Рейс SQA016

Был вечер воскресенья, и Эмма наслаждалась намного более неторопливой поездкой в аэропорт Кеннеди, чем на прошлой неделе. Любовь Дэвида к шашечной езде в плотном трафике явно была приглушена драгоценным грузом на борту. - Я просто хочу сказать, что если ты ей деньги вернешь, тогда, пожалуй, должна вернуть деньги и доктору Хопперу тоже, – негромко произнес Дэвид, пожав плечами, – и если ты это сделаешь, ну, это может его оскорбить. И ты сама говорила, что нуждаешься в деньгах, а это – двести баксов, Эм. - Я знаю, – тихонько фыркнула Эмма и со вздохом повернулась к окну, – я не в том положении, чтоб разбрасываться подобной суммой. Но я просто действительно ненавижу тот факт, что она дала мне гребаную визитку! Что, черт побери, она знает обо мне? О моей жизни? Боже, она, наверное, думает, что я какая-то... Не знаю, какая-то наркоманка! Дэвид тихонько рассмеялся: - Да, наркоманка и бортпроводник салона первого класса, точно. Внезапно осознав это, Эмма прижала ладони к лицу и прошептала: - Я только что вспомнила, что она видела меня в дьюти-фри, когда я разглядывала шелковые шарфы. - О, – сказал Дэвид, прикусив губу. - Я просто убивала время, но она... о, дерьмо, она думает, что я какая-то глупая пустышка, которая не в состоянии уследить за своими финансами, которая только увидев что-то милое, тут же должна купить это, – Эмма скривилась. Затем женщина посмотрела на заднее сиденье автомобиля, чтобы убедиться, что все в порядке. - Тебя действительно так волнует, что она думает? – с сомнением в голосе спросил Дэвид. - Долги – забавная штука, – глубокомысленно произнесла Эмма, снова глядя в окно, – они – табу, понимаешь? Мне просто не нравится, что люди знают об этой части моей жизни. И судят меня. - Ну, прежде чем ты сделаешь то, что ты обычно делаешь, и набросишься на нее, вспомни, что она приносит авиакомпании миллион долларов в год, – осторожно напомнил Дэвид. - Да, я знаю, – Эмма вздохнула, вытащила из кармана две купюры по сто долларов и уставилась на них. - Слушай, Эм, – Дэвид вздохнул, – просто... помни, что у тебя сейчас действительно напряженное время. С... ты знаешь, – Дэвид мотнул головой назад, – всем этим. И сейчас, учитывая предложение доктора Хоппера, эта работа для тебя важнее, чем когда-либо. Ты действительно не можешь себе позволить раскачивать лодку. Я знаю, у тебя есть собственная гордость, но... может быть этой гордости стоит занять место позади всего остального? Эмма молча смотрела вперед, обдумывая слова Дэвида. - Оставь эти деньги, они тебе нужны, – мягко произнес Дэвид, – а потом поднимись на борт, улыбнись и предложи ей лучшее обслуживание, какое только можешь, и, черт, вдруг она даст тебе еще сотню. - У меня такое чувство, будто это грязные деньги, – призналась Эмма, с беспокойством оглядываясь на задние сиденья. – Но ты прав, я не в том положении, чтобы позволить себе гордость, – прошептала она, складывая купюры и возвращая их в карман.

***

Как обычно вечером воскресенья Реджина Миллс взошла на борт самолета, следующего рейсом SQA016 в лондонский Хитроу. Она пересекла салон бизнес-класса и подошла к Белль Френч, ожидающей ее возле занавешенного входа в первый класс. - Добрый вечер, мисс Миллс, – улыбнулась Белль, – могу я взять ваше пальто и багаж? - Спасибо, – Реджина кивнула и передала бортпроводнице свое пальто и одну из багажных сумок. Затем она села на свое привычное место, расположив сумочку и планшетку с ноутбуком на полу около кресла. Мгновение спустя в специальное углубление в подлокотнике опустился пустой стакан, как это обычно и происходило вечером воскресенья. Мельком оглядевшись, Реджина заметила, что на борту не было никого из постоянных пассажиров. Собственно, салон был практически пуст, что не удивительно, учитывая тот факт, что в Великобритании следующая рабочая неделя будет укороченной из-за Банковского Выходного[1]. Женщина подняла газету и бегло просмотрела первую полосу, ожидая, когда появится эта новая девушка – Эмма Свон. Она не позвонила, и Реджина не знала, почему, и, конечно, Миллс не собиралась спрашивать, но все же хотела увидеть ее, чтобы попытаться собрать информацию, которая поможет ей разобраться в том, что она сделала не так. В этот раз. Реджина не тратила время на поиски точного диагноза, который объяснил бы, почему ей трудно общаться с людьми. Мать называла ее странной, сестра говорила, что она социально неуклюжая, а Кэтрин – ее подруга – бросалась такими словами, как Аспергер[2]. С точки зрения Реджины, даже если она будет знать название причины, по которой она вечно говорит и делает все неправильно при социальных взаимодействиях, это ей в любом случае ничем не поможет. Нахмурившись, она повернулась, чтобы выяснить, с чем связана внезапная суета в помещении экипажа, и о чем там люди перешептываются. Ни Эммы, ни Белль в салоне не было, и Реджина огляделась, пытаясь разобраться, что же происходит, но ничего особенного не заметила. Когда шепотки затихли, она повернулась к иллюминатору, уставившись на бесконечный поток пассажиров, двигающихся к самолету по телетрапу. Цокот высоких каблуков по полу сигнализировал о скором появлении члена экипажа, идущего в салон, и Реджина обернулась. - Добрый вечер, мисс Миллс. Надеюсь, девочки хорошо заботятся о вас? – с улыбкой спросила Айрис Винтер, остановившись около места десять-А. - Ээ, да, да, хорошо, – нахмурившись ответила Реджина, пытаясь понять, с чем связано редкое появление старшего бортпроводника. - Хорошо, хорошо, – ответила Айрис с широкой улыбкой. Затем женщина встала посреди салона и повернулась к выходу. Реджина тоже повернула голову назад, надеясь увидеть то, на что смотрит Айрис, и удивленно моргнула, когда из-за занавески появился маленький мальчик, держащий за руку Эмму Свон. Миллс старалась не пялиться, но трудно было не смотреть, как Эмма помогает мальчику сесть в большое кожаное кресло первого класса, и спокойно что-то объясняет кивающему малышу, пристегивая его ремнем безопасности. - Надеюсь, тебе понравится полет, Генри, – произнесла Айрис с улыбкой и чопорным кивком, прежде чем покинуть салон. Реджина собиралась отвернуться и прекратить пялиться, но зрелище было столь удивительным, что она просто не могла не смотреть. К счастью, Эмма все свое внимание уделяла мальчику, совсем не замечая Миллс. Белль вошла в салон и с широкой усмешкой наклонилась к Генри: - Ух ты, Генри, какое большое кресло! Как удивительно! Разве это не мило со стороны миссис Винтер, позволить тебе занять это сиденье вместо того? Мальчик – Генри – кивнул и улыбнулся Белль, принявшись увлеченно разглядывать салон. Ему было лет пять на вид, короткие растрепанные волосы были темно-каштанового цвета, а одет малыш был в джинсы и голубую футболку с мультяшным жирафом. Реджина вновь вернула свое внимание свежей газете, понимая, что это точно не обычное воскресенье, напротив, день очень быстро становился воскресеньем, значительно отличающимся от прочих. Белль встала и отправилась проверять, пристегнуты ли пассажиры, в то время, как Эмма затянула ремень безопасности Генри и взъерошила его волосы, прежде чем уйти в помещение экипажа. Пока Белль проходила мимо, направляясь вслед за коллегой, Реджина искоса глянула на мальчика, который с любопытством управлял своим телевизором с помощью пульта в подлокотнике. Пока проигрывалась видео-инструкция по безопасности, Генри с интересом изучал различные возможности экрана, а Реджина прикладывала все силы к тому, чтобы глазеть на него не слишком явно. Услышав шаги, она вернулась к своей газете, поглядывая, как Белль проводит предполетную проверку салона, убеждаясь, что все привязные ремни пристегнуты, шторки иллюминаторов открыты, а багажные полки прочно закрыты. Когда она захлопнула шкафчик над местом Реджины, самолет начал двигаться, отъезжая от здания аэропорта, и Генри удивленно поднял голову. Белль подошла к нему и успокаивающе улыбнулась: - Не волнуйся, Генри, мы еще не скоро взлетаем, но когда начнем, твоя мама придет, чтобы сесть рядом с тобой. Реджина нахмурилась, активно изучая все ту же статью, на которую она старательно смотрела уже минут десять, так и не прочтя ни слова. Женщина задавалась вопросом, кто же мама мальчика, и почему маленький ребенок летит в первом классе. Ответ на свои вопросы она получила довольно скоро, – когда Эмма вернулась в салон, села рядом с Генри и пристегнулась. Расстояние между основным и дополнительным местами было достаточным, чтобы Свон могла лишь дотянуться до ног Генри, которые едва выходили за пределы сиденья, слишком большого для мальчика. Женщина прикоснулась к лодыжке ребенка и успокаивающе потерла ее, тихо разговаривая с сыном. Реджина не слышала слов, но видела, что малыш смотрел на мать, улыбался и кивал ей. Путь до взлетно-посадочной полосы занял десять минут, а затем двигатели самолета взревели, наполнив все вокруг шумом, и глаза Генри широко распахнулись, когда он в панике уставился на мать. Эмма улыбнулась ему и сказала, что все будет в порядке. Пока самолет набирал скорость, мальчик напряженно смотрел в иллюминатор с правой стороны на проносящийся мимо пейзаж. Самолет медленно начал поднимать нос, и Генри задержал дыхание и прижался к спинке сиденья, снова посмотрев на мать, чтобы убедиться, что это нормально. Эмма улыбнулась ему и мягко сжала лодыжку мальчика, которую не отпускала с тех пор, как села рядом с ним. За пять минут взлета Генри, казалось, успокоился и с любопытством поглядывал в иллюминатор на облака и городской пейзаж, который был виден ему, когда самолет сильно кренился вправо. В стороне раздался электронный щелчок, Эмма посмотрела на звук и отстегнула свой ремень. Наклонившись вперед, женщина поцеловала Генри в лоб и снова достала для него пульт из подлокотника, чтобы он мог получить доступ к экрану и, судя по всему, поиграть. Эмма сказала сыну еще пару слов, прежде чем уйти из салона в помещение экипажа. Еще через пять минут Реджина решила, что не может смотреть на мальчика весь полет, а чтение газеты плохо помогает отвлечься. Со вздохом она свернула газету, убрала ее в сетчатый отсек под окном, закрыла глаза и откинула голову назад на спинку кресла. В ее голове бурлили множество вопросов о мальчике и его присутствии в самолете. Раздался низкий электронный «бип», но Реджина проигнорировала его, привыкнув к различным звукам, то и дело раздающимся в салоне. Когда минуту спустя сигнал повторился, она открыла глаза и увидела на экране своего телевизора два сообщения: 10 К: привет 10 К: я генри Реджина повернулась направо, чтобы посмотреть на мальчика, и нервно сглотнула, когда тот широко улыбнулся ей и помахал рукой.