Бежать, покуда носят ноги, Увидеть пламя над собой, На пике скал, окаменелым, Обжечь ладонь ночной звездой. Огонь внутри — вот моя сила! Над головою грозы — счастье! Стократ натянутые жилы — Жизнь от ненастья до ненастья! На север — Огонь
Чем ближе к Глотке Мира, тем холоднее. Вилмар боялся, что сорвёт голос, поэтому крик Чистое небо пришлось использовать лишь тогда, когда становилось совсем невмоготу, иначе был риск, что вихрь сметёт его вниз. Уже на самой вершине горы метель стихла. Лишь снег валил с неба крупными хлопьями. Вилмар подошёл к полукруглой стене с головой дракона, похожей на те, что он видел в Ветреном Пике и Устенгреве. Но не было слова, за которое цеплялся бы взгляд. Вилмар даже не успел прочесть то, что на ней написано. И по своей привычке не соизволил обернуться первым, когда услышал, что кто-то с шумом приземлился позади него. Вождь Седобородых не собирался окликать надменного эльфа. Чуял он драконью кровь в этом смертном. Смертный с драконьей кровью оставался смертным со всеми чувствами, присущими им. Довакин не станет ставить себя выше того, если возникнет риск замёрзнуть насмерть. Придётся ему задвинуть свою гордыню поглубже. Так и вышло. Вилмар, наконец, обернулся. Он не ошибся. Перед ним сидел дракон, и у эльфа возникло чувство, которое нельзя было описать словами. Похожее уже случалось, когда он столкнулся с Алдуином. — DREM YOL LOK! — поприветствовал дракон. Не то чтобы он решил уступить надменному эльфу, но дракон следовал древнейшей традиции — при встрече двух Дов говорит старейший. Вилмар не отвечал. Дракон не собирался нападать на него, ожидая ответного приветствия эльфа. — DREM YOL LOCK, KRUZiiK DOVah, — ответил эльф. Вышло искренне. Дракону нельзя было не отдать почтение, ведь он был значительно старше тех Дов, которые уже встречались на пути Вилмара, исключая Алдуина. — Приветствие не то, каким должно быть, — произнёс дракон. Этот дракон упорно не желал говорить на своём языке. У Вилмара сложилось впечатление, что он старался убедить эльфа, что тот несовершенен. Дракон подполз к стене и выдохнул на неё огонь. — Теперь возьми этот ту’ум, ощути его костями своими. Борись им, если ты Довакин, — продолжал он. Что он делает? Доказывает, что Вилмар — по сравнению с ним юнец, который едва успел познать, что такое жизнь. Но отказываться было глупо. Новое слово давало новые возможности. «YOL!» — прозвучало в голове Вилмара. Значение этого простого слова он понял сразу же. Оно далось ему даже легче, чем остальные. «Стоило ли так стремиться к уничтожению всех драконов?» — подумал Вилмар. Эти знания давали огромное могущество. Но тогда мир рухнул бы уже давно. Йорре не умели правильно распоряжаться своей силой. Слишком велика у них была тяга к разрушению, потому что оно куда легче, чем созидание. В раздумьях Вилмар даже не сразу заметил, что дракон делился своим знанием. Странный дракон не интересовался тем, кем был и кто есть сейчас этот эльф, но готов был отдать часть своих знаний безвозмездно. Переживший очень много поколений йорре, дракон не мог быть глупцом, которому было наплевать на это. Получалось, он знал. — Теперь приветствуй меня правильно! — сказал дракон. Вилмар понял сразу, чего он хочет. «Странное у них приветствие — намеренно причинять вред друг другу!» — подумал он, но дракона ослушаться не посмел. — YOL! — выкрикнул он. От появившегося огня снег, который на Глотке Мира был всегда, растаял, обнажив камень. Талая вода вновь замерзала, образуя лёд. Воистину, если применить этот крик в низине, то выгорит большая территория, будь то равнина или лес. При желании и город сжечь можно. Зато дракону крик не причинил никакого вреда. На его огромной морде не выражалось эмоций, но Вилмар чувствовал, что тот доволен. — Кровь дракона в тебе слишком сильна, чтобы называть тебя йорре, — произнёс дракон. — Как давно я не говорил с сородичем! Вилмар предпочёл бы, чтобы объявился второй Талос. Всё что угодно, но не он. Альтмер даже не сородич своим же, а этим летающим крылатым созданиям Акатоша — и подавно. — Я тебе не сородич, дракон! — выпалил эльф. Вилмару не хотелось говорить по-драконьи. — Аг-г-р! — зарычал дракон. — FahLiiL не желает жить с драконьей сущностью. Я много знаю о вас. Высокомерие — большой недостаток, но он компенсируется умениями, которые доступны лишь вашей расе. Даже мой отец ошибся, когда выбирал вас. Гордыня перевесила всё остальное. Вилмара его слова поразили. — Отец? — переспросил он. Не мог он предположить, что у драконов есть родственные связи. — Отец! — подтвердил дракон. — Акатош или, как вы называете, Ауриэль. Значит, Ауриэль не просто так изображается в облике дракона. Большая ошибка, что о Дова просто-напросто забыли. Дракон не стал дожидаться от немногословного альтмера вопросов. — Ты ищешь ответы на вопросы об Алдуине? — спросил он сам. — Да! — ответил Вилмар. — Если быть совсем точным, то ищу способ, как его победить. Дракон шумно вздохнул и замолчал. А Вилмар только сейчас осознал, что ему неведомо имя дракона. У ранее убитых альтмер знал даже имена, а этот старейший представлял собой загадку. Вилмар не удивился бы, что этот дракон знает о нём всё. — Я не требую, но прошу, Вилмар, ответить на мой вопрос, — произнёс дракон. — Зачем убивать Алдуина? Так и есть. Этот дракон знал о Вилмаре всё вплоть до имени. Эльф же не знал ни о нём, ни об Алдуине. Следовало хорошенько продумать ответ на этот вопрос. Сказать, что альтмер любит этот мир? Нет, это не так. Он никого и ничего не любит. Слишком хочет жить? Тоже ложь. Вилмар не то чтобы желал долгой жизни, но и смерти не боялся. — Я считал раньше, что у меня много времени, — начал он. — И не делал того, чего отчаянно желал. Лишь спустя тридцать лет я убедился, что времени у меня не было вовсе, а Алдуин отнимает и последнее. Дракон вновь шумно вздохнул. — Времени на что? — задал он новый вопрос. — На создание совершенного мира, — тихо ответил Вилмар. Ошибся ли Акатош, подарив драконью кровь альтмерам? Они пытались убить в себе всяческие чувства, но не могли и просто загнали их в глубину души. Но замершие чувства продолжали жить и однажды вырывались на свободу. Никто не может жить без них, будь то человек, эльф или даже дракон. Дракон внимательно глядел на сородича. — Совершенный мир? — спросил он. — Что ты имеешь в виду? Тот мир, который будет таким, как хочешь лишь ты? Где нет места людям и вашим нечистокровным сородичам, а так же зверорасам? Вилмар не знал, что ответить. — Нет, они будут, но лишь в качестве рабов, потому что ваша изнеженная совершенная раса не снизойдёт до того, чтоб хотя бы добыть себе пропитание, — продолжал дракон. — В этом мире окончательно исчезнет то, чего вам и сейчас недостаёт, потому что вы это сочли постыдным. Вы стыдитесь эмоций, заменяя их предметами искусства. И не способны уважать кого-либо ещё, уничтожаете великие умы при малейшем огрехе, если они не согласны с вами. Вилмар потёр замёрзшие ладони. Представитель совершенной расы отчаянно замёрз. Кончик носа покраснел, а тонкий плащ не защищал от пронизывающего холода. Вилмар лишь подивился, насколько поверхностные знания были у дракона. — Ты много знаешь, но видишь так, как хочется тебе! — альтмер не мог не возразить. — Ты всё знаешь о нас, но продолжаешь считать изнеженным даже меня. В моей жизни была война, голод и болезни, поэтому мне хочется, чтобы это не повторялось. Разве плохо, что я не желаю валиться без сил в поисках пропитания и лекарств? — Хр-рм! — прорычал дракон, но не произнёс ни слова. — А разве ценить прекрасное — не проявление эмоций? — продолжал спорить Вилмар. — Разве не оправдано то, что мы ценим предметы искусства, которые порой создаются годами. Кто же виноват, что среди ценителей подавляющее большинство — представители нашей расы, тогда как другие считают создание этой красоты бесполезной тратой времени? — Дракон прилёг, решив, что слушать сородича придётся долго. — И не путай великий ум с откровенным безумием, — продолжал Вилмар. — Я видел безумцев, которые меня поразили блестящими результатами, и умных, исследования которых вертелись вокруг воды в стакане. — Он вспомнил Седобородых и понял, что уважает этих стариков. — И я осмелюсь заверить, что совершенны бывают даже представители других рас, пусть встречаются и в значительно меньшем количестве, чем среди альтмеров, — продолжал Вилмар. — Но всё равно они не вызовут у тебя уважения лишь фактом своего рождения, — решил встрять в спор дракон. Вилмар тёр лицо, чтобы мороз не так щипал его и осознал, что сейчас своим же сородичам он нужен, но они не станут ценить его из-за того, что он другой от рождения. Своим он никогда не сможет стать даже для драконов из-за смертного тела. Дракон, похоже, понял его чувства. Нелегко тому, кто считал себя безупречным, принять тот факт, что он иной с самого рождения. — Я говорил это, потому что Алдуин считает себя совершенным, так как он первенец нашего с ним отца, — сказал дракон. «Значит, Алдуин — брат этого дракона!» — подумал Вилмар. — Акатош гордился им, своим первенцем, и внушал ему, что он лучший, — рассказывал дракон. — Это привело к тому, что он счёл себя совершеннее даже того, кто его породил. И когда наш отец решился на создание меня, Партурнакса, Алдуин не смог принять этот факт. «Словно маленький недолюбленный мальчишка, старавшийся заслужить уважение старшего брата, но которому это не удалось!» — подумал Вилмар. Внушал, что лучший. Вилмар знал не понаслышке, каково это. Его мать всегда говорила о том же. Знала ли она о его особенности? У неё уже спросить нельзя. — Многие люди служили драконам, надеясь избежать участи, которую уготовил Алдуин, когда решил создать новый, более совершенный, как он считал, мир, — продолжал Партурнакс. — Но они были для него ничто. И пали бы. Ничего не напоминает? Напоминало. Многие люди старались выслужиться перед талморцами, но равными им они так и не стали. И были ликвидированы, когда перестали быть нужными. — Я тоже таким был, — продолжал исповедь Партурнакс. — Пока однажды всё не понял… — И не решил пойти против брата, — перебил его Вилмар. — Вовсе нет, — возразил дракон. — Я просто решил не участвовать, предоставив Алдуину самому делать выбор. Означало ли это, что Партурнакс готов был погибнуть? Вилмар так не думал. Возможно, дракон рассчитывал, что Алдуин примет тот факт, что Партурнакс — его брат. — И поэтому засел здесь, на этой горе, где смертный рискует замёрзнуть насмерть? — спросил Вилмар. — Нет, — ответил Партурнакс. — Когда-нибудь я откроюсь тебе, но не сейчас. Из всего этого диалога Вилмар понял, что Партурнакс не может выбрать между ним и братом. И один, и второй стремились к созданию нового мира, который считали более совершенным, чем предыдущий. Вилмар медленно пошёл прочь. Ног он не чувствовал, поэтому быстро идти не мог. На помощь Партурнакса он уже не рассчитывал. — С твоей привычкой экономить магические силы ты рискуешь погибнуть, Вилмар! — негодовала Лаэллия. Вилмар долго пробыл под проливным дождём, но тратить силы, чтобы быстро высушить одежду, не хотел. Этим занялась его жена. — Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Что — это? — переспросила она. — Заботишься, боишься, что погибну, — продолжал Вилмар. — Зачем я тебе? Она посмотрел на него, но не ответила ничего. Вчера она призналась, почему делала всё это. Не побоялась быть униженной, когда раскрыла свои чувства. Но Вилмар не ответил ничего. Он был рад, что Лаэллия — его женщина. «Ради того я хочу победить Алдуина, чтобы вновь обретённое за долгие годы было со мной всегда!» — подумал он. И пошёл быстрее. — DOVahKiiN! — окликнул его Партурнакс. Вилмар остановился. — Я слушаю! — сказал он. — Я не знаю того ту’ума, который ты ищешь, — сказал дракон. — Его создали люди, чтобы победить Алдуина. Старейший дракон знал о Довакине всё. И в отличие от брата, Партурнакс не пошёл бы против воли своего отца. Раз тот решил дать драконью кровь именно этому йорре, значит, так тому и быть. Каждый Драконорождённый во все времена был достоин её носить. Даже если его действия противоречили мнению большинства. — Потому отец избрал йорре для победы над его первенцем, — продолжал Партурнакс. — Этот ту’ум противоречит нашей природе. Вилмар продолжил путь. Теперь он уже применил магию, чтобы согреться. «Этот треклятый дракон молчал, боясь показаться несовершенным!» — подумал Вилмар. Предстояло самому выяснить всё об этом крике. — Я живу на Глотке Мира, потому что именно здесь был побеждён Алдуин с помощью Древнего свитка! — произнёс Партурнакс. Вилмар остановился. Всё становилось более загадочным. Клинки узнали о Крике, а Партурнакс говорит о свитке. Кто же прав? Что, если были применены оба средства? Кроме Коллегии магов, не было места, где можно разузнать о Древнем свитке. Большого выбора не было.Огонь
4 октября 2015 г. в 15:00