Как песок сквозь пальцы

‒ Лайнер улетел совсем недавно, поэтому я связался с корпорацией «Стилл» и объяснил, что мне надо срочно попасть на планету. Они отправляют грузовой корабль и сказали, что могут взять с собой двоих. Надо выезжать уже сейчас. Они специально задержали отлет… ‒ Я с тобой! ‒ Ясмин крутанулся вокруг своей оси. – Так, книга здесь, мой ноут тоже. АЗИЗ! ‒ закричал Ясмин, задрав голову. По лестнице сбежал бета с перепуганным лицом. ‒ Присмотришь за Роном, пока Салах не вернется! Скажи ему, что я его люблю, но нам надо срочно улететь! ‒ Я, вообще-то, хотел тебя оставить здесь, ‒ растерялся Салах. ‒ Это грузовой корабль, у них не предусмотрены места для пассажиров, так что придется просидеть в маленькой комнате двое суток. ‒ Милый, не нервируй меня! Мне сейчас нервничать нельзя! Где мой паспорт? ‒ Ясмин подхватил мужа за руку и потащил к двери. ‒ Вещи Азиз соберет и привезет домой позже. Давай быстрее, пошевеливайся, не стоит, чтобы нас дожидались! ‒ Но, Ясмин… ‒ Салах пытался вяло сопротивляться. ‒ Там нет подходящих условий для омег, там жесткая койка и сухпаек вместо еды. ‒ Милый, это ты мне говоришь? ‒ Ясмин улыбнулся. ‒ Я никогда не был особенно избалованным, а последние одиннадцать лет и вовсе жил впроголодь, Если бы Алан меня не подкармливал, приговаривая «ты приготовь, а то я не умею», то не знаю, как бы вообще сводил концы с концами. Знаешь, когда у тебя ребенок учится в богатом колледже, ты просто вынужден покупать ему школьную форму «как у всех», и сумку, и учебники, и прочие мелочи. Поверь, сухпаек не может быть хуже подсохшего хлеба и горячей воды. И главное, ‒ Ясмин остановился у двери и сурово посмотрел на альфу, ‒ в моем состоянии главное спокойствие, а ты можешь себе представить, как я накручу себя с моей богатой фантазией?

***

Грузовой порт в лунной гавани был совершенно другим, чем пассажирский. Серые, безликие коридоры, с нумерацией и стрелками указателей на перекрестках. Пилот грузового корабля тяжело вздохнул, когда увидел четверых людей, стоявших возле его корабля. ‒ У меня есть каюта на две койки. Хотите лететь вчетвером, тогда не жалуйтесь на тесноту. ‒ Не переживайте, мы не привередливые! В тесноте, да не в обиде, ‒ Ясмин гордо кивнул головой и жестом показал охране, чтобы те следовали за ними. Альфы немного растерялись. Они рассчитывали, что проводят Салаха и Ясмина только до корабля, но домой хотелось всем и поэтому, увидев подтверждающий кивок от Салаха, разулыбались. Они были согласны лететь даже стоя, лишь бы быстрее оказаться дома. Салах быстро связался с остальными и объяснил, что они улетают вчетвером, и поэтому Аббас с помощником не вернутся. Он назначил старшего и распределил обязанности между оставшимися и передал коммуникатор Ясмину, чтобы тот поговорил с Роном. Сын, конечно, расстроился, что улетают без него, но папа сразу напомнил, что Рон немного наказан и поэтому остается дома! И, вообще, хватит ему уже путешествовать, а то на учебу совсем времени не остается! Обиженно надутые губы сразу же приняли обычный вид, и ребенок уверил, что «все будет хорошо» с таким азартом, что у Ясмина отчего-то сразу появились дурные предчувствия. Пилот показал внутреннее устройство корабля. Он был совсем крошечным. Маленькая рубка управления с двумя креслами. Крошечная кают компания, она же столовая, она же в случае необходимости становилась медотсеком. И три каюты. Отдельная, капитанская, в которой находилось дублирующее управление кораблем, и две крошечные каюты, рассчитанные на одного человека. Одна койка, стол и стул – вот и вся роскошь! Как выяснилось позже, вместо стола и стула можно выдвинуть из-за стены еще одну кровать, такую же жёсткую и узкую, как и первая. Команда из трех человек потеснилась и уступила попутчикам одну из таких кают. Вскоре, усевшись на эти жесткие койки, друг напротив друга, они почувствовали толчок, ускорение и еще один толчок. Салах объяснил, что грузовые корабли не имеют самостоятельных маршевых двигателей для дальних перелетов и поэтому пристыковываются к большой платформе, которая, как маршрутный автобус, развозит их по начальным точкам маршрутов следования. В каюте было очень тихо, только шелестел кондиционер. Поняв, что путешествие началось, все расслабились и уселись комфортнее. Альфа-охранник отстегнул от руки чемоданчик и поставил на пол рядом с сумкой Ясмина. ‒ Я бы немного поспал, ‒ Ясмин, сняв туфли, улегся на койку и дождавшись, что муж сядет рядом, взял его за руку. Аббас стал рассказывать Салаху, что произошло за день. А Ясмин закрыл глаза совсем на минуточку и под этот бубнеж провалился в глубокий сон. Когда он проснулся, первое, что он понял, это то, что остался в каюте один. Под головой была небольшая подушка, а его самого укрыли серым тонким одеялом. Откуда-то издалека послышался дружный мужской смех. Похоже, кто-то весело проводил время. Все обнаружились в кают-компании. Альфы с Сабаха сразу встали, когда увидели Ясмина на пороге, следом встали, а потом сразу сели обратно, три альфы, пилоты-техники транспортной компании. Старший по нашивкам представился капитаном корабля и предложил всем еще раз поужинать. Оказывается, Ясмин проспал почти сутки. Омега сел между мужем и Аббасом, при этом Аббас постарался отодвинуться, чтобы случайно не коснуться бедром омеги. В ответ Ясмин постарался придвинуться как можно ближе к Салаху, чтобы всем хватило за столом места. Еда, действительно, оказалась стандартными военными сухпайками, упакованными поверх казенного пластика в пакеты с эмблемой «Стилл». Консервы разогрели, сок открыли, галеты и сухофрукты ссыпали в общую тарелку, и принялись за еду. После еды Ясмин зевнул, прикрыв рот ладошкой, и сказал, что он еще бы покемарил немного. Салах сразу вышел из-за стола, чтобы проводить супруга и побыть рядом с ним, пока тот не заснет. ‒ Салах, объясни, почему ты считаешь, что отец при смерти? ‒ Ясмин улегся обратно на койку и старался найти удобное положение. ‒ Разве альфа не может просто распустить свой гарем? ‒ Нет большего позора, чем объявить всему миру, что у тебя нет сил удовлетворить свой гарем! ‒ Салах выглядел расстроенным. ‒ Как будто ты уже не мужчина, а ветхий старец. Такое бывает, если эмир умирает, а наследника нет. Потому что если есть наследник, то после смерти эмира он наденет его халат и войдет в гарем повелителя. Те омеги, которые захотят жить с ним просто возьмутся за его полу в знак послушания. Всех остальных вернут туда, откуда они родом. Или поселятся в гостевых комнатах до конца жизни. Но, как правило, все переходят к наследнику. У Саида так и было. Он принял гарем эмира, чьим наследником стал. ‒ Но ведь у твоего отца есть двое сыновей? ‒ Ясмин поднялся на локте и заглянул в печальные глаза мужа. ‒ Если бы у Саида не было Шади, а у меня тебя, то мы бы просто предоставили бы омегам выбирать к кому идти. Но когда есть супруги, то именно они принимают решение, нужен ли альфе еще один новый наложник или нет. Эмир правит в эмирате, а в гареме правит его супруг. Шади давно уже заявил, что ему новенькие в гареме не нужны, ты тоже категорически против. Вот и … Или, может, ты передумаешь? ‒ Нет! ‒ Ясмин сразу улегся и скрестил руки на груди. ‒ И даже не уговаривай, мне еще только этого балагана под названием гарем не хватало! А мне нельзя нервничать! ‒ Я тебя не уговариваю, а пытаюсь объяснить, ‒ Салах погладил Ясмина по животу. ‒ Не волнуйся, будет все, как ты захочешь. ‒ Салах, помолчал немного, продолжил. ‒ Наверное, поэтому и объявили, что гарем распустят. Я очень волнуюсь что могло случиться. Мы совсем недавно уехали, и все было в порядке. ‒ Ты думаешь, что с Хани что-то случилось? ‒ теперь Ясмин стал переживать. ‒ Нет, что ты, Хани в гареме в полной безопасности. Ну что с ним может случиться? Салах погладил омегу, не решаясь даже поцеловать. Ясмин стал таким лапочкой, альфа боялся, что, начав, не сможет остановиться. Он посидел рядом, наблюдая, как веки у омеги потяжелели, и он заснул. Так бы и затискал лапочку, но надо потерпеть пока не доберутся до дома. Салах повздыхал немного, стараясь не думать о страшном, чтобы по связи не напугать супруга. Например, о том, что Хани мог погибнуть, а отец, предчувствуя собственную смерть, решил распустить гарем. Но почему тогда Айюб не потребовал, чтобы он вернулся? Ясмин благополучно проспал еще сутки. Он чувствовал себя усталым и разбитым, как будто он все время не спал, а тяжести таскал. Салах его будил и поил соком, после этого омега засыпал опять. Как они долетели, Ясмин так и не понял. Салах вынес его на руках из прохлады кондиционированного воздуха в жаркую духовку под названием Сабах. Ясмина сразу бросило в пот, и он, проснувшись, огляделся. Громадная туша корабля стояла прямо на песке. Через открытый грузовой шлюз сновали электропогрузчики, которые споро вытаскивали из недр корабля упакованные поддоны и паллеты. Ясмин принюхался. Оказывается, на планете великолепно пахло! От пустыни пахло специями, каким-то невозможным сбором, но запах был острый, пряный и будоражил кровь, как вино! Салах с удовольствием смотрел, как супруг принюхивается, и улыбался. ‒ Мы дома, хабиби! Ты чувствуешь это? Мы дома! Им навстречу бежал Алан, придерживая гутру на голове. Он махал рукой и довольно улыбался. ‒ А я, было, не поверил, что вы так быстро вернулись! Что так? И почему на грузовом корабле? Вы, что, сбежали? ‒ Ой, доктор! Я про него совсем забыл! ‒ Ясмин не знал, то ли радоваться, то ли печалиться. ‒ Нет, Алан, у нас все хорошо! А вот что у вас происходит? До нас дошли слухи, что Айюб распускает гарем. Это правда? ‒ Правда, ‒ закивал Алан. ‒ Но будет лучше, если вы эту новость услышите не от меня. Алан при этом так ухмыльнулся, что у Салаха возникло желание схватить бету за грудки и хорошо встряхнуть. Алана спасло то, что в этот момент альфа держал на руках Ясмина, и тот ласково погладил мужа по лицу, успокаивая. ‒ Омеговозки у меня нет, ‒ Алан даже не подозревал, какая буря миновала его. ‒ Но я вам дам большой багги, так что езжайте скорее домой, там вам все расскажут! В скором времени они уже мчались по пустыне. Работник Алана очень лихо рассекал по барханам под недовольное шипением Салаха, который держал на коленях Ясмина и отказывался его отпускать с рук, мотивируя тем, что тот не обут. Из-за очередного бархана появились всадники. Их было много. Бета за рулем притормозил и оглянулся на Салаха. Тот напрягся и внимательно всмотрелся в пески. Непонятно, как на таком расстоянии можно кого-нибудь узнать, но Салах выдохнул, а следом за ним заулыбались альфы. Ясмин почувствовал, как по связи пронеслась волна облегчения. Он только сейчас понял, как был напряжен муж. ‒ Отец, брат. Слава Аллаху, все в порядке! ‒ Салах махнул рукой водителю. ‒ Подъедь ближе, хочу поздороваться с отцом. Ясмин на всякий случай прикрыл лицо. Многих альф, что сопровождали эмира, он видел впервые. То, что это не охранники, было видно по тому, как были украшены их кони. И то, как величественно они держались в седле, будто весь мир принадлежал им. Альфа, ехавший впереди, пришпорил коня и подъехал к багги. Это был Айюб, он был весел и на умирающего совершенно не походил. ‒ Отец! ‒ Салах поймал протянутую руку, пожал ее, а потом поцеловал. ‒ Отец, я так рад, что с тобой все в порядке! ‒ Рад тебя видеть, сын, ‒ альфа слегка склонил голову в поклоне, ‒ Ясмин. ‒ Конь под Айюбом нервно гарцевал, переступая тонкими ногами и всхрапывая. Альфа похлопал его по выгнутой шее, успокаивая. ‒ Не ожидал, что вы так рано вернетесь. И на чем? Сегодня же не торговый день? ‒ Мы прилетели на грузовом корабле, ‒ Салах улыбался, Ясмин по связи чувствовал, как доволен и спокоен муж. ‒ До нас дошли глупые слухи, и я поторопился прилететь. ‒ Что за слухи? ‒ белозубо улыбаясь, к отцу присоединился Саид. ‒ Глупые слухи, будто отец распускает гарем! ‒ Салах рассмеялся этой шутке, но осекся, увидев, как нахмурился отец. ‒ Это не шутка, ‒ Айюб смотрел спокойно и серьезно. ‒ Я действительно распускаю гарем, а эти эмиры приехали на день выбора. ‒ Брат, присоединишься к охоте? ‒ Саид тронул коня и подъехал ближе. ‒ Я найду тебе коня и оружие, даже отдам своего сокола, пока тебе не приведут из дворца Лясара и твоего любимого ястреба. ‒ Я с удовольствием, но только вначале довезу до дома Ясмина, ‒ Салах прижал к себе омегу, который так и сидел у него на коленях молча. ‒ Ясмин в тягости, у меня будет наследник! ‒ Мои поздравления, ‒ Айюб улыбнулся сыну и еще раз кивнул омеге. ‒ Я рад, что Аллах благословил вас. Мы отправляемся к Большому Зубу и заночуем в шахтерском городке. Он все равно стоит почти пустой. Заодно покажу эмирам защитный купол. Присоединяйся, сын! Там и поговорим… ‒ С удовольствием, отец! ‒ Салах еще раз обнял омегу и махнул рукой водителю, что бы тот отправлялся дальше. Дома им на встречу вышел жада. Непонятно, как он, не выходя из гарема, узнавал все новости раньше всех. ‒ Салах, Ясмин! Здравствуйте дети! ‒ Айдан обнял их обоих. ‒ Что случилось с твоей обувью, Ясмин? ‒ Я собираюсь носить его на руках всю жизнь! ‒ Салах слегка подкинул омегу в воздух. ‒ Жада, у меня будет наследник! Представляешь? ‒ Ты уверен? ‒ Айдан прищурился и уточнил. ‒ От Ясмина, что, пахнет альфой? ‒ Да! Я когда унюхал, вначале не понял и даже приревновал, ‒ Салах приблизился к жада и шепотом добавил. ‒ За что и получил по лицу от грозного супруга! Салах и жада громко рассмеялись, будто услышали хорошую шутку. А Ясмин начал злиться и попытался вывернуться из объятий. ‒ Не сердись, хабиби! ‒ Салах прижал омегу. ‒ Уже пришли. Жада, Ясмин проспал всю дорогу, я волновался за него, вот и решил, что лучше отнесу его сам, чем он упадет по дороге от слабости. Жада сразу всполошился и стал очень энергично отдавать распоряжения слугам. Одни побежали за доктором, другие на кухню, третьи побежали предупредить оми и Хани, что приехали дети с хорошей новостью. В скором времени Ясмин оказался в спальне Салаха, где его переодели в тонкие шелковые штаны и тунику. Доктор послушал пульс, посмотрел в глаза и сказал, что ничего страшного: просто небольшое переутомление и недостаточное питание. И прописал лечение: отдыхать и больше кушать! Пока Салах переодевался в просторную хлопковую одежду, принесли еду. В гостиной перед Ясмином поставили несколько подносов с едой. Омега понял, что ему опять хочется мяса, а соус теперь не казался острым! Салах с удовольствием наблюдал, как Ясмин таскает мясо с его подноса, а потом сам стал кормить супруга. ‒ Ой, какая идиллия! Прямо слеза прошибает! ‒ в гостиную вплыл Амин в лимонном желтом платье и с кислым выражением на лице, будто съел тот самый лимон. ‒ Что, сыночек, тебе уже и покушать не дают? Изо рта кусок вырывают! ‒ Оми! ‒ укоризненно одернул папу Салах. ‒ Ты, что, встал не с той ноги? ‒ Я уже забыл, с какой ноги надо встать, чтобы все вернулось, как было! Где покой и уют родного дома? Все с ума сошли! Все было так хорошо, пока не появились эти ПРИШ-Ш-ЛЫЕ! ‒ прошипел Амин, с ненавистью глянув на Ясмина. ‒ Появился один и принес сумбур и смуту в размеренную жизнь! Так ему этого показалось мало, притащил с собой еще ЭТОГО! ‒ Оми, перестань! ‒ Салах вскочил на ноги. ‒ Ты говоришь о моем супруге и о дыхании жизни отца! Опомнись! ‒ Не переживай, Салах! ‒ в комнате появился жада, за его спиной мялся мужчина в пестрой жилетке. ‒ Ясмин, это Рафик, он будет твоим личным слугой, пока не вернется Азиз. Салах, твоему папе надо отворить кровь, а иначе он захлебнется от собственной желчи. Айдан строго посмотрел на омегу. ‒ Амин, смотри, прикусишь язык и умрешь от собственного яда! Я тебе говорил, чтобы ты думал головой? Нечего искать крайних, в том, что случилось никто не виноват! ‒ Жада, хоть ты мне объясни, что здесь происходит, ‒ взмолился Салах. ‒ Отец действительно распускает гарем? ‒ Да. И нечего тут устраивать вселенскую катастрофу, ‒ жада был подозрительно спокоен. ‒ Подумаешь! У твоего отца два сына альфы и уже считай две омеги. Сколько человеку надо для счастья? Он нашел свое дыхание, можно ли требовать от Аллаха большего? У него большой гарем, который, кстати, собрал для него ТЫ! ‒ и он ткнул пальцем в Амина, тот гневно дернул подбородком. ‒ Ты довел гарем до отчаянья своими капризами, а теперь строишь из себя обиженного? Мой сын не мальчик, он хочет покоя и тишины, а гарем похож на растревоженный улей! И что такого, если он распустит свой гарем? Он ему уже не нужен! Аллах и так наградил его больше, чем других! Если ты счастлив, то поделись своим счастьем с другими! Может, среди омег его гарема другие эмиры смогут найти свое дыхание жизни? ‒ Я всегда старался, чтобы у моего мужа было все самое лучшее! ‒ Амин вскочил на ноги и уставился на жада, гневно сжимая кулаки. ‒ Вы не смеете так со мной поступать! Вы все у меня забрали! ‒ Возьми себя в руки, ‒ жада смотрел на него со спокойствием удава. ‒ Все твое с тобой и останется. И почет, и уважение. Ты оми двух наследников! Так веди себя достойно! И запомни, если ты попробуешь закатить еще одну истерику при посторонних, я клянусь, тебя свяжут и запрут в подвале, пока ты не одумаешься! ‒ Жада, оми! Прекратите! ‒ Салах побледнел и совсем растерялся. ‒ Милый, ‒ Ясмин поднялся и обнял мужа, ‒ успокойся, все будет хорошо! Никто оми не обидит. Ты же знаешь жада, он всегда стоит на страже интересов семьи. Ты лучше поезжай на охоту. Послушай отца, он тебе все объяснит. А омежьи разборки оставь омегам. Нам порой просто необходимо покричать и, поверь, если свидетелей альф не будет, то все закончится намного быстрее! Езжай, прогуляйся, хабиби! ‒ Действительно, Салах, ‒ жада улыбнулся внуку. ‒ Отец вывез всех альф на охоту, съезди, развейся! Твой Лясар уже бока отъел, как мерин! Отдохни от суеты, поспи под звездным небом! А то ты со своей учебой скоро разучишься в седле сидеть! Салах быстро поцеловал Ясмина, посверкал довольными глазами на жада, виновато погладил по голове оми и выскочил во двор, как школьник во время перемены. Ясмин и Айдан понимающе переглянулись. ‒ А теперь расскажите мне с самого начала все, что произошло! ‒ Ясмин уселся и доел последний кусочек мяса на тарелке. ‒ Ненавижу! ‒ Амин подхватил юбки и бросился во двор, исчезнув в переходах к дальним комнатам. Айдан незаметно повел бровями, и два неприметных беты бросились следом за оми. Поймав удивленный взгляд Ясмина, он уселся рядом и пояснил. ‒ Он опять плакать побежал. За ним присмотрят, чтобы глупостей не наделал, ‒ жада улыбнулся Ясмину, как ни в чем не бывало, и спросил. ‒ Как у тебя дела? Удачно слетал? Успел сделать что хотел? ‒ Успел, все сделал! ‒ Ясмин победно улыбался. ‒ Перенервничал, правда, но ничего. Главное, что все уже позади! Теперь можно с чистой совестью заняться монографией! Или романом. ‒ Ясмин! ‒ жада смотрел на него с притворным ужасом, ‒ ты беременный! Доктор что сказал? Отдыхать и кушать! А ты, что, опять собрался сидеть и стучать по этим буковкам? Тебе надо петь песни, чтобы ребенок был умным и думать о великих воинах, потому что у тебя альфа, а значит, он должен быть храбрым! А ты опять за книжки схватишься? Ты хочешь, чтобы ребенок был библиотекарем, как Филин? ‒ А что плохого в том, чтобы быть умным? ‒ обиделся Ясмин. ‒ А насчет кровожадных мыслей, то легко! Вот сейчас Вилена поймаю и убью! Зараза мелкая! Меня из-за него Салах наказал! ‒ Сильно наказал? ‒ обеспокоился жада, ‒ а за что? ‒ Нууу, ‒ Ясмин хотел выкрутиться, но потом подумал, что у лжи короткие ноги и поэтому рассказал правду, почти всю. И про фото в журнале, и про наказание для Рона, и то, что его наказывали без свидетелей, ‒ сурово, но по закону, ‒ закончил рассказ Ясмин и сделал печальное лицо. ‒ Что, сильно побил? ‒ жада выглядел печально и обеспокоенно, но увидев, как в глазах Ясмина появились смешинки, сразу успокоился. ‒ А-а-а, «по закону», понимаю. Меня муж тоже «по закону» однажды наказывал. Я помню, так кричал тогда, что вся прислуга слезами умывалась, жалея меня. Я на попу потом не мог сесть. М-да, меня тогда все жалели. Я ведь был самым молодым омегой у него в гареме, но таким наглым, ‒ Айдан закатил глаза, вспоминая. ‒ Я ведь был лисичкой, вырос у папеньки балованным, а тут чужие люди. Фавориты БЫВШИЕ… Ну, ты понимаешь, я хоть и был лисичкой, и муж называл меня дыханием, но он ведь не мог со мной сутками сидеть, вот мне и доставалось от них. Как говорится, кот из дома, мыши в пляс. Мне, пока Айюба не родил, совсем не весело жилось, но ничего, жизнь она длинная, ‒ жада улыбнулся своим воспоминаниям. ‒ А здесь что произошло? ‒ Ясмин потянулся к жада ближе. ‒ С Хани все в порядке, что-то его нет… ‒ Не переживай за него, ‒ махнул рукой жада. ‒ У него сегодня прививка деревьев, поэтому для мира он, считай, потерян до обеда. ‒ Айдан, не томите, расскажите, что произошло, ‒ Ясмин подождал, когда унесут остатки еды и придвинулся ближе. ‒ У нас здесь была настоящая революция! ‒ Жада засмеялся. ‒ Ну, ладно слушай. В тот день, когда вы улетели, Хани обнаружил в дальних комнатах плачущего наложника. У того была течка, и Амин его, естественно, прогнал подальше от альфы. Амин терпеть не может беременных наложников! Он боится, что кто-нибудь еще может родить Айюбу или наследника, или лисичку. Дели потом мужа с конкурентом! Наложником оказался Мышонок. Ты, наверное, его и не замечал, очень тихий мальчик. Хани выслушал его и естественно пожалел. Он позвал к мышонку Айюба, а сам помчался к Амину выяснять отношения! Никогда бы не подумал, что тихий Хани может так кричать! Он обвинил Амина во всех смертных грехах! Тут и нравственные грехи ‒ ему не чужды высокомерие, гордыня, тщеславие, лицемерие, зависть, хитрость, жадность. И грех ушей ‒ слушает все сплетни, грех глаз ‒ высокомерные взгляды на других наложников и слуг, грех ног ‒ высокомерная и горделивая походка, грех языка ‒ он нередко лгал мужу о состоянии наложников, и самый главный грех это то, что оставлял всем наложникам ложную надежду на то, что дальше все будет хорошо! Ясмин задумался. Они раньше с Сашши обсуждали все, что происходит в доме, об отношении к тому или другому событию, об исламе, как таковом, и о причинах многобожия в Федерации. Но он как-то никогда не задумывался, что Сашши, став Хани, воспримет все всерьез. ‒ Я не думал, что Хани изменится так сильно, ‒ сознался Ясмин в развеселые глаза жада. ‒ Он не сильно-то и изменился! ‒ Айдан рассмеялся, увидев растерянность Ясмина. ‒ Сказать, что принимаешь, и принять это разные вещи. Подожди, я тебе еще не рассказал, что было дальше! Жада распорядился, чтобы принесли десерт и наслаждался тем, как мучается от нетерпения Ясмин. ‒ Не думай, что Амин молча все выслушал, ‒ жада продолжил, когда перед ним поставили фрукты. ‒ Амин кричал, что Хани здесь чужак и ничего не понимает. Он предупреждал, что если не держать гарем в страхе и повиновении, то последствия будут ужасны. После того, как эти двое наорали друг на друга, они договорились до того, что теперь к каждому наложнику во время течки должен приходить Айюб, потому что у всех должен быть шанс на омежье счастье. Ну, насколько оно, вообще, возможно в гареме, ‒ жада рассмеялся, а Ясмин задумался, представляя, на что обрек себя Хани своим же языком. ‒ Даже не могу представить, что могло случиться дальше, ‒ сказал Ясмин. ‒ Вот Хани тоже не мог себе такого представить, ‒ жада откинулся на подушки и приступил к самому интересному. — Естественно, все в гареме слышали, о чем был разговор между мужьями. И на следующее утро я обнаружил, что у меня пропал графинчик с одной настоечкой… ‒ Жада, не томите! Я сейчас просто закричу! ‒ Ясмин не знал, как поторопить этого сказочника. ‒ Наутро у половины наложников началась течка! ‒ жада рассмеялся. ‒ Амин пинками прогнал их в дальние комнаты, «чтобы не воняли тут», наложники, конечно, туда отправились, но при этом стали звать Айюба. Сын, когда вышел из спальни, увидев, что творится, заявил, что он отправляется на охоту. И, собравшись, уехал. Хани в слезах закрылся в твоей гостиной, а Амин бегал и орал на всех. ‒ Айюб уехал и оставил Хани на растерзание гарему? ‒ поразился Ясмин. ‒ Да, ‒ веселился жада, ‒ правда, ненадолго. Он приехал к обеду и забрал Хани «для проверки работ в оазисе», а гарему заявил, что он слишком для них стар и объявил, что гарем будет распущен! Секретари разослали письма всем эмирам, что Айюб распускает гарем. Через два дня, когда страсти в гареме утихли, Айюб и Хани вернулись домой. А наложники, поплакав, стали готовится к «дню выбора». ‒ А что такое день выбора? ‒ Ясмин уже был готов запустить в жада подушкой, лишь бы поторопить старого интригана, но в гостиную решительно вошел Хани, а следом за ним мчался Шади, который по дороге пытался ему что-то втолковать.