Сладкая месть

      Он сидел и внимательно смотрел на закат, все явственней понимая, что только что совершил свое первое убийство. И не чувствовал ничего: ни отчаяния, ни боли, ни ярости. Равнодушие – вот то слово, которым можно описать его настоящее чувство. Поттер даже не понимал, зачем он полез спасать девчонку, потому что уже спустя час он забыл о ее существовании, она была ему безразличной, ее судьба его не волновала. Простой порыв, отголосок его геройского прошлого, и ничего более не двигало им в тот момент, когда он увидел грязного извращенца над тонким беззащитным телом. В какой-то момент ему даже показалось, что он выглядел почти также, когда его избивали собственный дядя или кузен. Но он спас, больше он никому ничего не должен. А то, что пришлось для этого убить кого-то, кто просто не должен ходить по этой земле, ничего не значило, лишь облегчило его дальнейший путь в этой страшной профессии убийцы.       Его начало пугать то, что все оказалось так просто для него. Неужели в его душе не осталось ничего светлого, никакого сострадания к людям? Нет, не осталось, с тех пор, когда его горе обратили против него самого, заставили жалеть о том, что он родился на свет, что ходит, дышит, живет. Они сделали это с ним, и за это он будет их ненавидеть целую вечность. Он, конечно, не может убить всех людей в Британии, но это не значит, что хоть один из них посмеет даже предположить, что он будет доверять хоть кому-то из них. Все кончено, его жизнь, это только его жизнь. И, спасибо наставникам, он хочет, а главное, может отомстить.       Вспомнив, что ему пришлось пережить за эти три года, он посмотрел на быстро темнеющее небо. Так же и его душа потемнела, сжигая внутри себя все теплое и светлое, что он еще недавно испытывал к своему крестному и его друзьям, даже подозревая об их истинном желании его использовать.       Сириус. Человек, которого Гарри считал почти своим отцом, решил, что крестнику будет лучше, если погрузить его в колодец отчаяния, боли и ненависти. Ремус. Оборотень, всю жизнь переносивший нежеланные обращения, каждый раз еле терпя ужас от трансформации, испытывая то, на что обрек сына своего друга. Снейп. Человек, который его ненавидел всегда, которого ненавидел и сам Поттер. За что? И были ли эти люди на самом деле друзьями его отца? Гарри очень в этом сомневался. И за предательство они ответят.       Парень издал горький смешок, смешанный с ненавистью и почти отчаянием. Сможет ли он отомстить им, захочет ли в ответственный момент убить? Ему придется, иначе он перестанет себя уважать.       Размышления Гарри были прерваны веселым смехом парней, во главе которых оказался его кузен Дадли, который если и похудел за время диеты, то это было совершенно незаметно. С ним были еще трое ребят, хотя они отличались друг от друга, как небо и земля. Единственным, что было в них общего – это одинаковые мерзкие ухмылки и самодовольные рожи отъявленных бандитов, пусть и малолетних. - Глянь, кто здесь? – выдал Пирс Полкис, увидев одиноко сидящего Поттера и уже хотел подойти, как был удержан Дурслем за руку. - Оставь его. Он сумасшедший, - выдавил Дадли, еще помня, как на днях Гарри приставил к его горлу нож. Дадли подтвердил догадку Поттера о хорошей памяти на угрозу жизни, когда толстый выродок потянулся рукой и дотронулся до пореза на шее. - Да ладно тебе, Дад. Посмотри, он же совсем один, а нас четверо. Поиграем, как раньше? – и Пирс двинулся в сторону Гарри.       Поттер предвкушающее улыбнулся, и Дадли увидел выражение его лица. Кажется, он испугался, но решил, что сейчас подходящий момент, чтобы отомстить ненормальному уроду за этот страх. - Что, Дадлипусичек, решил побить маленького мальчика? А чтобы не было страшно, взял с собой взрослых дяденек? – ехидным детским голосом выдал Поттер. - Ах ты урод! – и Дадли кинулся с кулаками прямо к Гарри, желая ударить того как можно сильнее, заставить перестать ухмыляться, показать его истинное место на земле.       И если бы все было как раньше, Гарри бы остался лежать на земле, избитый не только кулаками, но и ногами всей четверкой. Но все изменилось, и раз Дадли решил, что время пришло, Гарри не будет его разочаровывать. Пока Дадли его не ударил, Поттер увернулся от мощного кулака, присев на корточки, после чего двинул кулаком со всей силы Дадли прямо в пах, от чего Дурсль сразу же загнулся, не в силах подняться и убрать руки от причинного места. - Ах ты тварь! – взвыл один из дружков жирного борова-кузена. – Слабое место нашел? - А вы что же, кретины, думали, я буду правила бокса соблюдать? – и Гарри рассмеялся, злобно, пародируя самого Волдеморта, от чего парни отступили. А может, причина их страха была в сверкнувшем серебром в его руке ноже. – Ну же, смелые мальчики, кто первый? - Псих ненормальный! – выдал Пирс и лишь взглянув на Дадли, убрался из парка вместе со своими дружками. - Быстро они, мой дорогой кузен. Ты уверен, что ты их друг? – и Гарри снова рассмеялся, подойдя ко все еще стонущему Дурслю. – Я больше не играю по правилам, запомни это, - прошептал он, пнув Дадли по почкам. - Я все расскажу отцу, - прохрипел Дадли. - Давай, расскажи, пусть он меня ударит. И я клянусь, на следующий же день, он будет гнить за решеткой в какой-нибудь тюрьме за издевательства над несовершеннолетним ребенком. - Ты не посмеешь. - О, нет! Посмею, еще как. Я больше не глупый маленький мальчик. Каждый ответит по заслугам, каждый.       Поттер, еще раз пнув кузена, отправился в сторону дома Дурслей, совершенно не обращая внимания на брата. Сколько раз он был на его месте, сколько часов из его жизни были истрачены на жалкое валяние на улице из-за побоев Дадли? Сколько? Достаточно, чтобы сейчас не испытывать к своему родственнику ничего, кроме презрения. Даже его ненависти этот жирный кусок дерьма был не достоин. Уже отойдя от Дадли на несколько шагов, Гарри почувствовал какое-то странное холодящее душу чувство. Такое он уже испытывал на своем третьем курсе. Но причиной тогда послужили дементоры. Что же было сейчас? Подняв голову вверх, Поттер увидел их – две фигуры в длинных черных плащах приближались как раз к тому месту, где находились Гарри и Дадли. Посмотрев на кузена равнодушным взглядом, Поттер просто побежал, быстро, чтобы ветер свистел в ушах, как можно скорее желая оказаться в укрытии. Он не собирался спасать никого, это не его вина, что эти мерзкие создания здесь, это не он их подослал, поэтому ему было все равно, кто пострадает. Все равно!       Остановился подросток только возле дома своей тетушки, еще не зная, что Дадли Дурсль больше никогда не причинит ему боли. Никогда не ударит, не оскорбит и не толкнет, потому что Дурсль-младший превратился в оболочку, которая окружала раньше его душу. Он – никто.       Войдя в дом, Гарри быстро поднялся в свою комнату, постаравшись выровнять дыхание и успокоиться. И только сейчас до юного волшебника дошло, что он не чувствует ничего, никакого сострадания к тем, кто сегодня лишится души.

***

      Они пришли забрать его поздним вечером. Целая толпа народу, половину из которых Гарри даже не знал. При этом Поттер ощущал на себе недоумевающий взгляд Ремуса Люпина, прожигающий в его лбу дыру своей злобой и неприятием его поведения после трех лет «обучения», словно Поттер должен был подчиняться этим извергам всегда и во всем. Только вот Люпину придется смириться с тем, кем стал мальчик, но пока оборотень ничего не будет знать, так же, как и остальные. Пусть живет в мире собственных иллюзий, пока еще может… жить. Месть – это блюдо, которое стоит подавать холодным. Кажется, так говорят? И Гарри подождет того момента, когда можно будет действовать, не подвергая себя опасности. А пока – на лице маска наивности, на губах – искренняя улыбка, а в глазах – счастье от того, что его, наконец-то, заберут из этого дома.       К тому же возвращаться в этот дом он больше не собирается, он отомстил этой семье так, что ему не пришлось для этого ничего делать. И именно его бездействие стало самым настоящим ударом по рассудку этих маглов, как ничто иное. Они всегда старались выбить из него его магию, не позволяли использовать ее даже случайно, не могли видеть его дара и принять его, потому что он был «мерзким уродом, который не должен был родиться». Что ж, впервые Гарри поступил так, как и желали его родственники – не использовал волшебства, чтобы отогнать дементоров. Петунья и Вернон Дурсль лишились единственного сына, при этом не могли даже отомстить никому. Их горе и отчаяние было почти осязаемым, когда они узнали о состоянии сына из уст ненавистного племянника, но Поттеру было все равно. Пусть почувствуют то, что ощущал маленький никому не нужный ребенок на протяжении многих лет. Хотя, еще неизвестно, что хуже. Но этого Поттеру оказалось мало. Одно предложение о мерзком жирном борове, и Вернон Дурсль замахивается для удара.       Полицейский принес Дадли домой спустя четыре часа после нападения, как раз в тот самым момент, как Вернон Дурсль нанес удар кулаком по лицу беззащитно подростка с наивными и испуганными глазами. Отчего-то дверь оказалась открытой и перед неожиданным зрителем предстала ужасающая по своей жестокости картина. Кровь на лице и руках мальчика, синяк на лице, уже сейчас налившийся синевой на пол лица, и равнодушно стоящая рядом Петуния с ремнем в руке. Картина весьма запоминающаяся, а слезы на глазах подростка вполне себе реальные. Один момент – и вся жизнь благородного семейства превратилась в самый настоящий кошмар. Может они и смогут откупиться, но вот отмыться от той грязи, что выльется на них от соседей и стражей правопорядка – никогда. И никакая магия им не поможет.       Полицейский участок, заявление, слезы-сопли избитого подростка («все эти года меня били и морили голодом тоже»), и родственники в допросной комнате, отчаявшиеся, убитые горем из-за состояния родного сына, а Гарри, под присмотром женщины-полицейского отправляется в дом номер четыре на Тисовой улице. Одно заклинание конфундуса, и вот он уже один. Все кончено. Этим он отомстил. Больше он им ничего не должен. А если он когда-нибудь встретит кого-то из них на своем пути, они умрут. - Ремус, - Гарри кинулся на шею к оборотню, опешившему от поведения подростка. Но теплое тело рядом, доверчиво прижавшееся к нему, и он с облегчением выдыхает. Мальчик такой глупенький, верит ему до сих пор. - Гарри, успокойся, все в порядке. Что произошло? – наигранно-заботливый тон Люпина не стал неожиданностью для Поттера. - Ремус, профессор Грюм, эмм… - Я – Тонкс, - улыбнулась девушка с розовыми волосами. – А это, Кингсли Бруствер, он аврор, и Эльфиас Додж, Дедалус Диггл, Эммелина Вэнс, Стуржис Подмор и Хестия Джонс, все члены Орд… - Замолчи, девочка! – рыкнул Аластор.       Пока Тонкс представляла всех, каждый кивал головой. Поттеру было все равно, кто из них кто, но пришлось мило всем улыбнуться, при этом укрепляя окклюменционные щиты. Мало ли, может кто-нибудь из «гостей» владеет легилименцией. - Прости, папочка! – усмехнулась девушка, окидывая комнату взглядом. - Где Дурсли? – спросил Люпин. - О, вы ничего не знаете? А почему вы тогда здесь? – невинно спросил Гарри. - Не знаем чего? – внимательно смотря на Гарри, спросил Ремус. - О том, что… - Так, хватит. Узнаем все позже. А сейчас на улицу и по метлам. Поттер, собирай свои вещи и отправляемся. - А я уже, профессор. А куда мы полетим? - Узнаешь потом. Альбус решил, что он хоть и не верит в возвращение Волдеморта, но подстраховаться нужно. А теперь, вперед. Нимфадора, забери вещи Поттера.       А спустя час Гарри Поттер входил в старый дом, находящийся на площади Гриммо, под номером двенадцать. И выражение его лица не отражало ни капли того отвращения и ненависти, которые заполняли все его естество.