Так слушайте, норды, о славе его!

       Никому не было дел до нищих. Никто не заметил, что старик и старуха, немногочисленные друзья Эсберна, внезапно скончались. Никто не задался вопросом, кто мог их убить. Следы удушения на их хрупких шеях поначалу были явно заметны. Но тела их обнаружили, когда появились слишком яркие трупные пятна, поэтому на следы от удавки никто внимания не обратил. Наоборот, нищие ликовали, разбирая немногочисленные вещи стариков.        Гиссур делал вид, что ему это неинтересно. Он поглядывал на крепкую дверь, которую взломать невозможно.        «Скоро Эсберн оголодает и сделает вылазку!» — подумал Гиссур.        Старик не спешил. То ли у него запас пищи был, то ли он настолько испуган, что предпочитал голодать, но Эсберн не высовывался за пределы своей добровольной тюрьмы. В том, что он жив, Гиссур не сомневался. За дверью он слышал приглушенное бормотание и возню. Осталось дождаться.        Было два варианта — либо Эсберн проголодается и сделает вылазку, чтобы найти пищу, либо предпочтёт умереть с голода. Второй вариант больше нравился Гиссуру — руки не нужно пачкать лишний раз, хотя и ждать куда дольше.        Гиссуру, наконец, улыбнулась удача. Больше не придётся побираться.        Родители его умерли рано, оставив ему брата-калеку, который не мог браться ни за какую работу, зато есть хотел с завидной регулярностью. Да что мог тогда поделать Гиссур, едва успев вырасти?        Он слышал, что талморцы хорошо платили за предоставленные достоверные сведения о еретиках. Тогда Гиссур решился.        Теперь он не верил, что первый раз было стыдно и противно, когда внезапно исчез сосед, отец двух дочерей. Совесть мучила, когда Гиссур видел, как причитала его жена, прижимая к себе недавно родившуюся кроху, что не сможет одна растить детей. Самого соседа он не жалел, как и тот Гиссура, когда тот влезал в соседский огород, чтобы сорвать себе что-нибудь съедобное.        Зато второй раз уже было значительно легче. Гиссур понял, что теперь нет нужды побираться и штопать порванную от времени одежду. Исчез один из ветеранов, прошедший Великую войну и клявший талморцев на чём свет стоит.        И так было не один раз. К счастью, никому не было дело до братьев. Гиссур не покупал роскошные вещи, чтобы не привлекать лишнего внимания, и к талморцам обращался лишь в случае крайней нужды. Лишь брат подозревал неладное.        — Так ты на талморцев работаешь, падаль! — шипел брат Гиссура.        — Я хоть как-то пытаюсь заработать, в отличие от тебя! — кричал в ответ Гиссур. — Тебе, кроме еды и выпивки, ничего не нужно!        Однажды неугомонный братец заявил, что расскажет, кто именно стоит за несчастьями жителей города. Хоть его брат и калека, но передвигаться кое-как мог. Гиссур мог бы его припугнуть, заявив, что тот просто умрёт с голоду.        Воспоминания Гиссура прервал смех какой-то помешавшейся старухи. Его брат вполне мог бы оказаться в месте, подобном этой дыре. Калека почему-то не верил, что никому не нужен.        Нет, его брат не поклонялся Талосу. Он вообще никому не поклонялся, считая, что боги обидели его, не дав здоровое тело с рождения. Зато разумом они его не обделили, но проку от него не было, раз тело плохо слушалось.        Но подтасовать факты можно. И Гиссур решился. Он знал, что у жреца Аркея бывали амулеты Талоса — тот снимал их с тел, готовя к погребению.        И следующим обвинённым в ереси стал его брат.        Как ни странно, Гиссур не жалел о содеянном. То ли привык уже, то ли надоело тащить калеку на своей шее. Зато талморцы его заметили и решили, что Гиссур — находка для них. Невзрачный, скромно одетый норд не привлекал внимания.        Но не учли одного — Гиссур знал, что нужен талморцам, и просто-напросто начал жадничать, требуя всё больше и больше, отчего его порой хотелось убить.        «За это дело берусь — и всё!» — подумал Гиссур.        Рулиндил ему хорошо заплатит, вдобавок, были сбережения, чтобы купить домик в какой-нибудь деревне и заняться скромным ремеслом. Да и годы шли. Пора бы о женитьбе подумать, детьми обзавестись.

***

       «Мерзавец!» — подумала Дельфина.        Она пряталась наверху, наблюдая за нордом, который не спускал глаз с двери.        Эсберн был сейчас совсем близко, но доступа к нему не было. Дельфина едва не плакала, слушая, как кашлял старик за дверью и бормотал что-то сам себе. Голос Эсберна она узнала сразу. Привычка разговаривать с самим собой у него была всегда.        Норда ей было не жаль. Он предавал своих же сородичей, а это значило, что он хуже талморцев. Те хоть свою расу не позорили подобным образом.        «Что ж, пора отвыкать прятаться!» — подумала Дельфина и пошла к норду.        Гиссур услышал позади себя тяжёлые шаги. Такие могли принадлежать лишь воинам, но не шаркающим ногами нищим. Он обернулся и увидел позади себя бретонку.        Его пробрал страх. Несомненно, он узнал её. Клинок, которая была в талморском плену и сумела бежать. Странно только, что Гиссур не заметил, как здесь появилась женщина со столь тяжёлой поступью. Вспомнил он лишь тогда, когда его грудную клетку пронзила катана. Лишь умирая, он вспомнил, что Дельфина умела быть незаметной, иначе не смогла бы прятаться столько лет от Талмора. Гиссур пожалел, что не исполнил свою мечту о домике, жене и детях и что род оборвался на нём.        Старуха, видевшая убийство, завопила во всё горло. Дельфина побежала к ней и закрыла рот рукой.        — Послушай, ты! — пугала её бретонка. — Если не прекратишь орать, то отправишься вслед за ним. — Старуха закивала головой. — Вот и молодец! — сказала Дельфина. — Вам же лучше, если будет меньше ртов, верно?        Женщина не могла ответить, лишь кивнула, а бретонка пошла к заветной двери.        Дельфина не могла решиться и постучать сразу. Она прислонилась к двери, слушая шаркающие шаги и кашель старика. Так и стояла бы вечность, если б не услышала, что Эсберн прошаркал к самой двери.        — Кто там? — спросил старик. Ответа он не получил. — Кем бы ты ни был, убирайся отсюда! — крикнул Эсберн.        «Всё тот же параноик!» — подумала Дельфина.        Только голос изменился и стал более скрипучим, старческим.        — Это я, Дельфина! — сказала бретонка, надеясь, что он поверит ей. — Что же ты делал 30-го числа Начала морозов?        «Прятался, что же ещё?» — подумала Дельфина.        Эсберн не раз делился с ней, что грядут тяжёлые времена и Орден перестанет существовать. Молодая бретонка лишь посмеивалась над ним, заявляя, что он слишком много читает и принимает нелепые пророчества близко к сердцу. Ну кому же надо уничтожать столь великий Орден Клинков?        Эсберн её голос сразу узнал. Не изменился тот за столько лет. Старик ожидал, что Дельфину он увидит уже не юной девушкой, но голос её был всё тот же.        От волнения старик путал ключи, руки дрожали, вдобавок, заел один засов. Он постоянно заедал, потому что Эсберн крайне редко выходил из своей добровольной тюрьмы.        — Сейчас, сейчас, вечно он заедает! — бормотал старик.        Спешка привела к обратному — не сразу удалось открыть дверь.        — Дельфина! — Эсберн едва не плакал.        — Эсберн! — бретонка обняла старика.        Наобнимавшись, они глядели друг на друга, уже постаревших. Эсберн стал совершенно седым и облысел, лицо его бороздило множество морщин. Он заметил в светлых волосах Дельфины седину, несмотря на дальнозоркость, которая мешала ему читать книги.        — Сколько же лет прошло? — спросил старик.        — Слишком много, старый друг. Слишком много! — ответила Дельфина.        Эсберн встрепенулся.        — Что же мы стоим здесь? Входи скорее! — сказал он, приглашая бретонку.        После закрыл дверь и начал подбирать ключи.        — Не стоит закрываться, — со вздохом сказала Дельфина. — Мы уходим.        Эсберн каким был, таким и остался. Неужели, он решил, что Дельфина сюда пришла, чтобы запереться с ним в этой конуре?        Старик был удивлён.        — Зачем уходить? Куда? — спросил он. — Конец времён уже наступил. Алдуин вернулся, и…        — И Довакин есть, — тихо сказала бретонка.        Эсберна её слова порадовали. Довакин есть, значит, осталась надежда. Только в голосе Дельфины он не слышал радости. Она сказала это так, будто Довакин — зло похуже возвращения Пожирателя мира.        — Это же хорошо, Дельфина! — сказал старик.        Сложная задача досталась бретонке. Эсберн вполне мог отказаться идти на контакт после того, как узнает, кто является Драконорождённым. Клинок уже привыкла, а Эсберну, который, будучи помоложе, шарахался от каждого скрипа, каково? Но выбора не было. Главное, подобрать нужные слова.        — Как бы тебе объяснить, Эсберн! — замялась Дельфина. — Довакин — не совсем такой, каким бы ты желал его видеть!        Эсберна её слова насторожили.        — Ну, не томи, Дельфина! — проворчал он. — Главное, чтоб он не оказался талморцем, а остальное неважно. Хоть убийца из Тёмного братства!        — Именно! Довакин — талморец! — решила не тянуть кота за хвост бретонка.        Она не на шутку испугалась, когда Эсберн побледнел и стал хватать ртом воздух. Дельфина приобняла старика и усадила на стул.        — Но как же… — смог выдавить Эсберн. — Почему же ты с ним?        «А ещё говорят, что у меня паранойя!» — подумала Дельфина.        — Ну а с кем же ещё? — грубо ответила она. — К счастью, он осознаёт всё происходящее и готов приложить силы, чтобы победить Алдуина.        Была вероятность, что талморец избавится от Клинков, когда они перестанут быть ему нужны.        — Эсберн, кем бы ни был Довакин, придётся принять его таким, какой он есть! — уговаривала старика Дельфина. — Другого всё равно нет. Если и есть, то он не нашёлся. Признаюсь, мне самой порой хочется врезать ему за альтмерские замашки, но приходится терпеть, чтобы жить дальше! В конце концов, не забудь, что мы клятву давали!        Клятва. Не любил Эсберн это слово. Слишком ко многому оно обязывало. Хотя бы к риску гибели, перед которой придётся терпеть талморские замашки.        — Да, ты права, Дельфина! — пробормотал старик. — Кем бы ни был этот Довакин, придётся нам его терпеть.        Эсберн собирал немногочисленные пожитки, которые состояли почти из одних только книг.        «Старался я уберечь эти экземпляры от талморцев, да не сумел!» — думал старик.        Он раздумывал, как же вышло, что талморец родился с драконьей кровью.        «Может, альтмеры и правда любимчики Акатоша, высшая раса!» — с грустью подумал Эсберн.        Последовал небольшой спор с Дельфиной, желавшей понести его вещи, на что Эсберн заявил, что женщина не должна таскать такие тяжести. Победила Дельфина, упрекнув, что старик слишком далеко зашёл в своём страхе, не доверяя даже ей.

***

       — Если Дельфина не появится, то придётся нам самим в эту дыру топать, — сказал Вилмар.        Он взглянул на свои сапоги, представляя, во что они превратятся после посещения Крысиной норы. Название соответствовало обитателям. Воры, попрошайки, злокрысы… Отребье одно!        — Я не думаю, что старик пойдёт на контакт с нами, — сказала Лаэллия. — Трус он и крыса.        Клинки погибли все, кроме него. Дельфину в расчёт можно было не брать. Выжила она лишь благодаря тому, что была отозвана в Сиродил, да и в последующем отчаянно дралась, когда Талмор наступал на хвост. Эсберн лишь прятался.        Невзлюбила эльфийка старика. Дельфина поневоле вызывала хоть толику уважения. Может, именно из-за этой черты характера Лаэллии все поверили, что она причастна к побегу бретонки, и Рулиндил решил сыграть на этом.        Слишком много он знал о Лаэллии, но откуда?        Она не задавала себе этот вопрос. Оказалось, зря.        «Неужели Ондолемар постарался?» — подумала эльфийка.        Вот его Лаэллия знала давно, равно как и Ондолемар её. Он молчал, не выдавая, что она выжила.        С чего она решила, что никто ничего не знал? Основываться лишь на том, что Лаэллию не беспокоили все эти годы, нельзя.        — Ты знала, что я здесь? — вдруг спросил Вилмар.        Перебил её аналогичный вопрос.        — Да, знала, — ответила Лаэллия. — А ты обо мне знал?        Этот вопрос поставил Вилмара в тупик, как и ответ. Знала, но не показывалась.        Раз спросила, значит, кто-то знал, что она жива, и молчал. А Лаэллия не давала о себе знать, словно Вилмара не существует, не скучала. Наверное, простить не могла.        — Не знал, — ответил он и подошёл к ней совсем близко.        На этот раз Лаэллия не оттолкнула Вилмара.        Не думала она, что ему не плевать на неё, когда увидела кольцо в лавке Белетора. Только теперь Лаэллия поняла, что он продал его, потому что понадобились деньги, а не из-за того, что для Вилмара оно стало лишь безделушкой.        Он поглаживал её спину. Как-то спокойнее было, что Лаэллия рядом.        Она всегда восхищалась достойными, даже если это был какой-нибудь дикарь. Если у него была сила, ум, отвага, то Лаэллия ценила это, одновременно подсказывая, как можно обойти этого врага. Именно эта черта и привлекла Вилмара. Но он не знал, чем именно смог покорить её.        Это неважно.        — Я… Я тоже скучала, — неуверенно произнесла Лаэллия.        Вилмару стало не по себе. Скучала, несмотря на всё произошедшее? Сдерживать себя он уже не мог и припал к её губам. На этот раз поцелуй вышел не отвратительно робким, а пылким.        Но, как часто случается, их едва не застала Дельфина. Хорошо, что у бретонки тяжёлая поступь. Да и стучаться она, очевидно, не привыкла.        — Довакин! — сказала Дельфина. — То есть, Вилмар. Я нашла Эсберна. Он внизу!        Эсберна едва не трясло, когда он смотрел на талморцев. Не раз что-то подобное снилось ему, но на этот раз это был не сон, а явь. Надменные эльфы смотрели на него, наверняка чувствуя страх старика.        «А где же сам Довакин?» — подумал Эсберн.        Довакин оказался в комнате таверны наверху.        Эсберн поймал себя на том, что с любопытством его разглядывает, хотя, на первый взгляд, ничего необычного не заметил. Такой же альтмер, как и все его сородичи. Талморцев так и вовсе не отличить одного от другого, разве что женщина одета по-другому. Но всё равно они для Эсберна были на одно лицо.        — Ну, Эсберн! — начала Дельфина. — Есть мысли, как нам победить Алдуина?        Не хотелось старику сейчас разговаривать. Ему хотелось есть.        — Да, — неуверенно начал старик. — В одной из моих книг упоминается Храм Небесной Гавани!        Лаэллию передёрнуло от отвращения, когда старик вывалил все книги на стол и начал их перелистывать.        — Сейчас, сейчас! — бормотал Эсберн. — Только найду нужную!        Он не сразу мог разобрать текст. Зрение ослабло от возраста и плохого освещения.        — Могу помочь с поисками! — предложила эльфийка.        Эсберн испугался. Не для того он берёг книги, чтобы талморцы их сейчас листали.        — Нет, я сам! — сказал он, сгребая книги поближе к себе.        — Ну хоть мне-то позволишь помочь? — раздражённо спросила Дельфина.        «Боги, ну когда же он осознает, что его барахло никому не нужно, даже талморцам?» — подумала Дельфина, подсаживаясь поближе к старику.        Нужную книгу нашёл сам Эсберн.        — Вот! «Анналы драконьей стражи»! — довольно произнёс он.