Знай своего врага

      Грант Уорд проходил по этим коридорам бессчетное множество раз. Каждая трещинка на полу, каждая вмятинка на стене — он помнил все детали настолько хорошо, что мог бы с закрытыми глазами передвигаться с той же грацией. Прикованные к нему взгляды широко распахнутых глаз, на которые он не обращал никакого внимания, тоже не были в новинку. Даже осознание того, что это может быть его последний визит на североамериканскую базу Гидры, не казалось ему чем-то необычным — ни один компетентный шпион не стал бы привязываться к месту, как и верить, что оно навсегда останется нетронутым.       Нет, неуютно ему было от осознания того, что каждая деталь, на которую он положил глаз, передвигаясь по базе, транслировалась команде ЩИТа, которая ожидала благоприятного момента для проникновения менее чем в одной миле от штаба.       Агенты Гидры замирали на месте при виде него, не зная, как им действовать. Учитывая, что его считают пропавшим без вести, как и многих других агентов — от Скарлотти и Каминского до Джона — единственным разумным решением было бы задержать его и предоставить Уайтхоллу решать, что с ним делать. Однако никто, похоже, не решался вызваться добровольцем, и все предпочли глупо провожать его взглядами, надеясь, что кто-нибудь другой решится это сделать. Это выглядело жалко, но было совершенно предсказуемо.       – В любое время, мальчики и девочки, – пробормотал Грант себе под нос, ну и восьми агентам ЩИТа, прислушивающимся к каждому его слову.       Терпения Гранта хватило еще на пятнадцать шагов, после чего он схватил ближайшего агента Гидры, ту самую женщину, которую он не так давно допрашивал насчет Кары. Она слегка поморщилась в ответ на его действия, но в целом сохранила самообладание.       – Где Уайтхолл? – Потребовал ответа Уорд, игнорируя других агентов, которые отпрянули в ответ на его резкий, бесцеремонный тон.       Женщина, которую он схватил, лишь слегка вздрогнула и указала на комнату переговоров.       Грант кратко обдумал свой следующий шаг. Он хотел найти Кару и удостовериться в ее безопасности, но это может поставить под угрозу достоверность его рассказа. С чего бы ему отправляться на ее поиски, вместо того чтобы первым делом объясниться перед Уайтхоллом и расположить его к себе? Ей придется подождать.       Грант без колебаний прошел оставшиеся несколько шагов до дверей в комнату переговоров, намереваясь распахнуть ее безо всяких предисловий и прервать беседу важничающих глав Гидры.       Наконец-то. Время для шоу. ***       Скай едва удерживалась от нервного поерзывания, пока сидела в фургоне вместе с Коулсоном, Бобби, Хантером и Мэй в двух кварталах от базы Гидры. Ерзанье свойственно новичкам, оно демонстрирует нетерпение и неуверенность. С таким же успехом можно было бы сказать: «Здравствуйте все, застрелите меня побыстрее!»       Скай с ранних лет научена не показывать людям, что они тебя задели. Еще до ЩИТа она научилась скрывать свои переживания и боль. Демонстрация уверенности — уже половина победы, и Скай твердо следовала принципу «притворяйся, пока это не станет правдой».       Однако, тоже задолго до ЩИТа, Скай также научилась доверять своим инстинктам, и прямо сейчас ее инстинкты кричали ей, что что-то не так. Скай не понимала, в чем именно дело, но ощущение надвигающейся катастрофы не покидало ее с тех пор, как Грант ушел. Она не могла не думать о том, могла ли бездна, образовавшаяся внутри нее, когда Грант поцеловал ее перед уходом, что-то предвещать. Бездна только увеличивалась, напоминая ей о том, что их «до свидания» не должно быть так похоже на «прощай».       Мэй уже дважды бросила на нее взгляд за последние пару минут, даже когда тихо переговаривалась с Бобби, и Скай знала, что ее НО заметила ее неестественную неподвижность, к которой Скай прибегла, чтобы избежать беспокойного ерзанья, и догадалась, что она на нервах.       Но серьезно, вряд ли ей удастся без конца разбирать и собирать свое оружие без того, чтобы привлечь внимание чутких к своему окружению агентов.       – Уорд внутри, – раздался голос Трипа из порта связи, и все телодвижения тут же прекратились. Скай почти ощутила укол вины за то, что Трип застрял на базе, учитывая, что это ее Коулсон изначально планировал оставить там. По крайней мере один доверенный полевой агент должен был остаться и защищать базу от возможных атак.       – Видео будет через три… два… один, – и экран заработал аккурат в момент, озвученный угрюмым голосом Фитца.       Идеальная четкость изображения штаба Гидры омрачалась разве что периодическим морганием Гранта.       – Хорошая работа, Фитц, – похвалил его Коулсон.       Фитц фыркнул:       – Очевидно, недостаточно, чтобы быть приглашенным на вечеринку.       Скай смогла ясно представить, как Симмонс склоняется перед ним и сочувственно кладет руку ему на плечо, бормоча, что Коулсон мерзавец. Ну, возможно, Симмонс бы и не стала использовать слово «мерзавец», но Скай бы точно стала, будь у нее такой же акцент.       Никто не отреагировал на возмущения Фитца, так как все внимание было приковано к другому.       – Узкие коридоры, нас могут запросто окружить, – озвучила Бобби.       – Замечено уже две дюжины агентов, все вооружены, – подметила Мэй.       Грант неторопливо вышагивал по коридору. Головорезы Гидры торопились убраться с его пути, по крайней мере, те, что успевали подобрать челюсть с пола. Если Грант встречался с кем-то взглядом, те сразу отводили глаза, будто один только взгляд на Гранта сулил участь худшую, чем смерть. Скай, будучи знакомой с его суровым взором, не была сильно удивлена.       Хантер прищурился, видя, как Грант подошел к группке агентов и потребовал сообщить, где находится Уайтхолл:       – Что он делает? Он же привлечет подозрение, если будет вести себя, словно Халк.       – Поверь мне, было бы более подозрительно, если бы он вдруг стал милашкой, – сухо отозвалась Бобби. – Он всегда был таким дружелюбным, когда я работала под прикрытием.       – И во времена его пребывания в ЩИТе тоже, – добавил Коулсон. – Когда агент Хилл давала оценку Уорду, она поставила высший балл по всем навыкам, кроме межличностного общения. Вместо этого она нарисовала какашечку с торчащими из нее ножами.       Бобби нахмурилась, будто не могла решить, стоит ли ей оспорить этот невероятный клочок информации или же согласиться с уверенным заявлением директора ЩИТа. Скай услышала смех через передатчик, но не смогла определить, кому он принадлежит. Скорее всего, смеялись все три агента, оставленные на базе.       Мэй, не отводя глаз от экрана, сказала:       – Нет, это был дикобраз, потому что Мария сочла его «колючим».       Коулсон покачал головой:       – Это точно была какашечка.       – Как очаровательно, – пробурчал Хантер.        «Как одиноко», – подумала Скай, но вслух ничего не сказала.       – Вот поэтому в его возвращении в Гидру нет никакого смысла, – продолжила Бобби, игнорируя отошедшие от темы комментарии. – В Гидре он никогда не проявлял интереса ни к чему, помимо Гарретта. Он больше никому там не предан, но решил вернуться еще до того, как мы задумались над тем, чтобы отправить его туда. Почему? – Рука Бобби непроизвольно дернулась, будто в поисках одной из ее палок.       – Он хочет захватить власть, которая останется после смерти Гарретта и, возможно, Уайтхолла? – Предположила Мэй.       – Нет, – хором ответили Скай с Бобби.       Удивленная, Скай хотела было повернуться и взглянуть на выражение лица Бобби, но была слишком увлечена Грантом, который нетерпеливо допрашивал кого-то о местонахождении Уайтхолла. Дрожащая женщина указала на комнату в конце коридора.       Скай глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Назойливое ощущение, что что-то не так, не покидало ее.       – Уорд целиком и полностью мотивируется людьми, – объяснила Бобби. – В то время как другие присоединяются к Гидре, чтобы обрести цель в жизни, некое высшее призвание либо просто обрести силу, с которой будут считаться, Уорд же вступил только из-за Гарретта. Большая часть всего, что он делал, была ради Гарретта, а если он действовал не в интересах Гарретта, то в интересах Скай и ФитцСиммонс.       – Я видел Уорда в бою, – заговорил Трип. – Он не просто безмозглый последователь, хоть он и повиновался Гарретту.       – Я не на это указываю, – сказала Бобби. – Действия Уорда продиктованы другими людьми, но не потому что он беспрекословно подчиняется приказам, а потому что его целью являются другие люди и то, что будет лучше для них. Его не интересует мир во всем мире, абсолютная власть и тому подобное.       – Вот поэтому в этом и нет никакого смысла. Нет никого, из-за кого Уорд бы захотел вернуться в Гидру, пусть даже Скай и ФитцСиммонс хотят, чтобы она была уничтожена. Он пришел к этой мысли еще до того, как мы предложили ее, потому что он хотел вернуться, но ведь ему не за кем туда возвращаться.       У Коулсона на лице появилось выражение глубокой задумчивости, но его внимание было целиком приковано к экрану:       – Я бы не был так уверен, агент Морс.       Прежде чем кто-то попросил его пояснить, раздался голос:       – Грант! ***       Грант замер у двери, к которой его направили прислужники Уайтхолла, и обернулся на знакомый голос.       Его взгляд тут же упал на запыхавшуюся девушку, которая его и окликнула. Кара выглядела ужасно потрепанной, с темным синяком под глазом и жутким шрамом, портящим ее миловидное лицо.       – Что произошло? – Рявкнул Грант, изучая взглядом неровные линии, похожие на результат поражения электрическим током.       – Ты жив, – ахнула Кара, которая либо не подозревала о своем состоянии, либо вовсе о нем не беспокоилась, затем протянула руку, дотрагиваясь до покрытого синяками лица Гранта. – Когда ты вернулся? Мы думали… я думала…       – Кара, что с тобой произошло? – Потребовал ответа Грант. Его взор метнулся к агентам Гидры, которые из любопытства столпились поблизости, но однако быстро рассосались, когда встретились взглядом с Грантом. – Кто это сделал?       – Это была случайность… Моя вина… Я должна была знать… Реймонд Янг, он…       Грант понял, хоть понимать и не хотел. Они, должно быть, пытали обнаруженного лазутчика ЩИТа электрошоком, и Кара, расстроенная ее мнимым провалом и стремящаяся проявить себя, попала под горячую руку. Возможно, Уайтхолл приказал это сделать, или она сделала это сама, обезумевшая от чувства вины.       Забыв о посторонних взглядах тех, что были в комнате, и тех, что наблюдали за ним издалека, Грант притянул Кару к себе, пытаясь прекратить бессвязный поток речи. Он прижал ее голову к своему плечу, когда она прильнула к нему, все еще содрогаясь.       – Все хорошо, – шептал он. – Все будет хорошо, – Часть его была недовольна тем, что ЩИТ видит Кару в таком уязвимом состоянии, но другая, более мстительная его часть получала удовольствие от того, что они столкнулись с последствиями их предательства.       Грант отстранился, потому что у них было не так уж много времени. Он не мог проявить слабость сейчас, когда так много стоит на кону.       – Я должен встретиться с Уайтхоллом, – спокойно сообщил Грант, увеличивая эмоциональную и физическую дистанцию между ним и дрожащей девушкой.       – Я тоже пойду, – заявила Кара уже более ровным голосом. Стояла она тоже увереннее, распрямив спину, отчего, хорошо это или плохо, Грант ощутил прилив гордости, глядя на нее.       Кара была такой неунывающей, каких мало, потому что она не пряталась от своих чувств, но и не позволяла эмоциям взять верх, даже после промывания мозгов. Грант взглянул на нее, на отметины на ее лице, на упрямый блеск в ее глазах, и впервые ощутил уверенность в том, что она сможет все преодолеть. Она справится со всем, и Грант в этом удостоверится.       Она живучая. Они оба такие.       И с этой ободряющей правдой, раздающейся у него в голове, Грант вошел в совещательную комнату и сделал шаг навстречу трудностям. ***       В фургоне стало до жути тихо при появлении Кары Линн Паламас и ее последующем срыве.       Скай открыла было рот, чтобы что-нибудь сказать, что угодно, потому что при виде этого ее чувство справедливости требовало от нее действий. Однако прежде чем она успела, Коулсон многозначительным взглядом вынудил ее промолчать.       И как бы ни было больно это признавать, он был прав. Сейчас было не время ссориться, и никакие слова не в силах изменить того, что случилось с агентом Карой. И эффективное проникновение в штаб Гидры без дополнительного напряжения, возникшего из-за начатого не вовремя спора, принесет девушке больше пользы.       Так что Скай сохранила молчание, но тяжесть этого молчания угнетала ее. Не так давно при виде Гранта с Карой ее захлестывала ревность, но теперь, когда Скай увидела, как он ее обнимает, она ощущала только усталость.       Чувство вины выматывало, и Скай ощущала, как это чувство давит на нее. Она ведь могла ее спасти, если бы только знала. Скай также знала, что и Грант будет испытывать вину, глядя на раны Кары. Скай украдкой взглянула на Бобби и напомнила себе, что какой бы невозмутимой Бобби ни хотела выглядеть, чувство вины не чуждо и ей.       Но теперь это не имело значения, потому что он и собирались спасти Кару.       Экран продемонстрировал, как Грант вошел в комнату и прервал седовласого мужчину в очках, беседовавшего с агентами Гидры в черном тактическом снаряжении.       – Дорогая, я дома, – пропел Грант.       Агенты в черном с удивлением уставились на него, седовласый мужчина же лишь приподнял брови.       – Агент Уорд, вы вернулись к нам, – сказал седовласый мужчина, очевидно Уайтхолл. – Один, как я вижу.       – Что сказать, без осложнений не обошлось, – сказал Грант.       – Я так и понял, – ответил Уайтхолл со странноватой улыбкой на устах, будто его что-то забавляло, но он не собирался делиться шуткой с другими. Следующую реплику он адресовал другому мужчине: – Проинформируйте агента Мюррея, что нам понадобятся его услуги. Закончим нашу беседу позднее.       Как только неназванный мужчина спешно вышел из комнаты, Уайтхолл снова обратился к Гранту:       – Отчитаешься во время переориентации. Ты и сам, конечно, это понимаешь.       – Конечно, – невозмутимо ответил Грант.       – Переориентация? – Переспросил Коулсон.       – Кажется, у нас проблемы, – настороженно сказала Бобби, пока агент Кара выводила Гранта из комнаты, Уайтхолл следовал сзади, так что он был вне поля зрения.       – Что еще за переориентация? – Спросила Мэй.       На экране Грант вместе с остальными вошел в комнату, где уже ждал мужчина в хорошо пошитом костюме. Если бы не оружие на его бедре, он мог бы сойти за обычного бизнесмена.       Только когда Грант осмотрелся вокруг, агенты ЩИТа увидели металлическое кресло, гордо стоящее посреди комнаты.       – Это же… – раздался голос Симмонс в коммуникаторе.       – …Детектор лжи Кейнега? – В недоверии воскликнул Фитц.       – Да, – мрачно подтвердила Бобби.       – Как он вообще попал к Гидре? – Недоумевала Скай. – Я думала, эта технология сверхсекретна, и никто, кроме Фьюри и Кейнега, не знал о ней до падения ЩИТа.       – Фьюри был НО Гарретта, да и Александр Пирс мог о ней знать. Гидра внедрилась на самые высокие уровни. Мы никак не можем узнать, к каким данным они успели получить доступ, прежде чем раскрыли себя, – сказал Коулсон угрюмо. – О всем, что было у нас до раскола, скорее всего, известно и им.       – Это тот детектор лжи, который не смогла обмануть даже Романова? – Встрял Хантер.       – Он попадется, – заявила Бобби.       – И выдаст нас, – добавила Мэй.       – Нам нужно вытащить его оттуда! – Воскликнула Скай.       – Все успокоились, – сказал Коулсон, наблюдая, как Кара пристегивала Гранта ремнями к креслу. – Фьюри вообще-то так и не сказал, удалось ли Романовой его обмануть или нет.       – И это должно нас обнадежить? – недоумевал Хантер.       – И Уорд нас не выдаст, даже если попадется, – продолжил Коулсон, будто его и не прерывали. – Это детектор лжи, а не сыворотка правды.       – Потому что сыворотки правды у нас нет, – пробормотала Скай, в то время как мысли метались в ее голове. Ее поглотила нервозность, бессмысленное желание сделать хоть что-нибудь, хоть в такой ситуации сделать она и не могла ничего сделать.       – Фил, – прошипела Мэй.       – Имей немного веры, – спокойно отозвался Коулсон. – Посмотрим, что будет.       Грант в это время уже был полностью пристегнут и смотрел на Уайтхолла, Кару и другого оперативника, который стоял за панелью управления и загружал систему. Кара переминалась с ноги на ногу у двери, противореча своей уверенной осанке.       – Агент Мюррей, – сказал Уайтхолл мужчине. – Если позволите.       – Мы начнем с пары простых вопросов, чтобы задать основу, агент Уорд, – сообщил Мюррей, возясь с системой.       – Начинайте уже, – ответил Грант.       Мюррей поднял взгляд на Гранта, затем снова сфокусировался на мониторе:       – Как Ваше полное имя?       – Грант Дуглас Уорд.       Мюррей нахмурился при виде результатов:        – Давайте попробуем еще раз. Как Вас зовут?       – Грант Дуглас Уорд, – повторил Грант снисходительно. – Что? Хотите сказать, я вру насчет своего имени?       Мюррей слегка покраснел и бросил взволнованный взгляд на Уайтхолла:       – У меня проблемы с определением основы.       – Вы разве не специалист в своем деле? – Поинтересовался Грант.       Мюррей снова бросил неуверенный взгляд на Уайтхолла:       – Вы испытываете какую-нибудь боль? Это может повлиять на показания.       – Я провел последние несколько дней в плену ЩИТа, они пытали меня и обкалывали препаратами, – сухо ответил Грант. – Как Вы считаете?       Мюррей нахмурился:       – Тогда постарайтесь не двигаться, – сказал он.       – Я пристегнут к креслу, Мюррей, – напомнил ему Грант. – Особо не подвигаешься.       Хантер неожиданно усмехнулся, чем частично развеял царящее напряжение.       – Приятно видеть, что он и с ними ведет себя как мудак, – прокомментировала Бобби.       – Результаты будут корректными? – Спросил Уайтхолл у Мюррея.       – Да, сэр, – тут же ответил оперативник Гидры. – Я умею читать такие данные.       – Умно, – неожиданно — и нехотя — подметила Мэй.       И хотя Скай не поняла, что они нашли таким впечатляющим, Бобби согласно кивнула.       – Он использует боль, чтобы исказить показатели, но эти комментарии, которыми он подрывает доверие Уайтхолла к Мюррею, он использует, чтобы удостовериться, что Мюррей будет больше склонен игнорировать расхождения в результатах, чтобы продемонстрировать Уайтхоллу свою компетентность, и что Уайтхолл не поверит ему, даже если он поднимет тревогу, – пояснила Бобби. – Ему все еще нужно постараться, но небольшие несоответствия теперь наверняка будут проигнорированы.       Грант ответил на пару стандартных вопросов: о ближайших родственниках, о дне рождения — и задал основу.       – Но я не так сильно его ударил, – сказал Трип. – Ему не должно быть так больно.       – Думаешь, он поэтому попросил ударить его? – Спросил Фитц. – Потому что знал, что это случится?       – Если он знал, то должен был предупредить нас, – сказала Мэй.       – Тихо, – сказала Скай, сосредоточившись на экране, где Мюррей уже закончил задавать вопросы, и за дело взялся Уайтхолл. Фургон снова погрузился в тишину, когда всех захватила сцена, разворачивающаяся у них на глазах, сцена, от которой зависело множество жизней, но никто из агентов ЩИТа был не в силах повлиять на ее исход.       – Агент Уорд, где вы были последние несколько дней? – Начал свой допрос Уайтхолл.       – На базе ЩИТа, – ответил Грант, его голос был серьезным, но спокойным — идеальный солдат, которому нечего скрывать. – Кавалерия и Бобби Морс устроили на меня засаду, когда я возвращался с миссии.       – Маркус Скарлотти также не вернулся с миссии, его тоже схватили? – Спросил Уайтхолл. Линзы его очков отражали свет и застилали его глаза, что выглядело жутко, по мнению Скай.       – Нет, Скарлотти был убит незамедлительно, как только мы встретились с оппозицией в лице ЩИТа, – ответил Грант. Это было правдой, но чертовски вводило в заблуждение, поняла Скай. Он намекнул, что Мэй и Бобби убили Скарлотти, и что они были той самой оппозицией, но не сказал этого напрямую.       Уайтхолл хмыкнул:       – Какая жалость. Он был по-своему полезен, – размышлял он. – Но что насчет команды, которую Гарретт собрал, чтобы вызволить тебя? Никто из них не вернулся.       – Насколько я знаю, все они мертвы либо схвачены, – сообщил Грант.       – Как же так получилось, что Вы не разделили их судьбу? – Мягко поинтересовался Уайтхолл, совершенно не беспокоясь о значительных потерях Гидры. Скай могла поспорить, что он из тех, что обсуждают массовые убийства тем же тоном, которым говорят о погоде.       – Потому что я не участвовал в их проигрышной битве, – объяснил Грант. – Меня освободили Каминский и Эндрюс, но я не вступал в бой с силами ЩИТа.       – И почему же вы не помогли своим товарищам? – Продолжил Уайтхолл.       – Потому что был сосредоточен на Джоне. Он был моим приоритетом, – ответил Грант. – Все агенты ЩИТа были уже окружены к тому моменту, как меня освободили.       – И где же Джон Гарретт? Как так получилось, что он сейчас не с вами?       – Он мертв, – ответил Грант, начисто лишенным каких-либо эмоций голосом.       Глаза Мюррея расширились, а Кары Линн Паламас – смягчились в сочувствии, будто она знала, что это значило для Гранта.       Уайтхолл не выказал ни единого признака удивления и лишь спросил:       – И как он погиб?       – Он был застрелен.       – Кем?       – Мной.       Мюррей тут же достал оружие, снял с предохранителя и направил на Гранта. Даже Кара подорвалась было вперед, но одернула себя. Она взглянула на Уайтхолла, будто ища подсказки, как ей поступить, но тот лишь задумчиво склонил голову набок.       – В самом деле? – Глубокомысленно произнес он.       – Да, и давайте начистоту, – начал Грант. – Мы оба знаем, что Джон никогда не был по-настоящему предан Гидре.       Кара прищурилась, Мюррей распахнул рот от удивления, но Уайтхолл, похоже, ожидал подобного ответа, потому что кивнул, будто Грант подтвердил какие-то его мысли.       – Джон никогда не верил ни во что, кроме себя, – объяснил Грант. – Любые привязанности он считал слабостью. Он требовал абсолютной преданности от своих людей, но не отвечал взаимностью, никому и ничему. Он не верил доводам, и единственная высшая цель, которую он преследовал, заключалась в продлении собственной жизни. Джон чувствовал себя преданным ЩИТом из-за того, что те бросили его. Он умирал, и все, что он сделал для Гидры, он сделал, только чтобы вылечить себя. Он был первым Детлоком и использовал кибернетические протезы и сыворотку, чтобы продлить собственную жизнь, пока искал более эффективное лекарство. И он ненавидел Коулсона и Фьюри, потому что Фьюри смешал небеса с землей, чтобы вернуть Коулсона с того света, а все, что Джон получил за свои увечья, полученные на службе ЩИТу, — лишь «куча оправданий».       – И поэтому Вы его убили? – Спросил Уайтхолл по-прежнему обескураживающе мягко. Следуя безмолвному указанию лидера Гидры, Мюррей медленно, словно в трансе, опустил оружие.       – Джон позволил его помешательству на выживании и ненависти к Коулсону поглотить его, – сказал Грант. – Я умолял его уйти, но он не слушал. Я хотел его спасти, но не мог больше жить только ради него.       Уайтхолл скрестил руки:       – И он заметил это, не так ли?       – Да, – подтвердил Грант. – Чем больше я отдалялся, тем сильнее он вынуждал доказать свою преданность.       – Да, агент 33 упоминала о недавно возникшем напряжении между вами. Вы говорили ей, что он расстроен предполагаемым недостатком сосредоточенности, – сказал Уайтхолл.       Грант бросил взгляд на Кару, но та лишь моргнула в ответ. Не было и намека на то, что могло быть принято за подорванное доверие, хотя и факт того, что Кара все это время докладывала секреты Гранта Уайтхоллу, был очевиден.       – Я в самом деле упоминал это ей, – с осторожностью ответил Грант. – Джон был разочарован во мне последние несколько месяцев. Он чувствовал, что я больше не безоговорочно предан ему.       – А ты не был? – Продолжил Уайтхолл.       – Я всегда был предан ему, но он всегда требовал больше, чем я мог ему дать.       Уайтхолл повернулся к Мюррею, тот кивнул, подтверждая правдивость его слов.       – Странно, учитывая, что Джон Гарретт всегда расхваливал твои таланты перед руководством Гидры.       – Он не в моих талантах был разочарован, – просто ответил Грант.       – Тогда в чем же? – Не отставал Уайтхолл. Грант медлил. – Удивите меня.       Скай внезапно осознала, как, должно быть, трудно Гранту было делиться такими вещами со столькими людьми, которым он не доверял, пока он еще оплакивал смерть Гарретта. В тот момент Скай больше всего на свете желала защитить его от этого, но, к сожалению, жизнь не так устроена.       – Я не мог следовать первому правилу Джона: не привязываться ни к кому и ни к чему, – наконец признался Грант. – Джон считал, что привязанности для слабаков.       – Но Вы привязались? – Заключил Уайтхолл.       У Скай волоски на руках встали дыбом, когда она поняла двоякий смысл вопроса.       – Да, – ответил Грант. – В конце концов, я был привязан к Джону. Я верю в преданность, а чтобы быть преданным, нужно в первую очередь думать о ком-то, помимо себя.       Уайтхолл пристально смотрел на него несколько напряженных секунд, а затем кивнул:       – В самом деле. Но Джон Гарретт был Вашим НО больше десяти лет, он лично завербовал Вас в Гидру. Его смерть не повлияла на Вашу преданность Гидре?       – Я так же предан Гидре, как и всегда, – тут же заверил Грант. Он пугающе хорошо умел вводить в заблуждение. – Джон завербовал меня, но не он внушил мне преданность Гидре.       – Так зачем Вам возвращаться, если он мертв? – Надавил Уайтхолл, не успела Скай почувствовать облегчение от того, как Грант виртуозно уворачивался от ответов на его вопросы, умудряясь при этом не лгать.       – Я был оперативником Гидры больше десяти лет. Мое место здесь, – сказал Грант.       Голос Гранта был абсолютно ровным, без единого намека на ложь, но Мюррей напрягся, глядя на показания детектора лжи, и машина издала протестующий звук.       Уайтхолл оглянулся, Мюррей покачал головой. Скай сжала кулаки.       – Давайте попробуем снова, – сказал Уайтхолл.       – Мне больше некуда идти, – вместо этого ответил Грант. – Вернуться — нормальное желание.       Еще один протестующий сигнал. Скай повернулась к Коулсону:       – Мы должны что-нибудь сделать.       – Мы ничего не можем сделать, – сказала Мэй, прежде чем Коулсон успел открыть рот. – Даже если мы прекратим выполнение миссии, Уорду это не поможет.       Скай издала разочарованный звук, но снова сосредоточила внимание на экране.       Уайтхолл сделал шаг ближе к Гранту, но выглядел по-прежнему отстраненно, будто происходящее его совсем не интересовало.       – Я хочу, чтобы Вы тщательно подумали, прежде чем снова заговорить, потому что в следующий раз агент 33 и агент Мюррей пристрелят Вас. Вы понимаете?       Грант кивнул.       – Хорошо, агент Уорд. Почему Вы здесь на самом деле?       Далее последовала долгая пауза, все ждали, что же скажет Грант.       – Кара, – наконец ответил он.       Даже Уайтхолл выглядел удивленным таким признанием, а Кара и Мюррей слегка отпрянули. Уайтхолл повернулся к Мюррею за подтверждением, но ошарашенный мужчина смог только кивнуть.       – Он говорит правду, сэр, – доложил Мюррей.       – Вы здесь из-за агента 33? – Недоумевал Уайтхолл.       – Я не мог бросить ее, – сказал Грант. – Мы партнеры. Не важно, что успело измениться, тут все осталось по-прежнему.       Уайтхолл задумчиво смотрел на Гранта, и Скай внезапно испугалась, что ответ его не устроил, но тот вдруг снисходительно улыбнулся.       – Вам очень повезло, агент Уорд. Я не Джон Гарретт и я ценю преданность.       Скай облегченно выдохнула, хотя и не заметила, что затаила дыхание, и напряжение покидало ее с головокружительной скоростью. Рядом с ней Хантер рухнул на сидение:       – Черт меня побери, – пробормотал он.       Уайтхолл обернулся и обратился к другому мужчине:       – Агент Мюррей, Вы свободны. Благодарю за сегодняшнюю работу.       – Да, сэр, – отозвался оперативник Гидры и поспешил прочь из комнаты, наверняка радостный, что с допросом покончено.       Как только Мюррей ушел, Уайтхолл подошел ко все еще пристегнутому Гранту и остановился напротив него:       – Весьма удачно, что в Вас произошли такие перемены. Очень жаль было бы терять Вас. За свои сто десять лет я встречал всего несколько убийц Вашего калибра.       Грант медленно моргнул.       – Он сказал сто десять? – Переспросил Хантер.       Уайтхолл склонился ближе и слегка ухмыльнулся:       – Я вижу, Вас это удивляет, – подметил он. – Да, агент Уорд, несмотря на Ваши многочисленные таланты, Вы еще многого не знаете. Однако Вы поймете, как устроен этот мир, так или иначе.       Лицо Уайтхолла было так близко от лица Гранта, что Скай испугалась, что он заметит линзы.       – Джон Гарретт представил Вас Гидре, я не ошибаюсь? – Осведомился Уайтхолл.       – Да, – с осторожностью ответил Грант.       – И как он описал нас?       – Джон сказал, что Гидра понимает важность выживания, как и мы, – сказал Грант.       Что ж, если он и вправду так сказал, а Скай подозревала, что так оно и было, тогда это было величайшим обманом всех времен.       – Простое объяснение от простого человека, хотя, я полагаю, это то, что нас связывает, – сказал Уайтхолл, по-прежнему находясь слишком близко. – Но Вы обнаружите, что мои методы выживания гораздо эффективнее, – заключил он.       – Вы и вправду неплохо выглядите для ста десяти, – невозмутимо подметил Грант.       Уайтхолл улыбнулся сомкнутыми губами:       – В самом деле. Но в то время, как Гидра существует так, как организации типа ЩИТа и нацистов никогда не могли, дело не только в выживании. Мы даем цель и придаем смысл жизням таких потерянных душ, как Вы. Гидра вознаграждает преданность и покорность.       Уайтхолл навис в сантиметрах от лица Гранта на пару секунд, и наступила неловкая тишина.       – Все это непросто обдумать, – наконец произнес Грант.       Уайтхолл снова слегка улыбнулся, будто с ребенком разговаривал:       – Да, конечно. Со временем Вы оцените по достоинству мои слова, агент Уорд. А пока что нам потребуются Ваши услуги.       Уайтхолл подал Каре знак, и та вышла вперед, чтобы освободить Гранта, который не сводил глаз с Уайтхолла.       – У Вас и Вашего партнера новое задание. Посетите лазарет, чтобы обработать свои раны, и готовьтесь к скорой отправке.       Грант медленно встал и, поняв, что свободен, с осторожностью направился к двери. Он только схватился за ручку и собирался было распахнуть дверь, как Уайтхолл еще раз его окликнул.       Грант обернулся к лидеру Гидры, тот так и не двинулся с места. Агент Кара преданно стояла рядом.       – И агент Уорд, тщательно поразмыслите над тем, что я сказал. Это в Ваших же интересах, – сказал Уайтхолл.       Грант кивнул и вышел из комнаты. Он прибавил темп, как только скрылся из поля видимости Уайтхолла, лавируя по невзрачным коридорам штаба Гидры с отточенной легкостью.       – Угх, – поежилась Скай. – Он даже еще более жуткий, чем Гарретт.       – Так значит ли это, что Романова прошла проверку? – Поинтересовался Трип. Несмотря ни на что, Трип всегда умел развеять напряжение.       – Можешь сам у нее спросить, – предложил Коулсон.       – Я пас, – рассмеялся Трип.       – Думаете, Уайтхолл знает? – Спросила Скай. Она прикусила губу и взглянула на других краем глаза.       – О нас? Ни единого шанса, – ответила Бобби. – Но он неглуп, а Уорд не смог ответить, что вернулся в Гидру, потому что поистине верит в их дело или предан Уайтхоллу. Целью всего этого было напомнить Уорду, что Уайтхолл здесь главный, и что Уорд либо добровольно присоединится к команде Уайтхолла, либо его заставят.       Грант за это время добрался до простенькой комнаты с идеально заправленной кроватью и полным отсутствием в поле видимости каких-либо личных вещей. Это место едва ли можно было назвать домом, но опять же, Гидра никогда не была Гранту домом. Грант посмотрел вниз и сфокусировался на пальце левой руки. Он шипел от боли, вынимая иглу из-под ногтя.       Фитц звучно выразил дискомфорт при виде сей сцены, да и Скай не могла не поморщиться. Она предположила, что это было причиной, почему детектор лжи реагировал подобным образом.       Хантер обернулся и обратился к группе:       – Я просто озвучу то, о чем мы все думаем: этому парню нельзя доверять.       Скай смерила его суровым взглядом, а Коулсон откинулся на спинку сидения и пробормотал себе под нос:       – Неплохо сработано, Уорд. ***       Будучи один в своей комнате, Грант сказал вслух, как казалось, сам себе, быстро собирая снаряжение и переодеваясь в свою одежду:       – Встретьте меня у юго-западного входа, как договаривались, и постарайтесь не опоздать. Не ждете же вы, что всю тяжелую работу я возьму на себя.