Проект

      Полчаса спустя я успел прошагать несколько кварталов, не разбирая дороги. Злость немного улеглась, и мне полегчало; кровь отлила от головы, и я всерьёз задумался о дальнейших своих действиях.       Видеть Мисаки мне не хотелось — ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Эта мысль шла вразрез с нашей общей задачей, поэтому я понял, что только что заработал себе очередную головную боль — работать с Ятой, и не видеть его было никак нельзя. Конечно, я мог поступить сообразно своим желаниям и укрыться в квартире, наплевав на свои обязательства. Да, это было разумно: забиться в нору и пережить неприятное время, переложив ответственность на виновника всего — на Мисаки. Я был уверен, что Мунаката бы прекрасно меня понял; в конце концов, он всегда может послать на поиски кого-то другого — того, с кем у Яты не найдётся печального прошлого и ещё более мерзкого настоящего. В крайнем случае, мой гениальный друг мог бы просто прибегнуть к своему плану «Б» и не выпендриваться с этим бесталанным детективным действом. Я настолько уверил себя в этом, что даже достал телефон, чтобы сообщить Рейши о том, что выбываю из игры. Покрутил его в руках, понажимал цифры, и в итоге убрал обратно — проблемы проблемами, а совесть всё же не позволяла бросать Мунакату на произвол судьбы. Конечно, он бы выкрутился и без меня, сомнений нет, но я готов был зуб дать, что это бы далось ему нелегко. В общем и целом Мунаката представлялся мне весьма решительным парнем, имеющим в запасе сотню вариантов, но что-то подсказывало: лучше бы не давать ему повода прибегать к ним. Я никогда не был чересчур ответственным, это правда, и чужие проблемы тоже не особо тяготили моё существование. Но по отношению к Мунакате я испытывал что-то вроде сыновней нежности, а он ко мне — вполне отеческое раздражение. Как бы то ни было, я со злостью подумал, что Мисаки не является хорошей отговоркой для побега в кусты, и с этой мыслью снова достал телефон, чтобы набрать Сэнди.       Он ответил почти сразу, начав лепетать что-то, тут же обрывая себя и снова продолжая. Я попытался разобрать в этом желе что-то адекватное, но, в конце концов, просто разозлился и рявкнул, призывая его к тишине. Сэнди осёкся и виновато замолчал, шмыгая простуженным носом. — Вот так, — почти спокойно сказал я, выдыхая. — А теперь рассказывай, что у тебя случилось. Я надеюсь, это что-то важное, потому мне сейчас позарез требуется какое-нибудь дело. — Да. Нет. В общем, я пока не уверен, что это, но оно определённо требует внимания, — Сэнди нервно засмеялся, периодически прерываясь на надрывный кашель. — Ваш хакер не дурак пошутить, это я тебе могу сказать уже сейчас. — Пошутить? — озадаченно нахмурился я. — Хочешь сказать, мы тут вторые сутки надрываемся, потому что этому парню приспичило развлечься? — Ну, я точно-то не знаю, но он определённо гений. — В голосе Сэнди явственно слышалось уважение. — Явных следов нет, тут ты был прав. Неудивительно, что вы зашли в тупик, я сперва тоже слегка озадачился, но потом попробовал зайти с другого бока, и неожиданно углядел кое-что интересное... — Сменил угол, да? — понимающе усмехнулся я. Сэнди согласно промычал что-то невнятное, и продолжил: — Этот парень — Широ, верно? — он знает, что его ищут, но абсолютно не боится. Более того, это ему и надо, насколько я понял...       Я присел на первую попавшуюся скамейку, чуть не вляпавшись в оставшуюся после ночного дождя лужу. В глубине души я прекрасно знал, к чему ведёт Сэнди — эти мысли уже приходили мне в голову, когда я лениво размышлял над возможными мотивами Широ. Взламывать Проект с какой-то корыстной целью было просто верхом глупости, потому что брать там, по сути, нечего. Не считая мелких подвигов всяких доморощенных программистов вроде меня, стремящихся просто прокачать персонажа без лишних усилий, разворачиваться было негде. Но даже в таких случаях находятся люди, которые способны напакостить лишь из одного любопытства. Я хорошо их понимал — всегда интересно проверить свои силы, особенно если никаких негативных последствий лично для тебя не будет. Безнаказанность всегда привлекает; но каждый, кто имел какое-то представление о Проекте и его Создателях, знал: любое мало-мальски серьёзное нарушение будет пресечено. Политика Мунакаты и Суо была проста — они не терпели никого, кто мог бы причинить вред их совместному интеллектуальному детищу. Мои свершения были скорее исключением, а вот всем остальным подобные выкрутасы грозили чем-то более серьёзным, чем обычное ворчание Рейши. Широ, несомненно, был об этом осведомлён ещё до того, как устроил хаос, но всё равно не постеснялся рискнуть: такое поведение свидетельствовало или о безрассудной храбрости, или о бесконечной хитрости. Вывод напрашивался сам собой. — Вот же поганец! — простонал я, запуская руку в волосы. — Ему ведь только того и надо: чтобы мы бегали за ним, поставив на уши весь город! А он в это время сидит где-нибудь, затаившись, и смеётся, глядя на наши метания... — Да, я тоже так думаю, — сочувственно согласился Сэнди. — Он играет с вами, причём очень откровенно. Хотя нельзя не отметить, что детали игры продуманы великолепно! — Да уж, зашибись, — уныло ответил я. — Этот умник всё прекрасно продумал. Сломал всё так качественно, что починить сложнее, чем найти виновника... — В этом-то и смысл, — Сэнди явно симпатизировал нашему злодею, — он не оставил вам иного выбора, кроме как вступить в игру. Знать бы ещё, с какой целью... — Думаю, этому гадёнышу просто скучно, — раздражённо плюнул я. — Вот и развлекается за чужой счёт. Кстати, почему ты называешь это игрой? По мне это больше смахивает на второсортный детектив. — Потому что детектив предполагает только поимку преступника, а игра — победу одной из сторон! — авторитетно заявил мой друг. — Причём выиграть можно разными путями. У вас, кстати, есть минимум два варианта, и ты сам мне их озвучивал. — Ну да, я помню. Ключ или скальп Широ. Признаться, не уверен, что мне хочется получить сильнее. — Думаю, за скальпом придётся гоняться дольше, так что ключ — это путь наименьшего сопротивления, — Сэнди начал хихикать, но тут же осёкся. — Я помню, что ты предпочитаешь не тратить время зря, но вчера мне показалось, что ты был бы не против немного затянуть поиски...       Он неловко замолчал, не зная, насколько далеко ему позволено заходить в таких вопросах. Я наморщил лоб, но не потому, что Сэнди перешёл черту, а потому что действительно было о чём поразмышлять, учитывая наши быстро меняющие курс отношения с Ятой. Вчера вечером я был настроен на долгие поиски и длинный путь к месту захоронения Широ, но сегодня я уже не был уверен, что это такая уж хорошая идея. Если Мисаки собирался продолжать в том же духе, то самым лучшим решением было поскорее закончить с нашим общим делом и разбежаться, пока я ещё способен разглядеть в нём что-то хорошее. Да, я всегда был сторонником спокойных расставаний — тех, после которых приятно вспоминать человека, но не видеть. — Наверное, мы ограничимся ключом, — мягко сказал я, не желая посвящать Сэнди в свои проблемы. — Боюсь, что мне придётся вытрясти из Широ душу, если мы и вправду его найдём, а я предпочёл бы обойтись без рукоприкладства. Так что предлагаю забыть об этом парне и сосредоточиться на ключе.       Сэнди немного помялся — очевидно, он ждал от меня другого решения, — но потом всё же приободрился: — Что ж, раз ты так говоришь, то будем работать в этом направлении! Если дашь мне время хотя бы до вечера, то я точно успею расшифровать большую часть головоломки. — Головоломки? — не понял я. — Ага. Ну, он не оставил следов, зато я нашёл головоломку, — пояснил Сэнди. — Признаться, он хорошо её спрятал, немудрено, что ваши гении до неё не добрались.... Но это простительно! Думаю, это что-то вроде подсказки: видишь ли, вряд ли Широ хочет принести реальные проблемы. Скорее всего, это просто игра, безо всякого подтекста или мотивов. Он проверяет, на что способны вы и он сам, вот и всё... — Ненавижу таких! — прочувствованно выдал я. — Но даже головоломка уже лучше, чем ничего. Постарайся с ней разобраться, Сэнди, а я загляну к тебе ближе к вечеру. — Выпьем чаю? — обрадовался он. — Может, я лучше захвачу чего-нибудь с собой? — поспешно предложил я. Сэнди моё предложение устроило, и на этой приподнятой ноте мы распрощались до вечера: он отправился расшифровывать послания Широ, а я — в одиночестве слоняться по городу, маясь от скуки и печали.       Конечно, это мне быстро надоело — не такой я человек, чтобы постоянно мусолить одну и ту же тему! После бесцельного кружения по центру города в поисках чего-то, что могло бы утешить моё в очередной раз разбитое сердце, я, наконец, сообразил, что конкретно делаю не так. Заставив себя остановиться возле витрины свадебного салона, я пару раз глубоко вдохнул, восстанавливая дыхание и упорядочивая мысли, а затем достал телефон и набрал Мунакату, испытывая жесточайшее облегчение — всё же, следовало это сделать ещё час назад.       Мне везло — Рейши ответил с той же скоростью, что и Сэнди, правда, тараторить что-то вместо приветствия не стал. Тяжело вздохнул в ответ на моё почти бодрое «привет», проигнорировал вопрос о текущих делах офиса, и даже не стал ругаться, когда я изъявил желание пообщаться с Авашимой. От таких перемен мне стало откровенно страшно, и я даже ухитрился забыть о двуличности некоторых людей — впрочем, за этим на свете и существует Мунаката Рейши. — Что случилось, любовь моя? — в конце концов, встревожился я. — Только не говори, что доконал Проект, всё равно не поверю: тебя такой ерундой не возьмёшь! — Трудно сказать, — мрачно ответил он. — Скорее всего, меня доконала вся совокупность свалившихся на нас проблем. Они, конечно, вполне решаемы, но это требует столько усилий, что я уже человеком себя не чувствую... — А вот это уже плохо! — я почему-то обрадовался и принялся молоть языком, — с этим же надо срочно что-то делать! Хочешь, похищу тебя из этого кошмара? — А тебе нечем заняться? — полюбопытствовал Мунаката. — Или твой незабвенный Ята бросил тебя на произвол судьбы, а ты теперь мечтаешь поплакаться мне в жилетку? — Вовсе и нет, — сердито отрёкся я, про себя проклиная его догадливость, — просто я такой положительный, что не могу спокойно работать, зная, что где-то есть хоть один несчастный человек...       Мунаката ненадолго задумался, а потом вполне миролюбиво сказал: — А знаешь что? Валяй, похищай! Сил уже нет смотреть на этот офис. Только учти: замуж я за тебя не пойду, и не проси! — Как хочешь! — заржал я. — Главное, не пожалей потом, что упустил такого красавца... — Да я себе сотню таких найду! — Легкомысленно отмахнулся он. — Только вот что, не нужно меня прямо из офиса похищать, а то сотрудники не так поймут. Давай лучше встретимся где-нибудь, благо ускользнуть с рабочего места я смогу без проблем...       На том и порешили. Мунаката отправился сбегать какими-то тайными обходными путями, оставив Сери за главную, а я тихим шагом двинулся в сторону обговоренного места. Спешить принципиально не хотелось, поэтому я периодически останавливался, чтобы потоптаться и поглазеть по сторонам. Попутно я корчил рожи, пугая прохожих и стараясь придать себе как можно более радостный вид, чтобы не напрягать и без того загнанного Рейши — это, к чести сказать, получилось неплохо, хоть и заняло немного больше времени, чем я рассчитывал. Так что когда я зашёл в выбранное Мунакатой заведение и огляделся, тот уже сидел за столиком и мрачно сверлил взглядом меню. — Я вот всё думаю: пить или не пить? — сообщил он вместо приветствия. — Надо сказать, такая дилемма встаёт передо мной впервые в жизни... — Мне кажется, выбор очевиден, — радостно сказал я, отбирая у него меню. — Не знаю как ты, а я планирую заказать вино и выпить его в одиночестве.       Мунаката удивлённо приподнял бровь, но спрашивать ничего не стал. Я тем временем уже курсировал раздел с десертами, намереваясь сожрать что-то очень большое и очень калорийное — для начала, — а потом, может, придавить это чем-то ещё более сладким и неполезным. Организм требовал глюкозы, а ноющее сердце — выпивки. Я сложил всё это вместе и отдал меню Мунакате, который явно не знал, чего его душа желает в данный момент.       В конце концов, он решил составить мне компанию — в самом деле, не пить же мне одному? После этого судьбоносного решения ему полегчало, и на радостях он заказал ещё и «Витаминную тарелочку» — короче говоря, просто салат. Официантка с некоторым недоумением перепроверила заказ, окинула нас вопросительным взглядом и удалилась, излучая удивление даже спиной.       За отсутствием еды я решил заняться делом и отчитался по проделанной работе. Рейши слушал вполуха, рассеянно кивая и смотря по сторонам, но когда я дошёл до найденной головоломки, заметно оживился: — Так и знал! — с чувством сказал он. — Вот я прямо чуял, что нельзя настолько чисто всё провернуть! Жаль, конечно, что ума не хватило подольше над этим посидеть, ну да ладно... — У тебя просто много разных дел, а Сэнди то целенаправленно работал, — утешил я его. — Зато у нас теперь есть зацепка... вернее, будет, когда Сэнди всё расшифрует. — Да, это замечательно, — устало ответил он. Официантка принесла бокалы и откупоренную бутылку, разлила вино, глядя на нас всё так же удивлённо, и ушла, заодно забрав меню. Мунаката лениво поболтал бокал в пальцах — перекатывающееся вино казалось почти чёрным, — а потом с удовольствием сделал глоток.       Какое-то время мы сидели молча, наслаждаясь вином. Минут через пятнадцать принесли и остатки заказа: салат для Мунакаты и огромное, еле умещающееся на тарелке парфе. Я поспешно набросился на него, чтобы не дать мороженому растаять; Рейши смерил меня неодобрительным взглядом и принялся неторопливо накалывать овощи на вилку, изредка прикладываясь к вину. После двух бокалов он выглядел уже не так напряжённо, и смотрел на меня почти с удовольствием — словно я был котом, наконец-то научившимся ходить в лоток.       Прикончив парфе, я откинулся на стуле. Глюкоза тут же подскочила, а вместе с ней и моё настроение — я всегда был таким вот зависимым от еды вообще, и от сладкого в частности. — Так как думаешь, скоро вы найдёте Широ? — наконец нарушил молчание Мунаката, когда ему осточертело копаться в салате. Я пожал плечами и потянулся за вином. — Не знаю. Откровенно говоря, я решил, что нет необходимости его ловить — тебе же будет достаточно, если мы найдём хотя бы ключ, верно?       Рейши кивнул. По его лицу не было понятно, как он отнёсся к моим словам, но возражений не последовало. — Значит, хочешь всё поскорее закончить? — задумчиво переспросил он. — Честно говоря, не ожидал... — Вы все сговорились, что-ли? — обиделся я. — Почему всем и каждому кажется закономерным, если я захочу как можно дольше искать этого грешного хакера? — Потому что ты никогда не отличался гражданской сознательностью? — насмешливо предположил Рейши. — Ну, это первый вариант. Куда более очевидной причиной мог бы послужить Ята, я прав? — А вот и нет! — я гордо вздёрнул нос, пытаясь увести Рейши в сторону от этой темы. — Я решил последовать твоему прекрасному совету и не соваться в самое пекло. Ты, можно сказать, открыл мне глаза: незачем цепляться за прошлое и падать в ту же яму. Покончим с Проектом и разбежимся, как в старые добрые времена...       Мунаката покачал головой, подливая мне ещё вина. На лице его было написано полнейшее недоверие моей проникновенной речи, и я вздохнул про себя — от этого блюстителя истины ничего было не утаить! — А теперь рассказывай, что стряслось, — невозмутимо сказал он. — Откуда вдруг такие здравые рассуждения? И, если уж на то пошло, где твой единственный и неповторимый напарник? Только не говори, что вы разделились во имя эффективности — всё равно не поверю!       После такого грех было мямлить и утаивать от Мунакаты произошедшее утром. Залпом прикончив бокал, я собрался с мыслями и поведал ему о радостном начале нашего похода и о его печальном завершении, при этом красочно расписав коварство Мисаки и собственную невинность. Рейши меланхолично кивал, выказывая свой отстранённый интерес к развернувшейся драме, попутно успевая прикладываться к вину с совершенно невозмутимым видом. Впрочем, подобную картину я наблюдал всякий раз, как мне в голову приходила идея поплакать у него на плече: мы неизменно много пили, мало закусывали, и я очень долго говорил. Роль Рейши сводилась к обеспечению нас выпивкой и выслушиванию всего того, что накопилось в моей нежной и ранимой душе. Далее я с надеждой ждал мудрого совета, который должен был бы повернуть мою жизнь к лучшему, но таким добром Мунаката предпочитал не разбрасываться и, в лучшем случае, я получал сочувственное похлопывание по плечу. Как ни странно, такой метод утешения вполне устраивал моё неприхотливое естество, и я мгновенно приходил в норму. После я снова нёс какую-то околесицу, которую сам же почитал за искромётный юмор, а Рейши так же меланхолично заказывал ещё выпивки — надо полагать, для лучшего переваривания моих глупых, по счастью, совершенно человеческих бед...       Вот и в этот раз всё прошло по плану: я вывалил на него гору бессвязных предложений, уличающих Мисаки в отсутствии такта и какой-либо совести, пожаловался на свою доверчивость и доброту, жарко поклялся, что никогда больше не попадусь на подобное — и с наслаждением ощутил знакомую лёгкость. Мунаката терпеливо дождался, пока я изволю заткнуться, но лишь затем, чтобы со спокойной душой заказать ещё вина. — Чего-то подобного я и ожидал, когда вчера вечером советовал тебе держаться от него подальше, — укоряюще сказал он, подводя итог. — Так что не вижу повода для истерики. Это, конечно, в твоём стиле — сперва делать, а потом думать, но нужно же иногда прислушиваться к советам извне. — Да знаю я, что ты предупреждал! — огрызнулся я. — Просто никаких предпосылок для паники не было, а я не из тех, кто заранее подозревает всех и вся. — Хотя вот как раз для этого-то повод был самый непосредственный, — прыснул Мунаката. — Люблю я с тобой разговаривать, радость моя: с тобой вечно случаются самые невероятные и дурацкие события. Хотел бы я знать, чем руководствуется твоё глупое сердце, когда поворачивается к таким вот личностям вроде Яты. — Тем же, чем и при выборе друзей, — сердито ответил я, отбирая у хохочущего Рейши бутылку. — Один другого краше: то повёрнутый на каких-то киношных идеалах герой-любитель, то беспросветный пьяница с зачатками чувства юмора... — Да ты просто пьяниц не видел, мальчик! — усмехнулся Мунаката. — И вообще, когда будешь в моём возрасте, поймёшь, а пока довольствуйся своими непростыми отношениями с окружающим миром. — Они явно не такие идеальные, как твои отношения с выпивкой, — ехидно сказал я. — Кстати, а сколько тебе лет? Я же должен быть готов к тому моменту, как меня озарит откровение свыше... — Люди столько не живут, поверь мне, — Рейши тяжело вздохнул и покачал головой, показывая, что эта тема закрыта. — Ладно, мы тут можем зубоскалить сколько угодно, только вот проблемы от этого сами не пропадут. Ты мне вот что скажи: как ты собираешься дальше работать? Потому что ваши разногласия это, конечно, очень интересно, но мне всё же важнее победить в этой странной игре, а это полностью зависит от твоих непосредственных усилий. — Вот всегда знал, что ты только притворяешься, а на самом деле испытываешь ко мне лишь корыстный интерес! — радостно заявил я. — Но сегодняшний лимит огорчений уже исчерпан, так что я не буду на это обижаться. — И это правильно, потому что ты действительно бываешь мне интересен; особенно в те моменты, когда тебя не слышно и не видно, — довольно согласился он. — Так что, незабвенный, у тебя есть план, или ты предпочитаешь импровизировать? — Да вот вчера получилось из рук вон плохо, так что я, пожалуй, буду идти по схеме, — я притворно пригорюнился, попытавшись даже выдавить скупую слезу, но ничего не вышло — настроение уже было на слишком высокой отметке. — Помощь Мисаки мне пока не очень нужна, поэтому до вечера справлюсь сам. Если Сэнди и правда вышел на что-то важное, то придётся подключить Яту к делу, но я сделаю это завтра — если увижу его сегодня, не ручаюсь, что удержусь от смертоубийства... — Экий ты кровожадный, — усмехнулся Мунаката. — Впрочем, я бы и сам так поступил. А потом, полагаю, ты постараешься поскорее покончить с расследованием и избавить себя от этого маленького недоразумения, я прав?       Я расплылся в улыбке — люблю, когда люди понимают с полуслова. Правда, такое случается редко, но мне вполне хватало Рейши и его милой манеры потакать моим выкрутасам. С Мунакатой мне было позволено вести себя как маленькому ребёнку, которому всё прощается; тот взирал на мои шалости со снисходительной улыбкой взрослого и иногда грозил пальцем, чтобы я не слишком-то увлекался. По сравнению с тем же Мисаки, это был просто бальзам на душу — где ещё возьмёшь человека, которому до фени дурацкие идеализированные установки? Жаль, что при этом меня всё равно тянуло к экземплярам вроде Яты — вот уж и правда, глупое доверчивое сердце...       Потом мы ещё немного поболтали на какие-то отвлечённые темы, забывая каждый о своём. Я — о расчётливом наивном Яте, а Мунаката — о навалившейся работе. Думаю, мы могли бы просидеть там до позднего вечера, но сердитая Авашима начала названивать боссу в самый разгар веселья, а у него совести не хватило бросить даму в беде. Напоследок Рейши конфисковал ещё бутылочку, намереваясь продлить своё бытовое пьянство в обществе Сери, а я в ответ задержал его у лотка с мороженым на улице, заставив купить мне рожок — в конце концов, я полдня спасал его от смерти в этом жутком офисе. — Знаешь, Фушими, что мне кажется забавным? — спросил он, глядя, как я пытаюсь разорвать обёртку. — Такое ощущение, что вся эта история с Проектом — всего лишь антураж для ваших с Ятой разборок. — А, я понял, — я с наслаждением вгрызся в холодный холмик, тут же ойкнув от занывшего зуба. — Вроде как вся эта диверсия была устроена, чтобы столкнуть нас с Мисаки нос к носу? Да уж, действительно забавная версия. Оставлю её как шуточный вариант мотивов нашего хакера...       Мунаката задумчиво посмотрел на меня, поправив очки, и я вдруг понял, что он воспринял эту мысль слишком серьёзно. — Расслабься, любовь моя! — рассмеялся я, угощая его мороженым. — Не такие уж мы важные птицы, чтобы ради нас затевать столь масштабное мероприятие.       Рейши откусил добрую половину лакомства, неторопливо прожевал и вздохнул: — Знаю, а всё равно как-то неспокойно... — Ты читаешь слишком много художественной литературы. — Грустно то, что на самом деле это очень мало, — проникновенно сообщил он. — Ну, я пойду работать, чего и тебе желаю.       Я шутливо отсалютовал ему, он закатил глаза, и на этом мы и разбежались. Я немного повертелся на скамейке, приканчивая стремительно тающее мороженое, достал телефон, чтобы узнать время — оно близилось к пяти часам, что давало мне полное право начать двигаться в сторону Сэнди. Ещё я обнаружил несколько пропущенных от Мисаки; они были какие-то редкие и неуверенные, словно бедняга сам не знал, что скажет, если дозвонится. Я задумчиво полистал журнал вызовов туда-сюда, раздумывая, стоит ли перезвонить, но в итоге поставил беззвучный режим и убрал аппарат в карман — от греха подальше.       К Сэнди я завился вооружённый до зубов: в одной руке коробка с пиццей, в другой — пакет с китайской едой, приобретённой в первой попавшейся на глаза забегаловке. Сэнди, в этот раз сменивший футболку на более чистую, одобрительно кивнул и поманил меня в квартиру, забирая пакеты. Откровенно говоря, я был жутко рад его видеть, сам не знаю, почему, учитывая, что до этих вынужденных встреч мы сознательно избегали друг друга очень долгое время. Но если на миг отбросить причины затворничества Сэнди и моё малодушие, всё казалось совсем неплохим: с ним мне было уютно и комфортно, практически как с Мунакатой, даже немного лучше. Если не считать неловкую первую встречу и третьего лишнего в лице Яты, отношения между нами остались на том же уровне, что и раньше, выражаясь во взаимном уважении и капельке восхищения с моей стороны. Я не стал бы говорить Мисаки, потому что он бы не понял, но на самом деле нынешнее положение вещей почти меня не волновало — вытащить Сэнди из скорлупы казалось задачей не самой трудной. Однажды я такой фокус провернул, и теперь планировал совершить подвиг ещё раз — и даже не в собственных интересах.       Но это я отложил на потом. После обеда с Рейши, что плавно перетёк в ужин, я заработал себе головную боль, вызванную количеством выпитого и слишком уж быстро съеденным мороженым. Не то чтобы я был чувствителен к алкоголю, нет; но я, как и Мунаката, был морально выжат, и это здорово било по организму. К моменту моего появления здесь я уже проглотил около пяти таблеток, но в голове от этого не прояснилось. Напротив: о стенки черепушки будто бился рой диких пчёл, сводя меня с ума этим жутким гулом. Плюс ко всему, от принятых лекарств хотелось спать, начинал урчать накормленный одними сладостями желудок, и я с тоской вспомнил стряпню Мисаки — единственное достоинство этого маленького засранца.       Со всеми этими размышлениями я уже добрался до гостиной. Сэнди провёл некоторую работу по приведению её в порядок — очевидно, отвлекался от работы над головоломкой, — и теперь всё казалось не столь плачевным. По крайней мере, из шкафа больше не торчали носки, а на диван можно было садиться почти без опасений вляпаться во что-то неприятное. Ещё Сэнди слегка расчистил рабочее пространство, убрав какое-то количество бумаг и пару чашек; их остатки он принялся собирать, усадив меня на стул и бормоча что-то под нос. — Выглядишь устало, — заметил он, беря в охапку какое-то неизмеримое количество кружек. — Не заболел, случайно? — Мне бы очень хотелось, — заверил я его. Сэнди хмыкнул и потащил посуду в кухню, крикнув мне, чтобы я распаковал коробки. Я послушно выполнил его указание, вывалив на стол всё разом, и тут же задохнулся от смешанных запахов. По горлу поднялась тошнота, заставившая меня поспешно отпрыгнуть к дивану и отдышаться там, где запахи уже не концентрировались с такой силой. Вошедший Сэнди удивлённо покосился на моё зеленоватое лицо и лёгкую одышку, что-то прикинул и направился обратно на кухню, перед этим милостиво прикрыв коробки. Я прикрыл глаза и терпеливо подождал, пока волна отступит, опустив голову вниз; в таком положении меня и нашёл вернувшийся со стаканом воды и лекарствами Сэнди. — Я даже не буду спрашивать, с чего тебя так перекосило, но и заниматься делами мы сегодня не будем, — мягко сказал он, подавая мне таблетки. Я слабо запротестовал, вспомнив о уже проглоченных ранее препаратах, но этот невероятный парень чуть ли не насильно заставил меня проглотить какую-то пастилку с тошнотворным вкусом. После неё, как ни странно, действительно полегчало; я воспрял духом и предложил хотя бы немного поработать, на что Сэнди только сурово сдвинул брови. — Ты ненормальный! — заявил он, вытаскивая из шкафа засаленное одеяло и жёваную простынь. — Если хочешь знать, сейчас ты выглядишь немногим лучше меня — а уж мои-то хронические болезни мало кому удаётся переплюнуть... — Да ладно? — ужаснулся я, правда, как-то меланхолично. — Но я хотел завтра утром уже выдвигаться на поиски. Мы же договорились, что сделаем всё быстро, помнишь?       Он кинул мне одеяло и согнал с дивана, принявшись за постельное бельё. — Я-то помню, — вздохнул он. — Но любопытство тебя до утра не заест, я думаю. А Широ и твой мифический начальник вполне могут подождать, пока ты проспишься и придёшь в чувство... — Не знаю, как Широ, а начальство да, перебьётся, — согласился я, скидывая поднадоевшую одежду и забираясь под тёплое, хоть и слегка подозрительное одеяло. — Но утром ты обязательно расскажешь мне всё, что нашёл, ладно? А потом я пойду и всё исправлю как можно скорее.... Кстати, когда я утрясу дела, давай сходим куда-нибудь, а? Устроим маленький междусобойчик на двоих, как в юности. Ты как на это смотришь? — Можно, конечно, — изумлённо ответил он, присаживаясь на стул. — Но только обещай, что не будешь надираться. — Ты заметил, да? — Это трудно проигнорировать, — фыркнул он. — Я так понимаю, ты пил в компании своего маленького друга? — Вчера. А сегодня мы решили заняться своими делами, — я зевнул и улёгся на подушку, тут же проваливаясь в мягкий пух. Сэнди задумчиво кивнул, не задавая больше вопросов о Яте, и позволил мне задремать в коконе одеяла. Я всё ещё ощущал слабую тошноту и головную боль, но это быстро прошло; проваливаясь в сон, я подумал о Мисаки, чей день был наверняка столь же паршивым, как мой, и даже нашёл в себе силы его пожалеть.       Потом я крепко заснул, убаюканный теплом и горстью таблеток. Мне снилась Сэм, и от этого сна на душе у меня стало легко и приятно, будто она забрала все печали, последнее время осадившие мою многострадальную голову. Сэм держала меня за руку и ласково шептала что-то утешающее; я молча слушал и думал о том, что когда-то давно всё же был — совсем немного — влюблён в неё.