Иди, но без меня...

      — Давай же, парень. Сделай это.       Рука Кирилла уже окоченела из-за холодной и устрашающей тяжести пистолета. Мускулы в его худых ручонках болели, но Кирилл продолжал держать оружие на вытянутой руке. Десять секунд, двадцать…       Кириллу было всего семь, и он был испуган до смерти. Он никогда раньше не видел молодого человека, что стоял перед ним на коленях, но ему было достаточно лишь беглого взгляда в его сознание, чтобы понять, что мужчина тоже был в ужасе. У него были жена и двое детей, но они уже были мертвы. Сивый не терял времени зря, и не брал пленных.       Голубые глаза мужчины встретились с янтарными Кирилла, и мальчик всхлипнул. Его рука вздрогнула, и пистолет упал в белый снег.       Он даже не шелохнулся, когда Сивый устремился к нему, а потом с силой врезал ему под дых. Мальчик свалился на землю и остался лежать там, дрожа. Уже не первый раз он молил небеса о смерти.       Вместо этого сильная грязная рука схватила его за волосы и подняла на ноги. Кирилл закричал на единственном языке, который знал, прекрасно понимая, что это не поможет:       — Ya uzhe govoril vam vse, chto on znaet! Pozhaluysta…*       — Заткнись, кусок русского дерьма!       Сивый встряхнул его и Кирилл крепче сжал зубы, чтобы не закричать от боли.       — Если ты в моей стае, ты делаешь то, что я говорю, — прошипел Сивый. — Понял?       Кирилл сглотнул, его взгляд метался то туда, то сюда. Он отчаянно пытался найти выход, найти возможность спастись. Сивый больно схватил его за подбородок и повернул к себе.       — Хочешь, чтобы я сказал Волан-де-Морту, какой ты непослушный? А? Хочешь, чтобы я навестил твою сучку-мать в Аухенштейне?       Кровь словно застыла в жилах мальчика. С ненавистью он взглянул на Сивого, и на секунду ему показалось, что в глазах мужчины он увидел опасение. Эти сволочи могут делать все, что угодно, с ним самим, но они НИКОГДА не тронут его мать.       Кирилл обрушил всю силу своего разума на Сивого. Он сам и не подозревал что делает. Все, что он знал, это то, что он очень хочет избавиться от этого человека. Он хотел к маме, он хотел вернуть свою прежнюю жизнь. Ему было плевать на то, что возможно, всю оставшуюся жизнь он будет сажать картошку, если это означало, что он снова увидит свою ферму и своего отца…       Он с силой ударил по ментальным щитам Сивого. Золотые глаза оборотня расширились, и Кирилл надавил еще сильнее, заставляя мужчину поставить его на землю, отпустить… но тут Сивый кинулся на него и прижал к земле, Кирилла захватило отчаяние.       — Ты, мелкий ублюдок! Думаешь можешь мной манипулировать? Использовать свои грязные трюки со мной?       Кирилл свернулся калачиком, закрывая голову в тщетной попытке защититься от ударов Сивого. Секунды перетекали в минуты, а в Кирилле росла ненависть.       Он не умрет как трус.       С нечеловеческим криком он пнул Сивого ногой в висок. Огромный оборотень отлетел чуть назад, Кирилл пополз по теперь красному снегу к пистолету. С трудом дыша, он схватил оружие двумя руками и повернулся.       Плохо видя из-за слез и гнева, он выстрелил.       От отдачи его швырнуло назад, на снег. Эхо от выстрела прогремело в Румынских лесах, и на секунду везде стало тихо.       Кирилл лежал на земле, широко распахнув глаза, и глядя на звезды над собой. Небо было таким тихим, спокойным, умиротворенным. Мальчик завидовал ему.       Кирилл медленно сел. Он не хотел видеть, что сделал. Он не хотел видеть окровавленного Сивого, лежащего на снегу, из-за его поступка. Он с трудом преодолел тошноту. Сейчас нельзя было расслабляться. Стая недалеко, ему надо было бежать, пока они не пришли, пока Злой не узнал.       — Все-таки ты умеешь стрелять…       Сердце Кирилла ушло в пятки. Он сглотнул и поднял голову.       Перед ним стоял Сивый, как всегда безобразный и злой. А в его руках, как щит висело неподвижное тело молодого человека. Отчаянный и слепой выстрел Кирилла угодил ему прямо в сердце.       Сивый довольно ухмылялся. Он отшвырнул тело, и Кирилл тупо смотрел, как «щит» падает на землю.       — Твое первое убийство, коротышка. Поздравляю.       В голове Кирилла вдруг стало туманно. Темный лес исчез, и Кирилл почувствовал что-то, кого-то в своей голове, заставляя его… он спал? Это все сон? Пожалуйста, пусть это будет сон.       От чьего-то присутствия в его разуме было тепло и спокойно. Все его существо охватила доброта, которой он не испытывал с того момента, как умерла мама. Кирилл глубже проваливался в сон… но кошмары преследовали его. Картинки стали сменяться одна за другой, и теплота ушла, оставив его наедине со своими демонами.       Перед его глазами горели деревни, лежали окровавленные трупы. Отовсюду слышались крики боли и жестокий смех, а пистолет в его руке казался все более и более привычным.       Вот он залезает в разум женщины, а потом сажает пулю ей в голову. Вот он со всей стаей недалеко от густо населенного пункта ждет восхода луны. Он сидит в темнице, чувствуя на губах металлический привкус крови, а в руках — холод ножа. Он мчится по лесу, а потом он бьет, кусает, царапает тех, кто был ответственен. Кто превратил его в это… это…       — Кирилл, просыпайся!       Римус Люпин проснулся без единого звука. Недели партизанской войны научили его спать беззвучно, несмотря на кошмары. Он почувствовал запах чая и лимонных долек и понял, что находится в кабинете Дамблдора. В кабинете он был не один, так как слышал два бьющихся сердца.        — Но… Мы го­ворим о Ри­мусе. Он хо­роший па­рень.       — Ты прек­расно зна­ешь, Си­ри­ус, что Во­лан-де-Морт умел прев­ра­щать лю­дей в монс­тров.       Монстр.

***

Дамблдор проснулся с восходом солнца. Первые несколько секунд ему казалось, что все как прежде. Вокруг было тихо и спокойно, в воздухе пахло уходящим летом, и Альбус улыбнулся в предвкушении нового учебного года.       А потом он внезапно вспомнил про молодого человека, что лежал у него в кабинете. Его улыбка погасла, и Альбус быстро встал, оделся. Если повезет, Римус все еще спит. Волшебнику нужно было время, чтобы понять, как справиться со всем этим беспорядком. Он осторожно выглянул из-за двери и в ужасе замер.       В кабинете не был ни души. Окно было широко открыто, занавески колыхались на летнем ветру. Альбус рванулся к своему столу и вытащил копию карты Мародеров — подарок Джеймса и Сириуса. В панике изучив карту, директор застонал. Он должен был предугадать это. Он должен был сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить это. Но сейчас уже слишком поздно. Римус ушел.