по его попе, оставив алеющий след ладони, он вошел в него целиком без смазки, на сухую, сжимая в руках его смоляные волосы и тыкая носом в подушку, чтобы заглушить плач и ор. Я наблюдал, как тот трахает его, именно трахает — жестоко, беспощадно, властно. Видел, как в порыве наслаждения глубоко впивается зубами в его нежную, пахнущую медом кожу, оставляя на ней кровавые отметины. Он отымел его, а потом бросил в угол и смотрел, как тот плакал, немного поскуливая. Мой мальчик не понимал, за что ему это досталось, но было видно, что он смирился. Мой маленький беззащитный мальчик сидел в сером углу камеры, стирая слезы своими нежными ладошками, а я плакал вместе с ним. А потом он убил его. И я смотрел, как мои руки убивали самое дорогое, что у меня было. И когда его обессиленное тело упало на пол, я обрел верх над моим сознанием. Когда я упал к нему на колени и поднял голову,то увидел слабую улыбку на желанных губах, которые были полностью испачканы в крови, как и его лицо... и волосы... И я, рыдая взахлеб, держа его голову на коленях, смотрел, как из моего малыша медленно вытекает жизнь. Но перед смертью он нашел в себе силы шепнуть мне осипшим от боли голосом: "Я люблю тебя, Майки..." После этого он перестал дышать... И пусть вы мне не поверите, но вы знайте одно: вы можете стать его жертвой, берегитесь, не знаю, как, но прошу вас, ведь он опасен. И имя ему — ГНЕВ. Ричард Миллс закрыл дневник, полностью шокированный содержимым. На его ресницах блестели слезы.