Grab my pale weak hand in this moment of despair, clear my eyes, show me whatʼs fair. Mourning lenore — Rain`s Seduction
Эленвен проводила взглядом выходившую Лаэллию и немало удивилась. Не думала она, что Рулиндил так скоро ту отпустит. Впрочем, Лаэллия не сломалась за все эти годы. Но и Рулиндил не слабак. Умел он вытягивать то, что нужно. Как он узнавал, какой метод к кому следовало применить, для Эленвен оставалось загадкой, но работу свою выполнял исправно. Не сломалась лишь Дельфина. Клинок оказалась на редкость упряма, но Эленвен склонялась к тому, что бретонке просто было нечего терять. — Лаэллия! — позвала Эленвен. Та остановилась. Посол презрительным взглядом окинула её одежду. Если уж Лаэллия здесь, то ей следовало бы выглядеть поприличнее, а то глядеть было тошно. — Тебе нужно найти платье. Видеть это не могу! — сказала Эленвен. Лаэллия обернулась. — Не думаю, что ты остановила меня лишь затем, чтобы это сказать, — парировала она. Эленвен вздохнула. Лаэллия позволяла себе фамильярность, но Эленвен уже заслужила пост первого эмиссара. Впрочем, если отбросить это досадное недоразумение, то она не изменилась за годы небытия. Как была проницательной, таковой и осталась. — Ладно. Мне действительно нужно поговорить, — сказала Эленвен. В своём кабинете Эленвен применила заклинание, блокирующее звук. «Не доверяет никому!» — подумала Лаэллия. Она сцепила пальцы, отчего суставы хрустнули. — Рулиндил решил, что ты невиновна, или ты каким-то другим способом смогла его убедить? — спросила Эленвен. — Ничего такого, о чём ты подумала, — отпарировала эльфийка. «Нахалка!» — подумала Эленвен. У первого эмиссара был повод беспокоиться. Если бы не события Великой войны, то Лаэллия могла бы занять высокий пост, если, конечно, не засела бы дома с детьми, словно наседка с цыплятами. Уж слишком хорошо она умела угадывать, кто о чём думает. Не могла лишь выяснить, что творится в голове Вилмара. — У третьего эмиссара появились более важные дела, чем я. Только и всего! — ответила Лаэллия. — Всё равно я отсюда никуда не денусь. Её слова насторожили Эленвен. Какие важные дела могли быть у третьего эмиссара, о которых она не знала? — Судя по твоему лицу, ты не всё о нём знаешь, — сказала Лаэллия. Пришлось ей поведать о произошедшем, что немало озадачило Эленвен. Эсберн, архивариус Клинков, был жив, но Рулиндил ни словом не обмолвился, что разыскивает его. Эленвен сама себе призналась, что сделала промах, решив, что старик умер. Век людей слишком короток. — Но почему он ничего не сказал? — спросила посол. Лаэллии это было очевидно. Первый эмиссар порой лишний раз не опускала голову со своего поста, чтоб поглядеть, что там, внизу, творится. Зато со стороны это было слишком заметно. — Потому что он хочет убрать тебя, — ответила Лаэллия. — Мне как незаинтересованному лицу это хорошо видно. Лгала ли Лаэллия? Вряд ли. Она действительно не заинтересована в интригах. — Но есть ещё Ондолемар! — сказала Эленвен. Лаэллия усмехнулась. — Поверь, у Ондолемара свои причины не подниматься выше, — ответила она. И всё же Лаэллия хорошо знает Ондолемара. Они мило общались на приёме, будто ежедневно виделись. Значит, для Ондолемара не было секретом, где находится Лаэллия. Наверняка она жила в Маркарте. Вот только зачем он скрывал? Эленвен почувствовала усталость от всех этих интриг. Да ещё и дело появилось — следовало перехватить Эсберна у Рулиндила. Талмор был заинтересован, чтобы старик остался жив, а если Лаэллия права, то Рулиндил, скорее всего, убьёт его. «Некому доверять здесь!» — подумала Эленвен и потёрла виски. Лаэллия не знала, кто такой Эсберн, но заметила, что этот человек, судя по имени, норд, представляет важность для Талмора. А ведь она выиграла схватку с саблезубом. Тот не простит и будет преследовать самку, постоянно вынюхивая следы. Но триумф был уже очевиден. — Я могу быть свободна? — спросила Лаэллия. — Да, — коротко ответила Эленвен, оставшись сидеть в одиночестве. Дело назревало важное. Вдобавок следовало тщательно подумать, кому его поручить. Как выяснилось, нельзя было никому доверять. «Если бы Вилмар был здесь!» — подумала Эленвен. Как Драконорождённому, Эсберн Вилмару был бы ценен. Пока стоило всеми силами удержать Гиссура здесь и дать какой-нибудь мелкий шпионаж в Солитьюде. Наверняка Рулиндил поручит ему это дело. Норд сумеет убедить старика, что не представляет угрозу для его жизни, войти в доверие и потом убить. После будет донесение Рулиндила, что архивариус упущен по вине Эленвен. — Умно! — сказала сама себе посол. Но Рулиндил не учёл одного, что она не просто так заняла пост первого эмиссара.***
«Шпионка Талмора, что ли?» — подумал стражник, увидев выходившую бретонку в компании талморцев. Талморцы они или нет, но дракона одолели. Хоть какая-то от них польза. Но сейчас на месте схватки лежал скелет дракона. Этих тварей невозможно окончательно убить простому смертному. А это означало, что один из талморцев — легендарный Довакин, о котором шептался весь Скайрим. Конечно, стражник предпочёл не задавать лишних вопросов. Всё равно надменные эльфы не ответили бы. «Да уж, Довакин на наши головы. Впрочем, что бы мы без него делали?» — подумал стражник. Рорикстед бы лежал в руинах, как Хелген нынче. Вчерашний извозчик, который предпочёл остаться на ночь в Рорикстеде, конечно, не рад был пассажирам, да деваться было некуда. Пришлось норду наглухо запахнуть жилет, чтобы, упаси Талос, амулет не разглядели. Иначе, кто знает, что взбредёт в голову треклятым эльфам. А у него трое детей. Кому они нужны будут? Уж точно не талморцам. Возницу передёрнуло от этих мыслей. Уж лучше его детям будет в Благородном сиротском приюте. «А эти-то сидят, трещат о чём-то на своём языке!» — подумал извозчик. Талморцы вовсе не трещали, а лишь изредка переговаривались, но эта речь раздражала норда. Чужая она была для Скайрима. «А что талморцам понадобилось в Айварстеде? Эти земли принадлежат Ульфрику!» — подумал извозчик. От своих мыслей ему стало дурно. Если они наткнутся на отряд Братьев Бури, то придётся долго тем объяснять, что он просто не посмел отказать талморцам. Осталось мысленно молить Талоса, чтобы по дороге не было проблем. Проблем не возникло. Изредка на дороге попадались лишь кучки сомнительных людей, но, увидев, кто едет в повозке, бандиты предпочитали не трогать путешественников. «Даже драконы им нипочём, клятым!» — подумала Дельфина. Всю дорогу бретонка поглядывала на профиль Драконорождённого. Странное было у неё ощущение, но она поймала себя на том, что Вилмар ей вовсе не противен, хоть именно он и упёк её в талморскую тюрьму. Какое-то благородство она чувствовала в этом талморце. И его привычка почёсывать подбородок — какая-то обычная, свидетельствующая, что он не такой хлыщ, каким хочет казаться. И немногословность присутствовала. «Одному Талосу известно, что в его голове творится!» — подумала Дельфина. В Айварстед приехали далеко за полночь. Здесь Вилмара знали и лишних вопросов не задавали. Утром после ночёвки Вилмар ушёл по семи тысячам ступеней, оставив Дельфину в компании солдат. Это общество удручало бретонку. Они к ней не лезли с расспросами, но в надменные лица хотелось плюнуть. Поэтому Дельфина сидела за стойкой поодаль от них. — А какие у тебя дела с талморцами? — спросил Вилхельм, хозяин таверны. — С этими — никаких. Я веду дела лишь с Довакином! — ответила бретонка. «Да уж, Довакин. Как бы проблем от него не вышло больше, чем пользы!» — подумал Вилхельм. Хоть его и разбирало любопытство, но он расспрашивать Дельфину не решился, пока талморцы таращили на них раскосые зенки. Проблем Вилхельм не хотел. Пришлось переключиться на разговоры о погоде и всяческих слухах, которые ходили по Скайриму.***
Ступени уже стали привычны талморцу. Даже ощущение, что этим путём шёл тот, кого он всей душой не признавал, не вызвало отвращения. И этот кто-то шёл снова. Вилмар не знал, что ему нужно, но призрак был настроен не враждебно. Талморец миновал плато, на котором сидела паломница, уставившись в табличку. Она только бегло окинула Вилмара взглядом и принялась читать дальше. Эльф огляделся: призрака не было рядом. Вздохнув с облегчением, талморец продолжил путь. Но недолго он радовался своему одиночеству — примерно на середине пути призрак возник вновь. И продолжал идти за ним следом. Хоть он был и бестелесным, но отчётливо слышался стук тяжёлых сапог. Вилмар вышел на плато, где в прошлый раз столкнулся с троллем. Терпению его пришёл конец. Он обернулся и крикнул: — Говори, что тебе нужно! Или убирайся! Призрак глядел на него снизу вверх, отчего удалось отчётливо разглядеть его бестелесное лицо вплоть до морщинок вокруг глаз. Он не отвечал, но и не уходил. Вилмар зло сплюнул и пошёл к Высокому Хротгару. Арнгейр принял рог Юргена Призывателя Ветра. Он с любопытством взглянул за спину талморца, но ничего не сказал о странной компании. — Что ж, тогда осталось научить тебя последнему слову Безжалостной силы! — сказал он. — Мастер Вульфгар! Вульфгар, до сих пор молчавший, произнёс: — Dah! Слово врезалось в пол, засияв огнём. Вилмар прочёл его, отчего оно исчезло, оставив очередные шрамы, которых здесь было много. Седобородые не знали, что такое расовая неприязнь. Они спокойно приняли Довакина, кем бы тот ни являлся по праву рождения. И сейчас охотно делились знаниями. Вульфгар отдавал безвозмездно своё знание, не думая, что последует. — В твоей силе мы уверены! — произнёс Арнгейр. Три слова гармонировали. Не хотелось Вилмару их делить, никогда, выкрикивая их все по очереди. Только так создавалась безжалостная сила. — Тогда опробуй! — сказал призрак. — На мне! Он что, издевается? Хочет посмотреть, на что способен талморец? Провоцирует? Или какую-то другую цель преследует? Во всяком случае, Вилмар выше его по происхождению. И ему следовало это учитывать, раз решил явиться. — Позже! — ответил Вилмар. — Когда время придёт. Призрак мигнул и исчез, к облегчению талморца. Теперь следовало расспросить Арнгейра… — Не сейчас, — Арнгейр словно прочёл мысли альтмера. — Мы должны во всеуслышание признать тебя Довакином. Это означало, что заговорят все разом. Вилмар не был уверен, что выдержит это. Никто не мог выдержать голос, который слышался в любом уголке Скайрима. Но тот, кто его теперь не оставлял в покое, выдержал, в последующем принеся разрушения в земли, на которых ему захотелось создать Империю. Разрушал, чтобы создать. Какая ирония! Эльф не был уверен, когда четверо стариков встали вокруг него. Но чем он хуже? Если уж невесть кто выдерживал такое, то он тем более сможет. — LINGRah KROSIS SARaaN STRUNDu`uL, VOTH NID BALaaN KLOV PRaaN NAU, — начали Седобородые. Вилмару хотелось закрыть уши от чудовищного крика, с болью отдавшегося в них. Прирождённая гордость не позволила. — NaaL Thu`umu, MU OFAN Nii NU, DOVahKiiN, NaaL SULeyK DO KaaN, NaaL SULeyK DO Shor, AhRK NaaL SULeyK DO AtmoraSEWUTH, — продолжали старики. Стало легче воспринимать этот чудовищный голос четверых Седобородых. Но всё равно в Вилмаре сейчас боролись две сущности — одна его, эльфийская, с которой он появился на свет. Вторая — драконья. — MeyZ NU Ysmir, DOVahSEBROM. DahMaaN DaaR ROK, — закончили, наконец, Седобородые. Драконья сущность одержала победу. Кровь словно кипела в жилах, отчего золотистое лицо раскраснелось. Сердце билось чаще, пытаясь быстрее доставить эту кровь во все части тела. «Ныне я дракон!» — подумал Вилмар, прощаясь с эльфийской сущностью окончательно. Он осознавал, что драконьего в нём изначально было больше, чем эльфийского. Осталась лишь телесная оболочка. Не было нужды спрашивать, что ему сказали Седобородые. Он это и так знал.***
Вилмар уже понимал, что, вернее, кто ему приснится. И лёг спать со спокойной душой, будучи готовым. Но сон долго не шёл. Талморец вызвал огонёк и зажёг свечу. Призрака тоже не было. Он точно насмехался. Решил не появляться, чтобы не отвечать на вопрос, что именно ему понадобилось. Вилмар зря так подумал, когда увидел клубы тумана, а в них — его с тяжёлым двуручником и в развевающемся плаще. Талморец шагал к нему уже увереннее. — Может, ты снизойдёшь до того, чтобы ответить на вопрос?! — спросил эльф. Тот молчал. Казалось, что в его взгляде любопытство. — Разве ты не понял, представитель Альдмерского Доминиона, что я хочу лишь восстановить справедливость? — заговорил он, немало озадачив Вилмара. Клубы тумана сгустились, и он исчез. Заговорил. Только «справедливость» его сомнительна. «Конечно, Драконорождённый не потерпит другого, который превзошёл его!» — подумал Вилмар. Так и будет приходить, говорить загадками, а сделать ничего нельзя. Тогда остаётся одно — привыкнуть. Справедливости не существует. Кому-то её внушали, кто-то создавал её сам и шёл на смерть ради восстановления этой мнимой «справедливости». — Что ему нужно? — спросил сам себя Вилмар. — Упокоиться давно пора, ан нет! После смерти преследует всех, словно не всё успел натворить при жизни! Как бы печально ни звучало, но придётся смириться с этим незримым присутствием, раз бороться с ним нельзя. Может, всё откроется со временем. Только Лаэллия знала, кто именно не хочет оставлять в покое Вилмара и смирилась с этим. — Что у тебя в голове? — спрашивал Вилмар, держа её за тонкое запястье. Он чувствовал себя ущербным в моменты, когда, несмотря ни на что, получал поддержку от того, кого трижды проклял. — Мысли! — отвечала она. — Например, чтобы набраться терпения. Для того, чтобы всё выяснить, нужно набраться терпения и выждать время. А ведь права оказалась. Много времени понадобилось, слишком много. А терпения как не было, так и нет до сих пор.