Спасительница

В отличие от Эммы, Голд никуда не спешит. Дома его никто не ждёт, кроме, разве что, Айзека, но его непрерывная болтовня только утомляет мага, мешая сосредоточиться. А сейчас ему необходимо как следует обдумать всё, что только что произошло. Поляна в лесу для этих размышлений подходит даже лучше, чем душная комнатка в хижине. И здесь уж точно не стоит ожидать появления незванных гостей. Пожалуй, неверно будет сказать, что произошедшее у Колодца стало для него неожиданностью. Он одновременно и ждал, и боялся этого: ведь если Спасительница устояла против магии кинжала — это значило, что наполнить её сердце тьмой и вовсе невозможно. Румпельштильцхен понял это по своему горькому опыту: за свою человеческую жизнь ему пришлось испытать немало искушений, когда его попрекали трусостью, но только столкновение с кинжалом толкнуло его за черту, из-за которой уже не было возврата. То, что против Эммы он использовал фальшивый кинжал, значения не имело — в конце концов, кинжал — лишь символ, а символы по своей сути — очень мощное оружие. Это он тоже знал из собственного многовекового опыта… Итак, Спасительница полностью оправдала свой «титул». Прекрасные неплохо преуспели, изгнав из своего ребёнка всю тьму, он их явно недооценил. Хоть Автор и утверждал, что это полностью его заслуга, Голд не сомневался: зачатки тьмы присутствовали и в таких живых воплощениях добродетели, как Белоснежка и Прекрасный Принц, только ожидая своего часа. Это лишь подтверждало правило: в мире не бывает исключительно хороших и исключительно плохих людей. Однако, практика со временем показала, что из этого правила, как и из любого другого, бывают исключения. Он воспользовался плодом истинной любви, Эммой, но и сам не учёл, каким особенным созданием она оказалась. Не то, чтобы он этого не подозревал — подсказки сами иногда всплывали, просто он не считал их чем-то важным, достойным пристального изучения. Например, когда Эмма пришла упрекать его в собственной исключительности (какая изысканная насмешка!)  — она сама рассказала ему, что Кора не смогла вырвать её сердце. Это была ценная информация, но он тогда не придал ей особого значения. Он лишь проявил сухой профессиональный интерес к редкому магическому феномену, о котором, однако, тут же забыл, занявшись более насущными проблемами, связанными с поисками сына. Было ясно, что Спасительница определённо не так проста, но его это больше не заботило — на тот момент она выполнила свою роль в его планах. Которые, как всегда, оказались не такими уж дальновидными… Он наблюдал за её уходом молча, пытаясь понять, как действовать дальше. Даже несмотря на то, что он ожидал этого, произошедшее всё равно выбило его из колеи. Он втайне надеялся, что ошибается, и Эмма Свон всё же захочет воспользоваться кинжалом. Случай с Круэллой давал надежду на эту возможность. Однако, теперь всё сводилось к тому, что то был скорее несчастный случай, чем преднамеренное убийство. А значит, он снова ошибся. Он не знал наверняка, что произойдёт дальше, но твёрдо решил, что продолжит искать способ… нет, не склонить Спасительницу во тьму — больше рассчитывать на это нет смысла. Но достигнуть своей главной цели, найти новую лазейку, чтобы остановить проклятие. Что-то подсказывало ему, что Эмма Свон — всё равно неотъемлемая часть решения его проблем. Осталось только выяснить, какая именно. Он забрал её с собой, не имея конкретной цели. Их разговор был не окончен, хотя Голд понятия не имел, что делать дальше. На самом деле, появление Крюка только помогло ему, дав время обдумать новую информацию и выбрать линию поведения. Кроме того, какая-то часть Голда была рада просто насолить ему, уведя в неизвестном направлении прямо из-под носа любимую женщину и оставив рассерженного и растерянного пирата развлекаться с фальшивым кинжалом. Но другая часть отчаянно хотела разобраться в происходящем и подробнее разузнать мысли и мотивы Эммы Свон. Поддавшись внутреннему порыву, он дал ей возможность выговориться, задать интересующие вопросы, но и сам походя рассказал то, в чём не планировал признаваться никому и никогда. Возможно, в будущем он пожалеет об этом — о том, что показал ей свои уязвимые места, но в тот момент ему это казалось правильным. И теперь ему еще предстоит разобраться в собственных мыслях и ощущениях. Для него это было в новинку — действовать без конкретного плана и не знать, какими окажутся последствия. Нужно было полагаться на собственные инстинкты, которые, к несчастью, слишком часто его подводили, толкали делать неправильный выбор. Он не привык вести задушевные беседы, однако откровенность давала свои плоды: он видел, как Эмма постепенно смягчалась, как угасало раздражение в её глазах. Он хотел бы, чтобы она перестала видеть в нём врага, хотел бы, чтобы они оказались на одной стороне, но увы, теперь это стало невозможно. Теперь нужно искать к ней новый подход, учитывающий все новые знания. Он понадеялся, что со временем у него это получится, а пока что следовало дать и ей, и себе возможность прийти в себя. Так что он не стал её задерживать, когда она решила уйти, сделав вывод, что так будет лучше в этой ситуации. Ему в голову приходит одна смутная идея, требующая очень тщательного обдумывания, когда тишину и спокойствие лесной поляны нарушает громкий шорох и звук шагов. Он поднимает взгляд, чтобы посмотреть, кто на этот раз нарушил его уединение, и с удивлением обнаруживает, что это снова Эмма Свон — растрёпанная, с веточками в волосах и в явно плохом расположении духа. — Мисс Свон… — невольно вырывается у него удивлённый шепот. — Нам нужно поговорить, Голд, — не утруждаясь ответным приветствием, громко говорит она. Однако её первоначального энтузиазма хватает только на эту фразу. Голд видит, как она умолкает и сосредоточенно смотрит на него, сверкая глазами и пытаясь собраться с мыслями. Он видит и то, как она дрожит от холода и пытается укутаться в свою коротенькую куртку. И — молчит. Голд решает эту проблему как всегда — по-своему. Легкий взмах руки — и они оба снова исчезают в бордовой дымке, через секунду оказываясь в тёмной хижине. Ещё один быстрый взмах — и ярко полыхает камин, отбрасывая на стены оранжевые блики и освещая тесное пространство. — Прекратите так делать, Голд! — раздражённо говорит Эмма, падая в ближайшее кресло. Однако не похоже, чтобы она действительно разозлилась из-за его манипуляций. На её лице читается только усталость и какая-то болезненная целеустремлённость. — Извините, мисс Свон, мне показалось, что вы слишком замёрзли, чтобы продолжать разговор, поэтому я решил помочь вам с этой проблемой. Эмма лишь смотрит на него с недоверием, округлив глаза и приподняв брови. Он слабо улыбается в ответ. — Да, мисс Свон, я умею быть милым. Эмма лишь фыркает и отворачивается от него, осматривая комнату. Её внимание привлекает стоящая на столике рядом бутылка виски. В следующую секунду, Голд с немалой долей удивления наблюдает, как она бесцеремонно наливает в стакан порцию напитка и выпивает одним большим глотком. Определённо, эта женщина всегда найдет способ его удивить. Ему невыносимо интересно узнать, что заставило Спасительницу вернуться, но он не решается задать этот вопрос. Вместо этого он пытается скрыть охвативший его интерес за напускным безразличием и не очень уместной, но зато привычной самоуверенностью. — Чувствуйте себя как дома, мисс Свон, — говорит он, еле сдерживая улыбку, смотря, как она морщится от крепкого напитка. Эмма не обращает никакого внимания на его слова. Вместо этого она снова поднимается на ноги, и, глядя на него в упор, произносит: — Я помогу вам получить ещё один шанс на «долго и счастливо». За один день слишком много вещей происходит не по плану, и это лишает его возможности чувствовать себя хозяином положения. Хотя нельзя сказать, что он оказался в проигрыше. — Почему? — слова срываются с его губ почти против его воли. Какое-то время Эмма молчит, отводя глаза. Кажется, будто она не хочет отвечать на этот вопрос. Однако, в конце концов она неохотно говорит: — Потому что так хотел бы Нил. Короткая фраза заставляет его надолго замолчать. Хотел бы он понять, что послужило причиной этих слов и поступков. Пытаясь не выдать собственное замешательство и как-то смягчить повисшее в воздухе напряжение, он просто говорит: — Спасибо. Кажется, Эмма немного удивлена, но она никак не высказывает этого вслух. Она поворачивается к двери, чтобы снова уйти. — Не заставляйте меня пожалеть об этом, — говорит она напоследок, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь. Оставшись один, Голд, по примеру Эммы, тяжело опускается в кресло и наливает себе стакан виски. Теперь стоит обдумать всё заново. С Эммой Свон никогда нельзя быть уверенным, что предусмотрел абсолютно всё.