Евдокия из 21 века

Лев Кириллович Нарышкин сидел за столом в трактире со своим другом Михалычем, который впервые за много лет посетил столицу и не переставал удивляться переменам. Нарышкин долго и немного нудно делился своими впечатлениями:  — С тех пор, как государыня упала на камень, она немного не в уме или только сейчас в ум и пришла. Меня, конечно, удивило требование каких-то неведомых Тырнета, электричества и телефона, но мало ли… По крайней мере лучше, чем совсем полный отказ от пострига. Сначала нам хотела дать задание придумать то, не знаю что, а потом сама сказала, что придумает. Ну и что? Времени у государыни достаточно. А мы посмеемся над бабой-дурой. Это я так думал. Потом отпуск на море. Тьфу, запутался. Михалыч, слышь, я думал нас посылают на верную смерть, а оказалось, что турки рады за твои денюжки тебе же прислужить. Думали, что мы просто искупаться в Черном море приехали, хе-хе. Нет, и купались тоже, все-таки это когда еще племянничек Петруша его российским сделает. Если сделает вообще. Он же не купаться на моря тянется, а мореходствовать, с ним и не отдохнешь как белый человек. А тут иди и смотри, красота, и донесения пописывай. Когда вернулись, нас ожидало много сюрпризов. Не знаю, что там у Евдокии в голове перевернулись, но нам жалованье перестали выплачивать. Нет, оно вроде бы платилось, но как достать? Дело в том, что государыня вместо привычных монет учредила какую-ту банку для денег. Банка эта представляет собой цельный дом. А нам выдала странные банковские карточки, на которые по ее словам «зарплата будет капать». Пока разобрались что и как. Оказалось, что наличные не выдаются, чтобы уменьшить случаи воровства, все-что для казны с платежками и через эту банку. Ну ладно, разобрались. Опять же не своруешь, мы сами долго с карточками бились, а вор, даже если их и возьмет пока будет думать, что с ними делать, его вполне поймать успеют. Опять же можно зайти в банку и сказать, что твоя карта украдена и ее спишут, а твои денюжки на новую перенесут. Это еще что! Телефон установили… Михалыч, ты знаешь, что такое телефон? Можно разговаривать с другим человеком в соседнем доме, не выходя из своего. Теперь жена с телефона не слезает. Я говорю, что у меня срочный звонок Боярскую Думу. И что ты думаешь? Действительно из Кремля звонят и спрашивают, почему я положил на службу в рабочий день. А в Думе теперь страшно. Царица чтит наши обычаи и на люди не появляется, но когда неизвестно откуда начинает вещать голос по телефону с потолка, невольно вздрогнешь. Иностранные послы в обморок заваливаются. А когда приходят в себя в лечебнице и узнают, чем именно их будут лечить, заваливаются повторно. Еще царица всем настойчиво предлагает какой-то ящичек заказать, как говорит, для связи. Ничего не понятно, хотя и интересно. Говорит, что с помощью такого ящика тоже можно будет пересылать без личного участия. Показал простой деревянный ящик, посыльной сходил в царицыны покои и вернулся, оказывается, я не так понял. Ждем! Михалыч, ты знаешь, что теперь портрет с помощью какой-то пленки можно сделать моментально? Нас вот послали всей думой. Теперь висим — кто на доске почета, а кто на доске позора. Теперь их еще в паспорт вклеивают, жалко, не возьмешь один паспорт на всю мужскую часть семьи. Кстати, когда Евдокия Федоровна в первый раз свой портрет светописный вывесила, какой-то придурок его свистнул. За ним гнались, не догнали. Мы и решили, а мы чем хуже. Вон в зарубежных странах портреты своих государей вывешивают, а мы чем хуже? Пусть что останется на память. То есть мы тоже себе свистнули потихоньку, со светописных негативов можно делать кучу однотипных карточек. Правда, все черно-белое, но зато настоящее, а художник еще неизвестно насколько правдиво нарисует. Когда Немецкая слобода существовала, я спросил местного художника, буду ли хоть немного похож на себя, если закажу у него свой портрет. На что мазила честно ответил, что «немного будешь». Я и решил не тратить денюжки зря, зачем мне картина с немного похожим на меня мужиком? То есть боярином, какие мы мужики, но это к слову… Нарышкин не успел докончить свой монолог, как увидел проезжавшую мимо карету. — Петруша! — неизвестно как узнал дядя племянника, выскочил на улицу и побежал встречать. Да и не ошибся Лев Кириллович, Петр действительно шел к небоскребу (по современным меркам это не так, но таковым казался многоэтажный дом аборигенам 17 века), куда поселили Лефорта (швейцарцу не нравилась идея жить в общем доме, но кто его спрашивал). — Петруша! — услышал царь голос любимого дядюшки, — Вернулся?! Жив, здоров?! — Здравствуй, дядя Лева, — раскинул медвежьи объятия молодой царь, — Не только я жив и здоров, но и впечатлений столько накопил! И одной жизни не хватит! — У нас тоже с момента твоего отъезда… Нет, с момента падения на камень твоей женушки впечатлений хоть отбавляй! А хватил ли на эту жизнь — я уже не знаю. — Вижу, — сказал, оглядываясь по сторонам Петр, — Странно, что я сам не сошел с ума. Если бы не знал, что в Москве, подумал бы, в какое неведомое царство-государство нас занесло. — Ну так пойдем пировать. Выпьем, и немного тебя отпустит. Петр нахмурился. — Веселиться-то я собираюсь, а насчет выпивки не уверен. Дело в том, что мне вероятно понадобился сегодня трезвая голова. — Да не трудись, царь-батюшка, — отмахнулся Нарышкин, — Отдохни с пути, да и потом, всех дел не переделаешь. Лев Кириллович сам был немного смущен таким резким попаданием на рубеж 20-21 века, что ему сказалось естественным расслабляться. Но только у Петра аллергия на запреты. — Я в «танчики» не успел жену обыграть, у нее пока выше уровень, да и надо разобраться, что да железяка у Дуньки работает. На пьяную голову вряд ли удастся. — Что-что? — Вот поэтому и говорю, на сегодня сухой закон. Зато натанцуюсь всласть! Петр с компанией ввалился в квартиру Лефорта. Конечно, было тесновато по сравнению с прежним домом, но было бы желание повеселиться, будет и возможность. Но сегодня ему не давали покоя думы. — Что задумался, герр Питер? — заботливо спросил швейцарец. — Я вот думаю… Как такое может быть вообще? — ответил невпопад царь, имея ввиду диковинные нововведения жены. Кто бы сказал пару лет раньше, не поверил бы. Петру хотелось бы дознаться, узнать тайну, а для того самое верное средство поговорить с женой. А как говорить, если всегда скандалы устраивала или истерики? Ну да, сегодня спокойно встретила, да и то была своими «танчиками» увлечена и он, догадывался, что было не до него. И сейчас, наверно, нет смысла соваться домой. Хотя… может быть и есть, раз обещал вечером вернуться? — Петруш, — раздался голос дяди, — Я пошел в банку жалованье получать. — В какую такую банку, ты пьян что ли? — Я-то хоть выпил, но не настолько, — обиделся Лев Кириллович, — Банка в смысле дом, где деньги лежат. — Чьи? — усмехнулся Петр — И казенные, и платежи разные, и наши зарплаты, — пояснил боярин, — А через банку получаем, чтобы было видно, кто и сколько получил. — С ума сойти! А моей Евдокии точно никто идей не подсказывал? — А кто ей подсказывать будет? Сидит в светлице как сыч одна и даже служанок редко пускает. Разве что сына. — Всё! — не выдержал Петр, — Еду домой и разгадываю эту загадку! — Ага, — кивнул дядюшка, — Если все сладится, узнай, что за ящик такой будет, который нас уговаривают заказывать и что в нем интересного.