— Вы с ним встречаетесь?
Прозвучавший вопрос застал Киришиму-старшую врасплох, из-за чего она, дёрнув рукой в сторону, разлила кофе по столу. Тихо выругавшись, девушка взяла тряпку, вытерев тёмную полупрозрачную лужицу на кухонной тумбе, развернулась и прищуренным взглядом посмотрела на своего брата.
Аято, сидя за обеденным столом, спокойно уплетал свой не успевший остыть завтрак и внимательно смотрел в глаза сестре, всё ещё ожидая ответа на свой вопрос.
— Ты о ком? — поинтересовалась Тоука, развернувшись и потянувшись к верхним полкам за чашками.
Аято поддел палочками яичницу, но, передумав, положил кусок обратно на тарелку.
— Я о Канеки, — не сразу ответил подросток, а потом повторил заданный ранее вопрос: — Вы с ним встречаетесь?
— С… с ума сошел?! — несколько громко воскликнула девушка, ударив по столу чашкой и повернувшись обратно. Несколько заделанных заколкой прядей от резкого движения вновь упали на правый глаз, а светлая кожа на щеках порозовела.
Заметив такую реакцию, младший Киришима как-то странно хмыкнул, отчего Тоука взъелась ещё пуще.
— Мы с ним просто друзья, хорошие друзья, не больше!
— Тогда я рад, что вы просто друзья.
Более Аято ничего не сказал и продолжил завтракать.
Тоука ещё какое-то время молча смотрела на него, но потом развернулась, разлила свежезаваренный кофе по чашкам и, сев обратно за стол, поставила одну перед собой, а другую — перед братом.
С минуту девушка, держа в руках кружку, смотрела то на сидящего перед ней, то куда-то сквозь него, но, отставив от себя кофе, сложила на столе руки и решила спросить:
— Почему тебя интересуют такие вещи?
— Такие вещи? — переспросил Аято.
Тоука кивнула, а потом, на мгновение отведя взгляд в сторону, вновь посмотрела на младшего.
— Да. Наши отношения. С Канеки. После вашего знакомства ты только и делаешь, что расспрашиваешь о нём: кто он, откуда, кто для меня? Почему тебя это так волнует?
— Меня это нисколечко не волнует, — несколько резко ответил ей подросток. — Просто он мне не нравится! И мне не нравится, что подобный тип околачивается рядом с тобой. Что-то с ним… не так. Ты сама на него посмотри! Где нормального человека с такой внешностью увидишь? Всё не так просто!
— Аято, ты что, ревнуешь? Боишься, что твою сестрёнку уведут и некому будет за тобой, несносным, присматривать? — склонив голову набок, поинтересовалась Тоука. И насмешливо улыбнулась, когда братец начал что-то недовольно бубнить в своё оправдание, чрезмерно громко и сильно жестикулируя руками одновременно.
— Не в этом дело! — вспыхнул младший Киришима. — В самом деле. Я же говорю, что он мне не нравится. Ни как человек, ни как твой предполагаемый парень.
— Так или иначе, это не твоё дело, — протянула девушка, поднимаясь с места и ставя кружку в раковину. Она ополоснула её, поставила на полку к остальным и направилась в сторону своей комнаты, более ничего не говоря.
Однако её остановил голос Аято, который, развернувшись на стуле, посмотрел ей в спину.
— Почему ты в этом так уверена? Ты хорошо к нему присмотрелась? Не может человек быть таким добряком! Вдруг он какой-то бандюга и просто хочет обчистить тебя? Это в лучшем случае, а то ведь и убить! Может, он вообще гуль и сожрёт тебя в самый удобный момент!
— Ты перегибаешь палку, Аято! — прикрикнула на него Тоука, резко разворачиваясь и сверля брата злым и недовольным взглядом. — Критикуй своих друзей, а не моих: тех, кого ты не знаешь. Ах, прости! У такого, как ты, не может быть друзей! Как же я могла забыть!
— Тоука…
— Не лезь не в своё дело. Вместо того, чтобы искать изъяны в тех, кого не знаешь даже самую малую долю, лучше бы разобрался в себе. Вместо того, чтобы обвинять его в чём-то, лучше бы брал пример, потому что к тебе я присмотрелась и больше бы поверила, что ты так называемый гуль, а не Канеки! Потому что именно ты жрёшь меня день ото дня, и мне это чертовски надоело!
Она открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но вместо этого захлопнула его, громко щёлкнув зубами, и, развернувшись, направилась в свою комнату, не забыв демонстративно хлопнуть дверью.
Аято ещё какое-то время сидел и смотрел ей вслед, сощурив при этом глаза и гневно скривив губы. Но потом, развернувшись, он взял в руки палочки. Однако только поднёс еду ко рту, как в горле встал противный ком, и подросток, буквально отбросив всё от себя, громко выругался. Поднялся с места и, сгорбившись от недовольства, направился в сторону коридора, подхватывая с дивана школьную сумку. Сегодня пойдёт голодным.
Выйдя на улицу, Аято вдохнул морозный воздух полной грудью, а затем укутался в шарф и, ухватив ручку сумки поудобнее, двинулся по дороге в сторону школы. Идти туда совершенно не хотелось, но и домой возвращаться было бы ещё хуже. Сейчас, взъевшись из-за очередного спора с сестрой, что стало слишком частым в последнее время, он буквально не находил себе места, но хуже было от того, что он и правда не знал, почему всегда затевает эту самую ругань. Ведь именно Аято, а не Тоука, поднимает тему о её новом друге и пытается всякий раз донести до сестры то, что «поигрались и хватит».
Первое время парень действительно думал, что ревнует. Только теперь он понимал, что это далеко не ревность, а страх.
Чего боялся подросток? Он бы поблагодарил умника, который рассказал бы ему самому об этом. Ведь сам Киришима не знал и даже не догадывался. Знал только, что боялся не столько за себя, — с чего бы это вообще? — сколько за неугомонную сестрицу. Слишком доверчивая и добрая, она может не заметить приближающейся к ней опасности. Однако Аято чувствовал такое за версту, и от этого так называемого Канеки несёт ею за километр. Да, он не мог отрицать, что знает его слишком недолго: за несколько дней он видел его раз пять от силы и ни разу не сказал тому и слова. Но даже это не могло изменить его мнения об этом подозрительном белобрысом парне.
Канеки встречал Тоуку из университета, проводил с ней всё время на работе, а потом провожал до дома. Целыми днями он крутился вокруг старшей Киришимы так, словно других дел у него вовсе нет! И даже в выходные он старался как можно дольше находиться рядом, однако сам Аято не позволял ступать тому на порог дома: выгонял, не спросив ни о чём у сестры, отчего потом бедной Йорико приходилось успокаивать спорящих родственников. Когда с ними была Косака, Аято был спокоен. Но стоит той отпустить подругу, указав большим пальцем в знак одобрения, как младший начинал ёрзать на месте, поднимаясь на ноги и желая проследовать за сестрой, вот только потом шумно падая обратно, цокая языком и ругаясь на самого себя. И ждал, иногда до самой ночи, пока она не вернётся домой.
Обычно весь день Аято проводил дома. Смотрел телевизор, учил предметы или читал какие-то книги. Но в последнюю неделю ему это плохо удавалось делать. По новостям передавали о всевозможных опасностях: мелких, но отчего-то так волнующих младшего Киришиму. Информация из учебников почти тут же забывалась, а записи становились лишь набором непонятных символов. Стена текста в книге не воспринималась тем, чем должна, отчего подростку то и дело приходилось перечитывать всё по новой, а то не по одному разу.
Он злился на себя и это чёртово беспокойство! Ведь только из-за него он мог вновь стать собой лишь тогда, когда Аято знал, что Тоука дома, за стеной, переписывает конспекты или печатает доклады, а может, готовит бенто на завтрак или просто смотрит какие-то американские сериалы. От осознания этого он мог, наконец, делать то, что до этого у него валилось из рук.
— В последнее время ты меня сильно беспокоишь.
Аято разлепил глаза и поднял голову, разворачиваясь и посмотрев на расположившуюся чуть поодаль медсестру. Та сидела за столом и переписывала что-то из карточек учеников в толстую тетрадь, но, стянув с носа очки, она потёрла переносицу и теперь обратила, наконец, внимание на не такого внезапного, но весьма неожиданного в такой день гостя.
Киришима просто пришёл посреди перемены, уселся на одну из кроватей рядом с окном, положил руки на подоконник и, долго глядя на школьный двор, внезапно задремал. Звонок уже давным-давно прозвенел, а он всё так и лежал, по всей видимости, даже не собираясь идти на урок. «Кажется, делает он так только во время истории современной Японии», — вспомнилось тогда медсестре.
Вот и сейчас, прогуляв историю, он пришёл, впрочем, как обычно, в единственное место, откуда его не выгоняют, и решил немного подремать. Ночью поспать не удалось: Тоука вернулась вчера на удивление поздно, и сел за уроки младший Киришима лишь после этого — ближе к двенадцати. Именно поэтому сонливость свалила его, отчего подросток вновь пропустил урок. А может, пропустит не один, а даже два или три. А там и домой можно будет пойти…
В полудрёме он прокручивал последние несколько дней, думая, что поступает весьма… глупо и странно. Вроде бы даже неправильно, но почему-то ему казалось это единственным, что он может делать. Однако с каждым днём мысли об этом посещали его всё реже и реже, иногда даже хотелось плюнуть и оставить всё на самотёк, но почему-то он так и дальше сидел на диване и не сводил взгляда с нескольких стрелок, крутящихся друг за другом. Ему хотелось как-то защитить Тоуку, хотелось, чтобы она была в безопасности.
Но потом он резко одёргивал себя. От чего он её хочет защитить? От человека? От парня, который ей, вроде как, нравится? Как глупо и по-детски.
— Беспокою? — немного хрипло поинтересовался Аято, сонно посмотрев на девушку. Та обвела взглядом тёмных глаз кабинет, а потом кивнула, отчего несколько осветлённых прядей упало ей на лицо.
— Ты выглядишь усталым, — ответила она. — И ещё за последние четыре дня ни разу не ввязывался в неприятности или драки. Да у меня работы почти не осталось!
— Вам так нравится смотреть на побитых детей, Куроно-сан? — усмехнулся подросток, заставляя ту громко рассмеяться. — Всё в порядке, Киичи-кун, правда.
Киичи сощурила глаза, внимательно глядя на гостя, и поднялась с места. Тишину комнаты наполнили тихие постукивания маленьких каблуков о пол, а затем кровать тихо скрипнула, когда девушка села рядом с подростком.
Аято отнял руки от окна и, выпрямившись, чуть развернулся к той, подминая одну ногу под себя, а вторую так и оставляя стоять на полу. С минуту они смотрели друг на друга, внимательно и пристально, а потом медсестра подняла руку и шутливо ударила кулаком Киришиму в плечо, заставляя того пошатнуться от неожиданности и по привычке потереть место удара, хотя то даже на самый малый процент не заболело.
— Да ладно тебе, Аято-кун, мы ведь друзья, — улыбнулась медсестра. — Ты можешь мне рассказать обо всём! Я же вижу, что что-то не так. Даже не бубнишь о том, какие все козлы и сволочи, — уж прости за мой французский.
— Правда, всё в порядке. Просто не высыпаюсь в последнее время.
— Нашёл какое-то дело? Может, устроился на работу? Или что-то мешает тебе думать? Ох, Аято, неужели подружку себе нашел?!
— Не неси чепухи, Киичи-кун! — внезапно воскликнул подросток, отчего девушка тихо засмеялась.
Аято прищурился, а потом отвернулся к окну. Небо застелили тучи — возможно, сегодня пойдёт дождь. Уроки физкультуры на улице отменили, отчего двор пустовал и был непривычно тих. И тогда Киришима вновь заговорил:
— В последнее время сестра связалась со странным человеком. И это мне не нравится.
— О, так это Тоука-чан завела себе парня? — спросила Киичи, расплывшись в улыбке. А потом, облокотившись спиной о стену так, что теперь её ноги свисали с кровати, она как-то мечтательно продолжила: — Помню, всю старшую школу Тоука была неприступной серой мышью. Друзей почти не имела, что там говорить об отношениях. Умница и прилежная ученица, никогда таких не видела, хочешь верь, а хочешь нет. И всегда стремилась всем помогать, поэтому часто видела её здесь, когда она приводила одноклассников с физкультуры. Хотя, чаще всего она являлась с Йорико-чан, вот уж неуклюжая девчушка, — медсестра хохотнула, а потом покосилась на Аято. — Помню, и тебя она как-то раз привела. Ты тогда ещё в младшей школе был, если не ошибаюсь, а она на первом году обучения. Сидел на этой самой койке с разбитыми коленями и плакал оттого, что кто-то обидел твою сестрицу.
— Не помню такого, это ты сейчас придумала, — покраснев, ответил ей Киришима и вновь отвернулся к окну.
Куроно потрепала подростка по щеке, отчего тот махнул руками и злостно посмотрел на девушку.
— Киичи!
— Ты всегда был таким скромником, Аято-кун, — хохотнула та. — И заботливым, как не погляди. Даже сейчас, несмотря на твои колючки, ты переживаешь за Тоуку. Только не думаю, что твои переживания обоснованы. Даже не начинай со мной спорить! — она выставила перед собой указательный палец, тем самым заставляя Аято закрыть рот. — Твоя сестра — взрослая девушка, и это вполне естественно в её возрасте: интересоваться не только учёбой или домашними делами. Ты уже взрослый мальчик, должен это понимать.
— Я это понимаю, не делай из меня идиота. И я был бы не против, будь этим человеком кто-нибудь другой: кто угодно, но только не этот… придурок! Ты бы видела его! Воплощение вселенской доброты, а улыбается так противно, что аж тошнит! Выглядит хуже любого отаку, и такое чувство, что далеко не такой, каким кажется на первый взгляд.
— Ты думаешь, что он дурит твою сестру?
— Именно.
Киичи задумчиво потёрла подбородок и посмотрела куда-то в потолок. Какое-то время она о чём-то упорно думала, но потом, щёлкнув пальцами, вновь повернулась к гостю.
— Ты ведь толком не общался с ним, наш мистер нелюдимый хулиган? — поинтересовалась девушка. Аято помедлил, но всё же кивнул. — Тогда это нужно исправить! Я понимаю, что никто не любит, когда лезут в их личную жизнь, но тут моя женская солидарность не работает… В общем, Аято-кун, тебе просто нужно своими глазами убедиться в том, что друг твоей сестры — вполне хороший парень, если он является таковым, и перестать лишний раз мучать себя. Возможно, он станет тем, кто сможет по праву носить имя защитника твоей сестры. Глядишь, и твоя жизнь наладится, не думаешь?
— Увидеть своими глазами? Убедиться? Это что, мне придётся с ним разговаривать? — не понял Киришима, но Киичи быстро покачала головой. А потом, усевшись поудобнее, внимательно посмотрела на подростка.
— Всё намного легче. Тебе не нужно будет заговорить с ним самостоятельно: если захочет, он сам это сможет сделать, а ты, как послушный мальчик, не будешь ему грубить и ответишь вполне спокойно. Ты ведь умеешь, я знаю. Но, возможно, это в нашем случае вообще не пригодится. Твоя задача состоит в том, чтобы наблюдать со стороны.
— Типа, шпионить?
— Почти, — она покачала рукой, показывая, что это не совсем то, что нужно. — Ты не должен быть незамеченным, вполне хватит того, что будешь мельтешить где-то перед глазами. Тоука ведь работает в кафе, я правильно помню?
— Они вместе там работают, — ответил Аято.
Киичи хлопнула в ладоши.
— Тогда всё намного легче! Твоя задача будет состоять в том, чтобы просто посидеть за каким-нибудь столиком и пронаблюдать за ними со стороны, а в частности за этим твоим недоброжелателем, посягающим на любимую сестричку. Ладно-ладно, не серчай на меня! — она подняла руки вверх и вновь посмеялась. Но, сделав более серьёзное лицо, уже тише продолжила: — Понаблюдаешь за ними пару дней — и дело с концом. Уже через два-три дня они привыкнут к твоей персоне и не будут обращать должного внимания, тогда-то ты и увидишь их истинную натуру. А в отговорку придумай, что дома тебе совсем уж скучно и что уроки ты лучше сделаешь «именно здесь». Таким образом ты убьёшь двух зайцев одним выстрелом!
Аято задумался. Эта идея казалась ему сомнительной. Сидеть в кафе, за столиком и из-за учебника наблюдать за всем, что там происходит? И она считает это вполне нормальным? То есть, целый день провести там, как бы просто от скуки? Выглядит довольно странно! Но, так или иначе, подобный план хоть и казался подозрительным, но являлся единственным выходом из того, в чём погряз младший Киришима. Возможно, именно после этого он сможет более не переживать за сестру или же, наоборот, доказать, что все его догадки были верны! Идеально!
Подскочив на месте, Аято посмотрел на Куроно и что ни на есть искренне сказал:
— Киичи-кун, ты гений!
— Ой, да ладно тебе, — улыбнулась медсестра, а потом выставила перед собой сжатый кулак.
Подросток, недолго думая, легко ударил по нему своим кулаком, в давно устоявшемся между ними жесте так называемой «победы».
Киришима подхватил сумку и уже было хотел поспешно покинуть кабинет, но девушка поймала его за ворот рубашки, отчего парень подавился воздухом и резко остановился.
— Нет, Аято, вначале ты сходишь на последние два урока, а потом помчишься к Тоуке. Если прогуляешь — больше не пущу сюда прогуливать историю Японии.
Поначалу помедлив, тот не сразу понял, что ему сказали, но, согласно кивнув, он припустил пыл и пообещал отсидеть все уроки до самого конца. Только после этого Киичи дала коробку пластырей и отпустила своего маленького друга, пожелав ему удачи. Тот благодарно кивнул и, выйдя из кабинета, тут же нахмурился от зазвеневшего откуда-то сверху звонка. Он посмотрел на небольшую упаковку у себя в руках и, хмыкнув, убрал ту в карман, а затем пошёл по коридору к кабинету, где будет проходить следующий урок.
***
Два часа проходили скучно и нудно. Учитель японского тянул слова слишком лениво и медленно, писал на доске с тихим скрежетом мела и даже толком не мог заругать тех, кто чрезмерно громко говорил: кажется, мужчина вообще не замечал нарушителей тишины и порядка. То и дело поправляя круглые очки на носу, он почти вплотную подносил маленькую книжечку к своему лицу и то и дело что-то мямлил себе под нос, прежде чем обратиться к классу. Его уроки Аято обычно пропускал мимо ушей, как, впрочем, и историю, которую вел этот же преподаватель. Не то чтобы он объяснял плохо! Просто Киришима предпочитал разбирать это самостоятельно, нежели слушать весь бред, переплетающийся с говором его глупых и надоедливых одноклассников.
Кто-то болтал, кто-то сидел в своих айподах. Один парень слушал музыку, прикрывшись учебником на задней парте. Какая-то девчонка красила глаза, и лишь двое, на самой первой парте, ловили слова учителя, заглядывая тому чуть ли не в рот и отвечая на все-все вопросы.
Глядя на всё это, Аято лишь устало выдыхал и откидывался на спинку стула, накрывая лицо учебником в попытке поспать ещё немного.
Когда прозвенел звонок с последнего урока, Киришима так и не двинулся с места. Он, спрятавшись под книжкой, терпеливо ждал. Люди вокруг него суетливо собирались, громко обсуждали то, куда сегодня пойдут: кто домой, кто в игровые автоматы или караоке. Девушки переговаривались о свиданиях, а парни, громко хохоча, спорили и предлагали решить, кто прав, в какой-то видеоигре. Такая суета наступала каждую перемену, и нелюдимый подросток выжидал, когда все до единого, будто бы не замечая его, пройдут мимо и опустошат класс. Только тогда Аято поднимался, укладывал вещи в сумку и, перекинув ту через плечо, выходил следом за всеми: когда большинство из них либо разошлись по кружкам, секциям или домам. И теперь сам подросток, спустившись на первый этаж к ящикам переобулся, накинул на себя куртку с шарфом и вышел из школы, шествуя среди иных школьников.
Как обычно, Аято даже не думал пользоваться автобусом или метро для того, чтобы добраться до нужного места. Во-первых, было достаточно недалеко, ну, а во-вторых, стоит ли ради этого жаться среди иных людей, спешащих если не на работу, то с учёбы домой? Если верить времени, то Тоука ещё не закончила учиться, поэтому Аято, в принципе, мог где-нибудь недолго погулять, но решил, что лучше заранее придёт в кафе и подождёт её там.
С такой мыслью он оглянулся назад, глядя на окно медицинского кабинета, а потом, укутавшись носом в шарф, зашагал по узкому тротуару, огибая иных идущих по нему людей.
***
Зима чувствовалась во всей своей красе — разве что снега не хватало. Холодный воздух, тепло одетые люди, зубрящие студенты и школьники, а также вопящие о скором празднике вывески. И совсем не важно, что до праздника ещё несколько месяцев!
Аято шёл меж всевозможных витрин, изредка разглядывая их, но чаще всего глядя перед собой, на людей и проезжающие мимо машины. С одной стороны ровным рядом выстроенные здания, с другой — голые потемневшие деревья, изредка разбавляемые урнами или лавочками, стоящими здесь, как казалось подростку, несколько не к месту. Мимо него бесконечным потоком проносились взрослые и дети, мужчины и женщины, спешащие и неторопливо вышагивающие к своему пункту назначения. Но вскоре толпа поредела, и младший Киришима остановился рядом с небольшим кафе. «Антейку» — гласила вывеска, и тогда парень понял, что пришёл в нужное место.
— Добро пожаловать, — услышал Аято вслед за звоном колокольчика, а потом наткнулся на удивлённый взгляд лохматого парня. — О, Аято-кун, какими судьбами?
— Здравствуйте, Нишики-сан, — без особо энтузиазма ответил ему Киришима, оглядывая кафе. — Я мимо проходил, решил зайти. Тоука ещё не пришла?
— А, эта ту… — он осёкся и, кашлянув, посмотрел на наручные часы. — Её смена начинается через полчаса. Подождёшь?
Аято кивнул, а затем, стягивая с себя на ходу сумку, проследовал куда-то вглубь кафе. Оно было небольшим, но даже при этом подросток выбрал самый дальний столик, в углу у окна, чтобы не лишаться яркого дневного света.
Он стянул с себя куртку и, заказав кофе, облокотился локтями о стол, начиная осматривать кафе беглым взглядом. С прошлого раза оно совсем не изменилось: разве что люди другие, да и их несколько меньше. Восемь маленьких круглых столиков на четыре места, стойка, огромное окно во всю стену и куча разных цветов — тепло, уютно и даже люди, находившиеся здесь, нисколько не раздражали вечно недовольного парня.
От горячей чашки исходило приятное тепло, и ещё какое-то время Аято просто держал её между замёрзших ладоней, чтобы как следует согреться. Уже потом, отпив глоток, он отставил ту в сторону и, подперев лицо ладонью, перевёл взгляд в окно. Само кафе располагалось на втором этаже, но видно отсюда было не очень хорошо: всему виной узкая веранда, непонятно зачем тут имеющаяся, но вход на неё являлся еле как заметной стеклянной дверью. Здесь она находилась исключительно из-за того, что это вообще квартирный дом: просто кто-то решил соорудить на втором этаже такое вот маленькое и уютное местечко. Это кафе стоит тут уже довольно-таки давно, и Киришима помнил, как они ещё вместе с отцом приходили в него много лет назад. Возможно, именно из-за этого его сестра устроилась сюда?
От мыслей его отбил звон колокольчика. Аято перевёл взгляд с окна на вход в Антейку и заметил вошедшую Тоуку. За ней, конечно же, следом вошёл Канеки.
Старшая Киришима стянула с себя шарф и затем посмотрела вверх, на подошедшего к ней Нишики. Тот что-то негромко сказал и показал большим пальцем за спину, в сторону самого Аято. Тоука проследовала указателю и глаза её несколько удивлённо распахнулись. Она что-то спросила у своего не самого любимого коллеги, а потом, показав брату пять пальцев, двинулась в служебное помещение. Пятеро сидящих в кафе посетителей на это даже не обратили внимания.
В ожидании Тоуки Аято уткнулся носом в книжку по геометрии, что-то подчёркивая для себя карандашом и выписывая на поля какие-то заметки. Он не знал, сколько времени прошло, но сестра вскоре вернулась и, сев рядом с ним на соседний стул, поставила на стол поднос с парой сэндвичей и новой кружкой горячего капучино.
Подросток посмотрел вначале на них, затем поднял взгляд на девушку, которая заглянула к нему в книжку, пытаясь понять, что тот там начеркал.
— Ты чего тут? — наконец спросила Тоука, поднимая взгляд на родственника.
Аято пожал плечами.
— Просто мимо проходил, решил заглянуть. Такой ответ тебя устроит?
— При учёте того, что наш дом в другой стороне от школы и гулять в людном районе ты вряд ли даже под предлогом смерти согласился бы… нет, не сойдёт. Случилось что-то?
— Нет, не совсем. Идея пришла спонтанно. Просто дома немного скучно. Подумал, что здесь голова будет лучше варить, — он трижды ткнул обратной стороной карандаша по учебнику.
— В месте, где периодически кричат люди и ходят туда-сюда посетители? — хохотнула старшая Киришима, пытаясь пошутить.
Подросток ей на это ничего не ответил и лишь опустил взгляд в книгу, делая вид, будто что-то там вычитывает.
Тоука поджала губы и, негромко выдохнув, тихо проговорила:
— Прости за сегодняшнее утро. Я немного погорячилась, накричала на тебя и глупостей наговорила…
— Я уже даже забыл об этом, — ответил ей Аято. — Мы оба хороши. Так что просто забудем.
Она кивнула, будто бы сама себе, а потом поставила перед братом тарелку и чашку. И, взяв в руки поднос, поднялась с места.
— Поешь, ты ведь даже бенто своё не взял, — сказала тогда девушка, легко улыбнувшись. Аято что-то тихо буркнул в благодарность.
Как только Тоука отошла, начиная свою работу, младший Киришима поднял взгляд, оглядывая всё кафе сразу: благо, ракурс позволял это сделать. В голове мельтешили всевозможные мысли, от банальных мелочей, до мешающихся заморочек. Но больше всего его терзали сомнения: а правильно ли? Правильно ли вот так обманывать лишь для того, чтобы успокоиться? Почему нельзя всё просто принять и довериться на слово? И эта идея не будет казаться такой уж заманчивой и, возможно, это вовсе не поможет ему и не «убьёт двух зайцев»? Нет, подумал тогда Аято. Хотя бы немного, самую малость, но он должен убедиться, что всё хорошо.
«Надеюсь, что всё хорошо», — пронеслось у него в голове, когда он остановил беглый взгляд на белобрысом официанте с глазной повязкой.
