Playlist

Амон Я не присутствовал на похоронах матери. Слышал, что пришли почти все ее коллеги из университета. И еще Синджи Нагира, мой брат. Нам удалось встретиться только через два года – совершенно случайно, на улице. Араши разрешила нам поговорить. Ни-сан привык скитаться с малых лет. После смерти своей матери он жил у родственников. Потом, когда началась охота на отца, те его быстренько выперли – от греха подальше. Несколько лет он скрывался вместе с отцом, а когда STN добрался до него, переехал к нам. Мама очень хорошо к нему относилась. Поэтому, наверно, ни-сан так болезненно воспринял ее смерть. — Ты что, даже на могилу к ней не сходишь? — Она была ведьмой. — Она была твоей матерью! — Ведьм нужно уничтожать… Брат влепил мне звонкую затрещину. Позже, когда мы встретились снова (уже взрослые) и помирились, попутно напившись до потери сознания, ни-сан признался, что видел в тот день, как меня заталкивали в машину. Стоял на противоположной стороне улицы, не в силах сдвинуться с места. Знаешь, поэтому, наверно, я им и помогаю. Я смотрю на них, а вижу тебя в тот день, в руках охотников… снова и снова. И сейчас, глядя на твою постную физиономию, и зная, чем ты занимаешься, мне иногда хочется тебя придушить… и чтобы не сделать это, я вспоминаю тебя девятилетнего. Я мог бы сказать, что не нуждаюсь в его жалости, но… Я все же иногда в нем нуждался Следующие две недели прошли достаточно спокойно. У нас не было серьезных дел, на работе царило некоторое расслабление. Перегрузок не было, и это было хорошо. Мы почти не видели Зайзена – и это было еще лучше. Я взял с Робин слово, что она не попытается причинить ему вред. Она умела сдерживать себя, но все-таки… Она не ведьма, не ведьма, не ведьма – твердил я себе. И я не ведьмак. Это все из-за старухи. Мы полностью контролируем себя. Мы – охотники. И я так и жил в сладких заблуждениях две бесконечно счастливые недели. Потом была охота на Наруми Джузоу и еще одна счастливая неделя, а потом Робин снова сбежала в Уолд-Сити. Но до этого я успел побыть немного почти счастливым. Три месяца жизни с мамой и братом там, в моем детстве, были самыми лучшими. И три недели с Робин. Робин Это было так: по-прежнему холодные дни и жаркие ночи. Причем, чем холоднее он был со мною днем, тем жарче обнимал меня под покровом темноты. Это была наша тайна. Мы не нуждались в том, чтобы кто-нибудь нас видел. Мне не хотелось хвастаться своим счастьем. Мне нужен был только Амон. Половину ночей я не ночевала дома. Токо уехала куда-то по работе на десять дней, оставив мне ключи и коротенькую записку, так что некоторое время даже не надо было ни перед кем отчитываться. С замиранием сердца я ждала сообщения, поглядывая на экран телефона, и, когда получала его, вскакивала и неслась сквозь ночь – к нему. Оставив скутер на парковке, вбегала в подъезд и поднималась на семь этажей вверх. Он ждал меня: стоило оказаться напротив двери, как она распахивалась сама. И я бросалась в его объятия. Как-то после работы выбравшись на шопинг вместе с Доджимой, я купила себе новую одежду – специально для ночных поездок. Это были черные джинсы и курточка с капюшоном, который можно было надвинуть глубоко на лицо. На случай, если кто-нибудь увидит. Не удержавшись, в том же магазине я приобрела черное кружевное белье. — У тебя появился мальчик? – с интересом спросила Юрика. Ага, мальчик… Угрюмый двадцатипятилетний детина. Я отчаянно замотала головой: нет, что ты! — Это даже хорошо. Должно же быть что-то приятное в жизни, — философски заметила она, не обращая внимания на мое смущение. – Только не забывайте предохраняться. Через неделю случилось так, что мы снова оказались в Уолд-Сити. Мне это показалось плохим знаком, и, как выяснилось, так оно и было. Ведьмак из якудза, обгоревшие лампочки… С каждой охотой я понимала, что мне все это нравится меньше и меньше. Я вспоминала лицо Араши и боялась, что придется снова кого-нибудь убить. Но другой страх – страх за Амона – был сильнее, и я знала, который из двух страхов победит, если придется выбирать. Если бы можно было не бояться! Если бы можно было уйти! Убежать на край света вместе с ним, тихо жить, как обычные люди, никогда не ходить на охоту… Но мечты рассеивались, как утренний туман, и я обнаруживала себя склонившейся над очередным трупом или бегущей в темноте за ведьмаком или ведьмой, и черный взгляд Амона был полон укора. Однажды, ранним утром, когда мы пили кофе у него на кухне, он произнес: — Горький, как жизнь… — Что? — Кофе. Есть три глотка кофе: горький как жизнь, сладкий как любовь и таинственный как смерть. Так говорят люди в пустыне. — Ты когда-нибудь был там? — Нет. Мать с отцом были… — Какой глоток ты пьешь сейчас? – спросила я, чтобы разрушить возникшее молчание. — Думаю, второй. Амон Во время занятий любовью она любила кусаться. Иногда довольно сильно. После самого первого раза у меня остался небольшой шрам на плече. Забавно: я ходил искусанный, и нанесенные мне Робин раны долго не заживали, а следы побоев Зайзена пропали на следующий же день. Робин Горечи в наш кофе добавила Токо. — Ты наверно думаешь, что он тебя любит… Я встрепенулась и невольно встретилась с ней взглядом. Хотелось убежать, но бежать было некуда: Токо прижала меня в угол. — Не питай напрасных иллюзий. Тех, кто использует Дар, он не считает за людей. — Но он… — Спит с тобой, не так ли? – ее губы презрительно скривились. – Как когда-то со мной, как с Кейт, его напарницей до тебя. Как практически со всеми молоденькими девицами, что вставали на его пути. — Замолчи! — Ему, наверно, все-таки привлекают использующие Силу. Ну, и надо же как-то расслабиться после работы. — Замолчи! – отчаянно повторила я, пытаясь вырваться. Токо удержала меня. — Только долг есть долг. Он верен организации и моему отцу. Слишком верен… Ты никогда не задумывалась, кто убил Кейт? — Замолчи!!! Я сползла по стенке, зажмурив глаза и зажимая уши ладонями. Я не хотела ни видеть, ни слышать ее. Это все неправда, неправда! Токо оставила меня, и после этого больше ни разу ни сделала, ни сказала мне ничего плохого. Но того, что было, было вполне достаточно. Амон Часы на мониторе показывали без четверти одиннадцать. Я остался один – Майкл ушел дремать в свою каморку. — Амон? Ты еще здесь? – Робин неслышно появилась из темноты, пальто перекинуто через руку. — Да. Что ты здесь делаешь так поздно? — Засиделась "У Гарри". А ты? — Я просматривал собранную Майклом информацию, о загнанном сегодня Ведьмаке. — Вот как… Что он был за человек? Я удивленно приподнял брови. Мне никогда не хотелось знать подробности жизни жертв, если на то не было надобности. Робин подошла к столу и склонилась надо мной, заглядывая через плечо. — Наруми Джузоу, 33 года. Он и в самом деле был дальним родственником ведьмака, о котором упоминал Майкл. — Так он был в базе данных STN? – Робин наклонилась поближе, так, что я почувствовал кожей ее дыхание. — Упоминался, — ответил я, борясь с желанием протянуть руку и коснуться ее руки на столешнице. — Странно… — Что странно? — Если существовал Ведьмак, с такой Силой, он сразу же должен был попасть под подозрение. — До недавнего времени Сила Наруми почти никак не проявлялась. Робин казалась крайне удивленной. — Но… Значит, его Сила проснулась внезапно и... Она замолчала и задумалась. — Что-то не так? — Да нет, ничего. Она отвернулась. Мне бы тоже стоило задуматься, вспомнить то, что произошло пару недель назад – старуху, трущобы, всплеск моей силы, но я был таким тупым, а может, просто усталым, что все это начисто вылетело из моей головы. И все, о чем я мог думать в тот момент, осознавать – что день завершен, я свободен, и сейчас отвезу Робин к себе домой, и даже если мы не будем сегодня заниматься любовью, а просто уснем вместе – это будет счастье. А через неделю она пропала. Робин Хочешь знать, кто я такая? Время... оно всё идет и идет, и этот богом проклятый мир продолжает влачить свое жалкое существование. Вот так и я. Последняя из Салемских ведьм. Последняя из Клана Коровы. И наконец-то ты пришла ко мне. Хатор. Старуха в инвалидной коляске. Я стояла перед ней. Мы говорили о богах и ведьмах. — Это не правда, я не ведьма! Ты обвиняешь меня во лжи? Считаешь, что я всё выдумала? — Мой дар дан мне для охоты! Поэтому ты сжигала их пламенем своего гнева? — Я… Ты жестока, мать всех кошек и мать всех ведьм. — Так это были вы? Тогда, три недели назад, тоже были вы? Спроси его, он знает. — Кто? Маленький бог. Ее трость начертила знак на земле рядом с тем местом, где был уже нарисован мой – руна Хагаль. Новая руна была Зиг. Та самая, что когда-то использовалась на нашивках эсэсовцев. Солнце. Победное начало. Безжалостность. Никогда особенно не любила этот знак. А потом появился он. Шагнул из темноты ко мне навстречу. — Ведьм необходимо уничтожать. Щелчок, звук взводимого курка, и черное дуло взглянуло мне в лицо. — Амон? — Это моя работа. Я смотрела на него, беспомощно хлопая ресницами. Он? Это правда он? Почему? За что? Глаза его были черны как ночь и равнодушны. Это правда, поняла я, ему ничего не стоит меня убить. Я для него ничего не значу. Токо говорила правду. Лучше бы он смотрел на меня с ненавистью. Это было бы легче перенести. — Амон! Он продолжал целиться в меня, а я звала и звала его. — Амон… Я шептала его имя, и я выпустила в него свой огонь, когда поняла, что он выстрелит. А что мне еще оставалось делать? Амон Сказать, что я был зол на нее – значит ничего не сказать. Я возненавидел эту проклятую старую ведьму. Мало ей меня, заманила Робин. Салемские ведьмы, Клан Коровы… Нет, это совсем нехорошо. В Уолд-Сити я нашел гнездо хакера, взломавшего нашу систему. И я в конце-концов отыскал Робин, мило беседовавшую с ведьмой. Как я их отыскал в лабиринте трущоб? Правильно, я шел за кошками. Я нашел ее в мрачном дворике, со всех сторон окруженном обшарпанными стенами, и оттого похожем на дно колодца. Она стояла напротив обугленного инвалидного кресла – все, что осталось от старухи. Перед смертью ведьма успела передать ей знание. Вот и все. А между тем, достаточно, чтобы отдать приказ об уничтожении. Когда все закончилось, мне пришло в голову, что Робин становится каким-то ангелом смерти. Те, кто хочет умереть, призывают ее. Сначала Араши, теперь вот эта бабка. Я был зол на нее. Я был зол на ведьму, я был зол на Робин. — Почему ты никому не сообщила, когда тебе прислали знак? Я отвез ее на своей машине. Пока она гуляла, кто-то из местных раздраконил ее скутер – утащили все, что можно утащить. Сакаки героически пытался починить, но после полутора часов возни махнул рукой. Скутер снова был отбуксирован в мастерскую, а Робин увезена на моей машине. Всю дорогу девушка молчала и смотрела в окно. Не дождавшись ответа на свой вопрос, я не стал повторять дважды. Но когда мы оказались на моей территории, за закрытой дверью, мое раздражение достигло предела. — Я жду. — Что? – она испуганно вскинула на меня глаза. — Ответь, почему ты ничего мне не сказала? – я изо всех сил старался сдерживаться. – Зачем ты пошла туда одна? Робин отвела взгляд. — Я должна была, — неохотно ответила она, глядя в сторону. — О факте проникновения постороннего лица в наш сетевой терминал ты обязана была сообщить начальству или охотнику высшего класса. Вместо этого ты вступила в общение с ведьмой и еще и отправилась на личную встречу. Опять никому ничего не сообщив. — Я должна была пойти, — повторила она, устало опускаясь на диван. — Ты должна была сообщить об этом! – я почти прокричал эти слова. Девушка вздрогнула и угрюмо уставилась на меня исподлобья. Что-то изменилось. Что-то в ее глазах… — Это особенный случай…, — прошептала она. — Черт побери, Робин, ты головой думаешь или чем? Ты нарушила устав! Ты опять самовольно отлучилась! Встань! – рявкнул я. – И смотри мне в глаза, я с тобой разговариваю! Она подчинилась, но взгляд ее оставался таким же упрямым. Когда я шагнул к ней, она невольно сделала шаг назад. — Какого черта тебе вздумалось делась все, что захочется? — Ты не понимаешь, — ответила она. — Нет, это ты не понимаешь, — я сделал еще один шаг вперед и потеснил ее к стене. – Охотники безоговорочно подчиняются правилам. Безоговорочно. Мы как солдаты на войне, Робин. Любое нарушение карается жестоко и беспощадно. Я надеюсь, наставники тебе это растолковали? — Да! — Видимо, недостаточно хорошо. — Ну, так пожалуйся на меня Зайзену! Я заскрежетал зубами от ярости. Шагнул вперед – Робин еще отступила и оказалась прижата к стене. Я протянул руки и уперся ладонями в стену по обе стороны от ее лица, отгородив собой от остального мира. Робин Я изо всех сил старалась не выглядеть напуганной. Потому что он все-таки пугал меня. Я поняла, что ненавижу его и боюсь. И хочу разозлить его. Он всегда такой невозмутимый. Пусть покажет свое истинное лицо! В этот раз он действительно разозлился. Темные глаза метали молнии. Он склонился надо мной, закрыл собой весь свет… — Помнишь, ты хотела, чтобы я считал тебя напарницей? Это было неожиданно. Я кивнула. — Это подразумевает хоть какую-то толику взаимного доверия. И ответственности. В его голосе больше не было гнева. Только горечь. Он хочет, чтобы я рассказала ему. Но как я могу? Моя секретная миссия – найти артефакт, и я нашла его, он у меня. Если я расскажу кому-то, подведу Джулиано. А он последний человек, кого я хочу подвести. Но Амон… Он тоже такой человек. — Я знала, что делаю. Так было надо. Если считаешь, что я виновата, сообщи боссу – пусть меня накажут. Не надо меня выгораживать. То, что случилось в Уолд-Сити, касается только меня. — Не уверен, — пробормотал он. — Я не хотела бы тебя в это впутывать. Ты… Я хотела сказать «хороший», но язык не повернулся. Это слово с Амоном как-то не вязалось. — Если ты выполняла какую-то секретную миссию, с коей тебя сюда послали, то ты ничем не виновата перед STN. Я открыла рот от изумления. Как он догадался? — Если, конечно, твоя миссия не направлена против нашего отдела. — Это не связано с орбо, — твердо ответила я.— Могу поклясться. Это единственное, что я могу тебе сказать. — И дес. Я не привык задавать лишних вопросов. Он убрал руки и отошел в сторону. — Правда… ты не хочешь ничего знать? — Я не любопытен, — он повернулся ко мне спиной. – Для охотника это не самое лучшее качество. Я всегда подчиняюсь приказам. А тебе советовал бы держать свои обещания. — Обещания? — Ты обещала мне, что больше не сбежишь. — Я не сбегала! Он укоризненно посмотрел на меня. Я вздохнула. — Ну ладно, я правда виновата. Гоме. — Не слышу раскаяния в твоем голосе. — И не дождешься, — пробормотала я себе под нос, вешая пальто на крючок. Когда я обернулась, он в два счета снова оказался рядом со мной, схватил меня за запястья и прижал к стене. — Амон, что ты делаешь? Мне больно! — Ты специально выводишь меня из себя? Черная пропасть. Обрыв. А на дне – острые скалы. Вот что я ощущала, глядя в его глаза. — Тебя можно вывести из себя? — Сегодня днем это удалось. Я чуть с ума не сошел, когда искал тебя в этом лабиринте. — Разве я что-то для тебя значу? Он крепче сжал мои запястья. Я подергалась, пытаясь вывернуться, заранее зная, что напрасно. Его хватка была железной. Он молча смотрел на меня, тяжело дыша. Ну признайся, ну скажи да или нет, неужели так трудно? — Пусти меня. Он чуть ослабил хватку, но отпускать и не думал. Вместо этого он наклонился и поцеловал меня. Все опять закончилось постелью. Амон — Пожалуйста, — попросила Робин, крепко зажмурив глаза. – Сделай это… Сейчас, стоя на коленях и возвышаясь над ней, распростертой на кровати, я видел ее всю. Обнаженная, беззащитная, со связанными руками. Если бы она только могла быть на самом деле беззащитной! Даже сейчас она была одета в свой дар, словно в доспех. Это был я, кто всегда рисковал, кому нравилось заниматься любовью с живым напалмом. Она могла спалить меня во время оргазма, потеряв контроль. И я, безумец, прекрасно зная, каждый раз снова и снова старался довести ее до этого состояния. — Я должен наказать тебя. Снова прильнув к ее груди, я продолжал заниматься ее сосками. Они уже давно затвердели – Робин быстро возбуждалась, она вспыхивала как пламя и так же быстро угасала. Наши половые акты никогда не длились слишком долго. Но сейчас я хотел заставить это пламя тлеть. Я не спеша проделал путь виз по ее животу, уделив особое внимание ямочке пупка. Уже зная эффект, я поступил с ней так же, как с сосками: прикосновение губами, круговые движения языком – все ближе и ближе – и наконец уверенное нажатие в самый центр. Робин тихо постанывала. Я спустился еще пониже, раздвинул в стороны ее крепко сжатые коленки и коснулся пальцами розовеющего, словно цветок, входа в ее лоно. Робин вздрогнула. Она истекала влагой. — Нет-нет, не надо… Не делай этого, Амон! — Я еще и не начинал. Злорадно усмехнувшись, я принялся ласкать ее – сначала поглаживая рукой, а потом уткнулся лицом, и мой язык познал ее нежную плоть. Стоны Робин стали громче. — Я больше не могу, — прошептала она, задыхаясь. – Возьми меня. — Ты хочешь сказать, что сейчас кончишь? – строго спросил я, на пару секунд оторвавшись от процесса. – Еще не время. Это лишь подготовка. Подготовив ее еще немного, я расстегнул молнию своих брюк. Робин, почуяв, что ее мучения скоро закончатся, ласково заурчала. Но я не собирался уступать так легко. Я продолжал наказание, касаясь головкой члена ее распухших и влажных чресел, но не входя в нее. Связанная Робин могла лишь беспомощно извиваться, но была не в силах ускорить процесс. — Хватит… Прошу тебя, — девушка выгнулась дугой в своих путах. — Хорошо, — мрачно ответил я, уже тоже еле сдерживаясь и стараясь скрыть от нее свою радость. Обхватив руками ее ягодицы, я одним движением вошел в нее. Робин вскрикнула сквозь стиснутые зубы. Я подался назад, потом вперед – и снова, не сдерживаясь, со всей силы ударил плотью. Еще раз и еще. Моя юная любовница, изогнувшись, попыталась укусить меня за ухо. Робин Как хорошо. Как же хорошо. Я чувствовала себя усталой и умиротворенной. Словно проплыла двадцать кругов в бассейне или отжалась несколько десятков раз. Однажды, после секса, он спросил меня, как я себя чувствую. «Словно меня переехал трамвай», — брякнула я. Он разинул рот от удивления. «Нет, в хорошем смысле». Он смотрел на меня, смотрел, хлопая глазами – он был такой милый в ту минуту! – потом уголки его рта поползли вверх. В конце-концов он рассмеялся – это был первый раз, когда я слышала его смех. Мы, обнявшись, лежали на кровати. Странное, должно быть, зрелище только что видели эти стены. Обнаженная девушка и абсолютно одетый мужчина в черном, припавший к ней, словно вампир. Только вампиры вряд ли валятся без сил и тут же крепко засыпают на груди своих жертв. Я рассеянно перебирала мягкие темные пряди его волос. Амон тихо посапывал, уткнувшись носом между моих грудей. Моя тюрьма и мой палач… Моя жертва. — Я буду защищать тебя, — едва слышно шептала я в порыве нежности. – Я никому не позволю причинить тебе вред. Если только сама… Ни-сан - старший брат (яп.) И дес - ну и ладно (яп.)