Mörkret sveper sitt spöklika täcke över det döende landet Och blott en grådaskig minnesbild av allt det vackra i vår värld består I dessa stunder vaknar något oerhört gammalt i öster Och ur djupen stiger den fasa vi aldrig törs nämna vid namn Mörkret sveper sitt spöklika täcke över det döende landet Och blott en grådaskig minnesbild av allt det vackra i vår värld består Shining — Total Utfrysning
Рулиндилу нравилось играть с жертвой. Давно у него не было таких. Его соотечественница. Нет, она не была скована цепями, а просто сидела за столом. Но и этого третьему эмиссару было достаточно. Он любил жертв, чуял их страх, точно хищник. И знал, на что именно следует надавить. Потому и сидел непозволительно близко. — Итак, Лаэллия, — начал Рулиндил. — Признаешься добровольно? — Ей не в чем было признаваться. — Ну же, Лаэллия. Я не сделаю тебе ничего дурного! — продолжал третий эмиссар. Он обошёл стул, на котором сидела эльфийка, и встал сзади. Рулиндил знал, через что она прошла. Малейшая угроза, что прошлое повторится, сломает её и заставит играть в его игры. Третий эмиссар наклонился слишком близко к её уху. — Ты красивая, — прошептал он, — и в моей власти. Ей было противно ощущать его дыхание, но вскочить со стула эльфийка не смела. Некуда ей было бежать. Рулиндил заметил её отвращение. Это пробуждало в нём инстинкт хищника. Красивая, но противна ему из-за своего прошлого. Третий эмиссар не понимал, как Вилмар может быть с ней после этого. — Поэтому тебе лучше добровольно сознаться, что побег Дельфины — твоих рук дело, — прошептал Рулиндил, поглаживая волосы Лаэллии. У неё перехватило дыхание от его прикосновения. Как он посмел? Было желание вскочить и запустить в мерзавца ледяной шип, но тогда уж точно Лаэллию в живых не оставят. Смерть Рулиндила лишь ускорит её казнь. Она не сможет спасти свою репутацию. Именно поэтому приходилось терпеть этого мерзавца. — Ты прекрасно знаешь сам, что мне не в чем сознаваться, — глухо сказала Лаэллия. Рулиндил руку убрал. «Догадывается, дрянь! Пусть догадывается. Доказать всё равно ничего не сумеет!» — подумал третий эмиссар. — Я не понимаю, к чему ты клонишь, но всё свидетельствует против тебя, — сказал Рулиндил. — Что именно, эмиссар? — спросила Лаэллия, повернувшись лицом в его сторону. Хоть Рулиндил и был омерзителен ей, но следовало смотреть ему в лицо, не опуская взгляд. Нужно было дать понять, что хищница — она, Лаэллия. Рулиндил не собирался сдаваться. Вот зря самка саблезуба присмотрела эту территорию. Она ей не принадлежит. Пусть уходит к другому самцу, которому принадлежала ранее. Саблезуб зарычал, выгнув спину и устрашающе выставив огромные клыки. — Зелье, которым ты опоила Дельфину. Немногие умеют их изготавливать! — ответил Рулиндил, наклонив голову слишком близко к Лаэллии. Самка сама была не из робкого десятка. Она в ответ угрожающе рыкнула и выгнула спину настолько изящно, как умеют лишь представительницы женского пола. Назревала схватка. «Вот оно что!» — подумала Лаэллия. Таких зелий она давно не готовила. Ни к чему они ей были в последнее время. Но раньше она записывала рецепты с подробной инструкцией. Соответственно, они остались в том злополучном форте. Это означало, что кто-то присвоил их себе. Рулиндил положил руку ей на плечо и стал слегка поглаживать. Раз самка не робкого десятка, то следовало сделать вид, что она саблезубу интересна. Бдительность её ослабнет, и он загрызёт её. Лаэллия убрала руку Рулиндила. А третий эмиссар по-прежнему манипулировал её страхом. Он схватил её за руки, рывком поднял со стула и прижал к стене. — Не стоит отрицать, — сказал он, зарываясь носом в её волосы. — Всё равно тебе никто не поверит. Самка не искала нового самца для спаривания. Она была из тех, кто жаждет отвоевать новую территорию для обитания. Саблезубу следовало быть более настойчивым. Всего один прыжок — и он навис над ней, вцепившись зубами в загривок. Рулиндил почувствовал, как Лаэллию затрясло. Да, он верно выбрал тактику, когда решил играть именно на этом страхе. Саблезуб клыками прокусил шкуру на загривке. Самка почти перестала сопротивляться. Она лишь желала жить на этой территории, но не рожать этому самцу котят. Лаэллия не просила ни о чём Рулиндила. Она почувствовала, как выступил предательский пот на лице. Рулиндил был рассержен из-за того, что она не желала ломаться. — Ну же, Лаэллия, — сказал он. — Вилмару ты не нужна. Ведь ты не сможешь дать ему чистокровных детей. Самка попыталась вырваться, сама себе причиняя новую боль, но не желая сдаваться. Силён этот саблезуб, не желавший делиться территорией. Раз так, то она не сдастся, даже если её красивая шкура будет изодрана в клочья, а сама она истечёт кровью. Всё к тому и шло. — Это не ваше дело, — прошептала она, — а моё и Вилмара. Рулиндил больно сжал её запястья, оставляя синяки. Мерзавка осмелилась перечить. Её трясло от страха, но она не сдавалась, эта гордая самочка. Это ещё что такое? Кто посмел помешать? Жалкая лисица внаглую выследила добычу и, заметив, что саблезуб занят, сейчас охотилась на неё. Только этого не хватало, чтоб какая-то мелюзга обошла его, грозного жищника. — Эмиссар! — раздался голос. Рулиндил резко отпрянул. — Чего тебе, Гиссур? — спросил он. Треклятый норд вошёл без стука. Слишком много он себе позволял. Когда он перестанет быть нужен, Рулиндил избавится от него так, чтобы он напоследок понял, кто настоящий хищник, а кто лишь жалкое его подобие. — Кажется, я выяснил, где скрывается Эсберн! — ответил Гиссур. И надо ведь было такому случиться, что мелкая лисица обошла его, едва ли не под носом у саблезуба задушив зайца и юркнув в щель между скал. Крупный хищник туда протиснуться не мог. Рулиндил был зол. Гиссур ещё бы на площади Солитьюда это сказал, глупый норд. Лаэллия слышала разговор. Придётся пока её отпустить. Всё равно эльфийка из посольства не уйдёт. Третий эмиссар отчаянно надеялся, что она не знала, кто такой Эсберн.***
«Хищник!» — подумала Дельфина, глядя на альтмера, сидящего напротив неё. Именно такую ассоциацию он вызывал у бретонки. Подбородок заострён, нос с горбинкой. Дельфина с любопытством разглядывала Довакина. Талморец не спешил говорить первым. Дельфина сама изъявила желание побеседовать с ним, поэтому он решил предоставить ей слово. — Довакин! — начала Дельфина. Вилмар не любил, когда его так называли. Но она всё же решилась. — Постой, — сказал он. После взмахнул рукой, пустив заклинание в сторону двери. «Заклинание, изолирующее звук. Умно!» — подумала Дельфина. — Теперь можешь говорить, — разрешил альтмер. У Дельфины появилось ощущение, будто она заперта в клетке с хищником. Хотя он не проявлял агрессии, но она почти физически чувствовала готовность броситься на неё. — Я бы не искала тебя, если бы не драконы, — начала бретонка, — и… не мой долг! — Вилмар откинулся на спинку стула. — Вам ведь известно, что мы, Клинки, должны служить не только Септимам, но и другим Драконорождённым, — продолжала бретонка. — Служить! Как это мило. Клинок попадает мне в услужение. Лучшего и помыслить нельзя! — с издёвкой произнёс Вилмар. Дельфина покраснела. Ей самой претило якшаться с талморцем, но ничего не поделать. Долг есть долг. — Когда последний Драконорождённый погиб, защищая Тамриэль, мы продолжали искать! — Дельфина вздохнула. — Но никого не нашли… До сего дня. «Лучше бы и не нашла!» — подумала Дельфина. Вилмар не перебивал. Он снял мешавшие ему перчатки и положил на стол. Кольцо в виде пера блеснуло в неровном свете свечей. Кольцо. Подобное Дельфина уже видела на пальце своей случайной спутницы. Невольно бретонка призадумалась, кем же эльфийка ему приходится. — Продолжай! — прервал её мысли Вилмар. — Я… — Дельфина замялась. — Я хочу помочь справиться с драконьей угрозой. Ты не можешь не знать, что Орден Клинков — драконоборцы! Вилмар смотрел на невысокую женщину, которая по сравнению с ним была совсем миниатюрной, гадая, чем именно она может помочь. — Но сперва необходимо выяснить, кто или что стоит за появлением драконов! — наконец, договорила бретонка. Дельфина не решалась задать волнующий её вопрос. Хоть она убедилась, что Талмор причастен к появлению драконов, но какая-то доля сомнения терзала душу, не давая нормально спать ночами. — Есть мысли на этот счёт? — спросил Вилмар. Дельфина опустила голову. Создалось впечатление, что хищник обнюхивает сейчас неизвестное ему ранее животное, размышляя, можно ли его съесть. — Нет, — солгала она. — Тогда какой прок от тебя, Дельфина? — спросил Вилмар, вперив в неё немигающий взгляд янтарных глаз. Хищник разобрался, что жертва вполне пригодна для пищи. Придётся выкладывать всё как есть. И будь что будет. — По правде говоря, я думала, что за появлением дракона стоите вы, — тихо сказала бретонка. Довелось ей так близко увидеть удивление альмера. Маска надменности ненадолго сползла с его лица. — Мы? — спросил он. — Кто это — мы? — Ну вы, талморцы! — решилась всё-таки Дельфина. Вилмар ехидно усмехнулся, не веря своим ушам. — Позволь узнать, как тебе могла прийти в голову подобная глупость? — спросил он. — Мы и эти летающие ящеры? Надменность сейчас куда-то улетучилась. Вилмар отличался от этих летающих ящеров лишь эльфийским телом, которое он считал безупречным. Перемена в лице талморца не ускользнула от Дельфины. «Похоже, он не такой напыщенный хлыщ, каким хочет казаться!» — подумала бретонка. Поневоле назрел вопрос, он один таков или все талморцы лишь хорошенько натягивают маски, чтоб те не сползали с лиц в неподходящий момент. Хищник ошибся. Ошибку он понял лишь тогда, когда сломал зубы о твёрдый панцирь. — Мы не причастны к появлению драконов, уверяю! — сказал Вилмар. — Более того, мы сами пытаемся выяснить, откуда они взялись. Я был уверен, что тебе хоть что-то об этом известно. Но, как видишь, даже мы ошибаемся порой. Дельфина вздохнула с облегчением. Теперь она сможет нормально поспать. Только талморец, вновь надевший маску высокомерия, сомневался, что она ему нужна. Она встала, намереваясь уйти, пока Вилмар не передумал и не убил её. Он же и остановил бретонку. — Постой! — сказал альтмер. — Теперь я хочу задать тебе пару вопросов. Дельфина остановилась. — Тебе известно, кто такой Алдуин? — спросил Вилмар. Он понял, что Дельфина нужна ему. Она побледнела и схватилась за спинку стула. Не ожидала такого вопроса. Но у талморца была веская причина задать его. — Алдуин — предвестник конца времён, — прошептала бретонка. Клинок уже не могла себя контролировать. Она схватила талморца за ворот плаща и затрясла его. — Алдуин! Откуда тебе это известно?! — спросила бретонка. Дыхание её было прерывистым. Бледность уступила место красноте. — Полегче! У тебя что, совсем стыда нет? — пристыдил бретонку Вилмар, убирая её руки с ворота плаща. Дельфина пришла в себя. — Я… Я не ожидала услышать такое, — начала она оправдываться. — Алдуин… Он что? Вернулся?! — Именно! — ответил Вилмар, делая вид, что ему всё безразлично, хотя самого снедало любопытство. Пусть Дельфина и потеряла самообладание, зато ей стало понятно, кто стоял за появлением драконов. Любопытство проснулось в ней, как именно талморцы докопались до этого. Может, у них был какой-то архив либо доступ к нему, что немаловажно. Но бретонка не решалась о чём-то сейчас спрашивать талморца. Она сумела дать понять, что кое-что знает о Пожирателе мира, а он мог помочь ей добиться доступа к архивам. Возможно, Акатош не зря подарил свою кровь альтмеру, вдобавок, талморцу. Они прирождённые маги. Их учёные славились на весь Тамриэль. Если бы драконья кровь досталась кому-то из людей, то, возможно, миру пришёл бы конец. Альтмер-маг вполне мог одолеть Алдуина. Вилмар, подумав, принял решение. — Что ж, от тебя определённо может быть польза, — сказал он. — Только попрошу впредь не называть меня Довакином. Я Вилмар. После он вышел, оставив бретонку одну в раздумьях. «Вилмар! Как-то не задумалась я, как его зовут!» — подумала Дельфина. Для неё он был талморцем, врагом, треклятым желтолицым эльфом — да кем угодно, но не тем, с кем можно поговорить. И у кого, оказывается, было имя. — Вилмар, — пробормотала Дельфина, словно пробуя на вкус это непривычное, хоть и довольно простое, имя.