Как песок сквозь пальцы

Ясмин проснулся на рассвете. Сладко потянувшись, он почувствовал вместо сонливости, терзавшей его последнее время, такой прилив энергии и жгучее желание побегать и покричать от восторга! Все было ПРАВИЛЬНО! И пение муэдзинов, доносившееся с минаретов, и разливающийся в воздухе запах специй, и полог супружеской кровати над головой. Жаль, Салаха не было рядом. Но, вспомнив о толпе свободных омег за порогом гостиной, он порадовался, что муж сейчас с альфами в казармах. Ясмин не пустил бы мужа внутрь гарема даже под конвоем взвода автоматчиков! Ясмин по привычке отправился в купальню. А когда вернулся к себе, то увидел Рафика с платьем в руках. На застеленной кровати были разложены украшения. В комнате его ждали еще два беты, которые пришли помочь омеге одеться и причесаться. — Рафик, можно я вначале поем, а потом оденусь? А то вдруг ненароком платье испачкаю? И, знаешь, я бы хотел поесть мяса с соусом вместо каши. У вас там есть такой пряный и сладенький соус. У меня, как проснулся и унюхал его, полный рот слюны, как у бешеной собаки! Азиз после такой просьбы сразу бы умчался бы на кухню, но Рафик снисходительно улыбнулся ему, как неразумному дитятке, а потом ласково так, гипнотизируя взглядом, как удав кролика, заставил Ясмина натянуть платье. Пока омеге закалывали волосы в хитроумную прическу, он кормил его с ложечки кашей, сопровождая каждую ложку снизу полотенцем. И при этом непрерывно болтал, болтал, болтал. О том, какой Ясмин красивый, как важно беременным правильно питаться и много отдыхать. О том, какие песни надо петь, чтобы ребенок был красивым. И предложил положить под кровать ятаган, чтобы отпугивать злых духов. Ясмин вначале пытался заткнуть этот фонтан красноречия, но потом смирился, потому что у «милого» Рафика в ответ на каждое его слово находилось десять, а чтобы доказать свою правоту бета торжественным голосом произносил цитаты из Корана. По его мнению, в нем все подробно расписано, и оставалось только следовать священным сурам. Наконец, Рафик закончил кормить его кашей и отошел в сторону посмотреть, хорошо ли в волосах Ясмина закрепили диадему в виде венка. В это самое мгновение омега ясно понял одно — Азиз был настоящей находкой, и его необходимо вернуть домой как можно скорее! Из боковой комнаты вышел очень недовольный Хани. Его уже тоже одели и причесали. Волосы у Сашши за полгода не успели отрасти, и поэтому закрепить диадему в волосах было достаточно сложно. По двору стремительно несся Айдан, разукрашенный, как ювелирная витрина, и тащил за руку спотыкающегося Мышонка. — Ясмин, мелкий посидит у тебя! Хани, немедленно в свою гостиную! — Айдан выглядел непривычно возбужденным и раздраженным. Увидев, как в очередной раз парикмахер попытался закрепить тяжелую диадему на голове Сашши, жада прикрикнул на работника. — Прекрати, диадема не пластырь, она не приклеится! Скажи Фариду, чтобы достал из моей шкатулки диадему-обруч! Да пошевеливайтесь, дармоеды! Рафик, у Ясмина мало колец! Вы, что, хотите опозорить Салаха перед чужими людьми? Айдан схватил за руку Хани и потащил его обратно, но по дороге он что-то услышал. И в то же мгновение его походка разительно переменилась, ушли раздражительность и нервозность, в движениях появилась кошачья грация. Жада развернулся всем корпусом и с улыбкой на губах пошел навстречу гостям, раскинув руки для объятий. Появились первые омеги с личными слугами. Хани пошел следом за жада, чтобы приветствовать гостей от имени Айюба. Началась церемония приветствия и знакомства. Ясмин ухватил Мышонка за руку и завел к себе в гостиную. Омежка сразу уселся в дальнем углу, сложив руки на коленях. Ясмин решил заняться монографией и из кабинета принес стопку бумаги и ручки. Усевшись по привычке за невысокий столик, он занялся составлением планов. Было о чем подумать… — Извините, что отвлекаю, — Мышонок виновато смотрел на Ясмина. — А можно мне листочек бумаги и вашу волшебную ручку? — Да, конечно, — Ясмин передал Мышонку несколько листов бумаги и ручку. Омежка уселся за соседним столиком и принялся очень сосредоточенно что-то рисовать. Ясмин попытался сосредоточиться на работе. Внезапно в комнату заскочил Амин с обиженным лицом. — Эти предатели разоделись, как на праздник, и, нацепив все украшения, которые им подарил господин, ждут, не дождутся, как бы побыстрее сбежать к другому альфе! Твари двуличные! — Амин, ты своим кислым видом им только цену поднимаешь в глазах супругов эмиров, — Ясмин ухмыльнулся. — Увидев тебя таким, они решат, что наложники настолько хороши, что ты не представляешь, как это возможно расстаться с таким сокровищем! ‒ Кто? Вот эти никчемные омеги? Да они не важнее птичьего дерьма! — Амин вздернул подбородок, и его глаза мстительно засияли. — Я про каждого из них столько всякого расскажу… — Амин, опомнись! — Ясмин схватил омегу за руку. — Если будешь говорить про них гадости, то все решат, что у Айюба был не гарем, а сборище неудачников и негодяев! Подумай о собственной репутации! Ведь всем известно, что рыба гниет с головы, а гарем — с супруга! Амин вырвал руку и задумался. — Лучше похвали их, — подкинул идею Ясмин. — Поверь, твои похвалы скорее насторожат супругов, и они начнут искать подвох. Сам знаешь, самых лучших, послушных, и умелых наложников в чужие руки не отдают! В глазах Амина появилось понимание, лицо осветила улыбка. Он скользнул с порога гостиной Ясмина в коридор, как змейка в траву. — Зачем вы это сделали? — Мышонок выглядел бледным и перепуганным больше обычного. — Амин их так похвалит, что от них шарахаться все будут, как от чумных! — Поверь, — Ясмин погладил ребенка по руке. — Пусть он лучше ехидно хвалит, чем начнет хулить и перетряхивать их грязное белье на виду у всех. Пока Амин думает, что похвалой он нанесет больше вреда, чем правдой, все будут в безопасности! — А вы еще коварнее, чем кажетесь! — Мышонок нежно улыбнулся. — А зачем ВАМ все это надо? — Я хочу, чтобы все омеги нашли свое счастье! Я рад, что судьба дает им новый шанс найти свою любовь в этой жизни, — Ясмин улыбнулся, подумав о своем. — И потом, я хочу помочь Хани. Я хорошо понимаю его нежелание делиться любимым. Нас с ним воспитывали в другом обществе, где есть понятие моногамности. Супруги, будучи в браке, не ищут себе других партнеров. Это называется верностью, и очень ценится. И потом, я не думаю, что супруги эмиров будут прислушиваться к Амину. У каждого же своя голова на плечах, так что пусть все пройдет мирно и с пользой. А для этого надо, чтобы Амин считал, что он самый хитрый и может всех провести. Давай не будем его в этом разочаровывать, ладно? Мышонок рассмеялся и принялся рисовать дальше. Улыбка его очень преобразила, и он стал очень красивым молодым омегой. Ясмин посмотрел, что он рисует и удивился. Подозвав Рафика, он велел принести из библиотеки альбом для рисования и пастельные мелки, которые остались после занятий с детьми. Когда Рафик с недовольным видом положил перед ним альбом и коробку с карандашами, Мышонок долго не мог поверить, что все это богатство отдали ему. Омежка, прижав коробку к груди, расплакался. Оказывается, Амин не разрешал ему «пачкать бумагу», а ему всегда нравилось рисовать. Рафик, цитируя суры из Корана, пытался доказать, что рисовать людей и животных неприлично, но Ясмин решительно заткнул этот фонтан красноречия и отправил вредного бету на кухню за кофе и пончиками. В отместку Рафик принес тарелочки с пончиками и сладостями, но вместо кофе налил Ясмину молоко с медом, мотивируя это тем, что оно очень полезное для ребенка. — Рафик, — Ясмин грозно посмотрел на бету. — Когда муж вернется, а это будет очень скоро, то он непременно спросит, не обижал ли меня кто-нибудь в его отсутствие. Я обязательно скажу, что, да, меня обижали и назову твое имя! — Рафик побледнел и попятился. — Я утром попросил мяса с пряным соусом! Ну, хотя бы кусочек! А ты накормил меня кашей! Я попросил кофе, а ты принес мне молока! Ты хочешь довести меня до слез? Ты хочешь меня оскорбить? Ты уверен, что знаешь, что лучше для меня и моего ребенка? — Простите, господин! — только и успел сказать Рафик прежде, чем выскочил за дверь. Вскоре перед Ясмином стоял поднос с большим кофейником и маленькой тарелочкой с тонко нарезанными ломтиками мяса, политыми сверху долгожданным соусом. Правда, кофе был явно разбавленным, но все равно чувство победы грело душу. Мышонок с удовольствием выпил молоко и съел пончик, а после этого занялся разбором своих сокровищ. — Ясмин, пожалуйста, приди ко мне в гостиную, — на пороге появился Хани. — Там всем хотелось бы с тобой познакомиться. Заодно отвлечешь всех от Амина. Он там наложников нахваливает, как цыган коней на ярмарке. Даже странно от него такое слышать! Все просто в шоке сидят от его дифирамбов! Ясмин с Мышонком понимающе переглянулись и рассмеялись. После чего Ясмин рассказал Хани о «коварстве» Амина. Хани смеялся до слез и пообещал подыграть в случае чего. Мышонок испросил разрешения остаться в гостиной, и Ясмин предложил ему занять свободную гостевую комнату рядом с комнатой Вилена, чтобы тот мог отдохнуть при желании. Появление Ясмина в гостиной Амина и Хани вызвало большой ажиотаж среди омег. Все хотели познакомиться с супругом Салаха и наперебой поздравляли с беременностью. После долгих реверансов и представлений всех и всем, Ясмин, наконец, сел рядом с Айданом. Принесли закуски, десерты и сладости. Между супругами повелителей завязался общий разговор. Все хвалились своими мужьями и рассказывали о том, как хорошо живется у них в эмирате. В некоторых эмиратах уже было электричество, другие только думали о том, стоит ли его проводить и не будет ли это нарушением заветов предков. Но тут вмешался Айдан. Он был самым старшим омегой среди них, да еще и оми эмира, поэтому его слова имели немалый вес в глазах гостей. Айдан рассказал об Ошая и его заветах, о том, противиться его воле все равно, что идти против Аллаха. Ведь именно Ошая использовал электричество первым на этой планете, и сомневаться в правильности его поступков равносильно сомнению в правильности Корана! После такого заявления все замолчали, а коварный Айдан предложил посмотреть выступление Ошая. Ясмин принес лицензионный диск с записью концерта и включил его на большом экране. Кое-кто из супругов уже видели экраны визоров, но были и те, кто встретился с ними впервые. Хани и Ясмин уже ожидали возмущения омег после того, как на Ошая не останется другой одежды, кроме драгоценностей, полупрозрачного топа и шаровар. Ясмин и Хани, усевшись рядом, с удовольствием наблюдали, как жада ловко подводит омег к принятию НОВОГО. Изменения неизбежны, и поэтому лучше принять их по собственной воле, чем под давлением обстоятельств. Логика жада была безупречна, он умело пользовался цитатами из Корана и прямо-таки светился от уверенности в собственной правоте. Ясмин подумал, что, наверное, именно такими и были проповедники новой религии. Фанатизм их убеждений подкреплялся логикой и жизненным опытом. После этого снова включили запись. Все уже смотрели на Теодора-Ошая другими глазами. Жада продолжал комментировать каждый его жест и слово. Весь концерт наполнился глубоким смыслом и двойным подтекстом. Когда начался знаменитый танец Теодора с двумя мечами, все восхищенно замерли. А когда танец закончился, то в гостиной раздалось улюлюканье, что было здешним аналогом аплодисментов. После окончания концерта, все стали интересоваться, откуда такая запись, и гордый жада рассказал о том, как Салах познакомился с мужем Ошая и был приглашен к ним в гости. Ясмин вздохнул и принес домашнюю запись Рона. Ее смотрели с не меньшим интересом. Увидев Ошая в домашней одежде с младенцем на руках, все умиленно вздохнули, а когда кардинал в красном платье забрал ребенка, чтобы уложить малыша спать, жада остановил запись и объяснил, что кардинал это не гаремный омега, а священник, один из высших иерархов церкви. Досмотрев запись до того момента, когда сияющий Рон сообщает папе о том, что Теодор подарил ему запись концерта, все посмотрели на Ясмина с нескрываемой завистью и восхищением. Омега улыбнулся своим мыслям. Похоже, он набрал себе дополнительные очки за счет увлечения Рона и его невероятной дружбы с кумиром. Когда пришло время обеда, в гостиную внесли еду и напитки. В то время, как супруги эмиров ели, наложники начали собственное выступление. Каждый пытался показать себя с лучшей стороны. Ясмин уже видел раньше, как они выступали. Амин очень любил музыку, и поэтому у него в гостиной каждый вечер пели и танцевали. Когда Салах был в отъезде, жада иногда затаскивал Ясмина на их вечерние посиделки. А сегодня каждый наложник, одетый в лучшие одежды и украсив себя, чем только мог, пытался произвести на зрителей впечатление. Они выступали и поодиночке, и парами, и под аккомпанемент друг друга. Скромно потупив глазки, они плавно двигались, напоминая то ли рыбок в аквариуме, то ли котов перед мясной витриной, неторопливо и грациозно, внимательно следя за реакцией зрителей. После обеда общий разговор распался на множество отдельных. Ясмина расспрашивали о технических новинках, которые завезла ЕГО фирма. Хани расспрашивали о посадках и сроках, когда же все это можно будет начать у них в эмирате. Очень многие эмиры закупили необходимое и теперь дожидались семян и возвращения команд, посланных на учебу. Амина расспрашивали о тех или иных наложниках, и омега горячо их нахваливал, иногда даже несколько фривольно. Жада, как хозяин дома успевал везде, и командовать слугами, и подталкивать наложников на следующие песнопения. Как говорится, вечер набирал обороты. Когда наступил ужин, Ясмин пожаловался что устал и поест у себя. Было так удобно прикрываться рекомендациями доктора, чтобы уйти с этого шумного улья. Его поцеловали на прощанье бесчисленное количество раз, пожелали всякого счастья, ласково потискали, как куча папочек или дядюшек и, наконец, отпустили. После такого коллективного объятия и тисканья Ясмин ухватился за локоть Рафика, чтобы добраться до комнаты. Он велел выключить свет в комнате. Было приятно посидеть в тишине сумерек. Ясмин улегся на подушках и услышал, как тихо скрипнула боковая дверь. Это пришли Вилен и Мышонок. Они хотели услышать последние новости. Ясмин велел принести Рафику ужин на троих и принялся рассказывать, как все происходило в гостиной Хани. Похоже, мужья эмиров довольны и угощением, и наложниками. Вилен, как обычно, начал свой спич о свободе и равенстве. Но, как ни странно, тихий Мышонок, осмелев, подал свой голос против высказываний Вилена. Ясмин краем уха прислушивался к пререканию двух омег, и смотрел, как в ярко освещенной гостиной Амина и Хани продолжается выступление. Спустя какое-то время в гостиной наметился небольшой водоворот, который с трудом распавшись, выпустил на улицу Хани. Друг пришел уставшим, как будто он поле перепахал, а не с гостями общался. Вскоре он улегся на подушки рядом с Ясмином. Друзья посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись. Несмотря ни на что, они были счастливы. Они так и поужинали в потемках, выглядывая из темноты гостиной, как зрители в театре. А посмотреть и послушать было что. Хани запивал сладким щербетом любую еду, а Ясмин переругивался с Рафиком, требуя еще острого соуса. Мышонок, насмотревшись, как Ясмин вылизывает красный жгучий соус, вдруг позеленел и рванул на выход. — Похоже, в нашем полку прибыло, — Хани посмотрел на дверь, за которой скрылся омежка и вздохнул. — Теперь придется защищать его от Амина. — Знаешь, ребенок очень красиво рисует, — поделился своими наблюдениями Ясмин. — Хорошо. Закажу ему через Алана краски и бумагу, — Хани слабо улыбнулся. — Пусть Луфти будет счастлив. Жалко, что не удастся подобрать ему пару сейчас. Но ничего, впереди еще длинная жизнь. Скоро приедут из института наши специалисты. Они привезут с собой семена и саженцы. Мне уже написал генеральный, что пришлют порядка семидесяти человек с заместителем генерального во главе. Знаешь, я теперь начинаю переживать за успех всего предприятия. Он, пожалуй, единственный альфа в нашем бета-омежьем царстве и рвется занять место генерального, очень амбициозный и властный человек. — Не переживай раньше времени, Хани, — отмахнулся Ясмин. — Здесь на любого властолюбца найдется упрямый эмир. Они здесь все считают себя главными. Ну, что самое худшее может случиться? Ну, поцапаются агроном с эмиром, и что? Выпнут под зад агронома, и вся недолга! Не переживай! Или ты сам метил на кресло генерального? Хани вначале замер с удивленно открытым ртом, а потом рассмеялся легко и искренне. — Нет, Ясмин! — смог выдавить из себя Хани, утерев счастливые слезы с лица. — Мне и здесь хлопот хватает! Я не вернусь в институт. Надо, пожалуй, написать заявление на увольнение. — Нет, дождись декретного отпуска! — развеселился Ясмин. — А потом оформи отпуск по уходу за ребенком! — Ты все-таки такая язва, Дэйчи! — Хани схватился ладошкой за губы, как будто сказал ругательство, – ой, само вырвалось! Знаешь, я уже привык называть тебя Ясмином. Тебе очень идет это новое имя. Ты с ним и выглядишь иначе, и характер у тебя стал более нежным и трепетным. Ты так мило выглядел, когда в гостиной заявил: я устал и спать хочу! Мне доктор велел отдыхать побольше! Ну, прямо лапочка домашняя, чуть было сам не поверил, что ты такой нежный, и тебя надо защищать от мошек и сильного ветра. — И это мне говорит человек, который одними только слезами заставил грозного альфу разогнать собственный гарем? А сам при этом не бросил работу и продолжает строить работников в парниках? — Их строить совсем и не надо, — надулся Хани, — они сами бросаются на помощь! Стоит только сказать, и все срываются с места. Ты бы видел, что делается в большом оазисе! — глаза Хани засверкали, как прожектора, освещая сумрак гостиной. — Помнишь, что там было? Ясмин смотрел и слушал восторженного друга, который рассказывал о мелиорации песков, как о королевстве с драконами и эльфами. Волшебно, сказочно, но абсолютно реально! Хани, усевшись на любимого конька, долго вещал, что, почему было посажено и как прорастает, как упорно работают новые команды, прилежно впитывая в себя новые знания! И только увидев, как Ясмин зевнул пару раз от усталости, смущенно закончил рассказ и, подхватив под руку задремавшего недалеко Мышонка, отправился к себе в комнату. В гостиной напротив веселье еще продолжалось, а Ясмин свернувшись клубочком, уснул в своей комнате, уткнувшись носом в рубашку Салаха. Следующее утро пришло неожиданно быстро. Ясмин потянувшись, отправился в купальню. Гарем на удивление уже не спал. Изредка слышались вскрики и причитания. Ясмину стало интересно, что происходит, но, взглянув в восторженные глаза Рафика, он понял, что вместо простого ответа получит несколько цитат из Корана. Он вздохнул, вспомнив Азиза, и отправился освежиться перед жарким днем. В купальне на удивление никого не было. Обычно хоть кто-то, да был, а сейчас она стояла пустой и темной. Омега, набрав в шайку воды, быстро ополоснулся и вытерся. Когда он вышел на свет, то увидел, как во дворе выстроились в две шеренги люди и чего-то ждали. Работники и наложники терпеливо стояли, образовав коридор. Ясмин не удержался и влез между двух бет, которые сразу подвинулись, когда увидели его. Вскоре послышался шорох одежды, и в проходе появились пятеро омег, которые первыми уходили из гарема в новую жизнь. Они шли друг за другом. За каждым следовал личный слуга в пестрой жилетке, держа в руках шкатулку, за ним двое работников тащили сундук с нарядами, который по обычаю стоял у каждого наложника возле кровати. Они шли вперед, опустив глаза и бледные, как тени. Все кто хотел, лил воду им под ноги и произносил короткую молитву о благополучии. Многие плакали, прощаясь навсегда. У выхода их дожидалось трое омег. Амин, скрестив руки на груди, смотрел на всех равнодушными глазами, Хани, с виноватым лицом и со слезами на глазах, обнимал каждого и желал удачи в новом доме, и жада, который стоял у самой двери с чашкой в руках. Он давал каждому напиться в дорогу и произносил над ним напутственную молитву. Все омеги обнимали его, как родного папу. Они прожили в этом доме долгую жизнь, и привыкли, что мудрый жада все знает, и его стоит слушаться. Жада благословлял их в дорогу, не забыв при этом каждого игриво хлопнуть по заду. Когда дверь за последним сундуком закрылась, все разошлись в тишине, вытирая слезы и вздыхая в ожидании грядущих перемен. Весь гарем замер в ожидании вестей из пустыни.