Узы

      Тэ Кён не знала, сколько времени они уже стоят у стены, но боялась пошевелиться. Она чувствовала, как где-то между ними бьётся сердце. Может, её, а может, его.       — Всё в порядке? — наконец спросил он. Тэ Кён кивнула и подняла глаза.       — Как ты здесь оказался? — Он не ответил. — Сейчас здесь будет полно полиции, если соседи позвонили…       — Иди домой, — произнёс Тони и выпустил её из объятий.       Стоило ему отойти, как кожа девушки моментально покрылась мурашками. Тэ Кён сразу сделалось холодно в душный летний вечер. Как быстро стемнело, а она даже не заметила.       — Не стой, как истукан, Тэ Кён! — Тони посмотрел на часы.       — Что? — Тони вдохнул, схватил её за руку, за пару шагов довел до калитки, позвонил в домофон, а потом исчез так же неожиданно, как и появился. Как только руку успел отпустить? Прокурор поёжилась и уставилась на дорогу. «Надо бы место преступления осмотреть», — подумала она.       — Тэ Кён!— испуганный женский голос заставил девушку обернуться. Маменька стояла в дверях. В руках у неё была отцовская клюшка для гольфа. Увидев дочь, она выдохнула и схватилась за сердце. — Жива, слава Богу! — пролепетала она на выдохе. — Я так испугалась, когда услышала выстрелы…       — Мам, да что со мной сделается из-за петард! Принеси фонарик и что-нибудь мягкое. Можно кусок ваты.Только побыстрее, пожалуйста.       — Петард? А я уже позвонила в полицию, — ответила мать, но фонарик с ватой всё-таки принесла. — Тэ Кён, что происходит?       — Спасибо. — Тэ Кён выхватила фонарик и, ничего больше не объясняя, закрыла дверь. Ей нужно было осмотреть место происшествия до приезда наряда полиции. Ведь маменька уже звонила в участок, да и соседи, наверняка, слышали пальбу, а значит, времени, чтобы забрать разбитый телефон, собрать гильзы и найти сумку, у неё совсем нет.       Прокурор Ли пробежала вдоль дороги несколько раз, но ни гильз, ни разбитого телефона ни, тем более, сумки, ей обнаружить не удалось. Только в том месте, где она стояла с адвокатом, остались три небольших отверстия в стене. Тэ Кён осторожно провела по ним рукой и понюхала пальцы. «Черт, хоть бы одна пуля застряла!» — выругалась Тэ Кён. — «Хорошо, что стреляли под большим углом, иначе б не промахнулись. А адвокат — он точно сумасшедший! Неужели не знает, как опасен рикошет… Ну конечно же!» — Тэ Кён, на вскидку рассчитав траекторию полёта пули, стала осматривать деревья. Пуля застряла в стволе дерева и торчала «хвостом» наружу. Так как выпиливать пульку было нечем, да и некогда, Тэ Кён стала изымать ее вручную. Иными словами выковыривать из ствола пальцами. За этим занятием её и застали полицейские.       — Сержант Квон. Девушка, что вы делаете? — спросил один из них.       — Пулю изымаю. Разве не видите? Вот чёрт, ноготь сломала. — Полицейский на мгновение застыл с выражением крайнего изумления на лице, а Тэ Кён, тем временем, вытащила пулю и, положив её на кусок ваты, посмотрела на полицейского. — Что с Вами? Не приходилось пули изымать, что ли? Короче, вытаскивайте блокнот, сержант, и пишите: «При осмотре места происшествия, в 150 метрах от проезжей части в направлении на северо-запад в каменной стене на высоте 2,5 метра от земли имеются три пулевых отверстия, на расстоянии 2,4-2,8 миллиметра друг от друга». Видите? —прокурор показала рукой в сторону стены.       — Вижу. Только Вы, собственно, кто такая? — наконец поинтересовался сержант, перестав конспектировать.       — Я — прокурор Ли. Не отвлекайтесь! Теперь, что касается пули… — продолжила Тэ Кён, но сержант не стал записывать дальше, а сделал звонок.       — Лейтенант, тут баба какая-то пули на месте происшествия изымает. Говорит, что прокурор. Что нам с ней делать? Задержать до выяснения личности?       — А вот за «бабу», сержант, будете отвечать передо мной лично! Давайте сюда вашего лейтенанта, — Тэ Кён выхватила трубку из рук сержанта и рявкнула:       — Прокурор Ли у телефона!       Лейтенант оказался на редкость непробиваемым кадром, и для прокурора Ли всё закончилось мирным отбытием под конвоем в местное отделение полиции. Уже в машине прокурор запоздало вспомнила, что не сможет даже предъявить своё удостоверение, так как оно, так же как и диктофон, скорее всего, находится в руках тех, кто стрелял. Одним словом, у господина Хо. Всё-таки прав был адвокат, отправляя её домой. Но, как говорится, что сделано, то сделано. Уже через пять минут пребывания в отделении, Тэ Кён находилась в состоянии тихого бешенства. Она с ненавистью смотрела на совсем молодого парня, который, видимо, совсем недавно женился. Это было видно по блестящему обручальному кольцу у него на пальце. И это, пожалуй, было единственное его положительное качество. Он наотрез отказался звонить капитану Наму, а сразу связался с окружной прокуратурой. Судя по тому, что вызволять прокурора из отделения приехал её сосед по автобусу, значило для Тэ Кён только одно: завтра вся прокуратура будет знать о том, что младший советник юстиции Ли Тэ Кён посеяла не только своё служебное удостоверение, но и свидетельские показания по делу.       Тэ Кён стояла в дамской комнате прокуратуры у зеркала и подкрашивала губы, когда там появилась Хё Ри.       — Бедная Тэкёшечка… — печальным голоском защебетала она. — Я так тебе сочувствую, правда. Сама недавно была «на ковре» у начальства, знаю, каково это.       Тэ Кён покосилась на девушку.       — Вообще-то пора бы тебе запомнить, что меня зовут Ли Тэ Кён.       — Ах, Тэ Кён… глядишь, вот-вот из прокуратуры попрут, а ты всё о нормах общения беспокоишься. Не повезло тебе, сразу видно. Хотя, с кем поведёшься…       — Секундочку. Ты сейчас намёки делаешь?       — Что братец, что адвокат Пан… Одного поля ягодки с гнильцой. А адвокат — одно сплошное разочарование. Теперь уже и не адвокат вовсе, раз родственники под следствием.       — Ты, никак, уже закончила это дело. Вина господина Пана ещё не доказана. Что с тобой Хё Ри? Или ПМС замучил? Хотя, ты и без этого постоянно говоришь глупости.       — Посмотрим, что ты запоешь, когда останешься не у дел, — сладко пропела Хё Ри и выпорхнула из уборной.       — Не твоя печаль! Иди готовься к конкурсу «Мисс Окружная Прокуратура»! — выкрикнула прокурор Ли ей вслед и, сунув помаду в сумочку, тяжело вздохнула. Она понимала, что её диалог с Хё Ри смахивал на разборки двух школьниц, не поделивших между собою парня, но уж больно Хё Ри её выбесила! Тэ Кён терпеть не могла людей, которые говорят одно, делают другое, а думают третье. Да и думает ли такая, как Хё Ри? Как она может говорить такое о человеке, с которым встречается? Уму непостижимо! Тэ Кён вылетела из дамской комнаты, громко хлопнув дверью. В отделе её уже ждал начальник.       — Поехали в управление, — мрачно приказал он и, забрав с собой дело, посмотрел на девушку так, что ей пришлось опустить глаза в пол. — Значит так, младший следователь юстиции Ли Тэ Кён, — проговорил он, когда они вместе поднимались по лестнице управления. — Слушай сюда и запоминай мои слова «на раз». Повторять не буду. Говорить с главным буду только я. Ты молчи. И упаси тебя боже поднять глаза! Поняла?       — Угу.       — Спросят — кайся, словно Пресвятая мироносица Мария Магдалина. Ясно? Не слышу!       — Хорошо, начальник, покаюсь, — пообещала Тэ Кён.       — О том, что вчера случилось, переговорим, если отобьёмся.       Надо сказать, что Тэ Кён никогда ещё не слышала из уст своего начальства столько хвалебных слов, сколько услышала сидя в приёмной и, попросту, грея уши. Это было неожиданно и приятно, ведь Тэ Кён, как и большинство сотрудников в прокуратуре, считала руководителя Мина консерватором, «ходячей должностной инструкцией», не меняющим выражения лица даже на корпоративных вечеринках, когда они пили вместе или же отжигали всем отделом в караоке, где снова пили. Сейчас же сердце Тэ Кен наполнилось надеждой, а вместе с ней росла уверенность, что в этот раз пронесёт. Наконец девушку пригласили в кабинет, и Тэ Кён вошла, вся с макушки до кончиков ногтей кротость и смирение.       — Неужели эта девушка — воплощение «совести Вашего отдела», руководитель Мин? — спросил человек в отличных кожаных туфлях. К сожалению, выше Тэ Кён мужчину рассмотреть не могла, так как выполняла инструкцию: смотрела в пол и без конца кланялась. — Присаживайтесь, мисс Ли.       — Спасибо, — пролепетала Тэ Кён и, не поднимая головы, засеменила к креслу.       — Что же с Вами случилось? — мягко заговорил мужчина.       — Потеряла служебное удостоверение и сумку, где лежал диктофон с записанными на него свидетельскими показаниями по делу. Простите. Знаю, что недостойна высокого звания прокурора Республики Южная Корея. Готова понести за свой проступок любое наказание. Каким бы оно не было, я приму его с должным смирением и пониманием.       — Мисс Ли, принесите-ка нам чайку.       — Чай? — Тэ Кён выпрямилась и с недоумением посмотрела на мужчину, вершившего сейчас её прокурорскую судьбу. Но заметив, что он говорит вовсе не с ней, а общается по селектору со своей секретаршей, снова опустила глазки.       — Что же Вы замолчали? Рассказывайте. Всё-таки такое дело. Вас, кажется, обстреляли?       — Вы и это знаете? — воскликнула девушка и сразу поняла, какую глупость сморозила. Конечно же, он всё знал. Об этом вся прокуратура знает.       — Испугались, наверное?       — Нет… То есть да… Немножко…       — Немножко. Это хорошо. Что думаете предпринимать дальше?       — Думаю, провести баллистическую экспертизу пули. Конечно же, уверенности в том, что оружие зарегистрировано, у меня нет. Но чем чёрт не шутит? Может, следок и появится.       — Что можете сказать о пуле?       — Пуля пистолетная. Калибра где-то 9 миллиметров. Это может быть и «Sig Sauer», и «Beretta» последних модификаций. Выбор совсем неплохой. Но я не консультант по оружию, а только прокурор.       — Пейте чай, мисс Ли, — мужчина улыбнулся, а Тэ Кён быстро перевела взгляд на господина Мина, который вовсю отхлебывал чай из чашки, это был верный признак того, что всё идёт для Тэ Кён совсем неплохо.       Но радость девушки оказалась преждевременной. Дело от неё забрали и передали «более опытному прокурору». И это тогда, когда она проделав, словно Золушка, всю чёрную работу, вплотную подошла к Хо. Осталось совсем чуть-чуть! Слава Богу, хоть в прокуратуре оставили. Тэ Кён сидела в служебном автомобиле и пыталась успокоиться, но слезы только сильнее текли из глаз. «И ради чего я так распиналась перед ними! Про оружие им рассказывала. Тоже мне, специалист по баллистике. Оружейный консультант, а на деле — бестолковый китайский болванчик! Эх, надо было врать, что мне страх неведом, что я вообще никогда и ничего с рождения не боюсь, что я — бесчувственный робот!» — думала девушка.       — Это так, значит, мы принимаем заслуженное наказание, Ли Тэ Кён? — господин Мин сурово посмотрел на неё.       — Руководитель Мин…       — Младший советник юстиции Ли! Быстро взяла себя в руки, утёрла нюни и улыбнулась! — приказал он.       — Есть, утереть нюни… — всхлипнула Тэ Кён и вымучила на лице улыбку.       — Вот так-то лучше. Выше нос, Совесть отдела Ли Тэ Кён. Ты молодец. Я тобой горжусь, прокурор Ли. А этого Хо мы прижмём, не волнуйся. Завтра введёшь господина Ана в курс дела, а сегодня поезжай домой. Да, и ещё, прокурор Ли, воздержись от встреч с адвокатом Паном.       — В каком смысле?       — В самом прямом. Думаю, объяснения тут излишни.       Дома оказалось не лучше. Родители встретили Тэ Кён с траурными лицами, а мама постоянно подносила платочек к накрашенным ресницам.       — Тэ Кён, переоденься и возвращайся в гостиную. Нам с матерью нужно серьезно с тобой поговорить, — мрачно сказал отец. Судя по стальным ноткам в голосе отца, Тэ Кен поняла, что неприятности для неё, наверное, не кончатся никогда. Быстро приняв душ и переодевшись, девушка проявилась в гостиной.       — Это правда, что тебя обстреляли возле дома? — прямо спросил отец.       — Обстреляли — это громко сказано. Так… припугнули малость.       — Отлично… — отец поднялся с кресла, забрал с журнального столика узкий конверт, а потом вернулся обратно, и всё это происходило под всхлипы матери.       — В общем так, мисс Ли: либо ты переходишь работать в юридическое отделение моей компании, либо уезжаешь из страны. Лондон, Париж, Нью-Йорк — на выбор, но в прокуратуру больше ни ногой! Я уже утром звонил твоему руководству и обо всём договорился. Можешь ехать в аэропорт хоть завтра, — он отдал конверт Тэ Кён.       — О, Господи… Папа, так это ты… — Тэ Кён от возмущения и растерянности улыбнулась и всплеснула руками. — Так вот почему они меня отстранили! Я думала, что ты, как отец, меня поддержишь, а ты вместо этого мне свинью подложил? Невероятно!       — Тэ Кен! — мама хлопнула по подлокотнику кресла ладошкой. Нам нужна живая и здоровая дочь, а не мертвый прокурор Ли! Я хочу ещё внуков понянчить.       — Оставь разговоры о внуках, мама! А ты, отец… Интересно, что за место ты мне припас у себя под крылышком? Мне что, дни напролет отращивать себе задницу, сидя в офисе в должности юрисконсульта? Я же прокурор, папа! Я не могу заниматься всякой ерундой и пить целыми днями кофе в офисе. И я не курица, которая рождена, чтобы воспроизводить потомство. Или ты тоже лелеешь сладкую мечту стать дедушкой? Забудьте об этом оба!       — Да как ты смеешь дерзить мне, засранка! — взвинтился отец. — Как можешь противиться отцовской воле, которая основа этого дома и нерушима! Как я сказал — так и будет!       — Никогда! Или я стану жить там, где нет этой воли.       — Ультиматумы отцу ставишь! Хорошо… Ачжума!!! — то ли для того, чтобы придать ускорение кухарке, то ли для утверждения собственных принципов, отец поднял с пола любимую антикварную вазу своей жены и жахнул её об пол с такой силой, что фарфоровые осколки разлетелись по всей комнате.       — Дорогой… Моя ваза! — взвизгнула маменька, закрыв голову руками.       — Доченьку за это поблагодари! — рявкнул отец и вышел из комнаты, совершенно забыв, что позвал кухарку, которая мгновенно появилась в комнате с телефонной трубкой в руках.       — Мисс, Вас к телефону! — произнесла она, с ужасом осматривая масштабы своей уборки.       — Спасибо, я в комнате возьму, — ответила Тэ Кён и поднялась наверх. Но даже через стену было слышно, как ругался в кабинете отец и грохотал чем-то.       — Прокурор Ли? Надо встретиться, — Тони начал разговор без предисловий. — Ты сможешь сейчас?       — Смотря где ты.       — В двух автобусных остановках от твоего дома. В парке.       — Хорошо, где встретимся?       — Просто приходи. Я сам найду тебя.

***

      Лин Шин уже несколько раз перезванивала Тони, но никак не могла ему дозвониться. После очередной неудачной попытки она просто взбесилась.       — И что он возится с этой Ли! Не понимаю, чего в ней хорошего?       Чхве Ёль, который вместе с ней приехал в аэропорт и сейчас молча пил кофе, поставил крошечную чашечку на блюдце и обратился к девушке.       — Да брось, Лин Шин. Сами мы встретим этого Керфера! Фотки же есть. О, вот, кажется, этот рейс. Пошли! — он быстро поднялся и потянул её за собой из кафе на второй этаж терминала.       Профессор, почётный доктор медицины Пауль Райнер Керфер, оказался плотным, невысоким, лысеющим пожилым немцем, с очень располагающим к себе добрым лицом. Он радостно заулыбался, когда Лин Шин обратились к нему на его родном языке. Она предложила отвести профессора в его апартаменты в гостинице, но мужчина отказался, пожелав сразу же ехать в кардиологический центр, дабы познакомиться со своим пациентом. По дороге Керфер говорил с ней о корейской медицине, но Лин Шин, слушая его, думала совсем о другом. Ей совершенно не нравилась прокурор, потому что её связь с Хо была для неё очевидной и она не понимала, почему Тони до сих пор ничего не предпринимал, а только успокаивал, когда она заговаривала с ним об этом. Возможно, у него на её счёт были свои планы, но, скорее всего, в сложившейся ситуации он мало чего мог сделать, и поэтому Лин Шин решила помочь. Ещё вчера она договорилась о встрече с человеком, к помощи которого не прибегла бы никогда, если бы у неё был выбор. Ямомото Кихара был человеком намного опаснее Хо и сразу положил глаз на его юную любовницу. Тогда Хо не уступил её японцу и путь в страну восходящего солнца с тех пор стал для него заказан. Но, несмотря на это, Лин Шин провела с Кихарой пару ночей, поэтому он нежно называл её Химэ*. Потом они расстались без взаимных претензий, но всё же встречаться с ним снова без охраны было небезопасно. Лин Шин нужен был кто-нибудь из дедушкиной гвардии, поэтому она и звонила Тони, чтобы ввести его в курс дела, но увы… Девушка посмотрела на часы. До встречи оставалось всего ничего, а она ещё не знала, как ей избавиться от Чхве Ёля и покинуть больницу. Поручив господина Керфера профессору Лиму, Лин Шин первым делом заглянула в палату к дедушке. Она хотела поболтать с ним, но дедушка спал.       — Чхве Ель, я отлучусь ненадолго. Побудь, пожалуйста, с дедушкой до возвращения Тони.       — А ненадолго это куда? — сразу поинтересовался парень.       — К портнихе. Примерка займет всего час, не больше. А потом сходим вместе куда-нибудь пообедать.       — Поедем вместе.       — Ну, тогда весь сюрприз насмарку. Чхве Ёль, ну пожалуйста!       — Думаешь, я отпущу тебя одну?       — Зачем одну? Я возьму с собой Фикса. Парень не разбирается в моде, но зато с ним я буду как за каменной стеной.       — А завтра никак?       — Никак, — отрезала девушка. — Но, если ты такой деспот, хорошо, я останусь. — Лин Шин подошла к окну в коридоре.       — Хорошо, поезжай, — Чхве Ёль пожал плечами.       — В самом деле? Я быстро! — Лин Шин улыбнулась и, поцеловав парня, побежала по больничной лестнице вниз.       «Вот, глупая, есть же лифт! Нет, ну что за существа эти женщины? Если дело касается любви и тряпок, они сразу сходят с ума!» — вздохнул Чхве Ёль.       Время тянулось медленно. Прошёл час, другой, третий, а Лин Шин так и не появлялась. Её телефон молчал, и поэтому, когда в больнице появился Тони вместе с Тэ Кён, парень просто не находил себе места и метался по больничному коридору, как лев по клетке. Увидев Тони, он сразу бросился к нему.       — Слушай я отъеду ненадолго. Тебе Лин Шин не звонила в течение последних трех-четырёх часов? — начал он, нервно запустив пятерню в волосы.       — Нет. А что случилось?       — Вот, чёрт!       — Чхве Ёль! Перестань метаться и внятно объясни, что тут у вас произошло.       — Лин Шин пропала. Вот что. ______________________________________ Химэ* — в переводе с японского означает «принцесса». Раньше в Японии так называли женщин, в чьих жилах текла голубая кровь. В современной Японии оно почти не используется.