Спасительница

Эмма изо всех сил вдавливает в пол педаль глаза, возвращаясь в город. Мокрые деревья мелькают перед глазами размытыми зелеными пятнами, но она почти не замечает их, как и дороги перед собой. В последний раз она неслась с такой скоростью ещё во времена своего криминального прошлого, убегая от служителей закона. Но сейчас всё наоборот. Сейчас она на другой стороне и больше ни от кого не убегает. Сейчас она догоняет. Догоняет того, кто подло и цинично предал её. Снова. И как после такого вернуть доверие к своей интуиции? Злость, обида, разочарование и ещё тысяча эмоций, которым Эмма даже названий подбирать не хочет, смешиваются в горький коктейль, ядом отравляющий её внутренности. Неужели Крюк, Реджина и все остальные были правы? Неужели она единственная оказалась настолько слепа? Она сама выставила себя полной дурой, и теперь при встрече с близкими её ждут сочувствующие взгляды, в которых будут таиться невысказанные слова «мы-же-тебе-говорили». Скорее всего, никто (кроме разве что Реджины) не скажет ей этого прямо, но слышать — гораздо лучше, чем читать на лицах присутствующих молчаливое осуждение. Хватит того, что она теперь сама перестанет себя уважать. Глаза застилают предательские слёзы, и Эмма грубо вытирает их рукавом куртки. Нет, плакать она не будет. Голд этого не достоин. Как же жаль, что она не придушила его в порыве неконтролируемой ярости! Но она сама исправит свою ошибку и больше никогда не допустит её повторения. Она найдёт Голда и положит конец его интригам. И пусть он только попробует сопротивляться! Пусть только посмеет взглянуть ей в глаза — она заставит его пожалеть обо всех случаях, когда он нагло врал ей в лицо, пользуясь её слабостью и доверчивостью. Чудом не попав по дороге в аварию, Эмма, наконец, останавливается у дома. Она мигом выбирается из машины и буквально взлетает по лестнице на верхний этаж. Ей определенно повезло, что удача решила на этот раз быть к ней благосклонной, иначе, избежав аварии, она точно бы сломала себе что-нибудь при таком быстром беге. В их квартире — и по совместительству Штабе Противостояния Злодеям — уже собрались почти все: отец, мать, Генри, Реджина, Робин и… Крюк. Последний первым оборачивается на звук распахнувшейся двери и, заметив Эмму, делает попытку заключить её в объятия. Но Эмма отстраняется, едва удостоив его холодным взглядом. Пусть Голд и подтвердил все худшие опасения, но она всё равно не может так просто забыть о предательстве. Киллиан смотрит на неё озадаченно, но ничего не говорит, видимо, решив, что она слишком взволнована. Однако, от Эммы не ускользнул его беглый взгляд на Реджину, которая, в свою очередь, задумчиво наблюдала за этой сценой. — Эмма, что с тобой? — голос матери отвлекает Эмму. Должно быть, её растрёпанность только усилилась после бешеного рейда по бездорожью окрестностей Сторибрука, потому что на лице Мэри Маргарет отражается неподдельный страх за дочь. Она явно готова оставить город на растерзание всевозможным злым ведьмам, если с её дочерью приключилась какая-то беда. Что ж, беда действительно приключилась, но другим не обязательно видеть, насколько сильно её это задело. Эмма пытается через силу улыбнуться. — Попала под дождь, — отвечает она как можно небрежнее. Попытка так себе, но в экстренной ситуации сойдет. — Так что конкретно случилось? По телефону Реджина не сообщила мне никаких подробностей. — Лучше всего сразу приступить к главному. А все мысли оставить на потом. На очень отдалённое «потом». Следует короткий рассказ Реджины о произошедшем в подвале городской больницы. Она собиралась попросить Автора переписать свою историю, вычеркнув оттуда Зелену, но в последний момент передумала. Причин своего поступка Реджина не раскрывает, но Эмма видит, как заботливо Робин кладёт руку Реджине на плечо, и с какой благодарностью она смотрит на него в ответ. Что ж, Эмма не станет лезть в их личную жизнь и выспрашивать подробности. Похоже, хоть и запоздало, но Реджина всё-таки прислушалась к её совету и решила сама строить своё счастье. Жаль, что ущерб всё равно нанесён, и Автор с Голдом получили полную свободу действий. Кто знает, как Голд видит своё «Долго и счастливо»? Может быть, им всем придётся ради этого умереть? А что, если богатая фантазия Айзека нарисует им судьбу ещё похуже? О том, что может быть ещё хуже, Эмма не задумывается. По правде говоря, она и так чувствует себя достаточно паршиво, так какая, по большому счету, разница? В любом случае нужно побыстрее поймать и обезвредить этот злодейский дуэт. Закончив рассказ, Реджина протягивает ей страницу, на которой аккуратным почерком выведены слова: «Прихватив пузырёк с чернилами и волшебное перо, Айзек растворяется в фиолетовом дыме, перемещаясь туда, где его ожидает мистер Голд». — Айзек так и сказал, что не получил того, чего хотел? — переспрашивает Эмма. Она ненавидит себя за это, но, кажется, внутри всё ещё живёт надежда, что во всём виноват один Айзек, а Голд — лишь средство достижения его непонятных целей. Впрочем, вряд ли надежда оправдана — Голд не из тех, кто позволяет другим контролировать ситуацию. Но ведь нужно рассмотреть все возможные варианты? Реджина и Робин кивают, затем подаёт голос Дэвид. — Мы были в хижине и в магазине, — деловито говорит он. — Ни Айзека, ни Голда нигде нет. А значит, — он делает паузу, выразительно обводя хмурым взглядом присутствующих, — что бы они ни затеяли — это не к добру. Ну вот, кажется, надеяться действительно не на что. Глупо было даже на секунду поддаваться порыву. — Тогда нужно найти их, пока они не успели никому навредить, — решительно говорит Эмма, отбросив все сомнения и беря инициативу в свои руки. — Далеко уйти они не могли. — Может быть, Белль что-то знает? — спрашивает Мэри Маргарет. — Резонное предположение. Тогда вы с Дэвидом отправляйтесь к ней. Может быть, она сможет хоть чем-нибудь помочь. Мэри Маргарет и Дэвид кивают и стремительно выходят из квартиры, а Эмма поворачивается к Реджине. — Также нужно попытаться выведать у Малефисенты всё, что ей известно о планах Голда. Они долгое время были союзниками… — Если ты намекаешь, что это должна сделать я, то, боюсь, ничего не получится. Она не захочет со мной разговаривать… — Не думаю, что она обрадуется, узнав, что Голд близок к победе, — перебивает Эмма. — А значит, будет готова сотрудничать. — Она говорит тоном, не терпящим возражений, и Реджина, изучив её пристальным взглядом, наконец, кивает. — Хорошо, я попытаюсь. Эмма сама удивляется, насколько чётко, без единой заминки раздаёт всем указания. Нужные мысли как-то сами приходят в голову ровным строем, распределяя обязанности для всех членов Сопротивления. Наверное, всё дело в экстренности ситуации. — Я пойду с Реджиной, — говорит Робин. Думаю, ей может понадобится помощь. — Нет, вам с Киллианом лучше продолжить поиски. Они не могли покинуть город, а значит, обосновались где-то поблизости. — А ты с нами не пойдёшь? — интересуется Киллиан. Эмма нехотя поворачивается к нему. — Нет. Я отправлюсь в лавку и поищу улики. Голд там что-то искал, и я хочу выяснить, что именно. — Но Эмма, это может быть опасно, он… — Я разберусь с ним, если понадобится, — отрезает она.  — Будь уверен, на этот раз ему не сбежать. Киллиан кивает и делает ещё одну попытку обнять её на прощание, но Эмма снова отстраняется. На этот раз Киллиан смотрит вопросительно и даже обижено, но она лишь отмахивается, как бы показывая «позже поговорим». Киллиан нехотя отворачивается, и они втроём уходят к двери. Но у самого выхода Реджина оборачивается. — Эмма, я… Эмма не хочет слышать никаких извинений. Не сейчас. Она не из тех, кто любит повторять «я же тебе говорила». — Ты сожалеешь. Я знаю. Давай позже об этом поговорим. Сейчас главное — предотвратить катастрофу. Реджина кивает. — А ты… — вот он — этот сочувствующий взгляд. Эмма догадывается, о чем её хочет спросить Реджина, и снова обрывает её на полуслове: — Я в порядке. Давай побыстрее покончим с этим. Когда дверь за ними закрывается, Эмма достаёт из кобуры пистолет, проверяя его исправность. Убедившись, что всё в порядке, она тоже направляется к выходу. Но её останавливает окрик откуда-то сверху. — Мам, подожди. — Генри? — как она могла забыть о Генри? И куда он исчез посреди разговора? — Я иду с тобой, — заявляет он, забрасывая на плечи рюкзак. Бросив оценивающий взгляд на сына, Эмма понимает, что спорить бесполезно. Да и не хочется, если быть полностью откровенной. Генри единственный, в чьей компании она всё ещё может чувствовать себя хоть сколько-нибудь уютно. И он никогда не будет её осуждать за то, что она попыталась увидеть в Голде что-то хорошее. Наверное, он тоже разочарован и обижен, хоть и не подаёт виду — у неё ведь очень сильный и очень смышлёный ребёнок. Эмма приобнимает Генри, и они вдвоём спускаются по лестнице, выходя на залитую ярким солнечным светом улицу.

***

Лавка не заперта. Снова. Эмме это кажется не очень хорошим знаком, но, вспомнив, что здесь Голда уже искали, а Белль, наверняка, спешно отправилась в библиотеку вместе с её родителями, она гонит прочь всякую паранойю. Ей надоело шарахаться, подходя к очередному углу, она в состоянии постоять за себя. Тем более перед Голдом. Уверенность, что правда за ней, заставляет поверить, что из этой схватки она обязательно выйдет победителем. Это дело чести. Внутри, как обычно, царит полумрак, перемежающийся полосками света, что проникают сквозь щели в жалюзи. Если присмотреться — даже видно танцующие в воздухе пылинки. Переступив порог, Эмма и Генри некоторое время оглядываются по сторонам, затем, не сговариваясь, расходятся в разных направлениях. Эмма понятия не имеет, что ожидает здесь найти, но её не покидает ощущение, что всё началось именно отсюда. Голд не хотел, чтобы она знала о его делах в магазине, а значит — что бы он здесь ни прятал — это имеет отношение к случившемуся. Вот здесь он был, когда она нашла его той ночью… Эмма заходит за прилавок и начинает бездумно выдвигать ящики стоящего у стенки комода и открывать все попадающиеся под руку шкатулки. Но ничего подозрительного так и не находит — ящики либо пусты, либо в них хранится какой-то товар с соответствующим ярлыком. Такой порядок даже немного удивляет Эмму — лавка всегда казалась ей слишком захламленной. Хотя, с тех пор, как здесь хозяйничает Белль, многое могло измениться. Подобная педантичность вполне в духе миссисс Голд. Да и сам Голд, если вспомнить, проводил инвентаризацию едва ли не ежедневно. Так ничего и не найдя, Эмма раздражённо хлопает рукой по крышке комода. Ничего не происходит. Не желая сдаваться, она разворачивается и смотрит по сторонам в поисках других тайников. А вот здесь он в очередной раз обманул её, прикинувшись Крюком… Эмма заходит за главный прилавок и продолжает поиски. Но и там нет никаких зелий или необычных магических артефактов. Всё вроде бы как обычно. Но когда Эмма уже готова признать бесполезность поисков, предмет в одной из шкатулок привлекает её внимание. Яйцо-шкатулка в оправе из драгоценных камней. Она уже видела его раньше. И воспоминания далеко не из приятных. Именно с этим предметом связано первое большое предательство Голда. — Мам? Она оборачивается на голос сына. Генри выглядит озабоченным — похоже, он звал её несколько раз, прежде чем она услышала. — С тобой всё в порядке? Эмма разглядывает яйцо, затем переводит взгляд на Генри. — Да, просто… — она колеблется, стоит ли сейчас поднимать эту тему и, решив, что всё-таки лучше не надо, кладёт яйцо обратно в шкатулку и резко захлопывает крышку. — Неважно. Ты нашёл что-нибудь? — она торопливо переводит разговор на другую тему, избегая пытливого взгляда сына. — Только это, но с его помощью мы сможем найти дедушку, — Генри протягивает ей бутылочку со светло-голубой жидкостью. Эмма сразу же узнаёт зелье поиска. Что ж, их поход сюда оказался не таким уж безуспешным. — Нужно лишь раздобыть какую-нибудь из его вещей. Эмма на автомате забирает пузырёк из рук сына. Внезапно внутренний карман куртки, из которого она всё ещё не выложила перстень Голда, кажется ей слишком тяжелым. Как вовремя у неё оказался этот перстень… Случайность? Или Голд и это предвидел и снова заманивает её в ловушку? — Да, — отвечает она, пытаясь сохранить внешнее спокойствие, — думаю, у Белль найдётся что-нибудь. — Она позже себя отругает за очередную ложь сыну, но это слишком опасно. Ловушка или нет, а она воспользуется полученной возможностью самой отыскать Голда. У неё накопилось слишком много вопросов, на которые пришло время получить ответы. И ей действительно нужно взглянуть ему в глаза и понять, была ли в их отношениях хоть капля правды. Ведь не могла же она столько времени вестись на обман? — Так пойдем и спросим! — Ты иди, а я здесь ещё осмотрюсь. Мне кажется, мы упустили из виду что-то важное. — Но… — Иди, Генри. Не волнуйся, я буду здесь, — чтобы хоть как-то оправдать себя в собственных глазах, Эмма, как в детстве, скрещивает за спиной пальцы и для убедительности кивает. — Ладно, я скоро, — ей определённо повезло, что в этот раз Генри решил не возражать. Иначе она бы не выдержала и во всём призналась. Дождавшись, пока за Генри с громким звоном колокольчика закроется дверь, Эмма, не теряя времени, поливает содержимым пузырька перстень Голда. Когда тот стремительно вырывается из её ладони, Эмма следует за ним, выбегая в боковую дверь. Это личная битва, которую она обязательно выиграет. И плевать, если у Голда другие планы. Но сердце замирает, а душа уходит в пятки, когда, узнав знакомые места, Эмма понимает, куда именно ведёт её перстень.