Das Werk

Всю его однообразную и размеренную жизнь, которую он порой ненавидел до смерти, перевернуло с ног на голову одно, на первый взгляд, ничем примечательное событие. Судьба вообще любит подбрасывать нам сюрпризы, когда мы меньше всего этого ожидаем. Если у нас все хорошо – она внезапно бьет нас по голове, если мы тонем – вдруг протягивает соломинку, когда мы, устав бороться с ее стихией, уже готовы захлебнуться. Мы не возьмемся определить, сулило ли произошедшее с ним благо, или наоборот, так как то, что пагубно в начале, может обернуться пользой в итоге, равно как и благостное начало вполне может сулить погибель. Аир не помнил, где и когда встретил ее. Не потому что это было неважно, а потому, что все остальное стало казаться ему ничтожным и не стоящим внимания. Ее звали Лавиния, мисс Лавиния Баррет. У нее были легкие золотые волосы с медовым отливом и светлые фиалковые глаза, озарявшие ее нежное бледное личико каким-то особенным светом. В тот вечер на ней было сиреневое муаровое платье, тонкая нитка жемчуга на ее лебединой шее смотрелась так нежно и невинно по сравнению с каменьями, кои фунтами навешивали на себя модницы всех мастей. В какой-то момент ему показалось, что он увидел ангела, как бы театрально и патетично это ни звучало Их представили, как и полагается. Потом – снова какие-то мельтешащие фигуры, толпа… Как же он ненавидел эту толпу! Но даже они имели бы сейчас право на существование, если бы не мешали ему. Поговорив с ней минут пять-десять, он вдруг понял, что его злоба и неуверенность исчезли, с условием, что никто не околачивается поблизости со своими дурацкими шутками. Не то чтобы он стал вдруг любить эту стаю тропических попугаев, но они его уже не раздражали. Лавиния была настолько мила и естественна, кроме того она была прекрасно образована, они беседовали, переходя с темы на тему, от предмета к предмету, не замечая даже, как идет время, а расставшись, дали друг другу слово непременно встретиться вновь. Едва Аир остался один и его воодушевление, в принципе ему не свойственное, сошло на нет, его стали обуревать тяжелые мысли и сомнения. Он стал задумываться о том, что, быть может, он наскучил ей и она была с ним мила лишь по доброте душевной, быть может, она просто решила посмеяться над ним, быть может, он совсем не интересен ей, как он вообще может быть ей интересен? Они виделись снова и снова, они катались вместе в парке, находили время и способ незаметно уединиться от шумной толпы в гостиной, чтобы провести время в компании друг друга, обменивались многозначительными взглядами, встречаясь в опере. Чтобы видеть ее чаще Аиру даже пришлось побороть свою антипатию к социуму: теперь он старался появляться везде, где он мог встретить ее и посещал все мероприятия, на которых она могла присутствовать. Он поборол даже свою нелюбовь к танцам, ведь она так любила танцевать, хотя честно говоря, до этого их ненавидел. С каждым днем, с каждым разом, когда он видел ее, говорил с ней, он чувствовал, что ему все нужнее эта девушка. Он любил ее. Это было новое, неизведанное чувство, непохожее на все то, что было с ним ранее, не пустая интрижка, что-то чистое и высокое открылось его душе. Только человек, способный ненавидеть, как Аир, мог так любить. Эта любовь пробудила в нем лучшие чувства и качества, в его глазах, наконец, загорелся огонь жизни, живая искренняя улыбка чаще освещала его бледное лицо, ставшее теперь гораздо приветливее. Он почти перестал ненавидеть людей, принимая их как должное. Но это была палка о двух концах: с другой стороны, он стал подозрителен и ужасно ревнив, хоть и не показывал этого, так как не имел обыкновения демонстрировать эмоции и выставлять напоказ свои внутренние переживания. Он ненавидел каждую особь мужского пола в радиусе двухсот метров от предмета своей страсти и искренне желал им гореть в аду. Его характер и здесь сыграл с ним злую шутку: все переживания, тревоги и волнения он хранил глубоко в своей душе, он был легко раним, ничего не забывая и никогда ни в чем не признаваясь. Все это разрывало его изнутри и подтачивало его душевное равновесие. Из-за этой своей особенности кому-то он мог показаться бесчувственным, тогда, когда в его душе бушевала буря, и толстокожим, хотя ранить его было очень легко. Сначала все складывалась на редкость благополучно. Тетушка выступала в пользу их союза и всячески радовалась предстоящему празднику. Леди Аннабел не имела собственных детей, рано овдовев, она так и не вышла замуж повторно, посвящая жизнь благополучию своих многочисленных дорогих родственников и используя для этого средства и связи. Покойный муж ее, сэр Родерик, оставил ей внушительное состояние, так что она вполне могла позволить себе такое меценатство. Главной проблемой здесь являлся отец Лавинии, дело в том, что мистер Баррет не выражал восторга по поводу их помолвки. Аир не внушал ему доверия как человек, его положение в обществе он находил шатким и неустойчивым, а самого Аира он считал однодневкой и пустоцветом, полагая, что дочь его, которую он взрастил с такой любовью и такими материальными затратами, достойна чего-то более монументального и незыблемого. Она только-только стала иметь успех в большом свете, и тут же отдавать ее за первого попавшего разгильдяя мистер Баррет не собирался. Это противоречило его далеко идущим планам. Хотя после долгих уговоров слез и угроз со стороны своей горячо любимой дочери и он уже готов был уступить, скрепя сердце и, благословляя союз двух прекрасных молодых людей, как все пошло прахом.