Узы

      — Значит, сидит как мышь тише воды, ниже травы и из дома никуда не выходила? — господин Хо выпустил в воздух сизое облачко сигарного дыма и, прищурившись, посмотрел на своего человека. Никто из парней, работающих на него, не мог предугадать, что означал этот прищур. У господина Хо был взгляд змеи: такой же гипнотизирующий и непредсказуемый, как бросок кобры. Парень, стоящий сейчас перед ним, кивнул и опустил глаза.       — Только в бар. Пробыла там несколько минут, вероятно, для того, чтобы забрать Чхве Ёля, и вернулась домой.       — Чхве Ёля? Ах да, они же теперь родственники! — господин Хо усмехнулся. — Может, они замышляют что-то?       — Не думаю. Юн Чхве Ёль пьет все время. Вряд ли она будет что-то рассказывать такому ненадежному человеку.       — А слуги?       — Сун Джа сообщила, что госпожа даже разговоров ни о чем таком не вела.       — Это на неё похоже. Чертова шлюшка! Как ловко она меня провела! Но ничего, так даже интереснее, — господин Хо улыбнулся своим мыслям, от этой его улыбки парень поежился.       — Прикажете, привезти ее к Вам? — спросил он, разглядывая перед собой пол.       — Не надо. Разобраться с ней я всегда успею, а пока глаз с них двоих не спускать!       Парень ответил односложным «да» и поспешил вон из кабинета, так и не посмев поднять глаз на своего хозяина. Мужчина раздавил недокуренную сигару в пепельнице.       Хо Гон Чиль держал в кулаке весь этот город. Только он решал, кого и когда дергать за ниточки, пока одна из самых красивых его кукол не оказалась обычной неблагодарной сукой и не укусила за руку кормящего ее хозяина. Два года назад она не просто сбежала от него, а еще обчистила его оффшорный счет в люксембургском банке. Гон Чиль не ожидал такой вульгарной прыти от потомственной аристократки, которая, до того как стала его любовницей, была бедна, как церковная мышь. И даже тогда, когда она влюбилась в этого мальчишку, он смотрел на это сквозь пальцы, позволяя ей забавляться с ним. Ведь в его руках появилась еще одна крепкая ниточка, за которую он мог дернуть в любой момент. Но эта девка обрубила концы одним махом, кинув их обоих, блестяще разыграв перед ними собственную скоропостижную смерть.       — Ты тогда сделала свой ход, Лин Шин, теперь я сделаю свой, — произнес мужчина и приказал подавать машину.

***

      Они разговаривали, улыбаясь друг другу, обнимаясь, как старые друзья, которые давно не виделись. Лин Шин раздавала распоряжения прислуге по поводу обеда, а когда появилась в гостиной и увидела их вместе — оцепенела и не могла отвести от них глаз. К сожалению, убегать из гостиной и прятаться было слишком поздно — они оба заметили ее. Лин Шин ничего не оставалось, как спрятать свой страх за любезной улыбкой и сделать шаг навстречу своей судьбе.       — Дорогая, познакомься! — громко заговорил муж, обращаясь к ней.       — Это мой бизнес-партнер и хороший друг господин Хо Гон Чиль, — он представил их друг другу.       — Я приказала подавать обед. Надеюсь, господин Хо ничего не имеет против французской кухни?       — Я не откажусь от хорошего черепашьего супа и, тем более, от настоящего испанского хереса.       Лин Шин улыбнулась.       — Тогда, прошу к столу, господа.       Она повела гостя в столовую, чувствуя, как взгляд Хо Гон Чиля прожигает ей спину. В Вене Лин Шин любила приемы и часто приглашала гостей, но сейчас она проклинала светский неторопливый этикет и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. В ее голове роились тысячи разрозненных мыслей, смешиваясь с инстинктивным страхом, они не давали Лин Шин сосредоточиться и спокойно обдумать ситуацию. Поэтому она сильно нуждалась сейчас в поддержке и мужском плече. Сидя рядом с мужем, она даже пару раз взяла его за руку, что он принял за выражение сдержанной любви и только. Да и откуда ему было знать, что на самом деле творится на душе у его жены. Поэтому он не заметил перемен в настроении Лин Шин, в отличие от господина Хо. После обеда мужчины удалились в кабинет, чтобы заняться делами, а Лин Шин отправилась на кухню, чтобы поблагодарить и рассчитать нанятого на весь день повара-француза. Заплатив ему деньги, женщина поднялась наверх, чтобы закрыться у себя в комнате, и тут произошло то, чего она так опасалась весь вечер. Наверху ее поджидал Хо Гон Чиль. Увидев женщину, он схватил ее за лицо и так сильно прижал к стене спиной, что у Лин Шин заболели лопатки.       — Хитрая сука! За твои шутки я утоплю тебя в ванне с кислотой. Не вздумай рыпаться, а подумай о душе уже сейчас.       Он сказал это с адским спокойствием, а потом отпустил Лин Шин и спустился вниз. Лин Шин не слышала, когда он ушел из их дома, потому что страх оглушил ее. Она слишком поздно поняла, насколько опрометчиво поступила, когда вывела деньги с люксембургского оффшора через оншорную компанию. Тогда она считала, что поступает правильно. Тело ее не слушалось, а ноги стали ватными. Хватаясь руками за перила, Лин Шин спустилась с лестницы и добралась до столовой. Не обращая никакого внимания на слуг, прибиравших со стола, она выхватила из рук служанки початую бутылку хереса и сделала несколько крупных глотков прямо из горла. Служанка, хлопая глазами, смотрела на свою хозяйку.       — Чего уставилась?       Голос Лин Шин прозвучал незнакомо низко. Она отвернулась и, забрав бутылку с собой, вернулась в гостиную.       — Что ты делаешь? — Юн Со Мун застал жену в тот момент, когда она заливала в себя вино тем же способом. Он отнял у нее из рук бутылку. — С ума сошла!       — Со Мун, давай уедем прямо сейчас, умоляю! — Лин Шин схватила мужа за рубашку.       — Да что ты заладила?! Иди спать, ты пьяна! — выкрикнул раздраженно Со Мун и стряхнул с себя ее руки.       — Что у тебя за дела с этим типом?       — Оставь этот тон! Поговорим завтра.       Муж развернулся и пошел прочь из гостиной.       — Юн Со Мун! — отчаянно крикнула женщина, но мужчина, поклявшийся защищать ее, даже не обернулся. Поняв, что осталась опять одна, Лин Шин бросилась в свою комнату. Закрыв дверь на замок, она вытащила из гардеробной вместительную черную сумку и кинула ее на кресло. Потом нажала на рычажок под картиной Моне, и позолоченная рама с изображением сада художника отъехала в сторону, открыв ей маленький аккуратный сейф. Быстро набрав несложную комбинацию цифр, женщина схватила несколько банковских пачек с новенькими долларовыми купюрами, сунула их в сумку, закрыла сейф и, вернув картину на место, огляделась. На мраморном столике стояла золотая фигурка богини Тары. Лин Шин исповедовала буддизм, и ее мантры, звучащие на санскрите, были обращены именно к ней. Эту старинную фигурку, выполненную из чистого золота, муж преподнес ей в качестве свадебного подарка еще в Вене. С тех пор Лин Шин никогда не расставалась с ней. Осторожно сняв золотое воплощение богини, Лин Шин бережно завернула его в шелк и убрала в сумку. Потом, повесив сумку на плечо, вышла из комнаты. В доме было тихо, и только в кабинете мужа горел свет. «Может, у тебя и есть «завтра», Со Мун, а у меня его нет. Поэтому, прости», — подумала женщина, бесшумно подошла к входной двери и выскользнула из дома.       Хо Гон Чиль был человеком дела. Он никогда не отказывался от своих слов и намерений. Уж если он обещал ее утопить в кислоте, значит, именно так он и сделает. Единственным мизерным шансом выжить для Лин Шин стало бегство, и она снова зацепилась за него, словно утопающий. По крайней мере, просто сидеть и ждать, когда Хо Гон Чиль приведет приговор в исполнение, она не могла.       «Она покинула дом», — служанка сунула мобильник в карман, оглянулась по сторонам и спокойно отправилась спать.

***

      Лин Шин ехала через освещенный белыми прожекторами тоннель, когда заметила своих «ангелов смерти». Это был черный джип огромных размеров. Он мог раздавить ее машину и даже не заметить. Это было во вкусе господина Хо: он любил все большое! Машина Лин Шин уступала джипу в мощи, зато выигрывала в маневренности. Лин Шин прибавила скорости и попыталась уйти от преследователей. Она постоянно перестраивалась из ряда в ряд, пока не убедилась, что джип пошел напролом. Легковушки, попадающиеся на его пути, отлетали от этого черного монстра, как игрушечные, сталкиваясь на ходу с другими автомобилями, превратив движение в хаос. А когда к визгу тормозов и скрежету металла о бетон прибавились еще и пистолетные выстрелы, черная полоса трассы, которая где-то впереди сливалась с густой чернотой ночи, показалась Лин Шин дорогой в ад. С первых выстрелов заднее стекло ее машины превратилась в крошево. Девушка испуганно завизжала и инстинктивно пригнулась. Не выпуская руль из рук, Лин Шин вдавила педаль газа в пол и только успевала крутить руль, уворачиваясь от стремительно летящих на нее по инерции автомобилей. Она рыдала от ужаса, но продолжала вести машину. Она понимала, что бандиты хотят взять ее живой, иначе бы она давно получила бы ни одну пулю. Когда Лин Шин вылетела из тоннеля, джип уже поравнялся с ней и успел пару раз хорошенько боднуть ее машинку вбок, отчего машину начало болтать так, что Лин Шин выпустила из рук руль, обхватив руками сумку. Ее машина завалилась на бок, а черная махина притормозила. От смерти Лин Шин спас только ремень безопасности и здоровый грузовик, который на скорости врезался в джип. Махина, проломив заграждение, повалилась вниз, а потом раздался взрыв. Лин Шин с трудом выбралась наружу из покореженного автомобиля. Не обращая внимания на крики людей и на множество побитых машин вокруг, девушка побежала от шоссе в сторону леса. На ней была только одна туфелька, но она продолжала бежать, прижимая к груди сумку. Ей казалось, что бандиты живы и вот-вот снова погонятся за ней. Высокая трава спутывала ей ноги. Она падала, поднималась и снова бежала, пока окончательно не выбилась из сил. Понимая, что не выберется, она упала на колени, дрожащими руками достала мобильник и нашла в списке давно забытый номер.       «Спаси меня!» — крикнула она, уронила телефон, и у нее началась истерика.