Спасительница

Воскресным утром Эмма просыпается, когда солнце уже довольно высоко стоит над Сторибруком. Она медленно поднимается с кровати и с наслаждением потягивается — впервые за последние дни она действительно хорошо выспалась. И впервые за последние дни у неё хорошее настроение. Улыбнувшись и подмигнув своему растрепанному отражению в зеркале, Эмма отправляется в душ, затем — по уже привычному маршруту — в гостиную-кухню. Там она без удивления обнаруживает Дэвида и Мэри Маргарет, мило воркующих за обеденным столом. — Доброе утро! — бодро приветствует их Эмма, оповещая о своём присутствии. Родители тут же смущённо отстраняются друг от друга и бормочут ответные приветствия. Глядя на них, Эмма не может сдержать улыбку. Но улыбка эта — с оттенком горечи, потому что, как бы она ни была счастлива, что её родители вместе и очень любят друг друга, порой бывает не слишком уютно — ощущать себя рядом с ними третьей лишней. Наверное, она никогда к этому не привыкнет. Поэтому, прихватив с крючка любимую куртку, а со стола — парочку пирожков, которые Мэри Маргарет успела заботливо испечь с утра пораньше, Эмма торопится снова оставить их наедине. Всё равно она планировала провести этот день не дома. — Не обращайте на меня внимания, я уже ухожу! — скороговоркой выпаливает Эмма, направляясь к выходу. Но едва она успевает ступить шаг к двери, как её останавливает негромкий, но убедительный голос Дэвида. — Эмма, погоди. Эмма замирает. — Мы хотели с тобой поговорить, — с таким же обманчивым спокойствием добавляет Мэри Маргарет. Что-то в тоне их голосов подсказывает Эмме, что разговор будет не из приятных, но она послушно возвращается к столу и становится напротив них, опираясь локтями на спинку стула. — У тебя всё в порядке? — спрашивает Дэвид с искренним беспокойством. Эмма понимает, что заставило его волноваться. И она чувствует себя немного виноватой из-за собственной скрытности. Но, с другой стороны, зачем втягивать во все свои проблемы ещё и родителей? Это совершенно не нужно. Хотя, должно быть, её странное поведение последних дней не прошло незамеченным. Да ещё и вчерашний случай в лавке… «Чёрт бы побрал этого Голда!» — в который раз мелькает где-то на краю сознания уже успевшая стать привычной мысль. Из-за него она вечно попадает в неловкие ситуации. Впрочем, Эмма сама во всём виновата. Всё что она делала и говорила — диктовал ей собственный разум. И она ни о чём не жалеет. Наверное. — Да, всё хорошо, — отвечает она почти честно. Если не считать проблем Голда, которые она сама на себя взвалила, у неё действительно всё в порядке. — Вы с Крюком помирились? — заметно, что Дэвиду неловко об этом спрашивать, но очевидно, что он действительно волнуется, и то, что он не молчит — само по себе говорит о многом. Так же как и неспокойный взгляд Мэри Маргарет. Это окончательно убеждает Эмму в том, что пора, наконец, всё объяснить и родителям. — Вообще-то, мы не ссорились. Эмма вздыхает и тоже садится за стол. Похоже, разговор будет длинным. Но, наверное, всё к лучшему. Сейчас она хотя бы чувствует в себе достаточно сил, чтобы быть откровенной. — Но я думал… — Всё дело в том, — предугадав направление мыслей Дэвида, Эмма бросает быстрый взгляд на Мэри Маргарет, и, убедившись, что та в курсе вчерашнего инцидента, добавляет: — что в лавке Голда был вовсе не Крюк. Ну всё, дороги назад уже нет. Теперь она расскажет им всё как есть — хуже от этого точно никому не будет. А её хотя бы перестанет мучить совесть. Эмма наблюдает за реакцией Дэвида: он быстро понимает, что значит сказанное, и обменявшись тревожными взглядами с Мэри Маргарет, говорит: — Эмма, это же значит… Не дождавшись, пока он закончит фразу, Эмма утвердительно кивает. На лицах родителей отчётливо видны непонимание и беспокойство, поэтому немного помолчав, она набирает в лёгкие побольше воздуха и рассказывает обо всём: о разговоре в лесу, о поисках счастливого финала, о первых неудачах и о стремительно уходящем времени. Правда, кое-какие подробности она решает оставить при себе: зачем упоминать о потерянном телефоне, о двух недопоцелуях и тяжёлом кольце, всё ещё оттягивающем внутренний карман куртки? Это всего лишь чреда нелепых случайностей, о которых и вспоминать-то не стоит — всё равно они ничего не значат. Родители слушают почти не перебивая, чем искренне удивляют Эмму. Она ожидала увидеть на их лицах такое же недоверие, как было у Реджины, или возмущение — как у Киллиана, но никак не понимание с отчётливо проступающим оттенком гордости. Неужели сейчас она не услышит новых предостережений? Когда она, наконец, замолкает, вкратце рассказав о том, как Голд нашёл её в парке, чтобы извиниться за своё представление, за столом надолго воцаряется тишина. Это настолько неожиданно, что Эмма не выдерживает первой. — И вы не скажете мне, что я поступила опрометчиво? — спрашивает она, не скрывая своего изумления.  — Тебе стоило рассказать нам раньше, — Дэвид игнорирует её вопрос, и на его лице мелькает лёгкая улыбка с проблеском облегчения. Ничего не понимая, Эмма переводит взгляд на Мэри Маргарет, которая, в свою очередь, внимательно изучает лицо дочери. Заметив её удивление, Белоснежка тихо говорит: — Эмма, скажи мне только одно, — она протягивает по столу руку и мягко сжимает пальцы Эммы, — ты ему веришь? Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Но Эмма мысленно уже настроилась на гораздо более бурную реакцию, поэтому она лишь облегчённо вздыхает и некоторое время раздумывает над ответом. Ей очень хотелось бы сказать «да» без колебаний, но с Голдом это попросту невозможно. Совершенно очевидно: он что-то от неё скрывает, но Эмма всё ещё не теряет надежду когда-нибудь докопаться до истины. Так что она говорит, как есть. — Это… сложно… Но я с ним справлюсь, — поспешно добавляет она, поняв, что первые слова прозвучали не слишком убедительно. Мэри Маргарет молча кивает, но беспокойство в её глазах никуда не исчезает. Эмма отворачивается, не в состоянии больше его выдерживать. Понимание — это хорошо, но она бы не оказалась и от небольшой поддержки. После неловкой паузы Эмма поднимается из-за стола. — Ну, мне пора, — Эмма неопределённо машет рукой в сторону двери. Она замечает, как родители обмениваются понимающими взглядами, и снова чувствует себя здесь лишней. Ей очень хочется поскорее выбраться из дома и сделать то, что задумала ещё вчера. Сегодняшний разговор только прибавил желания поскорее разделаться с проблемами Голда и вернуться к нормальной жизни. — Что ты собираешься делать дальше? — спрашивает Мэри Маргарет. У Эммы уже готов ответ. — Для начала поговорю с Автором, — говорит она, положив руку на дверную ручку. Это следовало сделать ещё три дня назад, но уже поздно сожалеть об утраченных возможностях. — А дальше… Будет видно. — Она очень надеется, что этот разговор даст ей следующую зацепку. Ну, а если нет… Что ж, она в любом случае что-нибудь придумает. — Будь осторожна, — доносится до неё голос Дэвида. Эмма улыбается, открывая входную дверь и переступая порог. Всё-таки, некоторые вещи она умеет предсказывать очень точно.

***

По дороге к дому Реджины, Эмма старается припомнить всё, что ей известно об Авторе. Сведения довольно скудные, и в его истории очень много белых пятен. Всё что она знает, это то, что в Зачарованном Лесу он встретился с её родителями. Зачем-то поспособствовал авантюре с похищением дочери Малефисенты. Кстати, зачем? Был заключён в страницу книги, где провёл больше двадцати восьми лет. Она сама его оттуда выпустила, после чего он немедленно сбежал и спелся с Голдом. Как утверждает сам Айзек, это случилось только потому, что Голд пообещал ему защиту. Но защиту от кого? Чего так боялся Айзек? И за какое такое нарушение его заключили в книгу? Все эти вопросы следовало бы как-то прояснить, и желательно до того, как в руках этого пройдохи окажется волшебное перо. От чего-то у Эммы с самого начала было не очень хорошее предчувствие касательно переписывания счастливых финалов, но вслух высказать это Реджине она не осмелилась за неимением хоть сколько-нибудь убедительных обоснований. Когда она поворачивала ключ в замке нарисованной двери, в её душе царила обида и желание вытащить на свет все тайны прошлого родителей. Но сейчас, когда недосказанности уже остались позади, Эмма начинает опасаться, что это было плохой идеей. Очень плохой идеей. Особенно если учесть, что если бы Голду удалось превратить её в злодейку, затея могла обернуться изменением судеб всех, кто ей дорог. Не говоря уже о её собственной судьбе. И после этого она сама помогает Голду. Жизнь всё-таки очень забавная штука. Так стоит ли удивляться, что все окружающие воспринимают её идею в штыки? Оказавшись на крыльце белого мэрского особняка, Эмма долго звонит в дверь, пока та наконец, не открывается. Но когда она поднимает взгляд, на пороге стоит вовсе не Реджина. И не Генри. И даже не Робин Гуд. Эмма изо всех сил старается не уронить челюсть при виде открывшейся картины: в дверном проёме стоит не кто иной, как Айзек — в махровом банном халате и домашних тапочках. Увидев Эмму, он довольно улыбается, как кот, который только что стащил с хозяйского стола что-то вкусненькое. Для полноты образа ему не хватает только облизнуться. От этой мысли Эмму слегка передёргивает, но она старается сохранять бесстрастный вид. — Спасительница! Какой приятный сюрприз! — Айзек явно пытается выглядеть приветливым, но Эмме очень не нравится такой пафосный тон. Да и сам Айзек вовсе не внушает ей доверия. Впервые она задаётся вопросом, кто вообще доверил ему столь ответственную должность Автора. Но размышлять об этом сейчас некогда — всё равно это ничего не изменит. Придётся работать с тем, что есть. Так что, немного опомнившись от первого шока, Эмма проходит в дом. За те несколько дней, что она провела, с головой погрузившись в голдовские дела, многое изменилось. Её охватывает неприятное чувство, что часть жизни вообще прошла мимо неё. Похоже, Айзек неплохо освоился в новом мире, а в доме Реджины и вовсе чувствует себя как хозяин. Это странно, учитывая крутой нрав бывшей Королевы — она не из тех, кто позволяет садиться себе на шею. Однако, хозяйки, похоже, дома нет — и это частично объясняет такое поведение гостя. — Где Реджина? — напрямик спрашивает Эмма, забыв об ответном приветствии. — Её Величество ушла рано утром, — без заминки отвечает Айзек, — но обещала скоро вернуться, так что можешь её подождать. Интересно, как отреагировала бы сама Реджина, услышав его хозяйский тон? Не то, чтобы Эмма возражала против того, чтобы подождать, но сама ситуация вырисовывается странноватая. И это за неимением более подходящей характеристики. Тем временем, Айзек явно решил не останавливаться, на достигнутом. Закрыв дверь за гостьей, он приглашающим жестом показывает в сторону кухни. — Может быть, кофе? — любезно предлагает он. Его тон и широкая улыбка могли бы составить конкуренцию даже Руби — общепризнанной мастерице очаровывать клиентов городской закусочной. — Спасибо, не откажусь, — сдаётся Эмма. Ей нужно как-то перевести разговор на интересующую тему, а для этого необходимо немножко притупить бдительность собеседника. Он не похож на того, кто выдаст свои профессиональные секреты первому встречному. Пусть даже этот встречный и является Спасительницей. Называть себя так даже мысленно кажется Эмме странным, поэтому она отмахивается от этих размышлений и проходит в кухню, где Айзек уже вовсю колдует над кофеваркой. У него такой вид, будто он всю жизнь только этим и занимался, так что какое-то время Эмма только завороженно наблюдает за ним, округлив глаза. Всё-таки, очень странно видеть, как человек, на её глазах выбравшийся из книжной страницы, чувствует себя в столь современном антураже как рыба в воде. — Быстро ты освоился, — не выдерживает Эмма. Но ей хотя бы удаётся скрыть степень своего удивления. Когда Айзек поворачивается к ней, протягивая чашку кофе, на его лице мелькает самодовольная улыбка. — К комфорту быстро привыкаешь, — просто отвечает он. Да, с этим не поспоришь. Вспомнить хотя бы гномов. Да и в памяти самой Эммы всё ещё живы картинки жизни Зачарованного Леса. После путешествия туда она долго отогревалась в ванне. Но всё равно — так быстро? Здесь что-то не чисто. Однако, вслух своих подозрений Эмма не высказывает. — У меня есть к тебе несколько вопросов, — просто говорит она, пытаясь сохранить деловой, но дружелюбный тон. — Буду рад помочь, — отвечает Айзек, всё ещё улыбаясь. Эмма решает не обращать внимания на его внешний вид, а сосредоточиться на разговоре. Сейчас нельзя быть предвзятой. — Ты, правда, можешь изменить судьбу любого героя из Книги сказок? — Могу, — коротко отвечает он после небольшой паузы. Автор явно не собирается говорить ничего лишнего. — Вот так просто — взять и изменить? — Эмма тоже не собирается отступать. Улыбка исчезает с его лица. Айзек явно в замешательстве, и Эмма понимает, что и здесь не обошлось без подвоха. Только вряд ли он выложит всё начистоту. — Ну… для этого нужны волшебное перо и чернила. А их раздобыть не так-то просто. — Айзек снова улыбается. — Да, — это я уже знаю, — хмуро отвечает Эмма. Ещё один бесполезный ответ, не дающий никакой новой информации. Она решает зайти с другой стороны. — Так что же? Если я не стала злодейкой, Реджине счастливый финал не светит? Вопрос попал точно в цель. На лице Айзека мелькает явное нежелание отвечать, однако он быстро берёт себя в руки. — Это зависит от неё… — Эмма поднимает бровь, и Айзек поспешно добавляет: — она сказала, что решит этот вопрос. А вот это уже интересно. Почему у неё такое чувство, что Айзек только что проговорился? И как Реджина собирается решить вопрос с чернилами? Это тоже надо выяснить. Некоторое время Эмма задумчиво молчит, попивая кофе. Айзек напряжённо за ней наблюдает. У Эммы стойкое ощущение, что он её побаивается. Но почему? Что такого он ей сказал? Нужно как-то его успокоить. На помощь приходит идея Генри. — А знаешь, — начинает она спокойно, — в этом мире есть много книжек со сказками. И некоторые из них очень похожи на истории из книги Генри. Только финалы часто отличаются. Почему так? Кажется, это подействовало. Его поза становится более расслабленной. — Хороший вопрос. Наверное, у некоторых авторов плохо с фантазией, — на этих словах он криво улыбается, — и они просто позаимствовали мои труды и труды моих коллег. А финалы додумали сами — кто как сумел. — Ещё одна кривая улыбка явно подразумевает, что сам Айзек сумел бы лучше. Да уж, от скромности он точно не умрёт. — Почему ты так думаешь? — спрашивает Эмма, недоумевая, чем вызвана такая его реакция. На его лице появляется недовольная гримаса. — Потому что мы писали всё, как было, а они… Конец фразы Эмма уже не слышит. До неё наконец-то доходит смысл сказанного, и она понимает, почему затея с Автором смущала её с самого начала. На самом деле всё очень просто, как и всё гениальное. И почему она раньше этого не поняла? Ей срочно нужно поговорить с Реджиной. И желательно не в присутствии Айзека. Она поднимается из-за стола, стараясь не выказывать своего волнения. — Кажется, мне уже пора, — быстро говорит она, для убедительности бросая взгляд на настенные часы, — спасибо за кофе. Если тебя не затруднит, передай Реджине, что я зайду позже. Не дожидаясь ответа, она стремительно выходит из кухни.