Темная сторона Тецуи

— Тренировка окончена! Все молодцы! — режущий слух звук спортивного свистка и голос тренера Кагеторы объявил окончание еще одной тренировки команды Vopral sword. Это была вторая по счету тренировка с тех пор, как все Поколение Чудес снова собралось вместе, дабы отомстить мудакам из Джаббервока за оскорбление всего японского баскетбола. Но это уже совсем другая история, которую все, наверняка, и так знают. — Кагами-чи, сыграй со мной один-на-один! — прощебетал нараспев Кисе, воодушевленно подбегая к Кагами с баскетбольным мячом в руках и сверкая золотыми глазами. — Конечно, с радостью! — загорелся идеей тот и крикнул предположительно уходящему в раздевалку Куроко: — Иди без меня, Куроко! Встретимся дома! — Я зайду в фастфуд по дороге. Тебе чего-нибудь взять? — отозвался тот, но Тайга не успел ничего ответить, так как в разговор встрял назойливый Аомине со своей присущей хищной и противной улыбкой, похожей на звериный оскал. — О, вы, ребята, теперь живете вместе? Что, надоело ебаться в раздевалках? — Да я тебя...! — попытался вступить в очень интеллектуальную дискуссию Кагами, но его перебил Тецуя, который после долгих лет общения со смутьяном Дайки уже абсолютно спокойно реагировал на любые его подколы, особенно те, что касались секса и/или баскетбола. — Аомине-кун, наша личная жизнь тебя не касается. — Эй, я имею право знать! — Это еще почему? — Потому что это я! — Аомине потрепал мелкого сокомандника по голубой макушке, а затем, непринужденно облокотившись на него, словно на подставку, специально созданную для непревзойденного Аомине Дайки, обратился к уже готовому играть Рете с долей пренебрежения и одновременно обиды в голосе: — И кстати, Кисе, почему для игры один-на-один ты выбрал именно этого хлюпика?.. Раньше тебе нравилось играть со мной. — Ты кого хлюпиком назвал?! — как всегда, Тайга вспылил в ответ на нескончаемые колкости Дайки, и, как всегда, на это никто совсем не обратил внимания, даже сам Аомине. — Но, Аомине-чи, когда я предлагаю тебе сыграть со мной, ты всегда ноешь, что тебе лень или не хочется, — неловко потирая ладонью затылок, попытался оправдаться легкий форвард, и его слова прозвучали как-то неожиданно огорченно, но он тут же улыбнулся, смотря на Кагами, и заговорил весело и окрыленно: — А Кагами-чи всегда рад поиграть со мной! Он никогда не отказывается! И с ним интересно играть! Тайга, услышав лестные отзывы о себе любимом, надменно заулыбался. Но гораздо больше, чем приятные слова от Кисе, его развлекало сердитое лицо Дайки, который яростно сжал зубы и нахмурил брови. — Шлюха баскетбольная! — прошипел он и, развернувшись, параллельно выпуская Тецу из под локтя, стремительно зашагал в сторону раздевалки. — Аомине-чи, фу, как грубо! — оскорбленно крикнул ему вслед блондин, и когда фигура Аомине скрылась за дверями спортзала, обратился уже к Кагами: — Что с ним такое?.. — Ревнует, — пожал плечами тот. Похоже, поведение Дайки уже давно не ввергало Тайгу в шок, и все его эгоистичные взбрыки и самолюбивые закидоны вовсе не казались чем-то из ряда вон выходящим. Услышав предположение Кагами, Кисе слегка удивился и даже смутился, но вида не подал, однако, странное предчувствие зародилось у него в груди, словно ревность — далеко не все, а лишь малая доля того, что Аомине чувствовал. — Играть-то будем?.. — улыбнувшись, азартно спросил Кагами, чем вывел Рету из его глубокомысленных раздумий, и тот стал уверенно отбивать мяч о пол. *** — Да что он о себе думает?! Думает, Кагами лучше, чем я?! Думает, с ним интереснее играть, чем со мной?! Что за бред! Да я в сто раз лучше этого... этого...! — бурчал себе под нос Аомине, который хоть и шел, как ему казалось, спокойным шагом, на самом деле мчал по тротуару с такой скоростью, что у девочек, мимо которых он пролетал на всех парах, поднимались подолы юбок от созданного им потока ветра. — Аомине-кун! — Голос Куроко, раздавшийся откуда-то из-за спины, заставил бегуна остановиться и обернуться. Тецуя бежал за ним, весь красный, запыханный, уже на дрожащих ногах, будто только что пробежал марафон и вот-вот готов рухнуть на землю. Когда он достиг дистанции в два-три шага от предмета погони, то остановился и, облокотившись руками на собственные колени, стал с силой пылесоса вдыхать в себя воздух. — Какой же ты... быстрый... Не угнаться... — Это не новость, — безынтересно хмыкнул Дайки. — Я понимаю... что ты зол... Но бежать-то так... зачем? — Я не зол! С чего ты взял, что я зол?! — сразу стал отнекиваться тот, но зоркие глаза Тецу было не обмануть. — Аомине-кун, можешь врать себе, сколько угодно. Но все-таки ты зол, и ты сам это знаешь, — Уже почти восстановив дыхание, он поднялся в вертикальное положение, и в его чистых голубых глазах отразилась пугающая серьезность, — Аомине-кун, можно я задам неудобный вопрос? — Как будто если я скажу «нельзя», ты не будешь спрашивать... — фыркнул тяжелый форвард. Его слегка заинтересовало, что же за неудобный вопрос хочет задать фантом, но обычно, когда Куроко говорит с такой ужасающе-серьезной миной, хорошего это ничего не сулит и шутить он не собирается. Конечно, он ведь не умеет. — Ну так, что за вопрос? — На свою голову Аомине все ж таки решил узнать, что за хрень творится в голове у Тецуи, при этом отчетливо осознавая, что очень быстро начнет сожалеть о своем решении и проклинать свое любопытство. — Скажи, что происходит между тобой и Кисе-куном? Сказать, что вопрос был «неудобный», значит, ничего не сказать. Дайки аж передернуло, и по его спине пробежала стая противных мурашек, хотя он приложил все усилия, чтобы ни одна мышца на его самовлюбленной физиономии не дрогнула. Форвард понимал, что Тецу слишком наблюдательный, поэтому точно обратит внимание на его сегодняшнее поведение, но наивно верил, что фантому будет все равно, типа в моих отношениях все в порядке, а в чужие я не лезу. Видимо, лезет. Хотя неудивительно, он всегда был таким. — Что за глупый вопрос?! Между мной и Кисе ничего не происходит! Если ему нравится играть со слабаком Бакагами, пусть делает, что хочет! — Аомине старался говорить максимально безразлично, но стоило ему упомянуть сегодняшний инцидент с Кагами, как его голос понизился до грубого рыка, а брови сошлись возле переносицы. И естественно, от взора Куроко это не ушло. — Я говорю не о том, что произошло сегодня после тренировки. — А о чем? Тецуя замолк, озираясь по сторонам и фиксируя глазами количество людей вокруг себя. — Я объясню тебе, только давай отойдем в более уединенное место. Единственное «более уединенное место», которое парни смогли найти, это стритбольная площадка неподалеку, на которой Дайки с детства любил тусоваться. Именно на этой площадке несколько месяцев назад он учил Тецу делать броски, пока тот не изобрел свой «невидимый бросок». Это место навивало и много других воспоминаний, но они сюда не ностальгировать пришли. — Ну так?.. — опять проклиная свое любопытство, начал, или вернее, продолжил разговор форвард, как только они уселись на лавочку возле площадки. — Я спрошу прямо: вы с Кисе-куном встречаетесь? Аомине поперхнулся. Чем — не совсем понятно: то ли собственной слюной, то ли воздухом, то ли букашка в рот залетела – не суть, так надо по законам жанра. Наконец, откашлявшись, он посмотрел на собеседника охреневшими глазами и буквально взревел: — Чего?! — Встречаетесь. Ну там, целуетесь, обнимаетесь и се... — попытался объяснить фантом, но Дайки быстро перебил его, чтобы не слышать еще более смущающих вещей: — Да знаю я, что это слово значит, не тупой! Я просто не понимаю, откуда такой бред возник у тебя в башке! — Это не бред, Аомине-кун, — остановил его словесный понос Куроко, — Неужели, ты не замечаешь? Разве тебе не нравится Кисе-кун? — Нра...?! — Форварда всего перекосило, настолько, что он даже не мог договорить фразу нормально, — Ты вообще понимаешь, что ты несешь?! — Понимаю. А вот ты не хочешь понять. — Знаешь, Тецу, не все такие, как ты и Кагами! — Хочешь сказать, тебе не нравятся мужчины? — Аомине хотел дать положительный ответ, но Тецуя даже не дал ему шанса и сразу добавил, причем, повысив голос, что было для него абсолютно нехарактерно, — Не ври! Дайки подорвался с места и застыл с вытаращенными на сокомандника глазами. Тот повысил голос лишь на секунду и сейчас снова сидел с невозмутимым лицом. — Ты думаешь, я ничего не знаю? Ты был влюблен в меня в средней школе. Форвард отшатнулся на шаг назад и, обливаясь холодным потом, опустил глаза на свои кроссовки, но совсем не от смущения, скорее, от шока. Тецу был прав во всем: Аомине действительно любил его в средней школе. Вернее, любовью это называть было глупо, в то время для Дайки в силу возраста и характера этого понятия еще не существовало. Может, влечение или симпатия, но сам факт – похоже, Куроко давно заметил, что Аомине смотрит на него не как на друга. А ведь Дайки думал, что ему удалось все это тщательно скрыть под слоем самообожания и порно-журналов с грудастыми девчонками. Блин, как же его бесила эта черта Тецуи видеть людей насквозь! — Хватит, — прошипел форвард, — Это в прошлом. Кого теперь волнует, что было в те времена?! — Ты прав: что было, то прошло. И у меня теперь есть Кагами-кун, которого я ни на что и ни на кого не променяю, — фантом встал со скамейки и сделал один размеренный шаг к Аомине, — Но все еще остался человек, которого волнует прошлое. Человек, который влюбился тебя в средней школе, но не решался об этом сказать... и продолжает молчать до сих пор. Форвард глупо уставился в глаза Тецу и, совсем не подумав, быстро выдал самое глупое предположение, которое только мог сгенерировать его скудный мозг: — Ты, что ли?.. Ладонь фантома легким шлепком встретилась с его лицом. — Аомине-кун, какой же ты тугодум... — Да тебя хрен поймешь! — попытался оправдаться тот, но внезапно у Куроко в заднем кармане джинс зазвонил телефон. Он вытащил сотовый, на экране которого горела его любимая фотография – спящий Кагами, лицо которого облизывает Тецуя № 2, а сверху горела надпись «Кагами-кун» – и приложил его к уху. — Слушаю. — Куроко, ты уже дома? — Нет, я еще даже в фастфуд не зашел. Мы с Аомине-куном немного прогулялись. — Что?! С Аомине?! Куроко, он же...! — мгновенно вспылил Тайга. — Успокойся, Кагами-кун, мы просто поговорили. Кстати, мы ушли недалеко от спортзала. Может, я вернусь, и мы пойдем в фастфуд вместе? — Хорошая идея! — И еще, скажи, Кагами-кун, — выдержав лаконичную паузу, Тецуя посмотрел на Аомине, который все это время слушал их разговор, и кротко продолжил, — он с тобой? — Местоимение «он» было произнесено настолько выразительно, что даже Кагами понял, о ком идет речь. А Дайки лишь непонимающе вскинул одну бровь. — Да. Мы только зашли в раздевалку. — Замечательно. Мы идем к вам. — Ждем. — И Тайга положил трубку. Он решил не спрашивать, зачем Тецу информация, где сейчас Кисе. Обычно, если фантом говорит таким серьезным тоном, значит, на то есть веские причины, и лучше просто отвечать на вопросы и делать то, что он велит, а когда придет время, он сам все объяснит. Однако, сколько бы раз Кагами не попадал в такую ситуацию, он все равно начинал беспокоиться, и это очень сильно отражалось в его поведении. — Что-то случилось, Кагами-чи? — заметив удрученное выражение лица, спросил Рета, натягивая повседневную рубашку. — Нет, ничего, — попытался уйти от ответа Тайга, но легкий форвард так просто не сдавался, ему же надо везде засунуть свой любознательный хобот. — Ты говорил с Куроко-чи? — Да, — сухо ответил тяжелый форвард, увиливая от подробных ответов. — Так вы теперь правда живете вместе? — Ну мы не совсем вместе живем. Просто в последнее время Куроко так часто у меня ночевал, что большинство его вещей перекочевало ко мне, да и он теперь почти всегда у меня торчит. Поэтому, вроде как, да, мы живем вместе, — переодеваясь, рассказывал он. — Ах, здорово, наверное, жить с человеком, которого любишь! — уже окончательно переодевшись, мечтательно протянул нараспев блондин и плюхнулся на скамейку, дожидаясь, когда переоденется товарищ, — Вот бы и мне так! — Так в чем проблема? За тобой девчонки табунами бегают... — Больно нужны мне эти табуны, — надув губы, промямлил он. — Ну не хочешь табун – выбери одну, — не понимая, в чем проблема, пожал плечами Кагами. — В том-то и дело, что я уже выбрал. Но она не обращает на меня внимания, — жаловался Кисе, закидывая голову назад и пялясь в потолок. — Не обращает внимания? На тебя? Не верю! — рассмеялся Тайга, закончив переодеваться и складывая вещи в спортивную сумку. — Но это правда, — печально опустил голову Рета и, выдержав паузу и покраснев, смущенно продолжил, — Кагами-чи, скажи, Куроко-чи ведь не один, да? Он придет с Аомине-чи? — Ну точно я этого знать не могу. Он гулял с Аомине, но придет ли Аомине к нам – я не знаю, — задумчиво высказался тяжелый форвард, — Я уверен, он будет говорит что-то типа: «Зачем мне туда идти? Я только оттуда! Мне лень!», — Он попытался передразнить Аомине, лениво протягивая слова «зачем» и «лень», при этом зевая, широко раскрывая рот, однако, получилось не особо похоже, и его дешевая пародия больше напоминала стиль речи Мурасакибары, нежели Дайки. — Не похоже, — улыбнувшись неудавшейся попытке, ответил легкий форвард и решил сам попробовать, — Скорее, он скажет: «Нафиг мне идти встречать Кагами и Кисе?! Они что, две принцесски, сами до дома не дойдут?! Я пойду куплю себе журнальчик с сисястыми телочками!» — Естественно, в копировании Кисе был мастером номер один, и с этим бесполезно спорить, поэтому у него было гораздо правдоподобнее получились и выражение лица, и манера говорить, и даже голос Аомине. — Один в один! Истинная сила Идеальной копии! — театрально захлопал в ладоши Кагами, но вдруг заметил, что блондин внезапно приуныл, словно вспомнил о чем-то очень печальном, и вопросительно наклонил голову, — Кисе? — Я подумал, что Куроко-чи может повлиять на решение Аомине-чи. И если он все-таки придет сюда, я бы хотел попросить тебя кое о чем. С моей стороны эта просьба будет звучать очень странно, и мне очень стыдно говорить об этом, и я не хочу портить отношения с тобой и Куроко-чи... — Не тяни кота за яйца! Что за просьба?! — устав слушать бессмысленное тарахтение Реты, наконец, фыркнул Тайга, скрестив руки на груди. Тот поднял на него свои золотые глаза, в которых отразился целый букет эмоций: надежда, испуг, сомнение, напряжение и стыд. И это только основные чувства, которые тяжелый форвард смог разглядеть в его взгляде. — Кагами-чи, я... *** — Нафиг мне идти вместе с тобой встречать Кагами и Кисе?! Они что, две принцесски, сами до дома не дойдут?! — бурчал Аомине, опять недовольный всем и вся. — Хватить выносить мне мозг, Аомине-кун. Мы почти пришли. Тебе так сложно прогуляться со мной? — уже задолбавшись слушать нытье сокомандника, отвечал Куроко, стараясь скрывать раздражение за невозмутимостью. — Если ты не заметил, я после тренировки только этим и занимался... — Еще скажи, добровольно, — Тецуя уже начинал выходить из себя, и контролировать дергающийся глаз и зудящие кулаки с каждым шагом было все труднее, но стоило ему увидеть вдалеке знакомый силуэт Кагами, что стоял вместе с Кисе рядом с дверями спортзала, и вся агрессия мгновенно испарилась, а на лице Тецу мелькнула едва заметная улыбка. Реакция Дайки была прямо противоположна: увидев мило беседующих Тайгу и Рету, он стиснул зубы и нахмурился, стараясь не выдавать своих эмоций. Но куда уж ему до профессионализма Куроко, который может несколько дней ходить с постной миной, совсем не меняя выражение лица? — Не зол, говоришь? Ничего не происходит, говоришь? — на мгновение лукаво улыбнувшись, заметил фантом. — Ты меня бесишь! — в ответ процедил сквозь зубы Аомине. — Ты и без меня прекрасно бесишься, — глумливо парировал тот. Как только Кагами заметил вдалеке фигуры Тецуи и Дайки, он с приветливой улыбкой помахал им рукой, привлекая к себе внимание, что заставило Тецу ускорить шаг, желая поскорей броситься в объятия любимого человека. Но, подойдя ближе к любовнику, он уловил странную атмосферу, словно перед ним стоял не тот любимый Тайга, к которому фантом так привык, а некто другой. От этого напряжение растеклось по всему телу Куроко, но за безэмоциональной маской опять никто и ничего не заметил. — Кагами-кун, Кисе-кун, как игра? — ненавязчиво завязал разговор он, остановившись от Кагами на расстоянии в несколько шагов. — Десять-девять в мою пользу! — радостно пролепетал легкий форвард, — Я выиграл! Но это было непросто, Кагами-чи был на высоте! — А, я, кажется, понял... — внезапно нагло подал голос Аомине, хотя от него никто не ожидал вообще что-либо услышать, — ...тебе нравится играть со слабаком Кагами, потому что с ним ты можешь выиграть, а со мной – нет. И ты решил потешить свое самолюбие, играя с Бакагами, да еще и говоря «он сильный соперник, с ним играть трудно и весело». Кисе опешил от слов Дайки до такой степени, что застыл на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами. Рета и не проводил таких логических цепочек, ему бы в голову не пришло играть с кем-то только для того, чтобы тешить свое самолюбие. Тайга тоже впервые за долгое время был шокирован словами Аомине – он стиснул зубы и сжал кулаки, готовясь набить морду наглому сокоманднику, но его опередили. Тецуя запечатал на щеке Дайки размашистую пощечину, словно дал ему по роже своим взрывным пасом. — Ты перешел все границы, Аомине-кун, — сдержанно, но уже явно агрессивно заявил он. Аомине, естественно, не стал ждать, и сразу попытался ударить Тецу в ответ, в то же мгновение Кагами дернулся в его сторону, чтобы защитить фантома от удара. Но уже готовую разгореться потасовку прервал серьезный, даже слишком серьезный голос легкого форварда: — Аомине-чи... — он опустил голову так, что челка скрыла его глаза, — Я играл с Кагами-чи, не потому тешил свое самолюбие или считал его хорошим соперником. Просто сегодня я хотел остаться с ним наедине, вот и все. И Куроко, и Аомине напряглись от такого неестественного заявления. Тецуя уставился опасливым взглядом на Тайгу, но тот, будто специально подтверждая подозрения, опустил глаза на свои кроссовки. — На самом деле, мы должны вам кое-что сказать, — голос блондина дрогнул, и тогда Кагами сжал его ладонь в своей, от чего Тецу всего передернуло, и горький ком подступил к горлу. — Куроко, прости, что сообщаю об этом так, но мы расстаемся. Сегодня Кисе признался мне в любви, и я понял, что он подходит мне гораздо больше, чем ты, — признался Тайга. Дайки на мгновение перевел свой взгляд на фантома, который яростно сжимал кулаки. — Я не верю... Не может быть... — прошипел он. — Мы можем доказать! — уверенно произнес Кагами и одним движением подтянул Кисе к себе, обняв его одной рукой за талию, а другой – приподняв его подбородок и запечатав на губах долгий поцелуй. Куроко резко отвернул голову в сторону, зажмурив глаза и стиснув зубы, словно его вот-вот разорвет. Оторвавшись от губ Тайги, Рета покраснел и бросил испуганный взгляд на Дайки. Который уже не мог сдерживать злость. — Что за бред?! — выкрикнул он, резко хватая легкого форварда за запястье и рывком выдергивая из объятий Кагами, — Тебе что, одного Тецу мало, а?! Радуйся, блин, Дон Жуан баскетбольный! А ты..! — Аомине выстрелил взглядом в блондина и сильнее стиснул его руку, от чего тот аж вскрикнул, — ...ты идешь со мной, шлюха! — и волоком потащил его за собой в неизвестном направлении. А Куроко и Кагами остались удивленно смотреть им вслед. Тайга был в некотором замешательстве, не зная, как начать разговор с Тецуей, ибо не мог точно сказать, что тот почувствовал. В смысле, фантом должен был, конечно, ревновать, злиться или типа того, но вы же его знаете – пока сам о своих чувствах не расскажет, хрен его кто поймет. — Это он придумал, да? — прервав неловкое молчание, вполне спокойно спросил Тецуя, чем хотя бы немного дал Кагами понять, что догадался о гениальном плане Кисе вызвать у Аомине еще одну вспышку ревности. — Да, он попросил меня, — боясь опустить глаза на возлюбленного, стыдливо кивнул Тайга, — Прости, ты, наверное... я должен был предупредить тебя... не представляю, что ты почувствовал... — Все нормально, я почти сразу обо всем догадался. Ты хреновый актер, Кагами-кун, — скрестив руки на груди, сдержанно усмехнулся Куроко. — Ты уже второй, кто говорит мне это сегодня. Но этот олух Ахомине поверил, значит, сработало. — Услышав теплую, ласковую интонацию своего парня, Тайга облегченно улыбнулся, мысленно благодаря его за проницательность, и, наконец, встретился с ним взглядом. Однако, стоило его бордовым глазам встретиться со взором фантома, как тот холодно и строго добавил: — Но больше так не делай. — Да, прости, я так больше не буду, просто хотел помочь другу... — Мы оба хотели ему помочь. — Поэтому ты гулял с Ахомине? Нехорошо, Куроко, сегодня ночью надо будет всего тебя продезинфицировать, мало ли, что он там с тобой делал. — И это мне говорит тот, кто при мне сосался с Кисе-куном? — ...туше. *** Аомине опять летел по тротуару со скоростью бронебойной пули, только теперь он прекрасно отдавал себе отчет, что он зол, вот только другой нерешенный вопрос не давал ему покоя – зачем он тащит за собой Кисе, который уже все кроссовки себе стер, пытаясь затормозить ногами об асфальт?! На баскетболистов оглядывались прохожие, особенно девушки, которые узнавали в Рете модель, да и просто странно было видеть двух взрослых высоких парней, которые несутся по улице, как сумасшедшие. И Дайки заметил, что легкому форварду не по себе от такого пристального внимания, и при удобной возможности свернул на пустынную улицу между домами и слегка сбавил темп шагов. На подобных улицах не всегда горят фонари, и хотя эта была освещена нормально, один из фонарей постоянно мигал. Кисе и тут не было особо комфортно... Собственно, как вообще может быть комфортно в такой ситуации? — Аомине-чи, куда ты меня ведешь?.. — опасливо поинтересовался Рета, озираясь по сторонам и пытаясь понять, куда так уверенно направляется тяжелый форвард. И, возможно, он бы смог это понять, если бы Аомине сам это знал. После этого неудобного вопроса Дайки резко замер на месте, и легкий форвард, не успев остановиться, врезался в его спину и отшатнулся назад, при этом тяжелый вообще не пошатнулся. — Аомине-чи, ну ты чего так резко?.. Где мы вообще?.. — заныл Кисе, потерев нос, которым несколько секунд назад встретился со спиной Аомине, — И куда мы...? — Заткнись! — резко развернувшись, рыкнул тот, скрипя зубами, чем заставил Рету заметно вздрогнуть, — Какого хрена вообще произошло?! Это че такое было?! — Ты про Кага..? — Да, черт возьми, я про этого придурка! Какого хрена?! Он встречается с Тецу, а тут вдруг переключается на тебя?! И ты, зная это, еще и подливаешь масла в огонь! — взбешенно говорил Дайки, постоянно скрываясь на крик. — Так ты переживаешь за Куроко-чи... — огорченно опустив глаза, невнятно промямлил легкий форвард, но крикун его, похоже, даже не услышал и продолжал верещать, как пожарная сирена: — И самое главное – что это за хрен с любовью-то?! Ты че, серьезно влюблен в этого осла?! И как давно?! Услышав вопросы, которые были уже, вроде, больше похожи на проявления ревности, чем заботы о друге, блондин вскинул глаза на тяжелого форварда и даже чуть приоткрыл рот, будто собирался ответить, но все слова вдруг куда-то пропали. — Чего молчишь?! Отвечай! — выдержав короткую паузу ожидания ответа, рыкнул тот и сделал резкий и настойчивый шаг вперед, стараясь приблизиться к собеседнику, но тот испуганно отшатнулся от него и уперся спиной в сплошной деревянный забор какого-то дома. Однако, Аомине это не остановило, и, взревев «Говори!», он резко стукнул по забору, вынуждая Кисе зажмуриться от страха. — Я... да, влюблен... — дрожащим голосом проскулил тот, — С п-полуфинала... Зимнего Кубка, наверное... — Серьезно, что ли?! — кажется, совсем ему не поверив, фыркнул Дайки и, сдавив руки сокомандника чуть ниже плеч, не позволяя двинуться, приблизился к его лицу, — Ты втираешь мне какую-то дичь!.. У Реты участилось сердцебиение, взгляд заметался из стороны в сторону, не зная, куда приткнуться, а щеки залились пунцовым румянцем, когда лицо предмета его воздыханий оказалось так близко, что он мог почувствовать его дыхание на своих губах, от чего они стали гореть огнем в ожидании интимного прикосновения, на которое, собственно, сам блондин сознательно не рассчитывал. Стараясь избавиться от этого ощущения, он закусил нижнюю губу и повернул лицо. Однако, тяжелого форварда это не устроило, и он резко обхватил подбородок легкого, сдавливая его щеки, и поворачивая к себе. — Я не знаю, врешь ты мне или нет, но в любом случае ты меня дико раздражаешь! Какого хрена ты влюблен в Кагами?! Я всегда думал, что ты натурал, а тут на тебе! И когда это ты переметнулся на другую сторону?! — Аомине-фи, опуфти, бовьно... — попросил Кисе, пытаясь вывернуться из хватки, но вызвало это другой эффект – Аомине схватил его запястья и резко прижал над его головой, от чего Рета вскрикнул. Но вскрикнул не так, как раньше взвизгивал от боли, вызванной крепкой хваткой, а прямо-таки простонал. И, осознав, какой непристойный звук только что издал, стыдливо вскинул глаза на Дайки, желая узнать, что тот ничего не заметил и не понял. Но тот заметил, еще как заметил. — Ха?.. — удивленно протянул он и в качестве эксперимента сильнее сжал запястья легкого форварда, от чего тот не застонал, но горячо выдохнул, едва не проскулив, и его бедра заметно дернулись, — Ты мне только что втирал, что любишь Кагами, а теперь так остро реагируешь на все мои прикосновения... — задумчиво высказался тяжелый форвард, сделав пол шага вперед, так, что его колено встретилось с деревянным забором, в который блондин вжимался спиной, прямо промеж его ног. Тот инстинктивно поднялся на носочки, боясь соприкоснуться своим пахом, пусть и скрытым за тканью брюк, с коленом Аомине. — Стонешь, как шлюха... Может, ты совсем не любишь Кагами, а тебе просто хочется с кем-нибудь переспать?.. — Дайки с каждым словом придвигал свое лицо к лицу партнера все ближе и ближе, не сводя с него глаз и продолжая зажимать запястья над головой, но после этой фразы резко отпустил одну руку и вцепился в пах Кисе, вызывая, скорее, болевые ощущения, чем удовольствие. — Аомине-чи! — вскрикнул тот и освободившейся конечностью попытался оттянуть ладонь тяжелого форварда от своей интимной зоны, но тот никак не хотел поддаваться. — Отпусти, пожалуйста! Не на... — В этот момент Аомине стал двигать рукой гораздо нежнее, поглаживая бугор на брюках, который от его прикосновений с каждым разом становился все больше, и Рета уже не мог сопротивляться, его пальцы ослабли, а из горла вырвался неудовлетворенный блаженный выдох. — Ты и правда ведешь себя, как шлюха, — фыркнул Дайки и снова резко сжал член легкого форварда, который уже ощутимо прощупывался через штаны. Ему нравилось сначала гладить и нежно мять, доставляя удовольствие, а потом, резко сдавливать, заставляя внезапно почувствовать боль, от которой следующие ласки казались еще более приятными. Свободной рукой блондин закрыл свое лицо, стесняясь показывать его тяжелому форварду, чтобы тот вдруг не увидел, как он несказанно счастлив от происходящего. — И ты хотел быть вместе с Кагами?! Не смеши меня! Что ты чувствуешь к Кагами?! — Аомине снова резко сдавил зону паха, но теперь настолько сильно, что из глаз Кисе брызнули слезы, и настойчиво приказал: — Говори, или раздавлю нафиг! — Аоми..! — Я считаю до трех, а так как считать я не умею, после нуля может сразу следовать три! Ну?! — Ничего! Ничего не чувствую! — сдавленно выжал из себя Рета, и Дайки чуть ослабил хватку, чтобы тот не говорил таким голосом, словно на него слон уселся, — Кагами-чи — мой хороший друг и не больше! Я не люблю его! — А зачем было отбивать его у Тецу?! — Никого я не отбивал! Я специально попросил Кагами-чи разыграть перед тобой эту сцену! — стыдливо признался легкий форвард, и Аомине с выпученными глазами полностью отпрянул от него, сделав шаг назад. — Передо мной? Но зачем?.. — Я... — блондин смутился еще сильнее и закусил губу, не зная, говорить ли дальше, но отступать было поздно. Все равно, даже если он не скажет, рано или поздно эта информация всплывет, и будет еще больнее. Так лучше жалеть, что сказал и получил отказ, чем страдать от недосказанности и неразделенной любви. — Аомине-чи, я просто хотел, чтобы ты обратил на меня внимание. Я хочу понять, что ты чувствуешь... ко мне. — Бесишь ты меня, вот что я к тебе чувствую, — насмешливо фыркнул Дайки, пытаясь разрядить обстановку и подавить интерес, почему Кисе творит такую неведомую фигню весь день только ради того, чтобы великий и непревзойденный Аомине Дайки снизошел обратить на него внимание. Да он, вроде, никого и не обделял, это сам Рета изначально решил играть с Кагами один-на-один. Поэтому логика легкого форварда, как и любая другая логика, кроме собственной, Аомине была не понятна. — Аомине-чи, ну я же говорю серьезно... — обиженно надулся блондин, — Ты всегда меня отшиваешь, когда я предлагаю играть или сходить куда-нибудь вместе, но почему-то так агрессивно реагируешь, когда я играю с Кагами-чи... Я правда не понимаю... А еще... — он стиснул зубы и процедил, — В средней школе... ты неровно дышал к Куроко-чи... Дайки впал в ступор, но лишь на несколько секунд. За сегодняшний день ему это говорит уже второй человек... Если за сегодня выяснится, что кто-то еще был в курсе, тяжелый форвард даже не удивится. — Мне вот интересно, почему все вокруг в курсе?.. Это как бы типа тайна должна была быть, — нервно усмехнулся Аомине. — Это было сложно не заметить, Аомине-чи. Все Поколение Чудес в курсе. — В любом случае это уже неважно. — У Дайки создалось ощущение, что он уже сегодня об этом говорил. И ему внезапно вспомнились слова Куроко о том, что «все еще остался человек, которого волнует прошлое». И в тот момент, когда тяжелый форвард подумал об этих словах, Кисе уверенно и громко заявил, наконец, снова посмотрев в синие глаза: — Для меня – важно! Я хочу знать: что ты чувствуешь к Куроко-чи сейчас?! — Это не твоего ума дело, Кисе, — понизив голос, рыкнул Аомине. С чего бы ему рассказывать какому-то любопытному Рете всю подноготную их отношений с Тецуей? — Моего! — не сдавался тот, — Я должен знать! Почему ты просто не можешь мне ответить?! — Да с чего тебя вообще волнует этот вопрос?! — вспылил в ответ Дайки. — Да с того, что я люблю тебя ещё со средней школы! — выкрикнув это, легкий форвард резко замер, сам испугавшись того, в чем только что сознался. Он, конечно, все равно собирался признаться в любви, но это произошло гораздо быстрее и внезапнее, чем ожидалось. Блондин вскинул глаза на ошарашенного Аомине, который стоял, приоткрыв рот, и не в силах больше терпеть этот стыд зажмурился и отвернулся, мысленно готовясь к отказу во всевозможных для его фантазии формах. Дайки молчал. Молчал и смотрел на Кисе. Его взгляд был шокированный, удивленный, да в прочем, сколько синонимов не подбирай, смысл будет один и тот же – Аомине был крайне обескуражен. — Ты?.. — как будто не расслышав или, скорее, не поняв смысл сказанных слов, переспросил он. — Да... — дрожащим голосом подтвердил Рета, кусая нижнюю губу. — Меня?.. — Угу... — Любишь?.. На это легкий форвард не нашел даже сил кивнуть. Ему уже просто хотелось побыстрее получить свой отказ, сбежать домой и впасть в глубокую депрессию. С одной стороны, он не мог себе этого позволить, ведь скоро у них важный матч с Джаббервоком. Но с другой стороны, тянуть резину с этими признаниями и кошками-мышками не было больше сил, тем более, после этого матча, независимо от того, победят они или проиграют, Аомине и Кисе снова разойдутся по своим командам и больше не будут играть вместе, а значит, Рете может больше никогда не выпасть шанс признаться ему в любви. Так что лучше именно сейчас, наконец, сжечь все мосты. Блондину было больно от этих мыслей, но он уже начал подбирать варианты, как будет побеждать свою печаль – может, еще усерднее заняться баскетболом? Хотя куда ж еще усерднее, и так тренируется в поте лица до потери пульса и прочих жизненно важных вещей. Может, найти хобби? То есть, помимо баскетбола, что-то более усидчивое, например, шитье или собирание моделей из спичек... хотя нет, собирание моделей из спичек – это перебор, психанет и снова впадет в депрессию. Может, познакомиться с кем-нибудь? Только вот с девушкой или с парнем? — ...се! Кисе! — Рета так задумался, что даже не заметил, как Дайки снова прижал его к этому треклятому забору, только теперь никак не удерживая его, — Ты слышал, что я сказал?.. — серьезно спросил Аомине, но Кисе за своими мыслями действительно ничего не услышал, поэтому отрицательно мотнул головой, на что второй разочарованно цокнул языком и пробурчал себе под нос что-то невнятное, затем, хищно улыбнулся, — Я сказал, что у меня давно никого не было! И если ты правда так сильно меня любишь, то не против переспать со мной, верно? Услышав такое заявление, блондин ошарашенно вздохнул, заливаясь алым цветом от ушей до самых плачь, и застыл с чуть приоткрытым ртом, словно язык проглотил. От такой милой мордашки Дайки ухмыльнулся: — Что молчишь? Ты ведь любишь меня? — ...да, н-но... — Ну вот. Недалеко отсюда есть дешевый лав-отель. Логическая цепочка Аомине никак не хотела складываться в голове у Кисе. То есть, он прекрасно осознавал, что секс – одна из основных сторон романтических отношений, но ведь не главная же. Даже если не брать в расчет асексуалов, далеко не все люди сразу прыгают в постель после признания. Двадцать первый век и все такое, но не из крайности в крайность же. — Аомине-чи, я не этого от тебя хочу... — сглотнув, заявил Рета, удивляясь собственной смелости и даже наглости. — В смысле?! Не хочешь секса со мной?! — непонимающе, но уже раздражительно рыкнул Дайки, — Любишь и не хочешь секса?! — Нет! Хочу! — сразу же спохватился тот и опечаленно добавил, — Но... не только этого... Похоже, Аомине совсем не интересовали чувства Кисе. Но даже если Дайки решил просто извлечь из этой глупой влюбленности выгоду, Рета должен был что-то возразить... даже если его не поймут. — А че те еще надо-то? — непонимающе вскинул одну бровь второй. — Ну... Я хочу... проводить с тобой время... ходить на свидания, вместе что-то делать... за руки держаться... хочу, чтобы бы целовались... и много еще чего... что обычно люди делают, когда любят друг друга... — запинаясь, объяснился блондин, даже не зная, зачем он все это рассказывает. Вообще говорить об этом было как-то глупо – Кисе был уверен, что Аомине знает, как ведут себя люди, которые встречаются, даже если никогда не делал этого или не хотел делать. — Ты что, баба?! Кому нужны эти сопливые нежности?! — Ты прав, мне не нужны эти сопливые нежности, — с горькой иронией произнес он, — Я просто хочу любить тебя, и чтобы ты любил меня. И больше мне ничего не нужно. — Тс... — Аомине клацнул языком и снова схватил собеседника за щеки, только теперь не сдавливая, а просто чуть приподнимая его лицо, чтобы четко смотреть в золотистые глаза, — Придурок, ну ты меня реально бесишь... Из-за такого злостного рычания Кисе подумал, что Дайки собирается его ударить, и уже приготовился вырываться. Но вместо этого Аомине легко коснулся своими губами его губ. И стало понятно, зачем он держит его подбородок, потому что, как только это случилось, Рета выпучил глаза и дернулся, не до конца осознавая, что происходит. Нежный поцелуй с Дайки – о таком он не смел и мечтать. И, возможно, продолжать дальше они бы не решились, но фонарь, под которым стояли баскетболисты, два раза моргнул и потух, будто специально погружая двух парней в интимную атмосферу, обволакивая их темнотой и тишиной, в которой отчетливо был слышен стук сердца легкого форварда. Он закрыл глаза и расслабился, давая возлюбленному полный простор для действий, и Аомине настойчиво проник своим языком в его рот, выпуская из ладони его подбородок, потому что удерживать его больше не было смысла. Нежный французский поцелуй плавно перетек в страстный танец двух языков. Дайки увлёкся сильнее, чем мог себе это представить. Он покусывал сладкие губы Кисе, притягивая его к себе за талию и опуская руки к его ягодицам. Аомине и подумать не мог, что мужская задница может быть такой мягкой и упругой. От настойчивых прикосновений Рета застонал ему в губы. Его тоже увлекло это действо, и Кисе обхватил шею партнера, запуская ладони в его колючие темные волосы. Их языки сплетались, губы горели, и каждая клеточка тела пылала от мучительного удовольствия. Сколько это длилось, неизвестно. Прервал все тот самый пресловутый фонарь, который внезапно решил снова загореться. Свет оглушил двух парней, которые будто бы вернулись в реальность из сладкого сна, и медленно отпрянули друг от друга, оба красные, как вареные раки, запыханные, возбужденные, с дрожащими руками и мокрыми губами. Засмущавшись от собственного нелепого вида, Рета отвернул лицо, вытирая рукавом рот. Дайки тоже было слегка неловко, пока он не вспомнил, собственно, зачем полез целоваться. — Ну? Теперь ты доволен? — скрывая смущение за наглостью, фыркнул он, и блондин удивленно вскинул глаза, — Ты же хотел целоваться и все такое? Я поцеловал! Теперь твоя очередь выполнить мое желание – пошли в лав-отель! Сначала к глазам Кисе даже слезы подступили от того, насколько пренебрежительно тяжелый форвард говорил о его чувствах. Но в то же время Рета осознал, от чего отказывается – возможно, это единственная возможность привлечь его внимание в романтическом плане. Аомине всегда был сексуально озабочен, так может путь к его сердцу лежит через половые органы? Кисе не рассчитывал, что это сработает, но попробовать стоило. Как говорится, попытка – не пытка, главное правильно изъебнуться. — Хорошо, Аомине-чи. *** Аомине молниеносно влетел в комнату, таща Кисе за собой. Да, опять. Вообще после сегодняшнего дня у Реты возник вполне логичный вопрос: это у Дайки прикол такой мотаться по улицам на скоростях формулы 1 и таскать за собой волоком людей? Однако, сейчас было слегка неподходящее время думать об этом. Тяжелый форвард замкнул дверь и грубо толкнул партнера на скрипучую кровать. Нда, судя по звукам, которые издали пружины, отель оказался очень дешевым. — Аомине-чи... — перевернувшись на спину и приподнимаясь на локтях, хотел что-то сказать легкий форвард, но Аомине резко перебил его, улыбаясь своим звериным оскалом и стаскивая с себя черную футболку: — Раздевайся и побыстрее, я больше не могу терпеть! Нервно сглотнув все слова и раскрасневшись, блондин в панике стал расстегивать рубашку, но его пальцы дрожали, поэтому пуговицы выскальзывали из рук, и получалось еще медленнее, чем обычно. Заметив это, Дайки навис над телом партнера, толчком укладывая его на лопатки, и вцепился в белую ткань рубашки. — Не рви! — спохватился Кисе. — Почему? — Она новая и стоит недешево! — Ну ты и правда, как девчонка... — закатил глаза тяжелый форвард и снисходительно вздохнул, — Ладно, не буду. На первый раз прощаю. — И он стал медленно расстегивать пуговицы на рубашке, параллельно лаская губами шею партнера и спускаясь все ниже и ниже на освобождающиеся от одежды участки тела. — П-подожди, Аомине-чи... — Ну что опять? — раздражительно фыркнул Аомине. — Что значит «на первый раз»?! Дайки поднял взгляд на лицо Реты и увидел выпученные в полном шоке глаза. Выражения его лица вызвало у тяжелого форварда легкий смех, но он сдержал его и, облизываясь, добавил, приближаясь к его губам. — А ты хочешь, чтобы это был единственный раз? — Аомине застыл в паре сантиметров от цели, и легкий форвард уже весь изнемогал в ожидании горячего поцелуя, — Посмотри на себя. Ты же так сильно хочешь меня. Тебе хватит одного раза? — насмешливо протянул Дайки, отстраняясь, от чего блондин засмущался еще сильнее и закрыл ладонью лицо. — Прекрати! — Что прекратить? — Говорить такое! Я смущаюсь! — О, да я еще даже не начал! — Тяжелый форвард схватил запястье Кисе для того, чтобы отвести руку от его лица, и тот пронзительно простонал, — О? Я понял! У тебя чувствительные запястья! — азартно заметил Аомине, и Рета слегка запаниковал от того, что этот сексуальный маньяк узнал о его самой чувствительной эрогенной зоне. — Пожалуйста, отпусти руку! — Отпустить? Зачем? Этим можно воспользоваться! — Дайки стянул с партнера рубашку и нежно провел языком по руке от кисти до локтя, потом покрыл его кожу поцелуями в обратном направлении. Легкий форвард горячо выдохнул, его бедра непроизвольно дёрнулись, и член в брюках стал медленно набухать. — Действительно очень чувствительные... — усмехнулся тяжелый форвард, заметив бугор в районе паха и нежно погладив его ладонью, заставляя блондина чувственно простонать, снова дергая бедрами, — Ты стонешь, как шлюха. Хотя почему «как»? Ты и есть шлюха. — Я не..! — попытался возмутиться Кисе, но Аомине резко и больно укусил его за руку, — Ай! — Не спорь! Ты — моя шлюха! От таких слов Рету бросило в жар. Ему нравилось, когда Дайки, такой горячий, напористый и неуправляемый, словно огненный всполох, обращался с ним, как к с вещью – это будоражило, возбуждало и смущало, но при слегка обижало. Все-таки хотелось быть не просто его шлюхой, а чем-то более значимым, хотелось чувствовать и знать, что между ними есть хоть какая-то искра любви, влюбленности, симпатии, да хоть чего-нибудь. Блондин отчаянно желал этого и боялся своих желаний, боялся обжечься о безразличие своего партнера. Из раздумий его вырвал Аомине, резко стащив с него брюки сразу вместе с трусами. Причем так внезапно и лихо, что Кисе даже вскрикнуть не успел, и также неожиданно схватился за его член и стал надрачивать с неистовой скоростью. Рета рухнул спиной на кровать и изогнулся в дугу, дрожа и извиваясь. — Аом-ааах!.. Не... унх!.. так!.. Слишком быстро! — давясь собственными стонами, проскулил блондин. Это было и больно, и приятно одновременно, и от этого контраста становилось так невыносимо неуютно, как будто сознание разрывалось на две части: одна часть желала, чтобы это все поскорее закончилось, другая – продолжения банкета. — И ты хочешь сказать, что это не хорошо? Посмотри, ты течешь, как сучка! — Дайки чуть сбавил темп, показывая партнеру его же член, весь мокрый от собственной смазки. Парень выглядел так обескураживающе мужественно и сексуально, Кисе даже отчасти понял, почему девушкам нравятся плохие мальчики – что может быть более возбуждающим, чем искреннее обожание партнера и при этом отношение, как к последней шлюхе? От осознания собственных мыслей, Рета раскраснелся – сравнивать себя с девушкой, докатились... Хотя это не первый раз, когда блондин думал, что, возможно, ему было бы лучше родиться грудастой девчонкой. В таком случае завоевать симпатию Аомине было бы намного проще, да и будущее гетеросексуальной пары представить легче. И вновь эти мысли об отсутствии любви прожигали в душе Кисе черную дыру, которая каждый раз затягивала его глубже и глубже в пучину переживаний и ненависти к самому себе. — Аомине-чи... — голос Реты дрогнул, но только теперь не от возбуждения, как раньше, а от подступившего к горлу горького комка. Дайки заметил перемену в голосе и неохотно остановился. — Я думаю, мы должны прекратить это... Я так не могу... — выдавил блондин, уводя взгляд. Он согласился на это, надеясь завоевать внимание любимого, но с каждой минутой все яснее осознавал, насколько это глупо. Аомине ни за что просто так не полюбит парня, тем более такого, как Кисе, который, по словам Дайки, «все время бесит». — Ха?! — рыкнул тот, — Ты это сейчас серьезно сказал?! То есть, целоваться с Кагами ты можешь!.. Признаваться мне в любви ты можешь!.. Требовать всякую ванильную дрянь ты можешь!.. А переспать с якобы любимым человеком ты не можешь?! — по тону Аомине стало понятно, что он уже вышел из себя. — Аомине-чи, я... — испуганно попытался оправдаться Рета, но Дайки просто не дал ему шанса, грубо рыкнув: — Заткнись! Сейчас его вид реально пугал блондина, что даже мелкая паникующая дрожь пробила тело. Пугало его безразличие, пренебрежение. Но более страшным казалось то, что Аомине собирается сделать дальше. И решительные действия не заставили себя ждать – в тот же миг Дайки резко раздвинул ноги Кисе, от чего тот испуганно вскрикнул и попытался сопротивляться, упираясь руками в мускулистую грудь. Но все это было бесполезно против Аомине, который перехватил запястья Реты и зажал их одной рукой над его головой, сдавливая аж до красноты. Кисе уже пожалел и о признании, и о глупости, что заставила его прийти сюда, и даже о своих неразделенных чувствах. К глазам подступили слезы. Но Дайки не собирался останавливаться – он смачно облизал свои пальцы и приставил их к анусу партнера. У Реты промелькнула мысль о том, что есть еще возможность отбиться ногами, но от ощущения безысходности ему постепенно становилось все равно, что с ним собираются делать. Если Аомине действительно хочет его изнасиловать, все равно он это сделает, так зачем ему мешать? Когда пальцы Дайки резко ворвались в анальное отверстие, Кисе резко зажался всем телом, в кровь кусая свои кубы. Не то, что бы это было очень больно, ведь Рета уже проводил такие эксперименты со своим телом, но Аомине делал все очень резко и неожиданно, усиливая тем самым непривычные ощущения. Чувствуя плотно сжимающиеся стенки ануса, Дайки стал грубо двигать пальцами внутри, параллельно кусая грудные мышцы партнера вокруг его сосков, заставляя краснеть от напряжения. Конечно, от внимания Аомине не ушло, как быстро Кисе привык к непривычным ощущениям внутри себя, и близко наклонился над его лицом, спрашивая холодным тоном: — Ты раньше с кем-нибудь трахался?.. — Только... ах!.. — не дождавшись ответа, Дайки резко протолкнулся глубже, и Рета сдавленно проскулил, — ...с девушками... — Врешь, — непоколебимо прокомментировал тот, разводя пальцы в стороны. — Я... не вру... — вздрогнув, попытался оправдаться второй. — Тогда почему ты здесь так хорошо разработан?.. — Я... ну... — Блондина смущало то, в чем он должен был сознаться, но, не сделай он этого, разозлил бы и без того озверевшего партнера еще сильнее, — ...я иногда... мастурбирую... анально... — Шлюха, — выдержав смущающую паузу, хмыкнул Аомине и резким движением вынул пальцы, от чего Кисе чуть облегченно вздохнул. Но рано. Отпустив запястья, Дайки стащил свои джинсы и трусы до колен, оголяя стоящий член, и притянул Рету к себе. У этих действий была только одна цель. — Значит, это тоже должно быть привычно... Блондин в панике заметался из стороны в сторону, не зная, куда деться от этого всего, но Аомине сразу перекрыл ему все пути к отступлению, придавив его своим телом к кровати. Почувствовав твердую головку у своего ануса, Кисе совсем обмяк, боясь шелохнуться и даже вздохнуть. — Готов? — Не... — Да кого это волнует?! И, надменно улыбнувшись, Дайки вогнал свой член сразу почти до конца, от чего Рету аж подбросило на кровати. Острая обжигающая боль пронзила задницу и низ живота, и, даже зажмурившись, блондин не смог удержать льющиеся из глаз слезы. Но они совсем не тронули чувства Аомине, если, конечно, они у того вообще имелись. И придавив руками тело партнера, он стал вдалбливаться в его тело. — Аоми... унх! Аомине-чи!.. умх!.. Мне больно! — заскулил блондин. Его то бросало в обжигающий жар, то пробивал леденящий озноб, он почти что выл и пытался вырваться, но тщетно. Все вокруг кружилось яркими пятнами и меркло. Через несколько секунд, едва оставаясь в мутном сознании, Кисе полностью обмяк и даже его жалостливые стоны перетекли в сбивчивое, неровное дыхание, как будто он вот-вот был готов отключиться. — За что... ты так... со мной?.. — прохрипел он из последних сил, подняв тяжелые веки и взглянув на Дайки мокрым потускневшим взглядом, и тот вдруг остановился. — За что, спрашиваешь?.. — уже не так свирепо, но все же очень холодно и бесстрастно ответил Аомине, — А ты со мной? Целуешь Кагами, лезешь в мои отношения с Тецу, втираешь про чувства, давишь на жалость... За что, а? — Я просто... люблю тебя... — слезы новой волной полились из золотистых глаз, — Прости меня... Я больше тебя не потревожу... — И что это должно значить?! Сначала признался, а теперь решил сбежать?! — зарычал Дайки. — Я не сбегу, обещаю. И после этой ночи ты больше не услышишь от меня ни слова о моих чувствах. Я буду рад остаться твоим другом, если ты позволишь, — кажется, голос Реты стал чуть более уверенным, но все равно в нем слышались дрожь и боль, как будто он все же решил обреченно смириться с тем, что никогда не увидит любовь и нежность в глазах Аомине. Он покорно закрыл глаза, отвернул лицо в сторону и раскинул руки, — Продолжай. Я не буду сопротивляться. Услышав его речь, Дайки стиснул зубы. Этот эгоист совершенно ничего не понимает, его заботят лишь собственные чувства и переживания. Будь он хоть на йоту внимательнее к предмету своей любви, давно бы заметил, что Аомине на самом деле испытывает. Просто он не умеет правильно выражать симпатию. К тому же, честно говоря, с момента влюблённости в Куроко Дайки знал, что его бесит вся флаффная херня с походами в кино за ручку и поцелуйчиками на прощание. Для Аомине любовь всегда имела образ обжигающей страсти, вожделения и сексуальности, и это совсем не потому что он извращенец. Просто он так это видел – ему всегда хотелось монополизировать объект своего обожания, ревниво запереть его от всего мира и неудержимо показывать свою пылкую и жестокую любовь. — Я не хочу, чтоб ты был моим другом, — спокойно, но твердо ответил Дайки. До этого момента ему самому не совсем были понятны свои чувства, но сейчас он, наконец, осознал, откуда берётся вся эта агрессия и жестокость, которая вёдрами выливается на Кисе. Нет, только не подумайте, что Аомине вдруг понял, что все это время любил Рету, и теперь их ждёт романтичное признание и бесконечное долго-и-счастливо, нет. Просто Дайки понял природу своих чувств – да, это то самое желание то ли забрать Кисе у всего мира, то ли забрать весь мир у Кисе. — ...если ты не хочешь, чтобы я был… твоим другом… тогда я исчезну... — стараясь сдерживать снова подступившие слезы, прошептал блондин. Услышав такой ответ, Аомине сначала непонимающе вскинул бровь, после чего тяжело вздохнул и цокнул языком, качая головой: — Да когда ж ты научишься меня правильно понимать? Неожиданно кисть Дайки нежно скользнула по мокрой щеке Кисе, и тот удивленно распахнул глаза, пытаясь понять, почему его партнер так внезапно изменился в настроении. Но это были не все сюрпризы – подцепив пальцами острый подбородок, Аомине повернул лицо Реты к себе и чмокнул его искусанные губы. У блондина не было слов — он просто ошарашено вытаращился на предмет своей безответной любви и уже ничего не понимал. — Что ты там еще хотел? — смущенно фыркнул тот, — Целоваться? Пожалуйста. Обниматься? — он закинул тонкую руку Кисе себе за спину, заставляя того неуверенно приобнять партнера, — Исполнено. Держаться за руки? Легко. — Ладонь Дайки накрыла ладонь свободной руки Реты, переплетая между собой пальцы в замок. Эта близость была так невероятно приятна для Кисе, что удивление постепенно уступило место удовольствию, и, решив не портить момент расспросами, он просто замолчал, позволяя партнеру вновь вовлечь его в пламенный поцелуй. Параллельно с этим Аомине двинулся внутри, но уже не грубо, а плавно, и блондин от этого впился в спину партнёра ногтями. — Аомине-чи… — простонал в губы он, разорвав поцелуй. Хоть отголоски боли все ещё тревожили сознание Кисе, ему стало так хорошо от действий Дайки, что в уставшем от безответной любви сердце вновь замерцала искра надежды. Многое в поведении Аомине оставалось непонятным, но одно Рета уловил чётко: его злоба и ярость действительно оказались простой ревностью. — Только давай я сразу проясню. Ты мне интересен, но я тебя не люблю. Я лишь хочу попробовать, — серьёзно сказал Дайки, увидев влюбленные жёлтые глазки. — Попробовать… что? — не понял его блондин. Он просто сразу подумал о сексе, и это странно было бы, типо они прямо сейчас его пробуют. — Встречаться с тобой, дубина. — Кажется, Аомине понял, как чувствовал себя Тецуя в тот разговор о чувствах. — А если получится? — Посмотрим, — хищно улыбнулся он, грубо укусив блондина за мочку уха и контрастно плавно двинувшись внутри. — Я буду стараться, — поморщился от боли тот, вызвав своими словами ещё одну усмешку партнёра: — Стараться? И что ты собираешься делать? Его забавляло то, с какой самоотверженностью и энтузиазмом Кисе проникся идеей пробных отношений, как будто ему будет достаточно лишь этого. Аомине не мог даже подумать, что произойдёт дальше. Рета неожиданно двинулся вперёд. Дайки быстро понял, что он хочет сделать, но из интереса поддался ему и позволил перевернуть себя на спину и усесться сверху, причём, спиной к нему. Сначала Аомине хотел возразить, что ему не нравится эта поза, но потом он опустил глаза на ягодицы «пробного» любовника, которые было прекрасно видно, особенно когда блондин приподнимался, едва не выпуская член из себя. Его бедра эротично подрагивали, а ягодицы подпрыгивали и шлепали о ноги Дайки после каждого движения. Этот вид обескуражил нашего извращенца – еще ранее он заметил, как круто трогать задницу Кисе. Но видеть и трогать разные вещи. А просто видеть и просто трогать или делать это одновременно… — А знаешь… — похотливо протянул Аомине, наблюдая за процессом изменения положения зада Реты в пространстве, — Твоя задница не хуже, чем женская грудь. Блондин удивлённо обернулся, желая посмотреть, что именно там узрел его новоиспеченный любовник, но стоило лишь увидеть мутные синие глаза, и сразу становилось понятно – он смотрит в глаза самой нирване. Кисе смутился и сжался внутри от осознания того, что может возбудить предмет своего обожания, пусть и всего лишь одной частью своего тела, и продолжил двигаться размашистыми движениями. Но как бы он ни старался двигать бёдрами выше и резче, Аомине этого было мало – он любил интенсивный секс, а Рете, который первый раз был в такой позиции, было трудно делать это быстро. Поэтому Дайки схватил партнёра за желанные ягодицы, сжав их до белых пятен, и стал неистово-быстро вбиваться в него, пыхтя, как паровоз. Блондин заскулил и попытался сгорбиться, чтобы удержаться в позе, но Аомине поднялся в вертикальное положение, прижавшись к его спине своим торсом, ухватил одной рукой его член, а второй – обхватил грудь. — Я скоро кончу, — страстно прошептал он, надрачивая Кисе в темпе своих движений, от чего тот сжимался все сильнее, вынуждая партнёра рычать и вгрызаться острыми зубами в белую кожу. Ему нравилась эта страсть – теперь, когда была надежда на взаимные чувства, Рета полностью погрузился в процесс. Он больше не хотел думать ни о том, как ему сделать Дайки своим, ни о том, получится ли, ни о том, что их ждёт дальше – вообще ни о чем. Голова стала такая лёгкая и пустая, как после бутылки хорошего вина. — У тебя внутри влажно, как у сучки, — мурлыкал Аомине, облизывая ушную раковину любовника. — Аом… маах!.. Аомине-чи!.. Ты не же собираешься в меня…? — блондин остатками здравого смысла запоздало осознал, к чему это все идёт, и попытался возразить, но Дайки ничего не желал слушать и продолжал. — Ты должен быть счастлив, что я кончу в тебя, шлюха, — рыкнул в ответ он и грубо укусил Кисе за шею, вызвав у него сладостную судорогу. Ещё одно неистово движение, ещё один сладкий стон, ещё один след от зубов на бледной шее, и Аомине кончил, продолжая двигать бёдрами для усиления оргазма, а следом ему в руку кончил и Рета, изогнувшись дугой и простонав «Аомине-чи, я люблю тебя!» — Ну вот, а то «не надо, не хочу», — облегчённо выдохнул Дайки, чмокнув болезненно покрасневший след, и показал блондину ладонь, залитую спермой, — Вон, сколько накончал… — Не… издевайся… — пробормотал в ответ тот, чуть повернув голову, и увидел вспотевшее лицо Аомине. И ему вдруг так захотелось поцеловать его. Кисе никогда не думал, что ему захочется нежностей после секса. Обычно после секса с девушкой ему хотелось скорее лечь спать или просто уйти. Но что уж там говорить: Дайки нельзя сравнивать с какой-то девушкой. — Чего уставился? — вырвав партнёра из раздумий, спросил он. — Я… просто подумал… — Просьба, которую собирался озвучить Рета, только в голове казалась такой простой, а на деле сказать это было трудно из-за противного страха получить отказ. Но если теперь они любовники, пусть и пока на испытательном сроке, это все равно значит, что ему можно просить о поцелуе, разве нет? — Аомине-чи… можно тебя поцеловать? — Не. — Да почему нет?! — Я устал, хочу спать. — Да тебе что, одного поцелуя жалко? Эй, ты почему храпишь, ты не мог уснуть так быстро! Эй, не претворяйся! Аомине-чи?! Аомине-чи!!! *** А теперь поговорим о том разговоре в переулке, половину которого Кисе благополучно пропустил мимо ушей, пока жалел себя бедного-несчастного. — Ты?.. — Да. — Меня?.. — Угу... — Любишь? — ... — Ладно. Если для тебя это важно, я ничего не чувствую к Тецу уже очень давно, еще со времен третьего года средней школы. Это никогда и не было каким-то особенным чувством, просто половое созревание в бошку ударило. А с недавних пор я всегда чувствую злость, когда ты начинаешь вертеться вокруг Бакагми. Возможно, это значит, что ты мне небезразличен в этом плане. Но я не знаю. Эй, ты меня слушаешь, Кисе?! Кисе! Ты слышал, что я сказал?.. — ... — Ну и ладно. Может, оно и к лучшему. Я сказал, что у меня давно никого не было! И если ты правда так сильно меня любишь, то не против переспать со мной, верно?