Проект

      Я вытянул Мисаки из автобуса на две остановки раньше. Он безропотно спустился, даже не спрашивая, с чего вдруг я так резко изменил наши планы. Мне стало не по себе от такой покорности, поэтому я сбивчиво сказал: — Не хочу пока идти домой. Насиделся в четырех стенах за последнее время... — Да, понимаю, — сочувственно кивнул он. — Прогуляемся?       Мы неторопливо пошли по залитой солнцем улице. Время близилось к полудню, и я только сейчас почувствовал, как постепенно накапливается в воздухе душная густая влажность, обжигающая лёгкие. День был почти безветренный; от проезжей части в нашу сторону медленно летели частички пыли, оседающие на одежде. Я поменялся с Мисаки местами, сместив его правее, чтобы на белую футболку попало как можно меньше грязи; он зевнул и сказал: — Есть охота.       Мы завтракали часа четыре назад, и мой организм, стараниями Яты избалованный трёхразовым питанием, тоже жаждал пищи. По молчаливому согласию мы свернули в магазин, набрав целый пакет сэндвичей и газировки, после чего продолжили путь, открыв одну банку на двоих. Есть стоя не хотелось; я целенаправленно ускорил шаг, зная, что неподалёку от дома есть маленький парк. Мисаки, наверное, понял мою задумку, поскольку тоже прибавил ходу. Время, что мы добирались от заброшенного района, он, по большей части, молчал, и это меня немного беспокоило. Впрочем, я сам не отличался говорливостью, размышляя о Широ и его смазливом личике на видеозаписи. Нам с Мисаки было что обдумать, так что мы не решались нарушать тишину, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, не относящимися к делу. Наверное, Ята всё же немного потакал моими желаниям, на самом деле мечтая завалить меня вопросами, но не показывал этого, с наслаждением попивая лимонад и мечтательно оглядываясь вокруг. Мы уже подходили к парку — я видел ворота и чувствовал лёгкий запах какого-то цветущего кустарника, — когда у него в кармане запиликал телефон. — О, это от Сэнди, — обрадовался он, пролистывая сообщения. — Спрашивает, как продвигаются дела. — Ты переписываешься с ним? — несказанно изумился я. Мисаки пожал плечами — а что такого? — и беззаботно сказал: — Я позвонил ему, когда Куро тебя ранил. Подумал, что стоит предупредить о твоей временной неспособности выходить на связь. Ну, слово за слово, мы разговорились... — Ты, часом, маме моей не звонил? А то, гляжу, все мои знакомые уже оповещены о том, что какой-то ненормальный меня по голове ударил. — Да иди ты, — обиделся Мисаки. — Я же из лучших побуждений. Между прочим, мог бы сам Сэнди позвонить, он же волнуется, хотя ты, честно говоря, не стоишь таких страданий. — Вот так вот? — тупо уточнил я. — Вот так! — Мисаки задорно улыбнулся, обнажая зубы. — И на его месте я бы здорово на тебя разозлился. Повезло, что Сэнди такой отходчивый, иначе не знаю, как бы ты потом извинялся...       Все колкости с моего языка куда-то делись. Я беспомощно посмотрел на Яту, признавая, что действительно накосячил: даже не вспомнил о Сэнди с тех пор, как он разгадал для нас загадку. Конечно, после того случая у меня было много личных переживаний касательно Мисаки, а потом на всё это наложились Суо и слегка перебравший с геройством Куро, но что это меняет? Мог бы выцепить пару минут на сообщение...       Я так раскаялся, что готов был схватиться за телефон сию же секунду, но Мисаки остановил мой благородный порыв: — Погоди! Вот что ты ему сейчас скажешь? У нас куча разрозненной информации, никаких догадок по поводу зацепки, а ещё, — он сделал страшные глаза, — мне жутко любопытно, где ты познакомился с этим психом. — Широ — не псих! — я чуть было не рассмеялся и сунул мобильник обратно в карман, признавая правоту Яты. — Он просто... своеобразный. — И друзья у него своеобразные, — фыркнул Мисаки. Мы уже вошли в парк, и теперь топтались на месте, выискивая свободную скамейку. Время, как всегда, было выбрано неверно: все свободные места заняли мамаши с колясками, надеющиеся найти в пыльном мегаполисе хоть кусочек живой природы для своих чад. Мне тоже хотелось насладиться свежим воздухом, поэтому мы с Мисаки медленно продвигались по дорожкам, крутя головами как совы, но ничего не находя. Подсаживаться не хотелось — не стоит людям слушать о наших делах, — а других вариантов и не предвиделось. В конце концов, Мисаки шумно выдохнул, стащил с себя завязанную на поясе куртку и одним движением расстелил её на траве. — Давай, падай, — он приглашающе похлопал рядом, садясь. Я в нерешительности застыл над ним — кто знает, можно ли тут ходить по газону, — но в итоге всё же примостился на краю. Куртка Мисаки была маловата для нас обоих и в качестве покрывала для пикника вообще не годилась. Зато для парочек подходила вполне: если бы мы с Мисаки встречались, я бы наверняка обрадовался возможности сидеть с ним так близко. Наши плечи едва-едва соприкасались при любом неосторожном движении. От этого было странно и неудобно; Мисаки же не выказывал никаких негативных эмоций, что заставляло нервничать вдвойне. Я понял, что если буду думать об этом, то станет ещё хуже, поэтому поскорее разворошил пакет и вцепился в первый попавшийся сэндвич, надеясь, что еда принесёт успокоение.       Минут пятнадцать мы неторопливо жевали. Вместо двух банок мы почему-то упорно распивали одну на двоих, словно вместе курили одну и ту же сигарету, и от этого дружеского жеста невыразимо тянуло чем-то эротичным. По крайней мере, для меня. Я поймал себя на этой мысли и помотал головой, пытаясь выкинуть её наружу, но Мисаки истолковал этот жест по-своему: — Слушай, если не хочешь сейчас говорить о Широ — я тебя не заставляю. В конце концов, это не горит. Я подожду, рано или поздно ты всё равно расскажешь. — С чего ты взял? — Да ты всегда так поступаешь, — он откусил сэндвич, затягивая с продолжением, и заговорил, так и не дожевав. — Сперва тянешь кота за яйца, а потом я слушаю душещипательные истории из разряда «моя молодость»... — Вот так, значит? — озадачился я. — Ну, тогда не буду ничего рассказывать! — Ага, ага, — засмеялся он, передавая мне банку. — Свежо предание, Сару.       Я надулся — скорее показушно, чем по-настоящему, и Мисаки ткнул в меня газировкой. Холодный бок упёрся мне в щёку, оставив на ней мокрый след; Ята довольно захихикал и добавил: — К тому же, не так уж мне хочется сейчас слушать твою трескотню. И так слишком много впечатлений для одного дня. — Ты же умирал от любопытства. — Я поел и передумал, — он прервался на минуту, чтобы настрочить сообщение. — Да и Широ у меня уже в печёнках сидит. Каждый день: «Широ то, Широ сё»... Уже и не отдохнуть по-человечески без этого. — Некогда отдыхать! — возмутился я, глядя на его умиротворённое лицо. — Там Проект закрывают, а ты расслабляться собрался? — А что я могу сделать? — философски спросил он. — Меня как будто вычеркнули из этой истории. Суо запретил расследовать, Широ вообще делает вид, что я не при делах. Ты думаешь об этом придурке и витаешь в облаках. Вот и чем мне заняться?       Я открыл рот, чтобы сказать, как он неправ, но тут же его закрыл. Мисаки верно подметил: пока что для него не находилось стоящих заданий, и даже если бы я собрался с мыслями и выложил всё, что знаю о Широ, двигаться дальше пока было некуда. Подсказка на кассете, весьма расплывчато ведущая к развилке, оставалась неразгаданной, и я не знал, когда смогу выдать хоть что-то дельное. Поручать это Мисаки было бесполезно — Широ не стал бы давать ниточку, которую легко бы распутал чужак. Это было наше с ним дело, и Мисаки в нём внезапно оказался лишним; осознав это, он неожиданно легко махнул на происходящее рукой и устроил себе внеплановый отпуск.       Я же понял, что теперь остаюсь один, и немного загрустил от этого, но Мисаки вновь воспринял моё выражение лица превратно: скомкав бумажку из-под сэндвича и кинув её в пакет к банкам, утешающе сказал: — Не стоит так огорчаться, мне вовсе не будет скучно! Я уже выработал план на сегодня: пока ты будешь напряжённо разматывать хитроумную паутину своего дружка, мы с Сэнди пойдём на стадион играть в бейсбол. — Он не мой дружок, — на автомате сказал я, прежде чем удивиться. — Ты что, вытащил Сэнди на свет божий? — Ага, — Мисаки прямо светился от гордости. — И не знаю, почему ты до сих пор не смог.... Это было супер просто. Я сказал: а погнали кидать мячи? И он такой: а погнали! — Вот прям так и сказал? — Это в моём вольном пересказе, — Мисаки на миг перестал улыбаться и доверительно сообщил: — А ещё он сказал, что я похож на Сэм. Это, типа, комплимент? — Самый что ни на есть, — заверил я. Мисаки снова воспрянул духом, отобрал у меня недоеденный сэндвич и проглотил его на пути к выходу из парка. Я нёс пакет с мусором, который выкинул в ближайшем же баке, и, если честно, немного завидовал, что сейчас Мисаки будет проводить время с кем-то другим, а я останусь в одиночестве.       Мы расстались у парковых ворот. Он пообещал заскочить ко мне вечером и принести что-нибудь на ужин, а я — подготовить подробную лекцию о личности Широ. Передав привет Сэнди, хлопнув Яту по плечу, я развернулся и пошёл в сторону дома, стараясь сдержаться и не обернуться: до сих пор вид уходящего куда-то Мисаки вызывал во мне трепетные, схожие с отчаянием чувства.       Дома оказалось неожиданно холодно и пусто. Я давненько здесь не был — последнее время околачивался по чужим квартирам и спал не в своей постели. Квартира встретила меня укоризненным молчанием — дескать, где ж ты был так долго, хозяин, — и второпях брошенными на кухне чашками. Я с полминуты глазел на них, думая, почему Мисаки оставил посуду немытой, пока не вспомнил, что последний раз он был здесь прямо перед походом к Суо. Наверное, в то утро мы так торопились, что не нашли время на уборку. Я включил воду и машинально ополоснул чашки, решив не оставлять бардак к приходу Мисаки, поставил их в шкафчик и протёр стол. Снова стало тихо и неуютно. Я подивился тому, как чужое недолгое присутствие в корне поменяло мой взгляд на жизнь: ещё недавно высшим благом для меня считалось находиться в собственном доме, где я — царь и Бог, где никого нет, и где никто не нужен. Но стоило Яте ворваться внутрь, наведя здесь свои порядки, как мне враз стало чуждо это пространство, где раньше я был так счастлив один.       С такими мыслями я вошёл в спальню, намереваясь лечь и отдохнуть. Не то чтобы я устал, просто сегодняшняя беготня и нахлынувшие воспоминания о Широ настолько вымотали меня морально, что хотелось замереть и основательно очистить голову. Скинув запыленные шмотки и оставив их на полу, я быстро забрался под одеяло и с облегчением вздохнул. Покрывало валялось сбоку, нетронутое уже довольно давно, и это заставило меня напрячься и вспомнить, что здесь вообще произошло, когда мы ночевали вместе. То, что я помнил сам, и что рассказал Мисаки: ночное курение в чужом дворе и слежка. А дальше — ничего. Я знал, что из дома утром мы вышли вместе, и наверняка Мисаки спал со мной, потому что подушка ещё хранила едва уловимый запах его волос. Я прижался к ней щекой, не отдавая себя отчёта, и свернулся клубком, обнимая себя за плечи. Мне было хорошо и спокойно. Я представил, как он лежал рядом, касаясь меня рукой, как размеренно дышал, отвернувшись к стене, как я, наверное, ждал, пока он уснёт, чтобы ненароком прижаться к спине. Это не были мои воспоминания — лишь ворох смазанных фантазий, которые я только и позволял себе в такие редкие минуты эйфории. В реальности Мисаки спал на расстоянии, держал дистанцию и каменел, стоило только мне пересечь черту. Не то чтоб реальность была слишком уж жестокой, нет; меня устраивали наши нынешние отношения, куда больше похожие на доверительные, чем те, что раньше. Но порой — когда я ощущал его запах в своей квартире, когда нас прижимали друг к другу в вагоне метро или когда его холодные пальцы касались моего лба, — вот тогда я молча жаждал чего-то большего, пугаясь самого себя.       Я заставил себя выкинуть эти мысли из головы. Мисаки здесь не было — он играл в бейсбол, изящно взмахивая битой, и в этот раз его партнёром был не я. Мисаки не было, но я вдыхал его запах, зарываясь носом в подушку, и мне было стыдно. И, видит Бог, хоть я и стыдился этого, но я отчаянно хотел, чтобы он был здесь.       Потом я перестал чувствовать этот запах, привыкнув, и мысли о Мисаки уплыли, оставив мне облегчение. Я перевернулся на спину, смотря в знакомый потолок, и рассеянно подумал, что стоит уже начать заниматься делом. Сайт Проекта, который я проверил перед тем, как упасть в кровать, всё ещё был чёрным, и это вселяло надежду: значит, Мунаката пока не успел совершить значительных перемен. Но, в любом случае, времени оставалось не так много. Я хотел его опередить, преподнеся ключ — или Широ — на блюдечке с голубой каёмочкой, и для этого нужно было вспомнить много такого, что не хотелось бы вспоминать. Кроме смерти Сэм в моей жизни не было печальных событий: она текла своим чередом, не задевая меня острыми краями, и я был благодарен ей за это. Иногда в поле зрения попадали люди, пытающиеся стать для меня кем-то — другом, врагом, знакомым, — и от них я осторожно уворачивался, за редким исключением. Сэнди, Сэм, даже Мисаки с Мунакатой — все они были тщательно выбраны судьбой и завербованы мною, и от каждого из них я получил свою ложку дёгтя. Мне не нужны были друзья: я упивался собой, своим одиночеством и свободой действий. Никто не тревожил меня. Вне стен школы и университета я был один и никогда не жалел об этом, находя других не самой лучшей компанией. Честно сказать, я был вполне счастлив и доволен, но потом на горизонте замаячил Исана Яширо, и река жизни внезапно превратилась в водопад.       Мы встретились в старшей школе. Тогда я всерьёз намеревался поступать в университет и даже верил в значимость дипломов, поэтому поглощал знания сутками напролёт, не растрачивая время попусту. Это и моё нежелание иметь сколько-нибудь близкие отношения с людьми создали вокруг меня своеобразный вакуум: одноклассники будто не замечали моего существования, а я точно так же игнорировал их. Порой староста подходила с какими-то листами на подпись, или совсем отчаявшиеся двоечники просили помочь с домашним заданием, но на этом — всё. Никто не беспокоил меня по пустякам, и я был этому рад: читал книги на переменах, обедал в компании самого себя, на уроках внимательно слушал, делая краткие конспекты. Я жил, глядя только вперёд и не обращая внимания на настоящее, где, как мне казалось, не происходит ничего интересного. Я ждал, пока придёт момент вырваться из этой рутины и пойти дальше — отчего-то я наивно полагал, что следующий после школы этап перевернёт моё сознание. Сейчас-то я знаю, как сильно ошибался, но тогда я искренне верил: в университете моя жизнь заиграет новыми красками.       Конечно, никто не может полностью оградиться от людей, и даже у меня была пара-тройка знакомых, которые скрашивали серые школьные будни. Когда эти люди мне надоедали, я с чистой совестью их игнорировал, когда были нужны — снова становился дружелюбен. Они терпели подобное по многим причинам, каждый по своим, но был один экземпляр, которого не задевало такое обращение. То ли он был слишком глупым, то ли настолько не уважал себя, но факт, вот он: как бы паршиво я себя не вёл, от него было не отвязаться. Честно, сейчас я даже не вспомню имя этого парня, наши дорожки разошлись давным-давно, но именно ему я и обязан сегодняшним геморроем. Почему, спросите вы? Да потому что это из-за него я имел счастье (несчастье?) познакомиться с Широ.       Ситуация образовалась довольно прозаичная: парень, чьего имени я не помню, однажды принялся доставать меня с просьбой сходить на свидание. Нет, не с ним; вернее, в его компании, но не в качестве партнёра. Короче, на обычное групповое свидание. Естественно, я отказался, ибо не видел для себя выгоды, и даже когда он слёзно описал мне суть, тоже не смилостивился. Дело было в том, что парнишке этому нравилась девчонка из параллельного класса, её он и пригласил. А она, не будь дурой, заявила, что пойдёт, если пойду я. И нет, я нравился вовсе не ей, а её подруге, которая тоже собиралась присутствовать. В общем, всё это мероприятие держалось на моём ответе, который был отрицательным до тех пор, пока парнишка не предложил мне что-то взамен. Не помню, что конкретно: деньги, услуги, ещё какую-то ерунду.... Как бы то ни было, я согласился, ввязался в эту авантюру, и в итоге обнаружил себя одним прекрасным воскресным днём, сидящим в кафе в окружении еще пяти человек.       Да-да, пришли ещё двое, я так и не уловил, чьими друзьями они являлись — наверное, потому, что не слушал. Девчонка была самой обычной, я скользнул по ней взглядом и забыл, тем более что она невнятно блеяла какую-то чушь и по-дурацки хихикала в кулачок. А вот её кавалер, которому эту роль то ли навязали, то ли она и правда ему нравилась — хотя как такое вообще возможно? — был действительно интересным экземпляром. И, когда он протянул мне руку, приветливо улыбаясь, я впервые и услышал это проклятое имя.       Короче, в таких вот незамысловатых обстоятельствах я и познакомился с Исана Яширо.       После того дня мы какое-то время не встречались, а потом я вдруг наткнулся на него в коридоре школы. Сперва я даже не узнал его, слегка шокированный происходящим, но он улыбнулся, вскинул руку, приветствуя меня, и я автоматически произнёс его имя.       Тогда Исана Яширо улыбнулся снова, отчего на душе моей вдруг стало теплей.       Нет, он вовсе не учился в моей школе и не собирался переводиться, ничего такого. Он лишь посещал наш компьютерный класс, где за последнюю пару лет образовалось некое подобие клуба. Такие же ботаники, как я и он, приходили после уроков и обсуждали, чего новенького произошло в мире информатики. Затем каждый занимался своим делом, или же мы разбивались по группам, чтобы поделиться идеями. Я ходил туда довольно давно, почти с самого основания, но вовсе не ради общения, а чтобы было время и место создать что-то своё. Меня там уважали и почитали почти за старшего, никогда не трогали и не мешали пялиться в монитор, прислушивались к мнению и так далее. Тамошние ребята мне нравились: они были тихими, занятыми только играми да программами, и не приносили никакого беспокойства.       Изредка появлялись люди из других школ: наш класс был хорошо оборудован, и им позволялось пользоваться компьютерами пару дней в неделю. Среди таких приходящих новичков и оказался Исана, вовсе не подозревавший о моём присутствии. Он пришёл лишь, чтобы спокойно заняться своими делами, а в итоге встретил меня, что его, почему-то, несказанно обрадовало.       После злополучного свидания в кафе мы больше не виделись, и я не знаю, отчего он меня запомнил, ведь мы мало говорили. Лично я сам не сразу понял, где видел этого мальчишку, и только его голос, звенящий серебром, напомнил мне об этом. Этого шапочного знакомства оказалось достаточно, чтобы все сочли нас друзьями, и я впервые на своём веку пассивно принял эту роль.       Исана лишь улыбнулся, подтверждая это.       Яширо приходил два раза в неделю. Заходил в класс, тихо здороваясь, включал компьютер по правую руку от моего и говорил: «Привет, Фушими». Моё имя в его устах звучало неожиданно мягко и доверчиво, и поначалу я проникся к Яширо симпатией, а затем и уважением, поняв, каким интеллектуальным запасом он обладает. Этот светловолосый хрупкий мальчик носил в себе огромный потенциал, и я увидел это сразу, когда он безо всяких проблем написал сложную программу, что я осваивал почти две недели. Он сделал это быстро и чётко, совсем не задумываясь; пальцы его порхали по клавиатуре, словно играя, и я застыл, зачарованный этим. Чужой ум всегда меня привлекал, каюсь. Где-то сзади негромким фоном болтали остальные ребята, пропустившие это прекрасное зрелище, и я был рад, что являюсь единственным, кто видел. Яширо бросил на меня вопросительный взгляд, заметив, как я пялюсь на эту идеальную программу, и спросил: — Хочешь, запустим?       Она работала великолепно, стоит ли говорить? Куда лучше, чем моя. Исана Яширо был чёртовым гением, и мне оставалось лишь вздохнуть: я знал, что сам никогда не смогу сделать ничего подобного. Как бы ни старался. Я не завидовал, нет, только сожалел и восхищался, но Широ заметил моё расстроенное лицо и истолковал всё по-своему: — Может, хочешь сделать следующую вместе? — спросил он с улыбкой. — Мне нравится придумывать алгоритмы с кем-то ещё.       Господи, это звучало так, словно меня пригласили на приём к императору. Я смог только кивнуть, пытаясь не показать, как рад этому, и весь остаток дня мы провели, обсуждая новые витки цикла.       Домой я ушёл с чувством человека, который прикоснулся к чему-то великому и доселе неизведанному.       Да, таким вот был Исана Яширо. Меня влёк его ум, острый и изощрённый, его идеи, которые рождались буквально из ничего. Другим импонировала его внешность: он казался светлым и тихим, излучающим какую-то приятную ауру; в его обществе было невыразимо комфортно. Тихий голос Исана убаюкивал и успокаивал; я привык к этому за многие дни совместной работы, как и к его обаянию, абсолютно убойному и невообразимому. Остальные же покорились, и это было его победой, безоговорочной и лёгкой. Яширо быстро влился в коллектив. Меня, в принципе, не волновали его отношения с людьми — я следил лишь за его интеллектуальной деятельностью, — но не мог не заметить, каков он в обращении с другими. Обходительный. Внимательный. Участливый. Он никогда не отказывал в помощи, но и не навязывался, всегда был приветлив, мил. И, что странно, это вовсе не казалось наигранным: это просто был Яширо, и по-другому быть не могло. Вот и всё.       В общем, всё шло прекрасно. Мы не сближались, не лезли друг другу в душу дальше положенного: я не хотел, а он не пытался. Нам многое нужно было обсудить кроме дурацких личных проблем, и все разговоры сводились к играм и программам. В основном, к играм, поскольку Яширо был от них без ума. Я тоже, поэтому после выполнения нормы в компьютерном классе мы частенько играли во что-то по сети. Наша жизнь текла в таком вот спокойном ритме до тех пор, пока не наступил конец года — тогда-то председатель клуба принёс воистину волнующую новость об одном интересном конкурсе.       Университет с самой сильной в городе кафедрой информатики устраивал нечто вроде олимпиады. Суть задания заключалась в написании программы по заданной теме. Призом, естественно, было халявное место в списках на поступление. Стоит ли говорить, что все ботаники до одного хотели бы попасть именно в этот университет? И, к счастью или несчастью, темой задания было создание игры — тогда-то я и понял, что ни у одного у нас нет шансов.       Широ был обязан выиграть, и все это знали. Возможно, где-то ещё и были гении подобные ему, но вероятность сводилась к минимуму. Он разбирался в играх лучше, чем кто бы то ни было, он писал программы с небрежной виртуозностью профессионала. Не было сценария, в котором Исана не оказывался впереди всех; это было очевидно и нам, и ему. Однако никто и словом не обмолвился об этом факте, и все принялись за разработки с таким энтузиазмом, словно победить было реально. Лично я думал, что выиграть грант можно, только похитив Широ и заставив его отказаться под угрозой смерти, но такой ерундой никто не собирался заниматься, так что план отпадал. Как и все мои планы на жизнь в принципе.       Я не расстраивался по этому поводу. Не хочу хвастаться, но у меня были шикарные шансы поступить и без участия в конкурсе, однако я решил всё же попробовать. Чисто ради интереса. Поэтому я вписал своё имя в список участников и просидел пару ночей, пялясь в монитор. Когда в голове образовалась нехитрая схема, я её записал, слегка усложнил, добавил пару штук там и сям, получив, в итоге, вполне удобоваримую вещь. Вряд ли она бы выиграла где-либо, но такую было не стыдно представить. И я с чистой совестью забил на дальнейшую подготовку, вместо этого с интересом следя за прогрессом Яширо.       Я был единственным, кого он допускал к просмотру, и это льстило. Может, он доверял мне настолько сильно; может, просто не видел во мне конкурента. Как бы то ни было, я смог лицезреть, как по мановению руки красивая сложная основа превращается во что-то куда более мощное. Исана превзошёл сам себя, я это видел, чувствовал; эта программа была куда большим, чем простой проект на заданную тему. Впрочем, этот парень всегда был таким: не мог остановиться на полпути и создать что-то простое. Яширо был рождён, чтобы творить шедевры, и даже те мелочи, что я видел краем глаза, были совершенны. Не знаю, сколько времени он тратил на придумывание и шлифовку, но каждый день я приходил в класс и восхищался тем, как усложнялась и в то же время упрощалась программа. Яширо создавал игру, в основе которой лежала прозаичная идея противоборства, но и на ней можно было построить бесконечное количество вариантов. Когда до сдачи работ осталось около пяти дней, его работа всё ещё была не завершена. Вернее, то, что уже было сделано, можно было представить и влёгкую выиграть грант, однако это явно был не конец. Широ не собирался останавливаться, я знал это — из программы можно было сделать настоящую золотую жилу. Сам того не подозревая, он начал нечто грандиозное. К тому моменту я и забыл о своём участии в происходящем; затаив дыхание, я следил за созданием шедевра, и не мог — не хотел — отвлекаться ни на что другое.       Я забыл о личности Исана Яширо, замечая лишь его глубокий интеллект. Я забыл, что за всем этим умом прячется человек, которому не чужды сомнения и прочая чепуха. Я даже не мог подумать, что Исана Яширо вовсе не столь прозрачен и чист, как кажется со стороны. Поэтому, когда однажды я забыл в аудитории флешку и вернулся за ней, то застал не лучшее зрелище.       В классе уже никого не было, кроме Яширо. Я ушёл предпоследним, решив не задерживаться допоздна, но оставленный девайс заставил меня вернуться. Исана был столь увлечён работой, что не заметил, как приоткрылась дверь, а у меня в горле застряли слова, что я собирался сказать. Я увидел свою забытую флешку, вставленную в порт вовсе не моего компьютера. Яширо напряжённо вчитывался в мою программу, в эту простенькую и не блещущую ничем особенным программу; однако, в какой-то момент лицо его просветлело. Не знаю, почему я ничего не сказал и не сделал, почему просто стоял и смотрел, как он копирует некоторые алгоритмы и переносит их, подстраивая под свой незаконченный шедевр; не знаю, почему не остановил его. Наверное, я был не готов увидеть его двуличность, ту лёгкость, с которой он взял и украл мои идеи — те идеи, что он безо всяких усилий выработал бы сам, при желании. Самое главное — я привык верить в его гениальность настолько, что не мог представить подобной ситуации. Почему кому-то вроде Яширо понадобились мои наработки? Был ли он не уверен в себе, или же мои размышления показались ему настолько гениальными, или было что-то ещё.... Я не знал. Тогда я развернулся, тихо закрыл дверь и ушёл домой, отрешённо думая об этом и не собираясь ничего предпринимать.       Утром флешка лежала на моём столе. Яширо улыбался, как ни в чём не бывало, и я делал точно так же. Он показал мне программу, где я всё же смог заметить куски своих несчастных алгоритмов, что сиротливо примостились меж его. Исана слегка подправил написанное, и мой костяк прекрасно влился, сделав его программу ещё лучше и утончённее. Даже если я злился, то не мог этого не отметить. Яширо казался довольным и счастливым, я по-прежнему делал вид, что ничего не подозреваю, и всё осталось как прежде.       Однако я не смог бы вытерпеть подобное. Я никогда не считал себя умнее, не хотел выигрывать этот злосчастный конкурс и не собирался устраивать диверсию. Я всегда мог и умел отступать, признавая чужой ум. Но то, что сделал Исана, выходило за рамки. Я не мог принять такое двуличие, такую нечестную победу, такое позорное поражение. И не мог бы простить его. Яширо улыбался и был мил, но теперь я знал, что скрывается за этой улыбкой. Поэтому, когда до сдачи работ остался один день, я сделал вещь непотребную, но необходимую мне тогда: подменил его флешку. Я украл ту, на которой был записан шедевр, и подсунул другую, с ерундовым алгоритмом, не заслуживающим внимания. Её-то Яширо и послал на конкурс, абсолютно не подозревая о подвохе. Я же пришёл домой и слил его программу в Интернет, а затем разбил носитель на мелкие кусочки, чтобы никто не смог уличить меня в совершённом.       Однако он смог. Понадобилось какое-то время, но Яширо вычислил меня. Конечно, в конкурсе он не победил, как и я: подменённую флешку вернули обратно, и тогда-то он понял, что кто-то его подставил. Он не мог понять, кто, до тех пор, пока не наткнулся на слитую в сеть программу его же сочинения. Исана не составило труда докопаться до первоисточника. К его сожалению, к этому времени я уже не состоял в клубе, поскольку начались выпускные экзамены, и больше мы так и не увиделись. Он знал, что я совершил, и, наверное, знал почему. Как бы то ни было, в те времена он не стал мстить за это. Моя совесть была спокойна: Яширо мог бы поступить куда угодно и без этого конкурса. Думаю, его лишь задело за живое моё предательство, но не более того. По крайней мере, так я считал тогда.       Но сейчас-то всё было иначе. И Яширо нашёл меня, создав сложную цепь событий, преследуя какую-то цель, пытаясь сказать мне что-то. Я задумчиво глядел в потолок, размышляя об этом, но никак не мог понять, в чём тут дело. Для мести это был слишком изощрённый план, к тому же запоздавший лет так на пять. Конечно, от Исана можно было всего ожидать, возможно, за эти года он всё же свихнулся от чересчур большого ума, но этот вариант я оставил про запас. Должна была быть причина, очень хорошая такая причина, побудившая его устроить хаос в Проекте. И, опять же, почему именно в Проекте? Я не работал на Мунакату, не состоял в штате, никак не относился к этой игре — только порой бродил по карте да болтал с Создателем. О таких мелочах Широ просто не мог бы узнать. Что стало первопричиной: я или же Проект? Отчего-то эта мысль никак не давала мне покоя, и я перевернулся на бок, сверля взглядом стену. Взломал ли он Проект из-за меня? Скорее всего, да. Но с чего он решил, что это испортит мне жизнь, с чего вдруг использовал именно такой способ? Я должен был быть как-то связан с Проектом, и он, Широ, тоже. А Проект, в свою очередь, должен был соотноситься с описанными выше событиями. Без таких связей происходящее вообще не имело никакого смысла. И, стоило мне прийти к этой мысли, как решение вдруг выплыло само, простое, изящное, но немного жуткое. Я застыл, резко выдыхая, и ошеломлённо пробормотал: — Ну и дела.       Похоже, это я украл Проект.       Паззлы сходились только при таком раскладе. Эта теория привела меня в настолько возбуждённое состояние, что я вскочил с кровати и минут пять лихорадочно ходил по квартире, пытаясь распутать созданную собой же логическую цепочку. Мысль первая: Широ мстил мне за нечто, совершённое в прошлом. Единственная гадость, сделанная мной: сливание его программы в сеть. Мысль вторая: я должен был быть связан с Проектом иначе, чем через знакомых людей. То есть, Мунаката и Суо отпадали сразу. Ну не мог я знать о Проекте раньше них, и никто не мог, ведь они — Создатели, и...       Я остановился посреди кухни, ухватившись за край стола. Ладно, вот теперь всё точно вставало на свои места. Мунаката и Суо не были Создателями в полном смысле этого слова — вот что я предположил, и только с этой не самой здравой мыслью действия Широ становились полностью обоснованными. Предположим, что программа, слитая мною в сеть, содержала в себе зачатки Проекта. Конечно, тогда он так не назывался, это был лишь крепкий хороший костяк, из которого можно было слепить что угодно. Чем, собственно, и хотел заняться Широ, пока я не устроил диверсию. Далее, предположим, что на этот самый костяк наткнулся тот же Мунаката, чей интеллект не уступает нашему хакеру. Рейши смог разглядеть потенциал в программе и вытянул из неё нечто интересное — с помощью Суо, очевидно, — а после назвал всё это «Проектом». И процесс этот занял не так уж мало времени, раз Широ активизировался только сейчас. Учитывая, что сам Проект начал работать около двух лет назад, это вполне резонно. Наверняка Широ не сразу понял, что эта игра базируется на его разработках, и уж тем более это вообще не понял я. Но такой вариант объясняет, почему когда-то давно я смог влезть в Проект ради своих нужд: ведь в его основе были куски моих алгоритмов, кои я и сумел разглядеть. Хоть и не узнал, ну, неважно. А через какое-то время Широ, интересующийся играми с верностью фанатика, постепенно замечает в Проекте знакомые элементы, потихоньку анализирует информацию и приходит к простому выводу: Проект построен на украденной программе. А украл его ни кто иной, как я. И далее Широ без проблем взламывает своё-чужое детище, руководствуясь логичным желанием попортить жизнь тем, кто забрал его лавры и остался безнаказанным. Только вот Мунаката и Суо в этой ситуации стали кем-то вроде случайных прохожих, волею судьбы принявших участие в истории. Без сомнения, для Широ эта парочка попросту не существовала, как и Мисаки. Он хотел отомстить мне, он винил во всём меня, и у него действительно были на то причины. Только вот я не желал принимать их в качестве оправдания.       Я достал из кармана телефон и лихорадочно принялся пролистывать журнал вызовов. Был лишь один способ подтвердить мою безумную теорию; правда, при этом я автоматически раскрывал наши с Мисаки самостоятельные поиски, но чем-то приходилось жертвовать. Без ответа мы не могли бы двигаться дальше, так что я набрал номер, решив узнать правду, во что бы то ни стало. — Да? — ответил он через полминуты. Голос Рейши был напряжённый — после злосчастного разговора о закрытии Проекта мы не общались, и он наверняка думал, что я всё ещё зол. — Привет, — выдохнул я. Слышать Мунакату оказалось неожиданно приятно. — Есть один вопрос. — Если только он не касается Проекта, — Рейши, видимо, понял, что я не злюсь и слегка успокоился, взяв привычный менторский тон. — Мы уже всё решили, нет смысла отговаривать... — И не собирался. — Нет? — удивлённо уточнил он, взяв паузу. — Что тогда, Фушими? — Кто придумал Проект?       Вот теперь я окончательно сбил его с толку. Я прямо слышал недоумение, с которым он молчал в трубку еще несколько секунд, прежде чем сказать: — Тебя снова кто-то ударил? Знаешь же прекрасно, что это я и Суо. — Знаю, — согласился я. — А ещё знаю, что первоначальные наработки были вовсе не ваши. Вы использовали чужую программу как основу, оттолкнулись от неё, а далее уже полностью ваши заслуги. Так?       Ладно, я не знал этого наверняка, но у меня просто не было времени вытягивать эту информацию. Поэтому я решил сделать вид, будто мне всё известно, а уж прикидываться всезнайкой и мухлевать мне не впервой. Подобный ход всегда работает, проверено; так и сейчас, красноречивое молчание показывало, что я попал в точку. — Откуда такие мысли? — напряжённо спросил Мунаката через минуту, но уже было поздно отнекиваться. Этот умник хорошо разбирался в компьютерах, но людская психология была ему недоступна — этот раунд я выиграл вчистую. — Не делай вид, что это неправда, — попросил я. — Мунаката, я просто это знаю. — Господи, да откуда бы ты мог это знать? — не выдержал он и тут же прикусил язык, поняв, что совершенно себя выдал. — Ладно, — он раздражённо вздохнул, признавая поражение. — Не знаю, кто тебе рассказал, но это правда. Мы с Суо наткнулись на эту программу давным-давно. Она была грамотно написана, и сперва мы использовали её как основу для всякой ерунды, пока Суо не начал лепетать что-то о создании онлайн игры. Тогда-то мы серьёзнее взглянули на находку и, поняв, как много можно из неё извлечь, решили положить её как фундамент будущих разработок. Это было хорошим решением, тем более что прога была ничья, в свободном доступе. Но это всё же не совсем профессионально, и потому мы никому и никогда об этом не говорили, — его голос стал напряжённым. — Фушими, откуда ты узнал, а? Кроме меня и Суо ни одна живая душа не в курсе. — Ага, но спешу тебя обрадовать: в курсе ещё две, — помимо воли губы мои растянулись в улыбке. — Твой покорный слуга и Широ. А знаешь, почему? — Не уверен, что хочу, но ты мне скажи, — глухо попросил он. Я засмеялся, не сдержавшись, и сказал: — Прости, Мунаката. Не в этот раз. — Почему нет? — Потому что я уже всё решил. И потому что это слишком опасно. И потому что не имеет значения, ведь ты закрываешь Проект.       Да, это было подло. Но я всё ещё помнил, какой волной отчаяния меня накрыло после его решения, и эти фразы вырвались из горла сами собой. Рейши, конечно, всё понял; он глубоко вздохнул и укоризненно выдал: — Не веди себя так по-свински. Я просто заботился о тебе. — Как и я, — сказал я в мигающую трубку. — Не грузись, Мунаката. Поверь, эта информация тебе совершенно не нужна. — Но... — Я расскажу тебе позже, ладно? — перебил я. — Возможно, когда всё же поймаю этого ублюдка. Извини уж, что не послушался тебя, но теперь это дело стало моим личным, по многим причинам, так что не вмешивайся. — Ты мог бы сказать, почему, — тихо произнёс он, и мне на мгновение стало стыдно. — Если с тобой что-то случится, я буду винить во всём себя. Ведь это из-за Проекта и... — Нет, не из-за Проекта. Это началось куда раньше, и, скорее всего, я был причиной того, что Проект вообще взломали. Как и был причиной его создания. Это сложно, но, Рейши, — я назвал его по имени, чувствуя немое изумление в шуршании динамиков, — я расскажу тебе, когда всё закончится. Обещаю.       И ему осталось только согласиться с этим.       Потом я вернулся в комнату, приняв изначальное лежачее положение. До вечера оставалось несколько часов, размышлять над головоломкой, что задал мне Широ, не хотелось. Слишком много информации свалилось на меня сегодня, слишком многое пришлось вспомнить и обдумать. Я поразился тому, как тесно связаны люди, как запутаны события и как в один прекрасный момент вся правда всплывает на поверхность. Всё тайное становится явным, рано или поздно, и все наши поступки находят отклик во времени. У меня ещё было множество вопросов касательно намерений Широ, его мотивации и прочего, но их я мог задать лишь при личной встрече. Я не знал, выльется ли происходящее в нечто плохое или же хорошее, но намеревался сделать одно: найти Широ. И, возможно, извиниться за то, что натворил когда-то. Мы оба были неправы, но — я чувствовал это на подсознательном уровне — оба об этом сожалели. И всё то, что Широ делал ради меня, ради встречи со мной, эти нелепые запутанные головоломки и игры, весь этот хитроумный план — всё это заставляло почувствовать себя живым.       В тот момент я был почти рад, что когда-то познакомился с ним.