Парение чувств

Леонард (POV) Совсем не помню, как закончился рабочий день, как избавился от костюма, принял душ и оделся. Даже не припомню, заходил ли я в душевую на работе. В моей квартире не горел свет. Я сидел в тишине на краю кровати около получаса в кромешной тьме и смотрел в бездну, а перед глазами всё та же картина с торгового центра. После награждения только она и мелькала. Ни людей, ни воздушных шаров, ничего. Боль не проступала целиком наружу. Наверное, от того, что я ещё отказывался полностью воспринимать произошедшее. Может это сон? Как такое может быть? Мэтт… у него другой парень? Но… я не понимаю. Он не сообщил мне о своём приезде, потому как ехал не ко мне. Чем больше я распутывал клубок, тем сильнее сжималось сердце. Я сглатывал подкатывающий к горлу ком, сдерживал выступающие слёзы. Сильно жгло в груди. Последний раз покушал в полдень. Надо бы перекусить, но у меня совершенно не было аппетита. Может чаю попить? Я боялся шелохнуться. Опасался не устоять и упасть на пол. У меня не хватит сил подняться на ноги. Мне казалось, что я сильный, но оказался слабым и уязвимым до невозможности. В темноте достал телефон из кармана куртки и набрал номер Мэтта. Я знал его наизусть. До меня дошло осознание, что я сижу в уличной одежде и зимней обуви. Гудки. Зачем ему звоню? Он ведь занят… он там не один. – Привет, милый, - ответил бодро в трубке Мэтт. – Привет, - ответил слабым голосом я. – Что-то случилось? По голосу ты выглядишь уставшим. Мэтт не знал, что я подрабатывал в торговом центре. Если бы знал, то вряд ли отправился туда с парнем. Нет, точно не пошёл бы. – Всё хорошо, просто немного устал. – Скучаешь по мне? - по голосу было понятно, что тот в прекрасном настроении. – А ты по мне? - ответил я вопросом на вопрос. – Конечно, каждую секунду. – Приезжай. – Милый, - замешкался Мэтт. - Ты же знаешь, что у меня работа. Я не могу сейчас вырваться к тебе. У меня тут один пациент. Последний на сегодня. Я промолчал. Что ещё можно ответить на подобное? У него «клиент» и мне это известно. – Кстати, - слегка откашлялся он. - Мне позвонил бывший коллега. Помнишь Карен? Она переехала в другой город, создала свою клинику. Ей нужен человек на время. – Ты хочешь поехать? – Это всего лишь на четыре дня. Бог свидетель, я ей многим обязан. Надо выручить. Внеплановая поездка, не сложно догадаться куда. Он едет в Турцию с тем парнем. – Скажешь что-нибудь? - вмешался в мои мысли Мэтт. – Конечно, езжай. Если считаешь нужным. – Люблю тебя, мне пора бежать. Клиент ждёт. Ложись спать, отдыхай. Пока. – Пока. Пошли короткие гудки. Я отложил телефон в сторону. Правда оказалась более чем жестока. Прожив с человеком полтора года, начинаешь невольно ощущать ложь. Срок не большой, но вполне приемлемый для уличения во лжи. Как же я ждал его возвращения. Ночами обнимал подушку, на которой покоилась его голова. Просыпаясь по ночам, я часто смотрел в его умиротворенное лицо при свете луны, разглядывал черты лица, прикасался пальцами к его оголённой груди и вызывал волнительную дрожь по всему телу. Не раз мы занимались любовью в лунную ночь. Бывало, что возбуждение было столь велико, что хватало на пару раз. Мне до коликов в животе хотелось ощутить его рядом с собой, прикоснуться к нему. Я подсел. Он мой наркотик. Мне казалось, что он без меня тоже не может. Но… как оказывается, может. Я закрыл глаза и провёл ладонями по лицу, затем проехался по волосам, запрокидывая их назад. С трудом я всё-таки поднялся, вышел в коридор, снял верхнюю одежду и обувь, затем направился в ванную. Хоть убей, не припомню, принимал ли душ. Лишним не будет. На ходу я лениво стягивал с себя одежду и оставлял на полу в коридоре. Войдя в ванную, высвободился от нижнего белья и вошёл в душевую кабину. Струйки тёплой воды обтекали моё тело. Упершись головой о стену, я стоял и смотрел вниз. Вода делала своё дело, она снимали напряжение, накопившееся за день. Я не пользовался шампунем или мылом, лишь стоял под душем и смотрел в пустоту. Через десять минут закрыл вентиль, вышел из кабинки и накинул махровый коричневый халат. Босиком отправился в спальню и лёг на постель. Не смотря на тяжесть в душе и тяжёлое дыхание, мне хотелось сейчас лишь одного - выспаться. День выдался нелёгким. В нос ударил запах шампуня, которым пользовался Мэтт - нежный и лёгкий аромат разморил меня. Я погрузился в сон, так и не укрывшись одеялом. *** Торговый центр опустел. Внутри помещение освещалось приглушённым светом, ярче всего горел свет из приоткрытой двери на втором этаже. В небольшом кабинете Оуэн сидел за рабочим столом и заканчивал работу. Ему предстояло до конца сделать доверенное отцом дело. Необходимо было посчитать дневную прибыль, начислить премиальные сотрудникам и выплатить деньги добровольцам. В числе их и Леонард. От одной лишь мысли о нём, у парня наворачивались слёзы на глаза. На столе рядом лежала упаковка бумажных салфеток. Оуэн (POV) Идиот. Кретин. Недоумок. Понятия не имею, как ещё себя назвать. Самаритянин безголовый. Миротворец покалеченный. Как мне всё исправить? Деньгами? Начислю Леонарду больше зарплату, возникнут ненужные вопросы. Да и ему самому интересно станет с чего такая прибавка. Всё должно было пройти тихо, мне не нужно особое внимание. Он может подумать, что я устроил это специально, посчитает, что у меня на него какие-то планы. Ненависть и призрение гарантированно. Прекрасно понимаю, что таким парням как я не светят такие парни как он. Я только всё порчу. Жаль, уже закрыт джаз бар. Раньше когда расстраивался или находился в депрессии, то непрерывно кушал, а в прошлом это было частным явлением. «Жирный», «урод», «неудачник» и вот я сижу за столом уплетая всё, что смог найти в холодильнике. Сейчас нашёл себе другое применение скорби - посещал джаз бар. Игра на саксофоне и гитаре помогала мне заглушить душевную боль. Герда научила меня этому мастерству ещё в пятнадцатилетнем возрасте, но играть я стал на публике, когда мне исполнилось двадцать лет. В этом увлечении есть два положительных плюса: первое - я перестал опустошать холодильник; второе - музыка помогала мне справиться с неудачами, она исцеляла мои раны. Не все. С глубокими ранами приходилось жить очень долго, игра на саксофоне и гитаре затягивала их лишь на время. Раньше раны оставляли мне сверстники, а тут я умудрился сам себе не просто порез сделать, а всадить нож по самую рукоятку. Больно. Невыносимо больно, что причинил боль тому, кто делал меня счастливым. Вновь слёзы наворачиваются на глаза. Как же мне всё исправить? Как мне повернуть время вспять? *** Я открыл дверь в квартиру и прошёл в коридор. На часах 23:44. Снял верхнюю одежду, обувь и обул тапочки. Проходя мимо спальни отца, заглянул в приоткрытую дверь. Он спал. Тихонько я направился в свою комнату и бесшумно закрыл за собой дверь. Кушать совсем не хотелось, даже пить. Я потянулся к ночнику у кровати и включил свет. – Как всё прошло? - отец показался в проёме дверей. – Я подумал, ты спишь, - сел я на кровать и взял в руки гитару. - Не хотел тебя разбудить. – Я дремал. Оуэн, ты чем-то расстроен? - поинтересовался он. – С чего ты взял? - не поднимал я глаз. – Ты в полночь собрался играть на гитаре. Уже поздно для этого. Итак… – Пап, - посмотрел я ему в глаза. - Я подменил результаты лотереи. Можно это как-нибудь исправить? Передать путёвку тому, кому изначально полагалась? – Ты кому-нибудь об этом говорил? – Нет, - я слабо помотал головой. - Никому. – Вот и славно. Что сделано, то сделано. Никто не должен об этом узнать. Ты уже огласил победителя, другого быть не может. Ты меня понял, Оуэн? Может пострадать имидж компании. Нас затаскают по судам. – Да, - я опустил глаза. – Зачем ты это сделал? - поинтересовался отец. – Я… - дышать стало невыносимо больно. Грудную клетку сдавливало тисками. Следующие слова вырвались у меня с хрипом: - Я идиот. Пап, я полнейший тупица. – Хей, - поспешил он ко мне, сел рядом и взял за плечи. - Не смей при мне себя оскорблять. Что сделано, то сделано. Надо идти дальше. – Я человеку жизнь сломал, - невероятно сложно было удерживать в себе нахлынувшие слёзы. - Как мне всё исправить? – Оуэн, - прижал он меня к себе. - Всё хорошо, слышишь меня? Всё будет хорошо. Не переживай так. Ты весь в мать, она слишком близко всё принимала к сердцу. Тебе нужно отдохнуть, сегодня выдался тяжёлый день. Пожалуйста, постарайся отдохнуть. – Извини, - потёр я пальцами под глазами. – Постой… - внезапно сменился в лице отец. - Ты что, влюбился? – О чём ты? - нервно усмехнулся я. - Я знаю своё место. Кому я такой нужен. Не смеши. – А что с тобой не так? - в изумлении изогнул он бровь. Я смотрел на него и пытался понять сказанные им слова. Безрезультатно. Но затем я заглянул ему в душу - глаза. И нашёл там ответ. Он мой отец, для него я всегда буду идеальным сыном, каким был в своё время для матери. Он никогда не увидит во мне тех недостатков, которые видят чужие люди. Потому что искренне любит меня. – Со мной всё хорошо, - слабо улыбнулся я ему. – Всё наладится, - с теплом произнёс он. - Вот увидишь. Не накручивай себя, прими душ и ложись спать. Отдыхай. – Спокойной ночи, пап. – Спокойной ночи, - поцеловал он меня в область виска и вышел в коридор. Может, я действительно из мухи делаю слона? А что если Мэтт вернулся к Лео и они сейчас пакуют чемоданы. В таком случае у меня получилось, никто не о чём не будет знать. Лишь мне одному об этом недоразумении будет напоминать рана в сердце, но со временем она затянется, как и все прежние. Отец сильно переживает за меня. От сильного стресса у мамы случился инфаркт, мы потеряли её. Он не хочет, чтобы подобное произошло со мной. Я начал перебирать пальцами струны. Лёгкая мелодия заполнила комнату. Равномерные звуки успокаивали, я даже смог расслабиться и улыбнуться. *** Леонард (POV) Люблю это время года - зиму. Улицы города покрыты белым девственным снегом, жители лишь просыпаются и ещё не успели превратить природное покрывало в серую невзрачную массу под ногами. Деревья словно накинули на себя шубы, а кустарники полушубки, сохраняя тепло от морозного утреннего ветра. Насыщенный воздух пронизал иглами нос и приводил в чувства. Не скажу, что спал плохо, вчерашняя детвора вымотала меня; не скажу, что спал хорошо, потому как просыпался посреди ночи и не видел его рядом с собой. Мысли, что им любуется другой, ледяными шипами пронизали сердце. Становилось жутко холодно, бил озноб. Я забрался под одеяло и пытался согреться… в одиночестве. Проснулся полседьмого утра, больше заснуть не удалось. Думаю Мэтт уже на пути к аэропорту. Через несколько часов он будет нежиться на раскаленном солнцем пляже Анталии. Интересно, думает ли он обо мне сейчас, как я о нём? Ему явно не до этого. Я поправил меховой воротник зимней куртки и продолжил путь к торговому центру. Если бы вчера всё же отправился на кухню, то увиденная картина в холодильнике ещё больше расстроила меня. За эти три дня ни разу не сходил в магазин. Деньги ещё были, но в ничтожном количестве. Большая часть уходила на обучение и квартплату. Оуэн обещал перевести заработанные деньги на банковский счёт в течение трёх рабочих дней, а это значило, получу зарплату лишь через пять дней. Впереди два выходных. Всё же надеялся, что смогу получить хоть какую-то часть, чтобы купить продуктов. Торговый центр только открылся. Я прошёл внутрь и увидел на первом этаже за кассой азиатку Кингжао в лёгком васильковом платье. В первый день за обеденным столом она рассказала мне, что прибыла из Пекина с родителями восемь лет назад и обосновались в нашем городке. Девушке двадцать два года, родилась в Китае, мать родом из Индонезии, а отец из Непала. В переливающих на свету чёрных волосах всегда присутствовал цветок с кремовыми лепестками. Это её слабость. Её имя означало «понимающая», она не только располагала к себе людей миловидной внешность, но и соответствовала значению своего имени. – Утро доброе, Кингжао, - поздоровался я. – Здравствуй, Лео, - улыбнулась она мне. - Ты сегодня первый. Или не уходил? - закончила шуткой. – Даже не знаю, что и сказать. – Хочешь зелёного чаю или кофе? - любезно предложила, раскладывая на прилавке белые ленточки для упаковки подарков и сувениров. - Слава Аллаху, сегодня будет не столь многолюдно, как предыдущие дни. Не смотря на то, что её родным домом является Китай, всё же чтит исламские традиции. – Нет, спасибо, - отказался от предложения я. - Мне хотелось бы поговорить с Оуэном, по поводу зарплаты. Он у себя? – Его сегодня не будет, но в кабинете есть господин Мэрдок, - не раз отец Оуэна просил обращаться к нему по имени, но она так и не смогла. То, что парня не оказалось на месте, слегка огорчило. Обращаться к самому начальству как-то некомфортно. Разговаривать с Оуэном - другое дело. – Он понимающий, - Кингжао заметила мои сомнения на этот счёт. – Ладно, - решился я и направился на второй этаж. Что я теряю? Ничего. Нет, так нет. Дверь кабинета была открыта нараспашку. Шон сидел за столом и просматривал документы. Я постучал о дверной косяк три раза. Мужчина поднял голову и прищуренным взглядом посмотрел на меня. – Господин Мэрдок, - приветливо кивнул ему я и прошёл внутрь. - Я думал, Оуэн сегодня будет. – Он себя неважно чувствует. Остался дома. Чем я могу помочь, Леонард? – У меня возникли трудности с финансами, - перешёл к самой сути я, - подумал, может смогу получить за работу, хоть какую-то часть денег наперёд. – Я бы рад тебе помочь, но все деньги находятся в сейфе, а ключ остался дома у сына. Он вчера последним его закрывал. – Ничего страшного, - по крайней мере, мне известен ответ. - Попытка не пытка. Спасибо. – Было бы за что. Извини, - вернулся к своим делам он. Очередной раз кивнул ему в знак уважения и направился к дверям. Я спустился по эскалатору вниз и приблизился к кассе. – Ну что? - поинтересовалась девушка. Я лишь пожал плечами. Она нагнулась, из-под прилавка достала пятьдесят евро одной купюрой и протянула мне. – Нет, Кингжао… - я стал отпираться. – Бери, - перебила меня она. - Я знаю, каково это сидеть без денег, тем более что я тебе их не дарю. Получишь зарплату и вернёшь. – Обязательно верну. Спасибо тебе большое. Я спрятал деньги во внутренний карман куртки. – Точно чаю не хочешь? - поинтересовалась она. – Нет, - глянул мельком на часы в холле. - Пойду в супермаркет. У меня в холодильнике мышь повесилась. – Бедняжка, - сделала сочувственное выражение лица. – Мышь или я? – Иди отсюда, - отмахнулась Кингжао. – Ты предотвратила повторения трагической участи мышки. Спасибо, пока. – Пока. *** Оуэн (POV) Мне не пришлось краснеть и запинаться в словах, когда отец спросил про мою внезапную влюблённость. Ломать голову о том, как признаться в своей гомосексуальности осталось в прошлом. Об этом отец узнал сразу после похорон матери. Я находился в таком депрессивном состоянии, что жить не хотелось. Сказал ему с целью, чтобы убил меня в ярости прямо там на кладбище. Мне этого тогда очень хотелось, я потерял мать, а с ней и смысл своего существования, но вместо этого он крепко обнял меня и сказал: «Подходящее время ты выбрал для признания, Оуэн», в обратном смысле. Он был убит горем, я потерял любящую мать, а он женщину всей своей жизни. Я поступил эгоистично, ему было ещё тяжелее. Он нуждался в моей поддержке, а я кроме себя ни о ком не думал. Я до сих пор не знал, что с отношениями между Мэттом и Лео, сидеть в четырёх стенах и настраиваться на худший исход не лучшее занятие. Отец хотел, чтобы поспал подольше, но сон больше не шёл. Мне нужно было развлечься. Я бы отправился в джаз бар, но работает он с пяти вечера до шести утра. У меня в запасе было четыре часа. Поэтому решил пойти в кинотеатр. Ещё не приходилось смотреть фильмы в формате 3D на большом экране. Я взял билет на какой-то научный фильм о жизни насекомых. На остросюжетный боевик или детектив меня не тянуло, комедию тоже, а драмы мне в жизни хватало, причём в фантастическом количестве, говоря о выборе фильма в жанре фантастики. Посмотрю что-нибудь лёгкое. Кино оказалось трёхчасовым. Из зала я вышел, отряхивая одежду и волосы, мне не покидало чувство, что по мне кто-то ползает. Был наслышан усиливающим эффектом очков, но не думал, что настолько реалистично это может быть. Складывалось ощущение, что все эти насекомые мчатся на меня, а когда с ветки на паутине стал спускаться паук, я испуганно замахал руками. Мне казалось, он сядет мне прямо на нос, следом на меня пошла колония муравьёв, хотелось вскочить и убежать. Стоит ли говорить про шершней? Меня всем телом вдавило в кресло, я боялся пошевелиться, они окружили со всех сторон, их дребезжание слышалось отовсюду. Ничего себе лёгкое кино. Это фильм ужасов. Не мог избавиться от чувства, что по мне кто-то ползает. Лишний раз убедился, что театру аналогов нет. Там ты паришь, испытываешь блаженство и эйфорию. Такое могло приключиться только со мной. Ни шага больше в кинотеатр. Я избавился от преследуемых в моём воображении насекомых и направился в джаз бар. Там чувствую себя как рыба в воде. Я бы предпочёл отправиться в театр, чтобы парить птицей в небесах, но сегодня там не будет его. *** Леонард (POV) Зимой темнеет гораздо быстрее. Дни коротки, как мгновения. Заснеженные пустынные улицы отражали состояние моей души - холод и темнота. Несмотря на украшенные ёлки и мигающие разноцветными огнями гирлянды в окнах жилых домов, предвещающие радостное событие, которое бывает лишь раз в году, я не испытывал радости. Мысли о Мэтте вернулись. Они никуда не исчезали. За готовкой обеда старался уделять внимание нарезке овощей и мяса, чтобы не остаться без пальцев. Однако сейчас шёл по улице и думал о нём. Боль по-прежнему не проступала. Я пытался найти причину его поступку. Что не так сделал? Неужели ему нужен ещё кто-то кроме меня? Быть может, как-то не так проявлял свою любовь? Или это из-за учёбы и работы? Я слишком много времени уделял этому, а не ему. Накал вопросов тяжёлым грузом оседали в душе, шагать становилось тяжелее. Я был слишком самоуверен. Мне казалось в наших отношениях прочная броня. Всё же где-то появилась брешь, раз он предпочёл отправиться в путешествие с другим парнем. Ключевое слово не «путешествие», а «другим». Это подразумевало, что мы не вместе - они вместе. Голоса с противоположной стороны улицы привлекли моё внимание. У входа в джаз бар собралось несколько человек. Только сейчас я почувствовал озноб по всему телу. Пока размышлял, то не чувствовал холода. Мысли о Мэтте меня всегда согревали. Я перешёл дорогу и направился в бар. Кингжао в прямом смысле не дала сегодня погибнуть мне на морозе. Благослови её Аллах. Оказывается, от дома я ушёл на приличное расстояние. Так хоть смогу заказать горячий напиток и отогреться. Несмотря на маленькое помещение, внутри было по-домашнему светло и уютно, пахло дорогими сигарами. Я не переношу табачный дым, но этот отдавал ванилью, поэтому не вызывал раздражения. На стенах как обычно «акулы» мирового джаза в стеклянных рамках, столики с оливковой скатертью и креслами между собой разделяли бежевые колонны, образуя вверху арку. Потолка практически не было, он состоял из множеств таких арок. Пол от входа к центру устлан красной дорожкой. Даже если не являлся знаменитостью в мире музыки или кино, то этот элемент внушал обратное - ты звезда. За столиками сидели мужчины в смокингах и фраках, а также дамы в роскошных нарядах. Я словно перенёсся в шестидесятые, особенно когда увидел женщину в вишнёвом платье до пола, белых перчатках по локоть с продолговатым янтарным мундштуком в руках. Что-то мне подсказывало, что я не вписываюсь в атмосферу и пора сматывать. Мои догадки подтвердились, как только увидел направляющего ко мне официанта в чёрном смокинге, цилиндре и белых перчатках. – Добрый вечер, - поприветствовал меня он. - Простите, у нас тематический вечер. Вход только в смокингах. Так вот оно что. Вечер выпускников шестидесятых. Меня поразило другое, тут были пожилого и среднего возраста посетители, но среди них было немало молодёжи. Они невероятно соблазнительно выглядели в этих костюмах. Каждый из них мог красоваться на глянцевой обложке элитного журнала. На мгновение я пожалел, что теперь так не ходят. Это очень сексуально. – Простите, я уже ухо… - стал прощаться я, но тут услышал весьма странный вопрос. – Какой у тебя размер? Я повернул голову и увидел Оуэна. – Охренеть, - не мог поверить я своим глазам. Этот Оуэн и близко не стоял с тем, которого видел в училище и торговом центре. На нём был белый фрак, в нагрудном кармане треугольником выпирал носовой платок, белоснежная рубашка и такого же цвета бабочка. Белые брюки со стрелками сливались с классическими туфлями из белой кожи. Волосы зачёсаны на бок и поблёскивали на свету. В этом костюме он и выглядел не только стройнее, но и увереннее. – Какой у тебя размер? - переспросил он. – Размер чего? - учитывая то, что я счёл всех присутствующих невероятно сексуальными, мой вопрос показался мне самому странным. – Ладно, - смутился Оуэн и обратился к официанту. - Он со мной. Мужчина одобрительно кивнул и удалился. – Я знаю, какой у тебя размер, - нервно улыбнулся Оуэн. - Пойдём. Выдам тебе такой. – Может мне лучше уйти, а то… – Прошу, - перебил меня он. - Будь моим гостем. К тому же ты замёрз, тебе нужно отогреться. Что верно, то верно. Весьма наблюдательный. – Сюда, - повёл он меня за собой по проходу к дальней комнате. По правде говоря, я глаз не мог оторвать от присутствующих. То, что они на меня брезгливо смотрели оно и понятно, среди таких изящных лебедей - я гадкий утёнок. Он вручил мне чёрный смокинг. – Что тут происходит? - надев его, поинтересовался я. - Слёт выпускников? Оуэн заулыбался и почесал лоб. – Нет, сегодня тематический вечер джазового трубача и вокалиста Луи Армстронга. – Ого, - о легендарном джазисте я наслышан в театральном училище. Мы вышли в зал и сели за свободный столик. Я видел, как Оуэн волнуется. Мне казалось, у него сейчас сердце выпрыгнет из груди, дышал парень частыми рывками. – Успокойся, - положил я свою ладонь ему на руку. - Что это с тобой? Твой отец говорил, что ты неважно себя чувствуешь. – Уже гораздо лучше, - он выбрал из нагрудного кармана платок и протёр им вспотевший лоб. - Волнуюсь перед выступлением. – Ого, - этот парень не переставал меня удивлять. - Ты ещё и играешь? Откуда такие перевоплощения, Оуэн? Я поражён, честное слово. – Пожалуйста, прекрати. – Извини, - убрал руку я. – Прости, - Оуэн закрыл глаза и глубоко вздохнул. - Очень ответственный для меня момент. – Понимаю, - кивнул я. - Первый раз вижу, чтобы в баре были официанты. – Это только на сегодня. Компаньон моего отца Грегори владеет этим заведением. Время от времени он проводит тематические вечера, посвящённые легендам джаза. – Вам что-нибудь принести, - приблизился к нам официант. – Фруктовый чай, милейший, - старался я соответствовать настроению заведения. – А мне джин с тоником, - сделал заказ Оуэн. - Двойной. Верно. Он чересчур напряжён, ему надо расслабиться. Через полчаса я уже начал волноваться за парня, он осушил шесть коктейлей и заказал седьмой по счёту. Все двойные. Если так будет продолжаться, то его выступление никто не увидит, а мне реально захотелось его послушать. – Достаточно, - забрал я у него коктейль. Он посмотрел на меня жалобными глазами, затем смиренно кивнул. – Извини, я веду себя как идиот, - проговорил он. – Ты волнуешься. Это нормально. Луи Армстронг тоже волновался перед выступлениями, тоже чрезмерно выпивал, но рядом не было человека, который вовремя остановил бы его. А у тебя такой есть. – Что ты тут делаешь? - его язык слегка заплетался. - В смысле… Мне приятно видеть тебя здесь, но… что ты тут делаешь? – Блуждал в раздумьях по городу, - я сделал глоток. Неудивительно, что у него заплетается язык, коктейль крепкий и обжигал лёгкие. - А каким ветром тебя сюда занесло? – Меня сюда постоянно заносит, - заулыбался он. - Можно сказать, что это мой третий дом. – Вот как? Предположу, что первый - родной дом, а второй? – Театр. А сегодня я решил сходить на фильм ужасов. Оуэн принялся рассказывать о своём походе в кинотеатр, я не мог без улыбки наблюдать за ним. От скромного и неуверенного человека не осталось и следа, причём рассказывал он так, что у меня порой вырывался смех. Он помог мне позабыть о недавних событиях. Не только ему удалось расслабиться, но и мне. Я настолько раскрепостился и забылся, что начал делиться с ним своими курьёзами из жизни. Давно я не проводил так время, а особенно учитывая, что находимся в шестидесятых. Вскоре Оуэн присоединился к коллективу на сцене. Я с улыбкой наблюдал, как он играет на саксофоне. После второй композиции он взялся за гитару. Какая игра - полная самоотдача, одна страсть, сплошные эмоции. Моя душа стремительно покидала тело и устремлялась в небеса. Перед глазами мелькали картинки прошлого. Своей игрой ему удавалось достучаться до самой глубины, ноты проникали в самую глубь сердца и зализывали раны. Мне кажется, я перестал дышать. Он приковал меня своей музыкой. После того как к его соло присоединился барабанщик и гитарист я впал в эйфорию. Не видел ничего перед собой, мои глаза наполнились слезами. Я парил в одурманенном состоянии, где-то между небом и землёй, а быть может между небом и космосом. Я бороздил по бескрайним просторам и не хотел возвращаться на землю. Ничего подобного раньше не испытывал. Это подействовало на меня как наркотик. Хотелось ещё и ещё.