Спасительница

Только в машине Эмма чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы дать волю эмоциям. Она с силой ударяет несколько раз по рулю, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Становится немного легче, но ладони снова обжигает жаром, и это заставляет её со страхом взглянуть на собственные руки. Что происходит? Почему её магия снова вышла из-под контроля? Ещё ни разу с тех пор, как она осознала и приняла свои силы, с ней такого не случалось. Или, может быть, дело в том, что до этого времени её никто не злил до такой степени, как Голд? Но ведь это неправда — совсем недавно она вовсе убила человека, но даже тогда с ней такого не творилось. Сегодня по сравнению с этим не произошло ничего такого уж из ряда вон выходящего. Что же её так разозлило? То, что он её поцеловал, что сделал это без разрешения, или то, что ничего не объяснил? Или, может быть, то, что отправил её восвояси? И почему вопреки здравому смыслу ей кажется, что именно она сейчас поступает неправильно, оставляя Голда одного? Её руки всё ещё дрожат, а в мыслях и чувствах — полный беспорядок. Может быть, это не злость, а обида? Да, она обижена. Ведь она искренне хотела помочь, а её просто взяли и отшили, будто не нужную больше вещь. И дело даже не в том, что он её поцеловал. Она даже, кажется, понимает, почему он это сделал. Если бы он объяснил, что к чему, она, возможно, и сама согласилась бы на столь нестандартный метод… наверное. Проблема ведь требует немедленного решения и тут уж не до сантиментов. Но он повёл себя как последний придурок. «Неудавшийся эксперимент», ну надо же… Очевидно же, что это нечто большее, чем просто неудавшийся эксперимент, но он предпочёл закрыться в своей раковине, не желая, чтобы она стала свидетелем его слабости. Обыкновенный трус! Теперь понятно, почему в Зачарованном Лесу у него была такая репутация. Ну и ладно, хозяин — барин. Она не будет навязываться. Пусть сидит и жалеет себя, в конце концов, это его жизнь. А у неё и свои дела найдутся. Кому понравится жить в вечном стрессе? А она вот уже несколько дней на взводе, пытаясь помочь человеку, который этого даже не ценит. Неловко это признавать, но сегодня она действительно волновалась за Голда, когда шла поговорить с ним. Он не появлялся уже три дня, и по прошлому опыту их общения она уже начала думать, что произошло непоправимое. Целью сегодняшнего визита было не только поделиться информацией Голубой феи, но и удостовериться, что с ним всё в порядке, что у них есть ещё время для поиска решения. Удостоверилась. И не только в этом. Он повёл себя так, словно она лишь средство в достижении цели, а никакой не помощник. А хотя… на что она рассчитывала? Кем она думала, он её считает? Другом? Союзником? Спасительницей? Или просто ещё одной марионеткой? Что ж, теперь она знает ответ. Сегодняшний день показал всё довольно ярко, какие ещё нужны ответы? А кем она сама считает его? Внезапная мысль заставляет Эмму несколько раз тряхнуть головой, прогоняя её, как назойливую муху. На этот вопрос она не знает ответа. Она слишком запуталась в собственных мыслях и ощущениях, но она больше не будет об этом думать. Хватит. Голд чётко дал понять: она ему больше не нужна. А значит, всё это теперь бессмысленно. Ей нужно попытаться забыть обо всём произошедшем и продолжать жить дальше, словно она никогда не участвовала в операции «Медуза». Эмма грустно улыбается. Генри был чертовски прав, выбирая название. Сейчас она чувствует себя так, будто её действительно ужалила медуза. Немного успокоившись, Эмма заводит машину и отправляется в сторону города. Видеть никого не хочется, или, вернее, не хочется, чтобы кто-то видел её в таком взвинченном состоянии. Поэтому она почти инстинктивно останавливается на внутренней парковке полицейского участка. Она выбирается из машины, неспешно проходит пустой дворик, глубоко вдыхая свежий вечерний воздух, и заходит внутрь. Это — её крепость. Рабочий день уже закончен, а значит, можно смело надеяться, что здесь её никто не потревожит. (При условии, конечно, что не случится ничего экстренного, но это — её работа, которую она должна выполнять в любое время суток.) Время уже довольно позднее, и в участке почти темно. Эмма включает настольную лампу, которая тут же режет глаза слишком яркой вспышкой. Привыкнув к свету, Эмма осматривает свой стол. Очевидно, что раньше здесь кто-то был: на столе лежат сэндвич, запечатанный в фирменную упаковку «У Бабушки», и давно остывший стаканчик с кофе. А рядом — до боли знакомая фляжка. Видимо, пока её не было, приходил Киллиан с явным намерением угостить её ланчем. Это очень заботливо с его стороны, хотя она совсем не чувствует, что заслужила такую заботу. В последнее время они совсем отдалились друг от друга, и это тяготило. Он стал избегать её, а при редких встречах становился каким-то задумчивым и отстранённым. Эмма не могла понять причин такого поведения, но трудно его в чём-то винить, если у неё самой мысли были заняты совершенно другим. Наверное, это она во всём виновата. Мало того, что не была с ним полностью откровенной, так ещё и завела дружбу с человеком, не так давно пытавшемся его убить. Губы Эммы непроизвольно растягиваются в саркастической улыбке. Дружбу? Значит, теперь это так называется? Да уж, можно представить себе реакцию Крюка, когда он обо всём узнает. А ведь наверняка узнает, такие вещи нельзя долго хранить в тайне. Особенно в Сторибруке, где всё обо всех известно. Так не пора ли избавиться от секретов и, наконец, наладить отношения? Тем более, что всё закончилось, не успев толком начаться. Эмма тянется к карману куртки за телефоном, чтобы позвонить Киллиану, но уже на полпути меняет решение. Она вдруг понимает, что совсем не готова сейчас с ним разговаривать. Вместо этого она распечатывает сэндвич и откусывает большой кусок. Она с наслаждением откидывается в своём кресле, неспешно пережёвывая еду. Сэндвич давно остыл, но она настолько проголодалась, что сейчас ей кажется, будто она в жизни не ела ничего вкуснее копчёной пастрами. Её расфокусированный взгляд блуждает по узкому помещению, освещённому лишь тусклой настольной лампой. При виде пустой камеры в голову почему-то приходит совсем уж неуместная мысль. «Когда придёт время, я попрошу у вас нечто большее, чем недоеденный сэндвич». Эмма опускает взгляд на свой сэндвич, и у неё резко пропадает аппетит. Чёрт побери, Голд даже без личного присутствия никак не оставит её в покое. Вот к чему она сейчас это вспомнила? Она злится на саму себя, и чтобы хоть как-то унять снова разбушевавшиеся нервы, со всей силы бросает сэндвич в мусорное ведро. Ну вот, теперь она снова останется голодной. Эмма раздражённо хлопает кулаком по столу. Чтобы немного отвлечься, она берёт фляжку, откручивает крышку и отпивает большой глоток. Ром приятно обжигает горло и немного унимает её негодование. Фляжка почти полная, и Эмма мысленно благодарит Киллиана за то, что он оказался таким забывчивым. Сейчас ром — это именно то, что ей нужно. Неожиданно знакомый голос нарушает тишину участка. — Мама? Вот ты где! А я везде тебя ищу, — неизвестно откуда взявшийся Генри с Книгой сказок наперевес направляется прямо к ней. Эмма поспешно смотрит на свои руки. Они всё ещё дрожат, но больше нет никаких признаков того, что магия рвётся наружу. Это успокаивает, и она как можно более беззаботно улыбается сыну. — Что ты здесь делаешь, Генри? — Как что? Тебя ищу. Тебя не было ни дома, ни «У Бабушки», ни даже на «Весёлом Роджере»… — Ты был на Весёлом Роджере? — Ну да. Крюк, кстати, тоже тебя искал. — Что-то случилось? — Эмма сразу напрягается. Если её срочно ищут, это обычно значит, что произошла очередная катастрофа. Но ведь телефон она не выключала, и… инстинктивно она хватается рукой за карман, чтобы проверить, не повторилась ли снова та идиотская ситуация. Но телефон на месте. Он просто разрядился. Однако Генри быстро её успокаивает. — Нет, ничего не случилось. — Тогда откуда такой переполох? — Просто он сказал, что вы давно не виделись, вот и… Эмма выдыхает и расслабляется. Ничего такого, что не сможет подождать до утра. Сегодня она точно не в состоянии вести серьёзные беседы. — Я поговорю с ним завтра, сегодня уже поздно. Генри одобрительно кивает. Некоторое время они оба молчат. Наконец, задумчивый взгляд Эммы останавливается на Книге сказок в руках у Генри. — А ты почему меня искал? Нашёл что-то новое? Генри пожимает плечами и кладёт книгу на стол. — Да нет. Просто я снова читал сказку о Красавице и Чудовище… — …и подумал, что дедушке поможет Поцелуй истинной любви? Мы же уже это проходили, — Эмма устало закрывает глаза, — Белль сказала, что это не действует. — А ещё она сказала, что устала постоянно искать оправдания поступкам мужа. Что ж, теперь Эмма очень хорошо её понимает. Тяжело выдержать, когда тебе постоянно не доверяют. «Меня трудно любить» — почему-то в голове всплывает ещё одна фраза, и Эмма резко открывает глаза и встаёт со стула, чтобы немного встряхнуться. Да что такое с ней сегодня?! — Нет, я подумал немного о другом, — она почти забыла, что находится в комнате не одна, — ты же дитя Истинной любви, значит, ты можешь ему помочь. — Хочешь сказать, что его должна поцеловать я? — Эмма готова истерически рассмеяться, но Генри устремляет на неё непонимающий взгляд. — Что? Нет, нет… Чудесно. Теперь она напугала Генри. Отличный вечер отличного дня. Замечательно. Но Генри, кажется, не заметил её состояния. Он неуверенно продолжает: — Я не знаю, как… Просто в нашем мире тоже есть такая сказка, и у неё счастливый финал. Вот я и подумал, что это странно. Значит, у нас тоже должно быть похожее решение. Может быть, в нашем мире просто не подумали о том, что главный герой может быть таким придурком. Ей хочется ударить Голда чем-нибудь тяжёлым. Желательно, прямо этой книгой сказок, чтобы мозги встали на место. Он скорее разрушит Сторибрук до основания, чем признается, что ему необходима помощь. Эмма горько улыбается сама себе. Это уже перебор. Пора прекращать об этом думать. — Я подумаю об этом завтра. Если решение есть, мы его обязательно найдём, — она старается, чтобы голос звучал уверенно, и, кажется, ей это удаётся, потому что Генри улыбается и кивает. — Пойдём домой? Уже поздно. — Ты иди, а я приду чуть позже. Мне нужно ещё разобрать кое-какие бумаги, — Эмма кивает на заваленный стол. На самом деле вместо бумаг ей нужно привести в порядок собственные мысли, а там у неё творится точно такой же бардак, как и на столе. Так что она почти не врёт. — Я скоро. Генри недоверчиво смотрит на стол, но ничего не говорит. Он целует её на прощание и уходит, не забыв прихватить Книгу сказок. Глядя ему во след, Эмма снова подносит к губам фляжку.

***

Спустя полтора часа Эмма наконец-то собирается возвращаться домой. Она выключает свет и выходит на улицу. Вечерний воздух приятно холодит кожу, и она решает прогуляться до дома пешком. Идти нужно совсем немного, но её шаги порой нетвёрдые, а перед глазами, несмотря на затянутое тучами небо, плавают звёзды — вероятно, пить ром на голодный желудок было не такой уж хорошей идеей. Но зато в голове приятная лёгкость, и она больше не вспоминает о Голде. Ну… почти. Как о нём не вспомнить, если прямо по курсу находится его лавка? Кстати, почему там в подсобке горит свет? Эмма сразу же настораживается. Белль никогда не задерживается допоздна. Обычно, она закрывает лавку вовремя и отправляется гулять со своим новым кавалером. Неужели кто-то задумал ограбление? Долг шерифа зовёт её немедленно проверить, не случилось ли чего противозаконного. Если в лавке посторонний в столь позднее время — это явно не сулит ничего хорошего. Хоть того, чьё имя до сих пор претенциозно обозначено на вывеске, не видели здесь вот уже несколько месяцев, там всё ещё хранятся некоторые опасные артефакты, которым нежелательно оказаться в чужих руках. Жалея, что оставила пистолет в участке, Эмма осторожно поворачивает ручку двери. Она не заперта вопреки написанному на тяжёлой вывеске, и это окончательно убеждает в том, что внутри её не ждет ничего хорошего. Она аккуратно приоткрывает дверь и проскальзывает внутрь, стараясь не шуметь. (Хотя это трудно, когда над дверью висит колокольчик — его резкий перезвон неприятно бьёт по барабанным перепонкам.) Прямо у входа очень кстати оказывается подставка со старомодными кочергами для камина. Вооружившись одной из них, Эмма плавно двигается дальше, устремив взгляд вглубь магазина, где из задней комнаты, скрытой плотной занавеской, пробивается слабый свет. — Белль? Ты здесь? Никакого ответа. Везде тихо, только слышен звук тикающих часов откуда-то слева (или, может быть справа, а может даже сверху — она не может точно определить), этот звук давит на её сознание, создавая ощущение, что вот-вот случится что-то ужасное. Или, может быть, она просто устала, и это всё игры её не совсем трезвого подсознания. Может быть, на самом деле, Белль просто забыла выключить свет и запереть входную дверь — такое иногда случается даже с самыми дисциплинированными людьми. Но едва она успевает чуть успокоить себя этой мыслью, как за прилавком слева от неё что-то шевелится. Затаив дыхание, Эмма крепче перехватывает кочергу и подходит ближе, чтобы разглядеть источник шума, но звук знакомого голоса заставляет её замереть на месте. — Мисс Свон?