Playlist

Амон Я проснулся, как всегда, немного раньше будильника. Понял, что больше спать не буду, протянул руку и отключил сигнал. Но, против обыкновения, вставать не собирался. Было так приятно просто лежать под одеялом, ощущая тепло тела Робин рядом с собой, прислушиваясь к ее тихому дыханию, делая вид, что никуда не нужно спешить. На второй половине кровати Робин спала, свернувшись калачиком, уткнувшись лицом мне в плечо, а коленками – в бок. Простыня сползла, обнажив худенькие девичьи плечи. Моя, подумал я, глядя на нее. И тут же пришло запоздалое чувство вины: что, если это было неправильно? Не должен ли был я остановиться? Не слишком ли это была бурная ночь для первого раза? Робин, замерзнув, зябко подернула плечами во сне и крепче ко мне прижалась. Ее бедро коснулось моего, и я ощутил, как невольно напрягся низ живота. Это будет слишком. Осторожно высвободившись из ее объятий, я поднялся с постели и прокрался к двери. Не выдержал, обернулся на пороге: Робин все еще спала, так тихо и безмятежно. Я с трудом заставил себя отвести взгляд. В мыслях сложилось что-то наподобие хайку: сорванный цветок… Но дальше первой строчки дело не дошло. Я все-таки был охотником, а не поэтом. Робин — Робин!… Робин, просыпайся! Я лишь замычала и зарылась лицом в подушку. Кто-то безжалостно сдернул с меня одеяло. Я вздрогнула и открыла глаза: Амон завис надо мной зловещей черной тенью. Лучи утреннего солнца, льющиеся из окна за его спиной, слепили меня. Я зажмурилась, и мне понадобилась еще пара секунд, чтобы вспомнить, где я, и что произошло. Боже мой! Неужели?.. Так оно и есть: чужая спальня, смятая постель, полуодетый Амон протягивает мне кружку с кофе, я лежу голая… Опомнившись, я вскочила и завернулась в простыню, краснея от стыда. Как будто вчера ночью он не видел тебя без одежды, не исследовал каждый сантиметр твоего тела… Как будто… — Выпей, — он протянул мне кофе, и я с благодарностью приняла. – У тебя есть двадцать минут, чтобы принять душ и одеться. К восьми надо быть на работе. В холле Рейвена привратник окликнул меня. — Робин, твой скутер вернули из мастерской. Как новенький. — Правда? — Стоит на парковке. Вы же только что оттуда. Разве не заметила? — Да, наверно… Я просто сегодня сама не своя. — Теперь у тебя снова есть свобода перемещений, — привратник ласково улыбнулся. Свобода… Теперь незачем ездить на машине вместе с Амоном… День прошел спокойно, почти без событий, так что у меня было время подумать. О том, что произошло, и о том, что делать дальше. Я понятия не имела, что делать. Амон в этот день ни разу не посмотрел на меня – я это знала совершенно точно. Я сама старалась не смотреть на него. Я просто не могла себе позволить. Если я посмотрю на него, все догадаются… догадаются обо всем. — Майкл, выручай. — Что, опять? Я кивнула. — Ну, ты даешь… Где же ты бываешь по ночам? — Прости, Майкл. Я не могу тебе сказать. — Эй, не расстраивайся. В самом деле… не так уж важно. — Это не последний раз. — Что? — Думаю, что будет еще… Я склонилась над раковиной в туалете, плеснула воды на лицо. Потом вытерлась бумажной салфеткой и застыла, уставившись на свое отражение. Все то же – все та же я. Я надела очки, сняла их, протерла салфеткой и снова надела. — Ой, Робин, — воскликнула Доджима. – Никогда бы не подумала, что ты из тех девушек, что способны часами стоять перед зеркалом. — Да нет, я… Просто… — Это нормально для юных леди, — она вынула помаду из косметички и подкрасила губы, потом придирчиво оглядела себя. – Я сама это обожаю. Когда она ушла, я сняла очки и бросила последний взгляд в зеркало. Изменилось ли во мне что-нибудь? Амон Лето. Жара. Солнечный свет потоками льется на землю сквозь зеленое кружево листвы. Где-то стрекочут цикады. Я стою, жадно втягивая в себя уличный воздух, пропахший цветами, и выхлопными газами, водой и пылью. Часы на стене Рейвена показывают пять минут после полудня. — Эй, Амон, ты так и будешь там стоять? — Гоме, Араши. Я догоняю ее. Она идет быстрым шагом чуть впереди меня, руки в карманах. На ней черная рубашка и зеленые хлопчатобумажные брюки. Аккуратно сложенный плащ с нашивкой STN болтается, перекинутый через ее запястье. Араши в хорошем настроении. Она улыбается, тихо насвистывает себе под нос какую-то мелодию. — Отличный денек, правда, Амон? — Араши… Это ничего, что мы вышли наружу? Зайзен действительно разрешил тебе взять меня? — Да, разумеется. Я сказала ему, что отвезу тебя на стрельбище. Что ты будешь тренироваться целый день. — Почему мы тогда не пошли на парковку? Разве мы не поедем на машине? — Сначала пройдемся немного. Я хочу показать тебе одно место. И познакомить кое с кем. — Это… так можно? Зайзен будет ожидать, что я… — Не волнуйся. Попадешь ты к своим мишеням. В мире есть еще кое-что, помимо тренировок и охоты. Через десять минут ходьбы мы достигли цели. — Что это? Кафе? — Бар «У Гарри». Открылся несколько дней назад. Я уже была здесь, очень уютное место. Зайдем? Да, вот так я и попал туда в первый раз – вместе с Араши. Мне было двенадцать лет, я всего год как начал говорить, и говорил по-прежнему мало. Естественно, тогда я еще не пил ни сакэ, ни виски, ни кофе – Юджи Кобари, владелец и единственный работник заведения, приветливо улыбаясь, поставил передо мной на стол вазочку с мороженым. — Познакомься, Мастер – это Амон, ученик охотника, — и, глядя на мою удивленную физиономию, добавила: — Не волнуйся. Этот человек – Мастер — знает о нас все. И не только о нас. О ведьмах тоже. Он и сам Росток. Ложка с мороженым замерла на полпути у меня ко рту. Кобари лишь грустно улыбнулся. — Он взрослее, чем мне показалось, Араши. На пару лет постарше моего Ютаки, верно? — На три. Ему двенадцать. — Вот как… Опустив глаза, я смотрю на свои руки. Этого не может быть. Это все прошло… уже давно. Мне не двенадцать, а двадцать пять. Я охочусь на Араши. Она больше не друг, и не наставница. Она… ведьма. Солнечный свет за окном имеет зеленоватый оттенок. Я сплю? Это сон? Да. Я не хочу видеть этот сон! Я не хочу вспоминать! Но ты не можешь забыть все просто потому, что тебе так хочется, маленький бог… Не называй меня так, Араши. Тебе больше нравится «немой охотник»? Это видение? Ты опять залезла мне в голову? Чего ты добиваешься? Чтобы вы нашли меня. Я вскинул глаза и внимательно посмотрел на нее. Не та Араши, которая сегодня, а та, тринадцатилетней давности. Анэ-сан. За ее спиной, в зеркале, я увидел свое отражение. Я-ребенок, бледный и угрюмый подросток с густой челкой темных волос, спадающих на лоб. Верни мне нормальный облик. Таким я запомнила тебя… Таким я тебя любила. Араши! Успокойся. Я просто хотела последний раз поговорить с тобой. Сказать тебе спасибо. За то, что ты тогда не выстрелил. За то, что подарил мне двенадцать лет жизни… Это были хорошие годы. Живи и дальше… Ты знаешь, что это невозможно. Зайзен не успокоится, пока меня не поймают. Не ты, так другие. Лучше уж ты. Но не отдавай меня на Фабрику. Почему? Это хуже, чем смерть. Смерть – это конец… Смерти нет. Я проснулся в своей квартире, на кровати, все еще хранившей следы и запах Робин и вчерашней ночи. Я видел сон. Теперь я знал, где искать Араши. Она будет ждать меня. Робин Нет, это был еще не рассвет, а только его слабое предчувствие. Мы ехали куда-то сквозь полумрак, и мне отчаянно хотелось спать. Вот бы выспаться хоть один раз в жизни… И не видеть сны. Потому что мне опять снилась Араши. — Амон, почему ты думаешь, что она там? Он не ответил. Мы ехали одни. На мой взгляд, следовало прихватить Карасуму и Сакаки, и то осталось бы под вопросом, сумеем ли мы четверо победить ведьму. В прошлый раз не сумели и вчетвером… Он дал ей уйти. Мы подъехали к дому. Тихая, сонная улица. Все тот же высокий забор, приоткрытая, словно приглашая нас внутрь, калитка. Мощеная булыжником дорожка. Мертвый осенний сад. Разбитое стекло оранжереи. Я надела очки. Знаешь, мне совсем не хочется входить туда еще раз… Ветер играл сухими листьями на газоне. Под ногами то и дело похрустывали осколки стекла. Амон вынул из-за пазухи пистолет и толкнул незапертую дверь дома. — Окаэри, — тихо приветствовала нас Араши. Она действительно как будто ждала нашей встречи. Стояла посреди гостиной, руки за спиной и опустив голову. Ее лицо было печально. Амон вскинул пистолет, нацелив его ей в грудь. Араши даже не пошевелилась. — Вот и все, — сказала она. – Я прошла свой путь. Я знаю тебя. Я знаю твое имя. Я знаю имя богини, которая охраняет тебя. Она подняла взгляд и посмотрела на нас, и я, забыв строгий наказ Амона, невольно уставилась в ответ в светло-карие глаза. Печальные… — Это ловушка? – спросил Амон. – Куроки здесь? Араши покачала головой, потом взглянула на часы у себя на запястье. — Если вылет не задержали, то они уже в воздухе. Они никогда не вернутся в Японию, Амон. Синта мне поклялся. — Он меня не интересует. — Верно. Я умру, и дело закроют. — Прости. Я должен… — Ты обещал мне! — Нет. — Умоляю… — Нет. — Что происходит, Амон? О чем она? – спросила я, отчаянно стараясь понять, в чем дело. Палец Амона слегка надавил на спуск, но выстрела я так и не услышала. Я повернула голову, встретив печальный взгляд Араши, потом снова посмотрела на напарника. Он опустил оружие. Выругался сквозь зубы. — Сделай это, — едва слышно прошептала Араши. — Робин, сожги ее. — ..? — Убей ее. Это приказ. — Амон… Ты спятил? — Ты слышала, что я сказал?! — Нет… я не могу. Мы должны захватывать ведьм живьем, ты сам говорил! — Это не тот случай. — Сделай это, девочка. Ты сможешь, — ласково сказала мне Араши. – Будь сильной, Хатор. Это безумие. Они оба сошли с ума. Я невольно отступила на шаг назад. — Я… я не могу! — Тогда я убью его, — сказала Араши и одним плавным движением выхватила из-за пояса пистолет. Она направила его в голову Амона, почти в упор. Время потекло медленнее. Нет. Нет! Я видела ее улыбку, видела, как ее палец нажимает на курок… Звук выстрела – до или после моего крика? Потом было пламя. Амон Я подхватил ее на руки, когда она упала. Я вытащил ее из горящего дома. — Очнись, Робин! – я похлопал ее по щеке. Мокрой от слез. — Ты… ты…, — Робин оттолкнула мою руку и села на траву. Она уставилась на пламя в окнах дома Араши. Откуда-то уже доносились крики и звук шагов – соседи заметили и наверняка вызвали пожарных. Я, в свою очередь, позвонил на Фабрику, заранее зная, что поживиться им тут будет нечем. Араши умерла мгновенно, исчезла в пламени. Самое большее, что от нее можно будет найти – это пару обугленных косточек и зубные коронки. Робин, шатаясь, поднялась на ноги. Одна за другой слезы скатывались по ее лицу, оставляя на испачканных сажей щеках чистые дорожки. — Робин, перестань! Возьми себя в руки. — Зачем? – жалобно прошептала она, глядя мне в глаза. – Ты приказал мне убить ее! — Робин… — Я не хотела! — Нам сейчас не до того. Иди в машину. Она не послушалась, и я попытался взять ее за руку. — Не трогай. Не прикасайся ко мне, — тихо сказала она, отстранившись. В ее голосе не было особой угрозы, но в лицо мне дохнуло жаром. Я понял, что она может это сделать. Сжечь меня. И еще я понял, что сейчас она способна спалить огнем любого, кто дотронется до нее. Не сводя с меня ненавидящих, горящих глаз, Робин отступила на шаг. Потом еще и еще, дальше в темноту. Потом я услышал звук ее удаляющихся шагов. Она убежала прочь, а я стоял на месте. Я не пытался ее остановить, не окликнул ее. Я смотрел на золотисто-желтое пламя. Ты этого добивалась, Араши? Ты хотела, чтобы я заставил ее убить, чтобы она почувствовала вкус крови? Чтобы она потеряла над собой контроль? Робин Я бежала, спотыкалась, падала, и весь мир падал на меня. Но я снова вставала и куда-то бежала – мне было все равно, куда. Подальше от всех, подальше от ведьм и охотников, от обугленного тела Араши, от него. Никого не видеть. Ничего не чувствовать. В подземном переходе какой-то человек, дохнув в лицо перегаром, схватил меня за рукав. Его волосы вспыхнули, он заорал. Я зажала нос. Горевший человек почему-то пахнет печеной картошкой, а не мясом. Я снова заплакала, и мои слезы вспыхнули, искрами растаяли в темноте. Попадавшиеся мне навстречу люди в страхе разбегались. Я бежала прочь от них. Я бежала и бежала, выбившись из сил, перешла на шаг. Я брела по узким переходам вдоль грязных стен, и карнизы домов смыкались над моей головой. Начал моросить дождь. Я все шла, и когда почувствовала, что вот-вот упаду, остановилась, толкнула плечом первую попавшуюся дверь – та оказалась открыта. Я повалилась в темноту. Гоме - извини (яп.) Окаэри - добро пожаловать домой (яп.)