***
Тихий звон колокольчика оповестил о том, что прибыл новый посетитель. Низкая девчушка, — кажется, Рома, вспомнил Аято её имя, — повернулась к нему лицом, а затем широко улыбнулась, приветливо махнув рукой. — Ты и сегодня пришёл, Аято-кун? — спросила девушка, вышагивая рядом с ним до самого столика. Парень покосился в её сторону и коротко кивнул. — А сегодня, вроде бы, не твоя смена? — задал встречный вопрос Киришима. Рома остановилась, отчего остановился и сам Аято, и пожала плечами. — Меня попросили выйти сегодня на работу вместо Тоуки, — довольно просто ответила девушка, почесав затылок. — Тоука сегодня не работает? — А ты не знал? — удивилась официантка. — Она осталась в университете, готовиться к сдаче сессии, — прозвучал голос за спиной, отчего Аято коротко вздрогнул. И, повернувшись, увидел рядом с собой Кена, державшего в руках пустой поднос. По всей видимости, только что отнёс заказ: Киришима уловил среди говора по телевизору тихое позвякивание ложки о стенки чашки откуда-то из-за ширмы. — Она написала тебе сообщение, разве нет? — Телефон сдох, — помедлив, ответил подросток, посмотрев в сторону своей сумки. А потом, поправив шарф на шее, повернулся обратно к Роме. — Тогда, сегодня я пойду. Раз Тоуки здесь нет… Девушка понимающе кивнула, и тогда Киришима двинулся в сторону выхода. Но, сделав пару шагов, он почувствовал, как кто-то схватил его за локоть, не давая ступить дальше. Хваткой сильной и несколько резкой, отчего Аято по привычке в один миг развернулся, еле удерживая руку от замаха на удар. Как оказалось, остановил его никто иной, как Канеки. Белобрысый, заметив то, что тот обернулся, широко улыбнулся и, не отпуская, сказал: — Так быстро? Обычно ты задерживался тут куда дольше. — Сегодня в этом нет смысла, — недовольно ответил парень, исподлобья глядя на одноглазого. Тот улыбнулся, казалось бы, ещё шире, а потом отпустил руку. — Даже не выпьешь чашечку кофе с хорошим другом? — Ты мне не друг, — огрызнулся Аято, но, выпрямившись, коротко окинул взглядом кафе. И, чертыхаясь про себя, всё же двинулся к своему привычному месту. И он мог поклясться, что услышал, как Кен за его спиной усмехнулся. Поставив сумку на соседний стул, стянув с себя куртку, но всё так же оставаясь в шарфе, Аято сел за круглый столик. Народа сегодня было непривычно мало: парочка школьниц, что-то тихо обсуждающих меж собой, и какой-то старик, читающий книгу в противоположном углу, у самой двери. Тишину нарушали лишь голоса девушек и ведущей новостей, рассказывающей о том, что экономика в стране находится в стабильности. Середина недели, разгар дня. Немудрено, что посетителей так мало. Рома стояла за стойкой, чрезмерно высокой для её низкого роста, и начищала стаканы. Рядом с ней находилась темноволосая женщина, Ирими-сан, рассказывая что-то новенькой о том, как делать правильно, и подшучивая над тем, какая девчушка неуклюжая. Канеки же, заварив горячего кофе, вскоре подошёл к Киришиме и, поставив перед тем чашку, сел на соседний стул, вместо того чтобы уйти. Впрочем, работы было немного, поэтому он мог позволить себе просто так посидеть. «За стойкой, к примеру», — подумалось тогда Аято, когда он, дёрнув бровью, отпил глоток кофе. Даже это у него получается превосходно, чёрт бы его побрал. Ситуация показалась ему странной. Если совсем честно, даже дикой. Ведь Аято казалось, что Кен старался его попусту не замечать. Избегал, игнорировал, всё, что угодно! И то, что он сам предложил ему посидеть, выпить «чашечку с хорошим другом» — это наводило Киришиму на странные мысли, не имеющие логических выводов, но вполне себе фантастических: на что уж его фантазия была способна. Что он от него хочет? Что задумал? Неужто обо всём догадался? Аято старался не смотреть на него: сверлил взглядом кружку, стол, старика с книгой, но только не Канеки. И, даже при учёте всего этого, он чувствовал на себе чужой взгляд: пронзительный, внимательный, изучающий. До жути странный и не такой, как обычно. Понять это можно было лишь мимолётно посмотрев в лицо белобрысому, что, собственно говоря, и сделал Киришима. Однако тут же вновь увлёкся осмотром чашки и попытками вычитать название книги, находящейся достаточно далеко. Кажется, Кен вновь усмехнулся. — Значит, телефон сдох? — заговорил Канеки, нарушая устоявшуюся между ними тишину. Аято помедлил, но потом сдержано кивнул. — Если бы до тебя дошло сообщение Тоуки, ты бы сегодня не пришёл, так? Значит, хорошо, что твой телефон отключился так своевременно. — Что же в этом хорошего? — недовольно спросил парень. — Лучше бы я направился домой и точно так же, как Тоука, подготовился к предстоящим тестам. — Обычно же ты готовишься здесь, разве нет? И знаешь, что хорошего в этой ситуации? То, что мы, наконец, сможем с тобой поговорить и получше познакомиться. — Зачем это ещё? — Ну, как же. Невооруженным взглядом видно, что я тебе чем-то не понравился. Мне, к примеру, интересно, почему. И, возможно, я могу повлиять обратным образом, если мы узнаем друг друга получше. Тогда ты будешь не против нашего общения с Тоукой. — Очень сомневаюсь, — не скрывая злости в голосе, ответил Аято, переведя взгляд на собеседника. Тот сощурил свой тёмный глаз и не менее внимательно посмотрел на подростка. — Ладно, хорошо. Попробуем по-другому. С самого начала, — юноша выпрямился и, кашлянув, протянул тому худое запястье. — Канеки Кен, приятно с тобой познакомиться. — Что за детский сад? — опешил Киришима, от неожиданности даже выпрямившись. Он смотрел на белобрысого как на больного, но, посмотрев на его ладонь, громко цыкнул и всё же пожал её. — Киришима Аято. Не взаимно. Прошипев последние слова буквально сквозь сжатые зубы, он почти отбросил от себя руку, но прикосновение всё ещё чувствовалось: словно его ладонь до сих пор сжимает чужая, шероховатая и горячая от кружки с кофе. Аято перебрал пальцами, но ощущение никуда не уходило, и это ему страшно мешало. Сам же Канеки, улыбнувшись привычной добродушной улыбкой, склонил голову набок. Только вот в этот раз его губы несколько скривились: кажется, у каждого добряка бывает свой предел так называемой доброты. — Ну, что же, Аято-кун, — заговорил Кен, отпив из чашки и отставляя ту от себя. — Тоука много о тебе рассказывала. Не без жалоб, конечно, но отзывалась о тебе довольно хорошо. Аято ничего не сказал и лишь покосился в его сторону. — Хвасталась, что вырастила тебя, и именно из-за этого ты добился таких успехов. Как жаль, что только в учёбе, — процитировал белобрысый. — Отличный ученик и хулиган, каких сейчас редко встретишь? У тебя что, совсем нет друзей? — А зачем они? Лишние проблемы и беспокойства. Друзей, как таковых, на самом деле нет ни у кого. Люди лишь пользуются друг другом: временно убить скуку и занять свободное время, вместо того, чтобы заняться чем-то полезным. Но тут он задумался. Нет, Тоука ошибается, и у него есть друзья. Точнее, друг, и то довольно странный и специфический. Киичи, конечно, взрослая девушка, медсестра, но именно она помогала с самого первого дня Аято освоиться: выкручивала из проблем, помогала прогуливать и залечивала нескончаемые раны. Дала множество советов из личного опыта или книг, фильмов и сериалов, которые она так любит смотреть. Уже совсем скоро Куроно-сан превратилась в Киичи-куна, единственного и незаменимого друга, который действительно не бросит, а поддержит и поможет. Пускай она была слишком беззаботна, несерьёзна и капризна, точно ребёнок, но в определённых ситуациях догадлива и смышлёна. Полная противоположность самого Аято, и именно эта противоположность позволяла держаться ему на плоту. Взять даже ситуацию, что возникла сейчас! Без неё он бы просто засел в угол и пожирал от волнения сам себя. Именно поэтому его собственные слова показались полным расхождением с настоящим мнением. Однако вслух Аято этого не сказал. — А как же поддержка со стороны? Взаимная помощь и незабываемые воспоминания? — удивился Кен, выслушав ответ Киришимы. Тот повёл плечом, говоря тем самым, что ему на это наплевать. — Что ж, это твоё мнение, и я не вправе его оспорить. Вот у меня в школьные годы было много друзей и остались до сих пор, правда, в другом городе: том, в котором я жил раньше, перед тем как поступить сюда. Воспоминания о тех временах остались, наверное, самым ценным. — Чем ты занимался до того, как попал сюда? — задал вопрос Аято, заставляя Кена задуматься. — Да ничем необычным. Жил в двенадцатом районе, учился в самой обычной школе. Ходил в литературный кружок по совету отца, друзья хоть и были, но почти всё время оставался в стороне — читал очень много, так уж вышло. Помню, я как-то пробовал даже сам написать книгу, но, знаешь, ничего путного из этого не вышло: ни одну не смог дописать до конца. Помню, матушка всячески старалась поддержать, но даже у неё ничего не вышло. Я просто забил на это дело. Потом выбрал профессию, поступил и переехал. Впрочем, ничего необычного в моей жизни так и не случалось. Иногда хотелось быть героем какой-нибудь книги, но, увы, наша жизнь слишком проста и в ней нет никакой мистики. Его рассказ казался обычным. Слишком. Словно он отрепетировал его и не раз уже рассказывал кому-то. Слишком идеален, просчитан, просто вычеркнул всё ненужное. Аято ему не верил. Но сделал вид, что всё понял и более ничего его не интересует. Имел много друзей? Читал книги? И даже сам пытался написать, но, увы, ничего не вышло? Как-то слишком слащаво и нереально. Даже жизнь самого Аято выглядела куда более интересной и насыщенной на этом фоне. — А ты, Аято? — спросил Кен, вновь отпив кофе. Тот косо посмотрел на него. — Что я? — Твоя очередь рассказывать о себе. Мы ведь знакомимся, и не думаю, что Тоука знает тебя так хорошо, как ты сам. — Мне нечего тебе рассказать, — ответил Киришима, хмыкнув при этом. — Думаю, моя говорливая сестрица уже обо всём наплела. А если и нет, я не собирался тебе ничего говорить. — Это нечестно, не считаешь, Аято-кун? — Нет, я так не считаю, Кен. Они смотрели друг другу в глаза. Один не скрывая злости и неприязни, другой — с любопытством и неким раздражением. Однако в серых глазах Кена загорелся странный огонь, заставивший подростка проиграть эту мелкую перепалку и отвернуться. Белобрысый вновь взял чашку, но, поднеся её к губам, резко передумал и поставил ту на место. — Значит, дружбы у нас с тобой не получится? — несколько отстранённо поинтересовался Канеки. — Не получится, — согласился Аято. — И общаться с Тоукой ты мне наотрез запрещаешь? — уточнил белобрысый, на что Киришима вновь кивнул. — Запрещаю. — Что ж, я хотя бы пытался, — странно улыбнувшись, сказал тогда Кен. После этого оба замолчали, более не говоря друг другу и слова. Аято спокойно допивал свой кофе, а Канеки, развернув голову, смотрел на небольшой экран телевизора. …ситуация в двадцатом районе стала стабильной: следователи из местного отделения CCG наконец вычислили и избавились от сбежавших на той неделе гулей. За всё это время ни один человек от руки кровожадных монстров не пострадал… Аято кинул на стол несколько купюр, поднялся и нацепил на себя куртку. Кен встал следом за ним, забирая пустую посуду и следуя вместе с Киришимой к выходу. Уже тогда, когда тот хотел выйти, белобрысый остановил его, придерживая дверь рукой и, наклонившись, заглядывая в лицо подростка через плечо. Тот замер, искоса посмотрев на одноглазого. — Можешь подождать, и тогда я смогу проводить тебя до дома. Ну, знаешь, как обычно, — улыбнувшись, сказал тогда Канеки. — Пошёл к чёрту! — процедил сквозь сжатые зубы Киришима, а затем, открыв дверь, покинул Антейку. Он не сразу заметил, что шёл слишком быстро: лишь когда щиколотки потянуло от напряжения, Аято замедлился и даже остановился посреди оживлённой улицы. Люди проходили мимо, совсем не обращая внимания на подростка, но это было ему на руку. Дыхание сбилось, в голове шумело, а щёки отчего-то до покалываний жгло. Парень спрятал лицо в тёмном шарфу, вдыхая в себя морозный ветерок, пытаясь тем самым успокоиться. Крепко зажмурил глаза и стиснул ручку сумки в области груди, пытаясь унять бешеное сердцебиение и, посмотрев вперёд себя, медленно зашагал дальше по улице. Аято чувствовал себя странно, и то было далеко не на пустом месте. Всё из-за этого Канеки. До ненормальности нормальный, чрезмерно дружелюбный, но даже сквозь это Киришима увидел мелкие трещины: в подрагивающих губах, язвительных фразах. В его глазах, ибо только в них можно заметить проблески настоящих чувств и эмоций, которые так тщательно прячет юноша. Кен его пугал, но вместе со страхом приходило любопытство. Детское любопытство, не дающее подростку покоя. И тогда, сжав ладони в кулаки, Аято растянул губы в улыбке. «Ну что ж, поиграем, Канеки Кен?»3. «По-детски взрослые игры»
7 июля 2015 г. в 22:18
Деревянный круглый столик в углу кафе стоял перед самым окном, что давало хорошее освещение вплоть до того момента, как небо покрывала мгла и тучи, заставляя город погрузиться в холодные осенние вечера. Горячий кофе, пару сэндвичей — уже привычный обед и лёгкий вечерний перекус для подростка.
Антейку за какие-то жалкие пять дней стало чем-то родным, и Аято уже даже привык приходить сюда после школы или в обед по выходным, когда он неохотно, но всё же просыпался. Садился с книгой и погружался в тёплый уют, пахнущий кофейными зёрнами и морозным ветром, а выглядящий как столб текста и меняющиеся друг за другом посетители.
Вот уже пять дней, как на автомате, Аято приходил в Антейку. Прятался за дальним столиком, брал учебник и сидел так вплоть до самого вечера, наблюдая за работой со стороны. Что самое удивительное, Тоука, как он ожидал, ни разу его ни в чём не упрекнула, и, вопреки предположениям Киичи, вели себя все как всегда — даже не пришлось ждать несколько дней для подобного результата.
С двух до четырёх он сидел в одиночестве: лишь иногда к нему подходили и спрашивали, всё ли нормально. В четыре часа приходила Тоука, затем наступал обед персонала и сестра, несмотря ни на какие упрёки, тащила брата с собой. В небольшой комнатке для сотрудников они ели и разговаривали в течение получаса, а после вновь возвращались на свои места: официанты принимались за работу, Аято садился за дальний столик, погружаясь в учёбу. Затем кафе работало ещё до девяти, и под конец этого все расходились по домам. Киришим, уже как по привычке, до определённого места каждый раз провожал Кен.
Вопреки всем опасениям, учиться парню никто не мешал. В Антейку было тихо и спокойно: ни один из посетителей ни разу не создавал бунт и не шумел. В основном приходили либо постояльцы, либо приезжие туристы, и все вели себя как никогда мирно, что позволяло Аято даже не отвлекаться от текста и спокойно выучивать новый материал.
Иногда, когда что-то не понимал в вычислениях или построениях функций, он просил помощи у Нишики. Если, конечно, была его смена. Тот был весьма смышлён и умён, и, хоть Тоука не выносила его всем сердцем и душой, демонстрируя это время от времени, её младший брат вполне спокойно вёл с ним беседы, и, на удивление, никто друг друга не раздражал. А, как показал опыт, именно этих двоих людей раздражало всё без исключения.
Конечно, Киришима не забывал, зачем здесь находился, поэтому часто, отвлекаясь от текста учебника, внимательно наблюдал за двумя целями: Тоукой и Канеки. В частности, за вторым, потому что сестра, если не разносила заказы, то непременно была рядом с ним. Только вот, к великому сожалению, ничего подозрительного Аято за ним не замечал.
Кен вёл себя вполне обычно и нормально: дружелюбно улыбался каждому посетителю, любезно интересовался, что тем принести. В общем, его слащавость никуда не делась, что заставляло подростка время от времени презренно фыркать. Да и взгляда того он не мог толком уловить: Канеки будто бы специально обходил хулигана стороной, даже не глядя в его сторону. Это казалось странным, особенно после того, как белобрысый несколько раз пытался завести с ним разговор за несколько дней до этого, вне работы. Можно, конечно, предположить, что он просто понял. Это бесполезно, но… всё равно подобное было достаточно странным.
Даже несмотря на то, что в кафе Кен даже не подходил к нему, он не перестал провожать свою коллегу по работе до дома. Но в это время он также не особо обращал внимания на Аято: словно его там вообще нет.
К великому удивлению, Тоука этого даже не замечала и старалась поддерживать разговор с обоими парнями: правда, братец делал это уж слишком неохотно. Но, возможно, именно из-за чрезмерной говорливости сестры Аято узнал несколько мелочей о так называемом Канеки Кене. Ему двадцать лет, он живёт один в высотках неподалёку от самого центра, — квартала три отсюда, — учится на историка в том же университете, что и Тоука. Впрочем, познакомились они именно там, на подготовительных курсах, а потом уже по счастливой случайности оказалось, что Кен, недавно переехавший в этот район, устроился в Антейку. Слишком много случайностей, подумалось тогда младшему Киришиме, и он занёс какие-то пометки в свою голову.
Впрочем, больше ничего он за ним не замечал. Учился прилежно, как рассказывала сестра, читал много книг и очень ответственен. Добр к каждому, кто попадётся на пути, и мог помочь с абсолютно любой проблемой. Умный, а какой красавец! Прямо-таки тошнит от этих идеальностей, всякий раз думал Киришима. Слишком правильный, без всякой задоринки, и даже внешность не портила всей прелести картины — лишь украшала, подчёркивала. И, как бы не хотелось признавать это самому Аято, кофе он делал просто изумительный. Но этим всем он только ещё больше раздражал неугомонного подростка. Невозможно! Это было просто невозможно! Таким идеальным, без пятен на прошлом и настоящем, без каких-то изъянов. Да так только в книгах бывает!
Куроно задумчиво нахмурила брови, откинувшись на спинку стула и медленно прокрутившись на нём, глядя куда-то в потолок. Последний урок, история Японии, поэтому Аято находился далеко не в классе, а спрятался в медицинском кабинете, расположившись на одной из коек и, будто бы пациент у психолога, рассказывал Киичи происшествия последних нескольких дней, со всеми мыслями и размышлениями по этому поводу. Сама медсестра сидела рядышком, раскачиваясь из стороны в сторону. Слушая внимательно и размышляя над каждым словом, чтобы лучше понять ситуацию и суметь помочь своему маленькому другу.
— Слишком идеален, говоришь? — повторила за ним Киичи, останавливая стул и опуская голову, посмотрев на подростка. Тот коротко кивнул. — Звучит и вправду подозрительно. Но почему мы исключаем тот вариант, что такое, к примеру, возможно?
— Даже в детских сказках главный герой может оступиться и наломать дров, — ответил Аято, переводя взгляд на собеседницу. — Я уверен, что этот Канеки не так прост. Он что-то скрывает! Почему он решил переехать именно в наш, двадцатый район? Что помешало ему жить где-то там, на старом месте?
— Ну нет, Аято-кун, ты не в правильном направлении копаешь. Посуди сам: наш район — самый тихий и спокойный. Здесь меньшая численность нападения гулей и лучший контроль преступности. Тем более, где ты найдёшь в ближайшем городе университет такого уровня подготовки гуманитария? Скажу тебе — нигде, потому что Камии считается самым лучшим в этой префектуре. Вот и посуди сам: молодой парень уезжает из родного гнезда, покидает родителей лишь для того, чтобы отучиться в хорошем и престижном университете. Ум и смекалка есть. Прошёл по баллам. Так что его должно остановить? Может, он жил в каком-то захолустье и это его единственный шанс пробиться в люди?
— Или у него не было выбора из-за каких-то обстоятельств. Возможно, он уже учился в каком-то ином месте, не менее высококачественном и востребованном, вполне его устраивающем. Но из-за какого-то случая ему пришлось покинуть родной город, район, переехать и начать новую жизнь. Таким образом он старается показать себя здесь идеальным, хотя за спиной сто и один изъян. И эти самые проблемы могут навалиться на него внезапной волной, как бы последствия.
— Мне нравится твой уклон в размышлениях, — Киичи улыбнулась. — Но, опять же, не факт, что кто-то из нас прав. Возможно, обе гипотезы неверны и мы метаем дротики мимо мишени. И, знаешь, для того, чтобы выяснить, что с ним не так, нужно покопаться в грязном белье. Вырыть информацию об этом так называемом Канеки Кене! И, возможно, мы разгадаем какую-то страшную загадку, тайну, раскроем дело и станем популярны!
Куроно вскинула руки вверх, восторженно вытягивая лицо и улыбаясь во все тридцать два зуба. Выглядевшая слишком молодо для своего возраста, сейчас она казалась совсем ребёнком, обрадовавшимся какой-то редкой находке, являющейся простой ракушкой, и это рассмешило непоколебимого Киришиму, который, тихо посмеявшись, прикрыл лицо ладонями.
Вскоре его смех стал несколько истеричным, и потом, открыв одни глаза, но прикрыв руками улыбающийся рот, тот приглушённо проговорил:
— Мы ведь сейчас говорим о друге и коллеге моей сестры, Киичи.
Он вновь засмеялся, а медсестра стала глупо хлопать глазами, будто бы не понимая, что сказала не так. Но, вздрогнув от внезапного порыва смеха, она опустила руки и засмеялась, точно так же прикрывая рот руками и зажмурив глаза.
И правда, то было весьма нелепо: говорить о простом человеке как о каком-то серийном убийце или неуловимом преступнике, оставившем за своей спиной сто и один грех. Слишком неправдоподобно и нереально для их такой простой и чрезмерно скучной жизни.
— Но, как бы мы не смеялись, это в самом деле странно, — вытерев подступившие к глазам слёзы, сказала медсестра.
Аято кивнул и сел на место.
— И что в таком случае нам делать? Точнее, не так. Что в таком случае мы можем сделать? В обычное время он не показался мне странным. Хотя, если не странность можно считать странностью…
— Единственное, что мы можем сделать, это продолжать следить. Но! — она подняла указательный палец кверху. — В этот раз мы усложним нашу игру, Аято-кун.
— Каким таким образом?
— Превратим нашу детскую забаву во что-то более глобальное! Смотрел когда-нибудь фильмы про секретных агентов? Или полицейских? Да брось, ни за что не поверю, что ты не видел американские сериалы! Там подобных баек пруд пруди!
— Тоука иногда смотрит какой-то странный про двух чудиков. Но, знаешь, хоть они и переодеваются, выставляя себя иными личностями, там они истребляют монстров, а не следуют по пятам за простыми людьми. Почти. В общем, к чему ты клонишь? Хочешь переодеться в копов и заявиться к нему? Смеёшься?
— Всё не так просто, мой дорогой Ватсон! — важным голосом ответила ему Киичи, деловито сложив руки на груди. — Мы, как великие детективы двадцатого района, будем работать слаженной командой. Иными словами, я постараюсь вырыть про него информацию в интернете, а ты тем временем будешь незаметно следить. Приоденься, нацепи очки и парик, слейся с толпой. Только нужно выцепить тот день, когда он не будет на работе, а то как-то это слишком скучно и типично получится.
— Он не работает в четверг, субботу и понедельник, — ответил Киришима, загибая пальцы. — Три дня в неделю. Но я даже не знаю, где он живёт и какого маршрута держится.
— Вылови его после учёбы. Просто стереги под главным входом: не думаю, что он пользуется запасными. Проследи от начала до конца дня. Возможно, что-то выясним.
— Думаешь, мы правильно делаем? — спросил Аято, изогнув бровь.
Куроно пожала плечами, а потом улыбнулась.
— Даже если и нет? Это простое веселье, Аято-кун! Мне уже двадцать восемь, дай почувствовать себя вновь ребёнком! Да и тебе не помешает развеяться, а то ходишь вечно надутый, как бука.
Как бы странно это предложение не звучало, Аято согласился. Это казалось глупым, детским и совсем ненужным занятием — уж лучше книжки дома почитать да уроки поучить! Но отчего-то Киришима согласился. И кто знает, что тому было виной: влияние его давней подруги или же любопытство, сжигающее изнутри? Возможно, оба факта сыграли свои роли в его решительном согласии. Всё же, чутью своему парень доверял. Оно у него было почти что идеальным, как у самого настоящего зверя. Или, возможно, как у жалкого маленького зверька, уловки для хищников, но, как правило, именно жертвы могут оказаться намного смышлёней и хитрее любого неуклюжего врага.
Прозвенел звонок, а это значит занятия окончились. Напоследок обсудив мелкие детали, Киришима попрощался с Киичи и пошёл на первый этаж. Переобулся, оделся и двинулся в сторону Антейку, уже как по привычке. Достав из кармана телефон, парень недовольно цыкнул: разрядился. Теперь даже музыки не послушать.
Выдохнув, он убрал его обратно в сумку и под звуки живущего города пошёл вдоль дороги. Над головой всё так же висели тёмные тучи, но дождя, к великому удивлению, не было уже несколько дней.