Осень на этот раз решила прийти вовремя. Меня разбудил стук капель по стеклу, и только тогда я обратил внимание на календарь. Последние события меня до ужаса вымотали, и мне было абсолютно до лампочки, какой сегодня день. Но сейчас я понял, что за пролетающими мимо днями мне стоило следить — потому что вчера, накануне их дня рождения, я виделся с обоими братьями. И даже не вспомнил об их празднике. А сегодня, как по закону подлости, не смогу поздравить лично ни одного из них. Потому что один общается исключительно письмами, а второй упорно игнорирует мои телефонные звонки.
Я не удивился, не обнаружив Тома внизу. Зато на кухне нашлась оставленная им записка. «Я все понимаю. Будьте счастливы». Сухо, лаконично, как и все наше общение в последние дни. Да что там! Месяцы!
Но мне все равно было неловко.
Я попытался дозвониться обоим, но Том, как я и полагал, по-прежнему не реагировал на звонки, а Билл сбросил и написал сообщение, что занят. В ответ я-таки поздравил его и извинился, что беспокою. Однако и благодарности не дождался. И совсем раскис. Дома оставаться было уже попросту невыносимо.
Когда ноги привели меня к офису, пути назад уже не было. Я понятия не имел, какой мотив преследовало мое подсознание, приводя меня сюда, но раз уж пришел, почему бы не заглянуть?
Здесь было тихо. Звенящая тишина давила на уши сильнее детского плача. Редкие телефонные звонки взрывались бомбой, а на говорящего в момент были уставлены несколько десятков пар глаз. Все были подавлены, всем было неловко. Здесь не нашлось бы человека, который не любил нашего начальника — слишком уж Каулитц-старший был справедлив и внимателен к своим сотрудникам. Такая чудовищная неожиданность на много дней выбила из колеи весь коллектив.
Получив задание у малознакомого юноши, замещавшего Штерна, я спустился вниз и нос к носу столкнулся с вышеупомянутым.
— И ты здесь! А я вот с Ко Паям вернулся, только с самолета сошел — и сразу сюда. Есть новости?
Я покачал головой — никто не был в курсе. Впрочем, вру. Кое-что было известно мне, о чем Штерну знать не полагалось. На самом деле, его не понизили — он хорошо знал свою работу и был нужен газете, новичок едва справлялся с его должностью. Так что моего редактора лишь приструнили, на время, через пару недель секретарь передала бы ему распоряжение шефа о восстановлении в должности.
За его болтовней и собственными мыслями, я не заметил, как он увел меня за собой — и вот мы уже сидели в небольшом кафетерии, в котором, по странному стечению обстоятельств, хоть оно и было совсем недалеко от работы, я до сих пор не побывал.
— У меня есть.
— Что? — потерял я ход его мысли.
— Новости, Йост.
Я не стал спрашивать, откуда, все равно ведь не раскроет своих тайных каналов информации, но весь обратился в слух. Как назло, он сперва дождался официантку, сделал заказ, и только после этого наклонился ко мне, заговорчески подзывая к себе.
— Помнишь, ты справлялся у меня насчет Нойманна? — я кивнул и уже начинал догадываться, в чем дело. — Так вот. Газета, согласно воле покойного, переходит к нему. Продаст или сам ею займется, это уже его дело. Факт один — сын займет место отца.
Да, я ожидал такого поворота. И как же иронично это будет выглядеть — сначала он критикует и помогает мне писать статьи, он мой партнер и любимый человек, а теперь он станет моим начальником, после того, как мы разошлись не самым лучшим образом? Кажется, я начал задумываться о смене места работы. Впрочем, еще ничто не конкретизировано, да и неизвестно, что там с завещанием. Думаю, Билл бы сказал мне, как только все было определено. Интересно, чем он там занят...
— Как отдохнул? — спросил я, лишь бы не думать сейчас о Каулитцах. Последний год моя жизнь крутилась исключительно вокруг этой семьи, пришло время переключиться на что-нибудь другое, хотя бы на отпуск коллеги, хотя бы на пару часов.
— О, ты не представляешь! Райский остров... — Штерн погрузился в воспоминания, рассказывая в деталях о своем маленьком приключении.
Спрашивая, я не рассчитывал на откровения. Наши отношения были весьма напряженными долгие годы, поэтому и сейчас мне казалось, что даже рассказ со всеми подробностями не вызовет во мне никаких эмоций. Однако, несмотря на эти предубеждения, я заслушался. Внимательно ловил каждую деталь повествования и хохотал как ненормальный, когда узнал, что он чуть не увез с собой обезьянку в чемодане. Мы разошлись хорошими друзьями после этих посиделок — без грамма выпивки, без намерений провести этот вечер в компании друг друга. Просто так получилось, что в непростой для меня день именно он стал тем, кто поддержал, не спрашивая, в чем дело, хоть я и видел по взгляду, когда Штерн прерывался, что он прекрасно все понимает.
***
Вестей от Билла не было неделю. Я невольно переживал, что спугнул его чем-то тогда, будучи в Гамбурге. Это не давало мне спать спокойно. Но свою работу я выполнял, включал музыку, отключал голову и писал, пока не выдыхался. Мне было до такой степени нечем себя занять, что я писал даже о том, чего от меня не требовали. За эти дни я написал с десяток статей, закончил пару своих брошенных давным-давно рассказов и начал несколько новых. И каждый день по нескольку раз заглядывал в почтовый ящик, надеясь получить маломальское известие о нем, поглядывал на телефон и вспоминал, как хорошо было с ним рядом. Мне не хватало Билла. И да. Я расклеился как девчонка.
В один прекрасный день он позвонил ранним утром. Я не поверил своим глазам, увидев высветившийся номер на экране, думал, что это мне снится. А потом и услышав радостный голос, не поверил ушам.
— Выгляни в окно! — смеялся он прямо в трубку. — Такой рассвет, а ты еще спишь!
Они были вместе. Братья. Я слышал их шуточную перебранку, и как Том защищал меня, мол не стоило будить человека в такую рань. Что ж, я сложил этот паззл, они, наконец, нашли друг друга. И насколько приятно было слышать их обоих счастливыми. Мне не хватало этого самому — закрываясь друг от друга, они не позволяли себе быть свободными с другими людьми. И вот теперь все вернулось на круги своя.
Я не спросил его, как так получилось, все ли они решили между собой, поняли ли друг друга. Просто потому, что был уверен: он расскажет мне обо всем в письме. И не стал его торопить. По голосу было понятно, что все так, как и должно быть.
Я слышал, как Том сказал, что пойдет приготовит завтрак, и был ему благодарен за такт и возможность нам поговорить минутку без него. Меня все же смущало его присутствие, не так давно он был тем, кому я был готов говорить «люблю». Но у жизни слишком крутые повороты.
Билл извинился, что они меня разбудили, но я и не обижался. Давно я не просыпался таким довольным. И сказал, что обязательно напишет мне в скором времени. А еще, что тоже любит. Я отключался с блаженной улыбкой на лице, вновь погружаясь в сон, в котором этот человек был рядом со мной и был действительно счастлив спустя столько лет бессмысленной драмы. Наконец, больше мне не придется думать о том, как их примирить, они все сделали сами.
***
Через пару дней я обнаружил конверт в почтовом ящике. На нем не было ни имени, ни адреса, лишь пара слов на обороте. Я узнал почерк. Это написал Том.
С грустной улыбкой я взял в руки "Письмо счастья", присел на крыльце, плотнее запахивая куртку, и вскрыл конверт. Я осторожно достал содержимое — лист бумаги и фотографию. Да, именно так я себе и представлял их, когда меня разбудил звонок ранним утром. Счастливых людей, встретившихся спустя долгие годы расставания, что, наконец, разобрались в своих проблемах и разрешили все недопонимания. Они оба были мне безумно дороги. Оттого было еще приятнее видеть их вместе.
Едва сдерживая так и просящуюся глупую улыбку, я развернул письмо.
"Прости, я не Билл, и писем писать не умею. Но он меня заставил. Сказал, что нужно. И он прав. Я хотел поблагодарить тебя, Дэвид. Но мне мужества не хватит сказать тебе это в лицо. Да, я обижен, да и ты, должно быть, тоже. Оба хороши. Спасибо тебе за то время, что был рядом. Это было действительно важно для меня.
Билл рассказал, что ты был в курсе, куда я направляюсь. В Кёльне живут родители Кейт. Я ездил умолять о прощении, но мне не дали сказать ни слова. Заключили в теплые объятия и ругались только на то, что ни разу не пришел за эти годы. Они взяли девочку из приюта, сейчас ей одиннадцать, и она мечтает о нашей свадьбе, когда вырастет. За те сутки, что я пробыл у них, она влюбилась в меня и все уши прожужжала родителям о том, как мы будем жить вместе. Билл не мог перестать плакать, когда я рассказал ему об этом, так смешно ему было. А после на полном серьезе сказал, что ждет приглашения на свадьбу. После чего снова рассмеялся.
Он рассказал мне о твоей поддержке. Спасибо, что пытался раз за разом помочь нам обоим. И прости, что отталкивал. Спасибо за все, Дэвид Йост. Будь счастлив".
Кажется, меня только что официально простили.
