Знай своего врага

У них преимущество и в людях, и в оружии. Но, как говаривал Фьюри, человеку по плечу все, если он осознает себя частью чего-то большего. Команда, верящая в это, может изменить весь мир. -Коулсон, «Beginning of the End»

      Мэй схватила Скай за руку и оттащила в сторону, прежде чем группа достигла кабинета Коулсона. Скай увидела, как ее НО встретилась взглядом с Коулсоном разговаривая на том безмолвном языке, который понимали лишь они двое, после чего директор ЩИТа повел всех дальше.       Хотя Скай и могла представить тысячи других разговоров, которые она бы предпочла предстоящему, она не противилась Мэй. Эту беседу и так уже достаточно долго откладывали, что однако не помещало Скай ощетиниться еще до того, как Мэй даже открыла рот. Этот разговор мог пойти только по одному пути.       – Я знаю, что ты собираешься сказать, я понимаю, правда, но Мэй, ты ошибаешься, – поспешила сказать Скай, прежде чем Мэй вымолвила хоть слово.       Мэй в ответ только вздернула бровь, не убежденная ее словами. Каким-то образом ей всегда удавалось передавать столько без слов. И каким-то образом это пугало Скай точно так же, как и когда она только вступила в ЩИТ.       – Серьезно, он не такой, каким ты его считаешь, – добавила Скай, большей частью чтобы просто заполнить гнетущую тишину. – Я знаю, что он сделал…       – Знаешь ли? – Просто ответила она.       – Да, – настойчиво заявила Скай. – Я, может, и не знаю каждой детали в его файле и каждого выбора, который он сделал, но я не закрываю глаза на то, что он работал на Гидру.       – Работал на Гидру — отличный способ сказать, что он убивал без разбору, – сказала Мэй.       Скай смерила ее взглядом. Хоть в ее словах и был смысл, из уст Мэй это прозвучало так, будто Грант только и делал, что убивал людей, основываясь на том, чье имя достанут из шапки. Жертвы Гидры зачастую находились в более доброжелательной и безвинной части спектра, чем жертвы ЩИТа, но их едва ли выбирали случайно.       – Убивал людей, как убивали и продолжаем убивать и мы, во имя сумасшедшего, который похитил его и промыл ему мозги, – терпеливо поправила Скай.       Тишина неприятно затянулась. Скай посмотрела Мэй в глаза и постаралась не показать, как ранило ее неодобрение ее наставницы. Неважно, как много она тренировалась, часть Скай навсегда останется маленькой девочкой, ищущей материнской любви.       – Я учила тебя лучше, Скай, – со всей серьезностью сказала Мэй. – Я учила тебя использовать голову и оценивать ситуацию, а не полагаться на слепую веру, основанную на чувствах к кому-то.       – Ты учила меня быть сильной, – возразила Скай. – А забота о людях и проявление сострадания и есть сила.       – Ты покидаешь ЩИТ? – Спросила Мэй.       – Что? – Скай была ошарашена ее нелогичным заключением. – Конечно нет.       – Тогда завязывай с этим. Ради вас обоих, – сказала Мэй. – Потому что ты не можешь быть агентом ЩИТа и оставаться с ним.       Скай вздернула подбородок:       – Почему нет? Коулсон согласен…       – Коулсон согласен проигнорировать правила, потому что ты ему дорога, но это не ему решать, – парировала Мэй.       – Не ему решать? Он директор ЩИТа.       – Что означает, он должен прислушиваться к своим людям и поступать так, как будет лучше для них, – сказала Мэй. – Мы убивали, но мы не навязываемся работать вместе с друзьями и семьей убитых нами. Честно ли будет просить Сэма или Билли Кейнегов работать бок о бок с убийцей их брата?       У Скай перехватило дыхание. Когда она не придумала ничего, чем можно было бы ответить на это, Мэй кивнула, очевидно, довольная, что она доказала свою правоту. Наставница Скай выпрямилась и уже порывалась уйти, но остановилась.       – И Скай, – добавила она. – Я не делала тебя сильной. Ты уже была одной из самых сильных людей, которых я когда-либо встречала, в тот день, когда Коулсон затащил тебя на Автобус. Единственное, чему я тебя научила, так это более очевидно проявлять свою силу, чтобы ты наконец и сама ее увидела.       С этими словами Мэй прошла мимо Скай и исчезла в коридоре, ведущем к кабинету Коулсона. ***       Вырвавшись из плена противоречивых и депрессивных мыслей, Скай обнаружила себя прислонившейся к стене за столом Коулсона, остальные же в то время обсуждали следующие шаги. Симмонс расположилась на стуле рядом с ней, а Коулсон сидел за своим столом, глядя на своих агентов. Бобби мерила шагами комнату, крутя в руках свои дубинки. Хантер жевал что-то похожее на сэндвич, параллельно играясь с чем-то на столе Коулсона к явному неудовольствию последнего. Мэй же стояла напротив Коулсона словно статуя.       С уст агентов сыпались предложения, но, так или иначе, разговор все время сводился к благонадежности Гранта и его прошлому.       После одного особо колкого комментария от Бобби Скай потеряла терпение.        – Интересно слышать подобное от тебя, – огрызнулась Скай, не в силах слушать ее лицемерные слова.       – И что бы это значило? – Отозвалась Бобби, прекратив расхаживать по комнате. Она была совершенно невозмутима и даже не думала оправдываться, что только сильнее рассердило Скай. Бобби должна была оправдываться, учитывая, что она сделала.       – Это значит, интересно слышать от тебя осуждения в адрес Гранта, в то время как ты сама предала ЩИТ и все, за что мы боремся, предав Кару.       Но и этот комментарий не возмутил ее.       – Притормози, дорогуша, – встрял Хантер. – Вряд ли тебе стоит сейчас тыкать пальцем, учитывая, кого ты защищаешь.       – Я не оправдываю действия Гранта, – тут же ответила Скай. – Некоторые вещи нельзя оправдать ничем. Я понимаю, почему он сделал то, что сделал, но это не значит, что все хорошо. Даже если он проведет остаток жизни, спасая сироток и служа на благо людей, этим все равно не искупить все смерти и страдания, что он причинил.       Это было правдой, она в самом деле так считала, хоть это и причиняло ей боль. Но часть прощения и искупления – это признание вины, и если бы Скай продолжила скрываться от прошлого Гранта и предпочла жить в неведении, как тогда она смогла бы искренне утверждать, что любит его?       Было так заманчиво любить только хорошее в ком-либо и закрывать глаза на плохое, но ты не можешь любить человека всем сердцем, если ты любишь только часть его. Нравилось ей или нет, грехи Гранта были большой его частью, и Скай была об этом прекрасно осведомлена. Она просто считала, что они его не определяют, по крайней мере, больше нет.       – Но я также верю, что люди способны меняться, – пылко продолжила Скай. – Особенно те, кто способны на заботу, и чье прошлое было ужасным и полным манипулирования и боли. Мы все должны желать, чтобы Грант и все, способные на это, изменились, потому что хоть убивая и бросая за решетку злодеев, мы частично избавляем мир от зла, помогая людям стать лучше, мы не только уничтожаем зло, но и привносим больше добра, за которое мы боремся, в этот мир. Это то, чем мы отличаемся от Гидры, мы понимаем ценность каждой человеческой жизни и не убиваем людей, чтобы достичь наших целей, без необходимости. Даже если мы используем те же методы, мы различаемся не только тем, за что мы боремся. Они хотят управлять миром, мы — спасти его, а это значит, спасти всех, кого только можем, даже от самих себя, – сказала Скай. – Поэтому я и жду большего от тебя, Бобби. Потому что я знаю, ты хороший человек, и ты одна из нас. Фитц был прав, мы должны быть лучше, чем Гарретт и Гидра, а иначе в чем смысл?       – Скай, я знаю, – тихо произнесла Бобби. – Но то, что я сделала, отличается от действий Гранта и Гидры, потому что агент 33 поклялась отдать свою жизнь на благо людей. Время, что я провела в Гидре, дало нам достаточно информации, чтобы спасти сотни жизней, включая Симмонс.       – Все, что Грант сделал, было направлено на спасение Гарретта, – указала Скай.       – Эгоистичное спасение важного для него человека, – Бобби подняла руку, прежде чем Скай успела возразить. – И я знаю, что на самом деле все гораздо сложнее, но я имела в виду, что я пыталась спасти не людей, которых я знаю и люблю, а людей, которых я никогда не встречу и к которым не испытываю привязанности, но которые могут стать жертвами Гидры.       – Будто ты никогда не совершала ужасных поступков, чтобы спасти тех, кто для тебя является целым миром, – Скай многозначительно посмотрела на Хантера, а затем окинула взглядом всю комнату. – Будто кто-то из присутствующих может заявить, что никогда не делал подобного.       Фитц и Коулсон убили агентов, защищающих Гостевой Дом, чтобы спасти ее, и Мэй, Трип и Симмонс также были в этом замешаны. Скай испытывала безграничную благодарность… но также и безграничную вину. Разве есть мораль в том, чтобы обменять жизнь хорошего человека, невинного человека, на жизнь того, кого ты любишь?       – Мы не можем, – просто признал Коулсон.       Скай обернулась к нему, готовая спорить, но выражение его лица ее остановило. Оно было мягче любого, что она видела с тех пор, как ЩИТ пал и он унаследовал бремя Фьюри. То, как он смотрел на нее… она чувствовала себя настолько любимой им, как не чувствовала уже давно.       – Каждый агент хочет думать, что мы обмениваем свои чувства на значок, однако это не так. В конце концов, все мы люди, а люди совершают ошибки. Мы совершаем ошибки, потому что поддаемся страху, позволяем ярости взять верх или влюбляемся, – Коулсон понимающе смотрел на нее. – И агент Морс совершила ошибку, решив скрыть от нас произошедшее с агентом 33, так же, как и ты, когда скрыла свои отношения с Уордом. И сам Уорд совершил множество ошибок, что привели его к пути, по которому он сейчас следует. Но я тоже совершил ошибки. Я скрыл поимку Уорда от тебя и ФитцСиммонс и использовал машину памяти, поэтому я решил дать Уорду шанс.       – Коулсон, – прошипела Мэй, выглядя искренне обеспокоенной. – Это плохая идея.       Скай не могла держать на нее обиду. С точки зрения Мэй это наверняка было так, и Скай знала, что Мэй всего лишь хочет защитить ее и остальных. Учитывая, с каким уважением Коулсон относился к Мэй, Скай забеспокоилась, что Мэй заставит его усомниться в своем решении.       Но Коулсон лишь улыбнулся и сказал:       – Возможно. Однако я выбираю веру, не только в суждения Скай, но также и в то, что в борьбе добра и зла внутри человека добро одержит победу, если предоставить ему возможность.       Скай ощутила тепло, наполнившее ее грудь. Это был тот ЩИТ, в который она вступала, и тот Коулсон, за которым она готова была идти до конца.       – Сэр, – начала Бобби, не позволив Скай произнести и слова. – Я понимаю, из чего вы исходите. В прошлом Уорда заключено множество смягчающих обстоятельств, но я считаю, что вы позволяете отношениям между Скай и Уордом ослепить себя.       – Тогда будьте осмотрительны, агент Морс, Мелинда, и подмечайте все, что я пропустил, – ответил на это Коулсон. – Но отбросьте предубеждения, потому что, я считаю, как показали последние двадцать четыре часа, мы все были неправы в том, что касалось наших предположений относительно Уорда.       – Я не был, – раздался голос у дверного прохода. – Я все время был прав относительно него. Никто из вас мне не верил. Я всегда прав, – пошутил он. – Вам уже давно следовало уяснить, что не стоит сомневаться в моей гениальности.       Скай обернулась и увидела, что ее друг незаметно подобрался к ним. Он стоял поодаль ото всех, уперев руки в бока и покачивая головой в ответ на предполагаемые сомнения в его гениальности.       – Фитц? А где Грант и Трип? – Поинтересовалась Скай.       – О, Уорд зачем-то попросил позволения поговорить с Трипом наедине, – сообщил Фитц.       Несмотря на беспечность Фитца, все люди в комнате моментально напряглись.       – Ты позволил Уорду бродить по базе в одиночестве? – Переспросила Мэй.       – Нет, – ответил Фитц невозмутимо и ни о чем не подозревая. – Я же сказал, он с Трипом.       – Агент Морс, Мэй, – произнес Коулсон, подразумеваемый приказ был ясен.       Хантер фыркнул:       – А ведь пару секунд назад вы разглагольствовали о непредубежденном отношении.       – А еще я сказал, что нужно быть осмотрительными, – напомнил Коулсон, когда Мэй и Бобби направились к двери.       – Эй! – Воскликнул Фитц. Подняв руки в приветственном жесте, он оглянулся в сторону коридора, туда, где команда не могла ничего видеть. Его губы начали растягиваться в улыбке, но замерли. – Какого черта? Вы что, подрались?       Теперь забеспокоилась и Скай. Чувство тревоги накрыло комнату в тот момент, когда Фитц произнес слово «подрались».       Но прежде чем кто-то успел выбежать из кабинета — такие намерения явно прослеживались у Мэй и Бобби — Трип появился в дверном проеме без видимых увечий. Да и выглядел он скорее огорченным, чем разъяренным.       – Только не злись, – пробормотал он, вскидывая руки.       Скай поняла, что Трип обращался к ней, и только успела подумать о том, почему это он считал, что она может на него накинуться, как Грант появился из-за спин парней и продемонстрировал всем свое лицо.       Нарушил молчание Фитц:       – Ух ты, выглядишь отвратно, – сказал он, поморщившись.       – Спасибо, – протянул Грант, приподняв уголок разбитых губ. – Я старался.       У Скай упала челюсть, когда она осмотрела очевидные повреждения. Только утром кожа Уорда была почти безупречной, сейчас же она была сплошь покрыта пестрыми синяками. У Скай не было слов, от Трипа подобного она ожидала в последнюю очередь.       Трип воспользовался ее потерей дара речи и быстро произнес:       – Это он меня попросил.       – Попросил? – С недоверием переспросила Скай.       – Да, – подтвердил Уорд. – Попросил. – Он с твердым намерением направился к Скай, несмотря на то, что из-за этого он оказывался в непосредственной близости от Коулсона и остальных агентов ЩИТа.       – Зачем? – Недоумевала Скай.       Грант устремил взгляд своих янтарных глаз на нее и заставил ее чувствовать себя так, будто она единственный значащий человек во всем мире, когда обратился только к ней:       – Дюжины агентов Гидры мертвы, включая Скарлотти и… – он самую малость помедлил, – Джона, а я пропал на несколько дней. Уайтхолл ни за что не купится ни на одну уловку, если я вдруг объявлюсь без каких-либо видимых повреждений. Он знает, что я бы не стал избегать боя, как этот.       – Так значит, Уайтхолл тебе не доверяет, – сделала вывод Бобби. – Однако ты все еще надеешься, что это сработает? Ты все еще считаешь, что нужен нам?       Грант скрестил руки на груди, облокотился на стену и пожал плечами, будто его вообще ничто в мире не заботило. Правдоподобная небрежность. И часто практикуемая.       Бобби и Грант, казалось, были в секундах от того, чтобы устроить реслинг на руках или исполнить ужасную пародию на «Anything You Can Do» из «Annie Get Your Gun».       Скай надулась и закатила глаза. Недостаток сна и сильный стресс сделали Скай не предрасположенной к тому, чтобы мириться с этим ребячеством.       – Можем мы, пожалуйста, обойтись без позерства и театральности этого состязания «кто дальше пустит струю»?       Его маска самодовольного равнодушия дрогнула и слетела. Он фыркнул и воздел глаза к потолку, словно пытаясь снова обрести самообладание.       Когда он снова сосредоточил внимание на команде, он заговорил уверенно и с явными нотками снисхождения в голосе:       – Уайтхолл не доверяет мне безоговорочно, нет. Он был бы идиотом, будь оно так, ведь я явно был на стороне его соперника. По-настоящему он доверяет только Бакши и, в меньшей степени, тем, кому лично промыл мозги.       – Но если он тебе не доверяет, почему ты считаешь, что можешь вернуться на базу Гидры и впустить нас? – Спросил Коулсон. Вопрос был безупречно вежливым и скрывал намек, то ли Коулсон принимал решение относительно плана Гранта, то ли просто пытался получить от Гранта больше информации.       – Потому что он хочет мне доверять и потому что я ему нужен, – ответил Грант.       – У Уайтхолла бесчисленное множество агентов и ресурсов больше, чем у нас. С чего бы ему так отчаянно нуждаться в тебе? – Усомнился Коулсон.       – Ты хорош, но не настолько, – добавила Мэй.       Грант улыбнулся шире:       – Я настолько хорош.       – Снова «кто дальше пустит струю».       Грант покачал головой и ухмыльнулся, вздохнув, будто его позабавила шутка, чтобы понять которую, остальные были слишком глупы. Скай бросила на него грозный взгляд.       – У Уайтхолла и Джона были разные стили руководства. Джон был балаганщиком, инспектором манежа. Он хотел быть при деле и принимал решения на месте. Уайтхолл же шахматист. Он воображает себя ученым и предпочитает наблюдать и дирижировать хаосом на расстоянии. Их типы руководства также привлекают разных агентов. Не все готовы последовать за лидером, который не поведет их битву и который не любит пачкать руки. Уайтхоллу нужен свой человек на месте, и он достаточно умен, чтобы это понимать. Его ближайший помощник тоже не боец. Бакши не управиться с этими агентами.       – А что насчет агента 33? – Спросила Бобби. – Разве он не по этой причине ее схватил?       Грант нахмурился и напрягся при упоминании его партнера:       – После ее «провала» с Янгом я сомневаюсь, что Уайтхолл действительно верит в лидерские качества Кары, но это не единственная причина. Промывание мозгов сделало ее неуравновешенной. Предоставить ей эту позицию будет большим риском, а Уайтхолл известен своей осторожностью.       – И она не такой превосходный тактик, как ты, – добавил Коулсон.       Грант нахмурился и бросил полный скептицизма взгляд на Коулсона.       – Я читал твое личное дело, – пояснил Коулсон. – Уайтхоллу нужен боец, который поведет людей, но ему также нужен кто-то, за кем бы последовали люди Гарретта. И ты подходишь по всем пунктам.       Хантер подал голос из угла, в котором дожевывал сэндвич:       – А кто сказал, что он, ну, знаешь, – он смешно выпучил глаза и помахал руками над своей головой, – не поиграется немного с твоими мозгами. Подчинение будет вознаграждено и все такое.       – Уайтхолл не станет применять метод Фауста, если только у него нет другого выбора, – возразил Грант. – Это долгий процесс, и не все восприимчивы.       Прежде чем кому-то в голову пришла блестящая идея прокомментировать восприимчивость Гранта к промыванию мозгов, Скай громко хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание:       – Отлично. Теперь, когда мы обсудили, как Грант завоюет доверие Уайтхолла, давайте уже о конкретике.       – Прежде чем мы перейдем к деталям, – вмешалась Бобби, – скажи нам, где находится база?       – И зачем бы мне это делать? – Заявил Грант с загадочной улыбкой, играющей у него на губах.       – Потому что мы доверяем тебе больше, чем ты пока заслужил, – пояснил Коулсон.       – Какая жалость. А я не доверяю вам настолько, чтобы рассказать это вам и вновь оказаться в маленькой уютной камере, что была моим домом последние пару дней.       – Нам нужна планировка базы, чтобы сформулировать план действий, – аргументировал Трип.       – Я предоставлю вам планировку, но не координаты, – сказал Грант.       – Уорд, ты требуешь от нас огромной веры в тебя, но до сих пор ничего нам не дал, – сказал Коулсон. – Может оказаться, что ты все еще на стороне Гидры и обманываешь нас.       Тщательно сконструированный фасад Гранта пошел рябью, и Скай слышала отчаяние в его голосе, когда он произнес:       – Я убил Джона.       – Который, как ты сейчас признался, был соперником главы Гидры на данный момент, – указал Коулсон. – Откуда нам знать, что ты не заманиваешь нас в ловушку для Уайтхолла? Что все это не было частью твоего плана, чтобы добиться благосклонности Уайтхолла?       – Коулсон, – начала было Скай.       Директор поднял руку, прерывая ее протесты:       – Я не прошу предоставить нам координаты, если ты еще не готов ими поделиться, просто докажи, что твои намерения серьезны, Уорд.       Выражение лица Гранта было таким же непроницаемым, как и в тот день, когда она впервые встретилась с ним в Севилье, однако теперь она знала, что за буря скрывается за этими, казалось бы, пустыми глазами. Поэтому она не была удивлена, когда Грант повернулся к ней и невозмутимо попросил проверить частоты старого квантового ключа каналов распределения ЩИТа, особенно белый шум в промежутках между этими каналами.       Скай выполнила его просьбу без лишних вопросов и увидела, как множество точек появилось на карте, отображаемой на экране. Точки распространились по всем континентам и странам, пронизывая весь мир.       – До того, как ЩИТ пал, Гидра использовала пробелы в частотах ЩИТа, чтобы передавать сообщения, – объяснил Грант, не дожидаясь расспросов. – И хотя ЩИТа больше нет, они все еще используются.       – Так, значит, эти маленькие точки — это мудаки, которые обещают всех казнить, разбомбить и прочие веселые вещи? – Сухо прокомментировала Скай, однако ее шутка успеха не имела.       – Мы можем использовать это, чтобы добыть информацию о готовящемся взрыве? – Спросила Бобби.       Грант покачал головой:       – Нет, это все будет скрыто, Уайтхолл не станет сообщать об этом во всеуслышание. Не тогда, когда я и Джон должны были этим заняться. Сейчас эти каналы используются для связи с внешними источниками.       И теперь у ЩИТа была информация, которую можно использовать, чтобы сорвать бесчисленное множество сделок Гидры, обрубить ей щупальца и обрести преимущество. Это должно было быть хорошими новостями, но Скай могла думать лишь о том, как ошеломляюще было смотреть на это множество точек и понимать, что они из себя представляют.       Она всегда знала, что у ЩИТа далеко не лучшие шансы в войне с Гидрой, но сейчас разрыв казался непреодолимым. Скай сжала руки в кулаки, ощутив прилив крови, инстинктивная реакция на чувство беспомощности.       Скай повернулась к Коулсону, чтобы посмотреть, а как отреагировал он, но тот лишь взирал на присутствующих с улыбкой.       – Что ж, теперь, когда мы во всем убедились, давайте приступим к составлению плана, – сказал Коулсон без запинки.       – И все? – Спросил Хантер. – Вы не собираетесь прочитать нам какую-нибудь вдохновенную речь о силе одного человека и все такое?       – А я-то думал, тебе не нравятся мои речи, – отозвался Коулсон.       – Не особенно, – признался Фитц. – Я уж было ожидал, что Вы начнете кричать: «Не говори мне о шансах», – как Вы сделали на нашем первом задании.       Коулсон продолжил улыбаться:       – Не сегодня.       Симмонс склонилась к уху Скай:       – Я малость разочарована.       С другой стороны от нее Грант пробормотал:       – Так вы все-таки держитесь за руки и поете «Кумбайа». А я-то думал, что шутил, когда говорил это тебе.       Скай прикрыла рот, чтобы скрыть смех, не особо успешно. Напряженность отступила, и она решила сохранять оптимизм, даже если это ее убьет. У нее были люди и вещи, за которые стоило сражаться, и так просто она не сдастся.       План начинал обретать очертания. Скай подавала голос, когда необходимо, Грант тоже высказывал свои соображения. Не обошлось, к сожалению, без еще нескольких соревнований «кто дальше пустит струю», но Скай принималась покашливать всякий раз, когда это происходило, и обнаружила, что это действие обладает потрясающим эффектом.       Единственная настоящая загвоздка была, когда Коулсон предложил…       – Что? Нет! – Тут же возразила Скай. – Вы не оставите меня здесь. Я нужна вам, и черта с два я позволю вам всем идти без меня!       – Агент Скай, это приказ, – рявкнул Коулсон.       – Нет, директор Коулсон, это глупость.       – Кто-то должен остаться защищать базу.       – Так пусть останется кто-то другой!       Грант сдавленно усмехнулся, и Скай обернулась к нему:       – Ты находишь это забавным, Грант?       – Я нахожу забавным то, что Коулсон думает, будто оставив тебя здесь, он обезопасит базу, ведь тогда я не сдам ее местонахождение, – незатейливо пояснил Грант. – Не то чтобы я собирался, но это завуалированное намерение показалось мне забавным.       Когда кусочки сложились в ее голове, на Скай тут же нахлынуло раздражение.       – Это нечестно, – Скай резко повернулась к Коулсону. – Пусть тогда ФитцСиммонс останутся. Гранту они нравятся.       – Так, а ну-ка погодите, – начал Фитц.       – Мы тоже идем, – закончила за него Симмонс.       – Нет, не идете, – сказал Грант. – Ни один из вас не допущен к боевым действиям.       – Вообще-то это я хотел сказать, – сухо подметил Коулсон.       Грант и ФитцСиммонс его проигнорировали.       – И откуда тебе вообще знать, допущены мы к боевым действиям или нет? – Спросила Симмонс, вложив в свой тон столько истинно британского самодовольного высокомерия, сколько могла.       – Я читал ваши личные дела, и я участвовал в боевых действиях вместе с вами, – ответил Грант.       – В которых мы спасли твою задницу, – указал Фитц.       – Кто из нас выпал из самолета без парашюта? Кто чуть не подорвался на Futurepharm?       Фитц замешкался на мгновения, не в силах придумать достойный ответ, но тут Симмонс швырнула в Гранта:       – Знаешь что, Фитц все-таки был прав. Ты и в правду глупее обезьяны!       Симмонс скрестила руки на груди и вытянулась, встретившись с внушительно суровым взглядом Гранта, который, однако, стремительно утрачивал эту суровость из-за ее неслыханного ответа.       Скай захихикала над оскорбленным выражением лица Гранта. Она ощущало замешательство остальных, но на это мгновение она стала настолько беспечной, что не хотела утруждать себя объяснениями.       Переключившись на дело, они в считанные минуты доработали последние детали плана и покинули безопасность этого момента ради реального и очень опасного мира. Скай чувствовала, что она справится со всем лишь ради такого же беззаботного смеха.