***
Кирк полулежал на биокровати, прислонившись спиной к подушке, и что-то читал с падда. Однако какие-то назойливые мысли явно мешали ему сосредоточиться; он хмурился, и взгляд его начинал бездумно скользить по строкам, заставляя возвращаться назад и снова пытаться вникнуть в смысл написанного. Когда Спок вошел, он поднял голову и отложил падд; несколько секунд он внимательно, даже с некоторым напряжением всматривался в лицо посетителя, а затем жестом указал на стул рядом с кроватью. Спок сглотнул, сделал несколько шагов, но садиться не стал. — Капитан… Кирк потер переносицу, словно пытаясь избавиться от каких-то неприятных ощущений. Затем поднял голову и снова посмотрел на Спока. — Не стойте, садитесь. Почему вы все упорно называете меня капитаном? Звучит отлично, конечно, но… как-то странно. Вулканец вздрогнул и всмотрелся в такое знакомое лицо, на котором сейчас читалась лишь отчужденность. Выразительные глаза в оправе густых ресниц сверлили его пристальным, изучающим взглядом, но в них не было и тени узнавания. Спок перевел дыхание, неожиданно ощутив нехватку воздуха, и сделал еще шаг к биокровати. — Я… прошу прощения, но разве доктор МакКой… ничего вам не говорил? Он не объяснил, что произошло? Кирк слегка раздраженно повел плечом. — Да, док сказал, что у меня потеря памяти. Но, если честно, это звучит довольно странно. Насколько я знаю, чаще всего такое случается из-за травмы или болезни. А я отлично себя чувствую. Этот ваш док… он, случайно, не любитель пошутить? Спок приподнял бровь. — Уверяю вас, доктор МакКой не стал бы шутить подобными вещами. Он не сказал, при каких обстоятельствах вы потеряли память? Кирк нахмурился. — Да, он что-то такое рассказывал. Звучало не слишком правдоподобно. Ладно. — Он снова махнул рукой в сторону стула. — Садитесь же. Если вся эта история правдива, вероятно… я знал вас раньше? Вулканец сел — с прямой спиной, не облокачиваясь на спинку стула. — Да, капитан. Я ваш старший помощник и научный офицер, коммандер Спок. Кирк снова скользнул взглядом по его лицу, на секунду задержался на острых ушах и кивнул: — Понятно. Я постараюсь запомнить, мистер Спок. Вероятно, как старший помощник, вы приняли командование? — Да, капитан. Разумеется, я верну вам ваши полномочия, как только… Кирк усмехнулся. — Как только я вспомню, что надо делать с этим кораблем. Да, конечно, мистер Спок. Я почему-то не сомневаюсь, что вы очень ответственный офицер. Он потер лицо ладонями, словно отгоняя вдруг навалившуюся усталость. Он действительно выглядел измученным. Однако через несколько секунд он выпрямился и прервал слегка затянувшееся молчание: — Док пичкает меня какими-то гипоспреями… Говорит, что они способствуют восстановлению каких-то там функций… И что, вероятно, это потребует времени… Вулканец молча кивнул. В горле у него стоял ком, и это все сильнее затрудняло коммуникацию. Как, впрочем, и дыхание. Он старался дышать тихо и медленно, чтобы ничем не выдать своего состояния. — Это ведь исследовательское судно, да? — снова заговорил Кирк. — Док сказал мне, как оно называется, но он много чего говорил, я не все запомнил… Спок попытался проглотить то чужеродное, что застряло у него в горле, и тихо, довольно ровно ответил: — Да, это исследовательское судно. Крейсер класса «Конституция». Носит название «Энтерпрайз». Кирк покачал головой, и по губам его скользнула печальная тень улыбки. — А знаете, я ведь мечтал когда-нибудь командовать исследовательским кораблем. Надо же, крейсер класса «Конституция»… Звучит впечатляюще. Он снова прижал ладони к лицу и прошептал едва слышно: — Похоже на странный сон… Может, мне все это кажется? Спок не мог на это смотреть. Ему хотелось прикоснуться к человеку, позвать его по имени, сделать хоть что-нибудь… Вулканский контроль трещал по всем швам. Наконец, Джим поднял голову. — Что ж, мистер Спок, я все понял. Будем надеяться, что гипоспреи дока подействуют, и скоро я снова смогу командовать этим судном. В противном случае меня спишут на берег, я правильно понимаю? — Да, капитан, — едва слышно подтвердил Спок. Кирк пожал плечами. — Значит, будем рассчитывать на нашего дока. По-моему, он все-таки славный парень, хотя и нервный немного. Он скользнул по вулканцу рассеянным взглядом и добавил негромко, словно извиняясь: — А теперь… прошу прощения, но я хотел бы побыть один. Я немного устал. Спок вздрогнул и поднялся. — Конечно, капитан. Отдыхайте. Он машинально кивнул, Джим в ответ улыбнулся — слегка неестественно, но вежливо. Вулканец развернулся и молча вышел. Ему хотелось кричать — от мучительного ощущения собственного бессилия.***
Прошло несколько дней. Экипаж пришлось поставить в известность о состоянии капитана; после этого на мостике воцарилась тягостная атмосфера напряженного ожидания. Это чувствовалось во всем. Каждая мелочь словно беззвучно кричала — что-то сломалось. Все, как и прежде, выполняли свои обязанности, но, казалось, сам воздух был пропитан колючим ощущением тревожности. Капитан мог больше никогда не вернуться на этот мостик. Кто в таком случае займет его место? Предположение казалось очевидным — вероятнее всего, Спок; но те несколько человек, которые довольно часто общались с вулканцем, были уверены, что он не согласится занять место Кирка. Некоторые даже полагали, что он тоже покинет Звездный флот, если Кирку придется уйти в отставку. Об их дружбе знали все, но лишь очень немногим доводилось наблюдать нежные и даже, порой, трепетные проявления этой дружбы. Обычно это бывало в те моменты, когда кто-то из этих двоих был в опасности или ранен; стены лазарета повидали многое, но они надежно хранили свои секреты. Команда была в растерянности. Кирка на корабле любили, причем не только как хорошего командира и настоящего профессионала. Многие знали его довольно давно, и испытывали к нему уважение и искреннюю симпатию. Несколько человек, в том числе главный инженер Монтгомери Скотт и глава медслужбы Леонард МакКой, были его старыми друзьями. И вот теперь все они ждали. Надеялись на удачу, которая обычно сопутствовала Кирку, на современные препараты, еще на что-то… Ни один из них не был готов к тому, что место капитана займет кто-то другой. И, вероятно, даже не Спок. Между тем старпом полностью погрузился в корабельные дела. Работы было много, учитывая, что, кроме обязанностей капитана, он по-прежнему выполнял обязанности главы научного отдела. Толком поесть и выспаться ему удавалось далеко не всегда, ежедневный сеанс медитации он сократил до двадцати минут, что начинало сказываться на самочувствии, но каждый вечер он находил полчаса или час, чтобы зайти в лазарет и поговорить с Кирком. Чаще всего они говорили о корабле — Кирк целыми днями копался в электронной библиотеке и его интересовали некоторые технические детали; также он задавал вопросы, касающиеся навигации, стратегии, дипломатии и многих других дисциплин, которые он когда-то изучал в Академии. Казалось, он пытается пройти ускоренный курс обучения, надеясь за месяц или два восстановить утраченные навыки; Спок пытался помочь, чем мог, хотя разум его твердил, что подобные попытки бессмысленны. Кирк по-прежнему его не помнил, но встречал приветливой улыбкой. Впрочем, такой же улыбкой он приветствовал и доктора МакКоя, которого теперь называл не «Боунз», как раньше, а просто «док», и сестру Чепел, и всех остальных, кто заходил его проведать и переброситься парой слов. Он пытался снова стать собой; теперь, зная, что он совсем недавно командовал этим кораблем, он испытывал мучительную горечь при мысли, что, возможно, ему придется навсегда его покинуть. Ни МакКой, ни Спок в разговорах с ним старались не затрагивать эту болезненную тему, но оба знали, что времени у них мало. Если в состоянии капитана по-прежнему не будет никакой положительной динамики, рано или поздно придется поставить в известность командование. И тогда Кирка отправят на лечение в госпиталь Звездного флота, а на «Энтерпрайз» назначат нового капитана. Старпом старался не нервировать доктора слишком частыми вопросами о состоянии его пациента, но раз в два дня непременно осведомлялся о том, каковы прогнозы и не изменилось ли что-нибудь в положительную сторону. МакКой злился, но на вопросы отвечал. «Нет, ничего не изменилось. Да, по-прежнему не могу сказать ничего определенного». Спок коротко кивал и уходил. Возвращался в свою каюту, расстилал коврик для медитации, и, вонзая ногти в ладони, пытался смириться, а заодно избавиться от ноющей боли, которая с некоторых пор прочно поселилась где-то в правом подреберье. После одного из своих ежедневных визитов к Кирку старпом снова задержался в кабинете МакКоя. Хозяина кабинета за столом не было; Спок прошелся вдоль переборки и остановился у двери, намереваясь подождать. — Мистер Спок? Признаться, сегодня я вас не ждал. Что вы забыли у меня в кабинете? — донесся с порога раздраженный голос доктора. — Мне нужно с вами поговорить, — невозмутимо произнес Спок, по обыкновению, сцепив руки за спиной. — Опять? Мы разговаривали два дня назад, если мне не изменяет память. — Совершенно верно. Но за два дня… — Ничего не изменилось, — отрезал МакКой, резко садясь и скрещивая руки на груди непроизвольным защитным жестом. — Перестаньте допрашивать меня, Спок. — Прошу прощения, доктор, если мои расспросы показались вам слишком настойчивыми. Но, дело в том… МакКой поставил локти на стол и сжал ладонями виски. — Я знаю, к чему вы клоните. Вы должны направить рапорт командованию. Вы давно должны были это сделать, но не сделали. Но рано или поздно вам придется… вы это хотели сказать? Спок промолчал. Он знал, что нарушает инструкции, затягивая с рапортом. И МакКой это знал. Но до сих пор им как-то удавалось не озвучивать очевидного, даже в разговорах тет-а-тет. Спок чувствовал молчаливую поддержку доктора и нелогично надеялся, что эти слова так и не будут произнесены вслух. Но вот теперь это произошло, и прятаться дольше не было смысла. МакКой поднял голову и посмотрел на вулканца измученным взглядом. — Я делаю, что могу, Спок. Иногда воспоминания возвращаются к человеку в один момент, а иногда это очень долгий процесс. Бывает и так, что память не возвращается вовсе. Спок прошелся по кабинету. Его пальцы сплелись в тугой замок, и он машинально постукивал ими по подбородку. Наконец, он остановился напротив кресла доктора. — Вы полагаете, что в госпитале на Земле капитану смогут оказать более квалифицированную помощь? МакКой нервно дернул плечом. — Я не знаю. Но это возможно. Там есть опытные психотерапевты, возможно, применяются какие-то новые методики… Гипнотерапия, наконец… При слове «гипнотерапия» Спок автоматически кивнул. То, что он обдумывал уже некоторое время, теперь приобретало вполне отчетливые очертания. Он знал, что это рискованно. Но… если он должен будет своими руками подписать рапорт об отстранении Кирка, то перед этим он должен испробовать все средства. Он должен быть абсолютно уверен, что сделал все, что мог. — Доктор… возможно, я могу попытаться применить один метод воздействия на сознание… который иногда применяется вулканцами. Взгляд МакКоя стал внимательным и немного настороженным. — Продолжайте. — У меня на родине это называется слиянием разумов. Возможно… я не уверен, но… если в сознании капитана поставлен некий блок, я могу попытаться его снять. Подобный контакт несет в себе известную долю риска, но, если быть крайне осторожным, то худшим из негативных последствий может быть лишь некоторый стресс. — Вы говорите о риске… Риске для кого? Для вас или для Джима? — Для капитана, разумеется. О риске для себя, который был ничуть не меньше, если не больше, учитывая то, что Спок понятия не имел, какого рода воздействию подверглось сознание Кирка, вулканец упоминать, разумеется, не планировал. Несколько секунд МакКой обдумывал услышанное. Затем пожал плечами. — Знаете что… сейчас я, кажется, уже готов согласиться даже на шаманские танцы с бубнами. В сравнении с этим ваша вулканская мумба-юмба представляется мне почти логичным… тьфу, ненавижу это слово… решением. — Я вас понял, доктор, — резюмировал Спок, не обратив внимания на эмоциональность высказывания. Он принял решение. Снова сцепив руки за спиной, он добавил: — Время уже довольно позднее, и капитан, вероятно, устал. Полагаю, будет нецелесообразно сейчас предлагать ему эту несколько рискованную процедуру. Я зайду завтра после смены. Доброй ночи. Он вежливо кивнул и вышел. МакКой остался в одиночестве, постепенно осознавая, что только что дал вулканцу «добро» на проведение весьма сомнительного, по его мнению, телепатического эксперимента. Впрочем, подумал он, вряд ли от этого Джиму станет хуже. Кроме того, он не мог не признать, что Спок скорее отрежет себе руку, чем причинит Кирку хоть какой-нибудь вред. МакКой был абсолютно уверен, что вулканец постарается провести эту сомнительную процедуру максимально безопасно и безболезненно для капитана.***
Спок, как и обещал, вернулся вечером следующего дня. МакКой, который к этому моменту успел все хорошенько обдумать, пришел к окончательному выводу, что вчера принял правильное решение. Он без лишних слов проводил Спока до палаты и уже у дверей, чуть замявшись, все-таки сказал: — Спок, только… я прошу вас, будьте осторожны. — Вы можете быть уверены, я не причиню капитану вреда. МакКой вспыхнул, как спичка: — Да я не только о капитане беспокоюсь, чурбан вы остроухий! Впрочем, разве вы поймете, это же нелогичные человеческие эмоции! Идите уже… — он сделал короткую паузу, потер висок и тихо добавил: — идите. И… пусть все пройдет удачно. Спок никак не прокомментировал это высказывание; он лишь коротко кивнул и вошел в палату. МакКой остался за дверью, не желая мешать и рассудив, что, если он понадобится, Спок его позовет. Едва вулканец вошел, Джим поднял голову, приветствуя его взмахом руки. Он отложил в сторону падд с какими-то чертежами и улыбнулся — с легкой грустью, но светло и дружески. — Добрый вечер, Спок. Я ждал вас. Что-то мне подсказывает, что сегодня вы пришли для того, чтобы сообщить мне… одно не совсем приятное известие. — Он хлопнул рукой по стулу и продолжил: — Смелее. Я знаю, что вы не можете вечно скрывать от командования тот факт, что ваш капитан более не способен выполнять свои обязанности. Вы и так дали мне довольно много времени. Мне жаль, что я не оправдал ваших ожиданий. Я вам благодарен за эту отсрочку. Правда. Спок вздернул бровь. — Прежде всего, добрый вечер, капитан. И позвольте мне заметить, что вы неправы. Во-первых, за это время вы успели многое наверстать, а во-вторых, я пришел с совершенно иной целью. Я хотел предложить вам одну процедуру, которая может вам показаться несколько необычной… Кирк не смог скрыть облегчения; он улыбнулся шире и сел поудобнее. — Продолжайте, Спок. Признаюсь, вы меня заинтриговали. — Вулканцы называют это мелдингом. Суть процедуры заключается в слиянии разумов, которое инициирует один из участников. Я смогу проникнуть в ваше сознание и попытаться определить, что явилось причиной потери памяти. Я не могу гарантировать успешность этой процедуры, но, думаю, шансы на успех составляют около десяти процентов. Точнее сказать не могу, так как у меня недостаточно данных. Я понимаю, что десять процентов — это немного, но, тем не менее, предлагаю вам попробовать. Кирк был слегка озадачен. Несколько секунд он молчал, обдумывая то, что услышал. Затем потер подбородок и сделал неопределенный жест: — То есть, если я правильно понял, вы влезете в мою голову? Сможете читать мои мысли… те воспоминания, которые у меня сохранились… словом, узнаете обо мне абсолютно все, даже глубоко личную информацию? Спок покачал головой. — Разумеется, нет. Я буду искать нечто вполне конкретное, а именно — следы чужеродного вторжения. Я не стану посягать на воспоминания и эмоции личного характера. Без согласия с вашей стороны это было бы крайне неэтично. Кирк сомневался. Однако за прошедшие несколько дней он успел сделать кое-какие выводы относительно вулканца, и тот вызывал в нем доверие и даже симпатию, несмотря на то, что он по-прежнему не мог вспомнить ни одного эпизода из их совместной службы. Спок уже не казался абсолютным незнакомцем; что-то внутри Кирка интуитивно тянулось к вулканцу, а Кирк привык доверять своей интуиции. — Хорошо… предположим, я соглашусь. Что будет в случае неудачи? — Ничего. Возможно, некоторое время после мелдинга у вас будет сохраняться негативный эмоциональный фон. Не исключено, что вы будете ощущать некоторую усталость, и вам будет трудно сосредоточиться. Но это не обязательно, и, в любом случае, негативные последствия быстро сойдут на нет. Джим кивнул. — Я понял. А в случае успеха? — В случае успеха, возможно, ваши воспоминания и навыки полностью восстановятся. Возможно, восстановятся частично, но это послужит толчком для дальнейшего восстановления. Кирк вытер чуть вспотевшие ладони о простыню. Он решился. — Хорошо. Тогда… — он выпрямился и посмотрел в темные глаза напротив: — Я готов. Приступайте. Мне лучше встать? Вулканец приблизился. — Нет, не нужно. Просто примите удобное положение и постарайтесь расслабиться. Он подошел вплотную к биокровати и слегка потер ладони друг о друга, согревая их. Кирк откинулся на подушку, наблюдая за действиями вулканца; во взгляде его сквозило плохо скрытое напряжение. Наконец, Спок чуть вытянул вперед правую руку и тихо сказал: — Я должен буду коснуться вас. Кирк напряженно кивнул. Тогда вулканец приблизил руку к его лицу и, секунду помедлив, коснулся пальцами контактных точек. Прикрыв глаза, он тихо прошептал: — Мой разум к твоему разуму… Кирк коротко, судорожно вдохнул… а потом время перестало существовать. Не было больше равномерного, едва слышного гула двигателей, не было комнаты с белыми стенами, не было прохладной поверхности падда под вспотевшей ладонью; не было ничего, кроме теплого, ласкающего потока, который обнял его сознание подобно уютному кокону. Жаркий ветер пустыни, смягчившись до мягкого бриза, осторожно проник сквозь его защитные барьеры; теперь он был внутри, но Кирк не чувствовал его, как нечто чужеродное, напротив — это присутствие странно успокаивало. Даже… убаюкивало. Он словно покачивался на волнах невидимого океана, сотканного не из воды, а из чего-то неосязаемого — океана живого, разумного и дружественного. Тишина не давила, темнота не пугала — теплый бриз нес восхитительное умиротворение и ощущение полной безопасности. Ощущение дома… Кирк не мог бы сказать, сколько это длилось. Он был полностью расслаблен и почти засыпал; он понял, что вулканец покинул его сознание, лишь когда ощутил легкий толчок, а затем — внезапную, почти болезненную пустоту. Он вздрогнул, жадно глотнул воздуха и, широко распахнув глаза, недоуменно огляделся. Спок стоял рядом с нечитаемым лицом; он уже успел выпрямиться и снова спрятать руки за спину. Вулканец выглядел бледным, а в его позе сквозило едва уловимое напряжение. — Вы… Это все? — слегка откашлявшись, хрипловато выдавил Джим, пытаясь справиться с дезориентацией. — Да, капитан. — Голос вулканца звучал глухо. — Но… я не… В лице Спока что-то болезненно дрогнуло, и выглядело это жутковато, хоть и длилось не больше мгновения. — Да. Я… нашел этот блок в вашем сознании. Но… — он сделал паузу, словно ему было тяжело говорить, однако, сделав усилие, все же заставил себя продолжить: — я не могу его снять. Он поставлен таким образом, что его снятие может повлечь за собой совершенно непредсказуемые последствия. Мне жаль. Кирк на секунду прикрыл глаза. Вот и все. Вероятно, это был его последний шанс вернуть себе свою жизнь — такой, какой она была до того, как он очнулся в этой палате. Он действительно надеялся, что эта загадочная вулканская практика сработает. Не сработала. Теперь ему оставалось только смириться. Смириться… Он никогда этого толком не умел. — Мистер Спок… — его голос едва заметно дрогнул. — Да, капитан. — Я… благодарю вас за попытку. А теперь, прошу вас, оставьте меня одного.