Красавчик Ричи

Было раннее утро. Непозволительно раннее, как для выходного дня. Босиком, зато в шёлковом халате, я гипнотизировала слишком медленно соображавшую кофеварку, когда Ричи зашел на кухню. Я слышала шаги, но не спешила оборачиваться, ведь понятия не имела, как себя с ним вести. Да и помнит ли он вообще, что сказал мне прошлой ночью? Когда Красавчик хрипло сказал: "Привет, Сладкая", я повернула к нему голову. Ни следа похмелья, ни тени раскаяния — он выглядел потрясающим, и на редкость сволочным, как и всегда. Ричи держался свободно и раскованно, как и все красивые люди, знающие, насколько они привлекательны. Я привыкла видеть его в образе крутого парня из рок-группы, но сегодня передо мной стоял парень со страниц модного журнала. Я всегда поражалась тому, что одежда делает с людьми: джинсы Ская немного висели на заднице, а бежевый свитер крупной вязки был растянут куда сильнее, чем могло бы показаться, открывая часть татуировок на груди и белую алкоголичку — неряшливо, но очень стильно. Он стоял, засунув руки в карманы, и чуть наклонив голову вбок, пристально меня рассматривая. А я молча ждала, когда он скажет ещё хоть что-то. Что угодно, лишь бы понять. Наконец, он прочистил горло, и взлохматил и без того всколоченные волосы: — Н-да... здорово я вчера надрался... Ричи резко замолчал и как-то опасливо на меня покосился, как будто думал, что я ещё раз отхлещу его, поганца, по щекам. Но я только молча пожала плечами. — Ты прости, что я заявился к тебе в таком виде, — продолжил он. Я снова безразлично пожала плечами. Можно было пошутить в ответ, чтобы разрядить обстановку, но пока я с остекленевшими от натуги глазами придумывала подходящую шуточку, момент был безвозвратно упущен, и Ричи уже говорил о чём-то другом. Тогда я с удвоенным усилием попыталась врубиться в его рассказ, но в этом тоже не преуспела — он всё говорил, говорил и говорил что-то, а я с трудом понимала слова. Он говорил всё не то, и не так, поэтому весь его дальнейший монолог я просто пропустила мимо ушей. Как будто он не понимал, что рушит мой маленький, уютный мирок каждый раз, когда ни с того ни с сего объявляется. Но зачем? Возможно, то, что он сказал в беспамятстве — и есть реальное положение вещей? Я всё соображала и соображала, искала подходящий вопрос или реплику, пока не появилось ощущение, что у меня сейчас пар из ушей пойдёт от затраченных усилий. Полторы извилины в моей голове совершенно не хотели шевелиться, и когда я уже думала, что ещё немного — и моя голова просто треснет, как арбуз, я услышала спасительный писк кофеварки, и подпрыгнула от неожиданности. Ричи, казалось, ничего вокруг не замечал, и прислонившись к столику, продолжал рассказывать мне о каком-то парне, с которым он вчера чуть не подрался. Я сразу вспомнила Стива. Тут же, как по команде, в памяти всплыли жуткие ссадины на костяшках Ричи. А потом, словно кадры из фильма, перед глазами стали всплывать другие воспоминания: как он спас меня, как смотрел на меня украдкой, когда думал я не вижу, как проехал, даже не знаю сколько километров, просто чтобы увидеться со мной. Как отказывался уезжать, как снимал с меня туфли, стоя на коленях, как целовал меня перед сном, и как нежно расчёсывал мои волосы. Да какого же хрена он делает?! — Ты любишь меня? Я резко перебила его на полуслове и он потрясённо замолчал. Голубые глаза расширились от удивления, но Ричи смотрел прямо, как человек, которому нечего скрывать. Молчание затягивалось, и на секунду мне показалось, что он просто не расслышал вопроса. Но мне нужно было знать. Немедленно. Сердце стучало как бешеное, грозясь выскочить из груди, и вид у меня, скорее всего, тоже был не до конца здоровый, но будь я проклята, если меня волновал мой внешний вид. Я пол ночи ворочалась в своей кровати и думала об этих его словах. Сомневаюсь, что в сознательном возрасте этот человек говорил подобное хоть кому-то. Он был мертвецки пьян прошлой ночью, но, Господи, почему именно мой адрес всплыл в его голове? Он был почти без сознания и вряд ли даже понимал, что я действительно нахожусь рядом с ним. Так почему же он думал обо мне? Зачем сказал то, что сказал? Хренова вселенная что, решила вдруг остановиться? Ради всего святого, почему он просто не ответит мне?! — ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ, ЧЁРТ БЫ ТЕБЯ ДРАЛ?! Я сорвалась на крик. А после этого тишина стала звенящей. Весь мир сузился до крошечного таймера бомбы с часовым механизмом и на мгновение застыл. А затем начал обратный отсчёт. Ричи поморщился. Да я и сама бы поморщилась, если бы могла трезво оценить ситуацию, и не позволить себе быть истеричной бабой. Но с меня просто было довольно — и вранья, и секса, и этих его игр идиотских, и прочей, ничего не значившей ерунды. Я просто хотела определённости. Уверенности  в завтрашнем дне. А он так и не проронил ни слова. Красавчик опустил голову, закрыл глаза и, видимо, ждал, что я либо закачу истерику, и тогда он сможет молча развернуться и уйти, либо смягчусь, и разденусь. Он выглядел болезненно разочарованным. Но я была сыта этим всем по самое горло и плевать хотела, как сильно его разочаровала. Я горько усмехнулась: — Молчишь? А знаешь, это, пожалуй — самый честный ответ из всех возможных. Так и не дождавшись ответной реплики, я просто закрыла глаза, и подвела итог, всё так же горько усмехаясь: — Передавай привет Алексе. Ричи, выйдя наконец из ступора, развернулся, и ссутулившись, поплёлся к двери. Застыв на пороге, не поворачиваясь ко мне, он тихо и как-то обречённо сказал, будто бы ставя на мне жирный крест: — Удачной тебе премьеры... Линси. — И ушёл, прикрыв за собой дверь. Вот и всё. Я так и осталась стоять посреди кухни, прижимая руки к груди, снова чувствуя себя непроходимой тупицей. Всё ещё не веря, что он ушёл. — Линси?.. Я плавно сползла на пол и замерла, прислонившись к кухонному шкафу, до боли сжав в руке подвеску в виде клевера. А потом сорвала её с шеи и отбросила в сторону.  Красивая история закончилась, не успев даже начаться. Он назвал меня "Линси", словно я больше ничем не отличалась от других женщин в его жизни. Я превратилась в простую девушку из толпы, которая имела неосторожность влюбиться в Красавчика Ричи. Принц так и не полюбил принцессу. Конец сказки. *** Сколько времени нужно, чтобы понять человека? Наверное столько же, сколько потом потребуется, чтобы его простить. В сущности — один миг. Растягивающийся на очень долгое время. Стоит ли говорить, что у меня не было и минуты? Как, впрочем, и сейчас. Но сейчас нет ослепляющей ярости, которая пришла бы на смену боли. Да и болит, по правде говоря, только там, где кожа встретилась с битым стеклом. А внутри пусто. Перебирая воспоминания, я уже ничего не чувствую, кроме сожаления. Сейчас я считаю блики неоновых огней на потолке, пробивающиеся сквозь неплотно задернутые шторы и понимаю, что уже совсем скоро я должна буду полностью собраться и сесть в машину, чтобы приехать вовремя.  — К чёрту, успею. — Я передергиваю затёкшими плечами и морщусь: то, что ещё вчера было моим любимым красным стаканом, кажется, только что вспахало мне пол-спины. Ну да Бог с ней. Как говорится, до свадьбы заживет. Я прыснула, а потом звонко расхохоталась. Смеяться, оказывается, совсем не трудно, если тебе действительно смешно. *** Мы сгибались пополам от хохота. Вечно бледный Кайл раскраснелся и периодически аккуратно вытирал слёзы вперемешку с подводкой. Я отстраненно подумала, что выгляжу примерно так же, и это совершенно не то, чего хотел добиться фотограф. Но мы ничего не могли с собой поделать. — Линси, сделай серьёзное лицо, ради Бога! — Я насупилась и поджала губы, а Кайл снова прыснул. Дейв закатил глаза, но всё равно продолжил щёлкать затвором — для рекламного постера они всё равно не подойдут, но такими яркими и живыми фотографиями обязательно заинтересуется не одно издание. — Он... он... нет, я не могу!!! — Я снова согнулась пополам, а Кайл поддержал меня, в надежде услышать окончание истории. — Стоит он, значит, полностью раздетый ниже пояса... явно удивлённый, что я не одна, и в автобусе так много людей, но отступать-то уже некуда — он-то уже разделся... и он смотрит на меня слезящимися глазами человека, которого только что жестоко предали и говорит... "Если бы ты потрогала Гарри, я показал бы тебе волшебство!", — мы снова согнулись пополам. Разогнувшись, я промокнула уголки глаз и всё же продолжила: — А потом он развернулся и вышел! Прошёл через всех, и вышел! — Прям на улицу? — Ужаснулся Кайл. — Ну да! — И мы снова засмеялись. Дейв не выдержал: — Женщина, ты как-то нарядилась гигантским саблезубым барсуком, но развернуться и уйти у тебя мужества не хватило! Я предупреждающе подняла руку: — Ну, во-первых, это был не барсук... — договорить они мне не дали, вместо этого громогласно расхохотавшись. А через час, собравшись с мыслями, мы всё же сделали удачные снимки. Я как раз наносила мятный бальзам на пересохшие губы, когда в дверь гримерки постучали. Гримёры ушли ещё полчаса назад, по окончании съёмки, а Кайл, наскоро умывшись и натянув светлые джинсы, успел сбежать по "срочным делам", как он выразился. Короче, поскольку я была совершенно одна и совершенно одета, я громко крикнула "открыто", и снова окинула оценивающим взглядом своё отражение: стильно завитые волосы, длинный шёлковый сарафан с пастельными жёлтыми, розовыми и голубыми  узорами, ближе к подолу переходящими в светлый серый. Я выглядела юной и романтичной, жаль, в моей пустой квартире некому было это оценить. В гримерку заглянул Дейв: — Линс, ты собра... святые угодники, женщина! Стой здесь, никуда не уходи! Вернулся он с камерой и стал старательно фотографировать моё отражение в зеркале, захватывая профиль. Мне было лень позировать и корчить рожи, так что я просто смотрела на себя, время от времени поправляя волосы. Дейв остался настолько доволен, что полчаса спустя позвал меня на ужин. У фотографа были добрые глаза, стильная причёска и отменное чувство юмора. Дейв не вызывал у меня совершенно никаких эмоций. Поэтому, разумеется, я согласилась с ним поужинать. Вечер прошёл в спокойной атмосфере на крошечной террасе итальянского ресторанчика неподалёку от его студии. Мы шутили, рассказывали забавные истории, и вообще, пытались узнать друг друга поближе. Я понятия не имела зачем в это ввязываюсь, ведь Дейв совершенно мне не нравился. Наверное, мне просто хотелось хоть немного побыть с кем-то, кто вместо агрессии и сексуального голода излучал надежность и спокойствие. Только и всего. В конце концов я заслужила хоть один приятный вечер в этом году! Проведя меня до самого дома, Дейв сжал мои плечи и как-то даже по-детски клюнул в щёку, простодушно сказав: — Спасибо за вечер, Линси, я прекрасно провёл время. В ответ я хлопнула его по плечу: — Спасибо, что позвал. На том и распрощались. Дейв запрыгнул на заднее сидение такси, а я, быстро взбежав по лестнице, толкнула стеклянную дверь и поздоровалась с Винсом, привычно вызвавшим мне лифт. Квартира встретила меня темнотой и запахом свежих цветов, которые я купила вчера и расставила во всех комнатах. Чтобы, если Ричи вдруг вернётся, можно было соврать, что кто-то всё же дарит мне чёртовы цветы. Прошло целых четыре дня с тех пор, как я видела его в последний раз. Наконец, настал день грандиозной премьеры нашего сингла с "Rusty Four". Рекламная кампания была настолько масштабной, будто мы не клип сняли, а целый альбом совместно записали. Наши лица были в метро, на стенах домов и даже на скамейках в парке, а поклонники забрасывали нас письмами с вопросами. Я одновременно и боялась, и не могла дождаться этого дня, ведь с одной стороны, мне очень хотелось, чтобы все как можно скорее услышали то, что мы написали, а с другой... полная версия видео длилась тринадцать с половиной минут, а красивые кадры танцующих людей, поющих меня и Кайла, и рвущих души музыкантов, всё время перемежались с сюжетными поворотами и диалогами, что подразумевало актёрскую игру. И это меня немного пугало. Как и громкое слово "премьера". Для презентации лейбл "Четвёрки" снял здание небольшого старого кинотеатра в центре города: во-первых, старые стены с богатой историей должны были добавить атмосферы как просмотру видеоклипа, так и самому мероприятию в целом, а во-вторых, приглашённых было не так уж много, так что все должны были легко разместиться в небольшом зале. Среди приглашённых была в основном пресса во главе с критиками, самые преданные поклонники и, конечно, коллеги. Разумеется, я не могла не позвать Керри, который стал колотить в мою дверь, параллельно разрывая мой телефон в начале одиннадцатого утра. Сонно потянувшись и чуть не упав с кровати, я всё же нашарила телефон в той прорве подушек, с которыми сплю. Не дав мне сказать даже "Алло", трубка радостно пропела: — Просыпайся, шлюшка, сегодня большой день! Я сонно промычала что-то маловразумительное. Керри гаркнул: — Просыпайся, я сказал! И открой свою чёртову дверь, пока я её не вышиб! Я только усмехнулась. Работа нам предстояла долгая и очень нудная. Я, на самом деле, не отношусь к тем девушкам, которые страх как любят быть ухоженными. Точнее, не так. Я люблю быть ухоженной, но ухаживать за собой ненавижу. И, хоть маникюр я сделала ещё вчера, а вечернее платье забрала ещё на прошлой неделе, выйдя из ванной с полотенцем на голове, я поняла, что попала в ад. Что особенно иронично, учитывая содержание песни и видеоклипа. Керри вовсю причитал, что у него есть всего пять часов на то, чтобы сделать из меня королеву, хотя я более чем уверена, что львиная доля этого времени ушла не на броский макияж, и даже не на голливудскую укладку, а именно на причитания. Но их-то, как раз, и можно было пережить. Я увлечённо листала Твиттер и с энтузиазмом отвечала на звонки, пока Керри наматывал мои "слишком длинные" и "детка, ты пережгла концы", влажные волосы на палец, а затем ловко прикалывал шпилькой к голове, и брал следующую прядь. Что он делал дальше я особо не смотрела, но к трем часам пополудни у меня были роскошные кудри, и Керри обещал, что они по-прежнему будут роскошными в течение нескольких дней. Мы уже здорово опаздывали, когда он наконец застегнул на мне блестящее чёрное платье в пол, с лифом в форме сердца и разрезом до середины бёдер по центру. Хорошо ещё, что бёдра у меня как раз до середины стройные. Побросав сигареты, телефон и помаду в маленькую сумочку, я впрыгнула в туфли, и уже двинулась было к выходу, когда Керри, оторвавшись от зеркала, тяжело вздохнул: — Стоять. Я ещё должен прицепить тебе корону. Я мысленно взвыла. Разумеется, стоило мне только войти в предупредительно распахнутые передо мной двустворчатые двери фойе, как все, кто стоял неподалёку обернулись на меня. Невозмутимо улыбаясь, я дефилировала через строй малознакомых людей, постоянно с кем-то здороваясь, пожимая руки и обнимаясь, пока меня чуть не сбила с ног радостно галдящая "Четвёрка". Это был наш чёртов вечер и мы готовы были взять от него всё, что только могли. Мы обнимались, дурачились и улыбались камерам, и я совершенно не обращала внимания ни на одну из тех вещей, которые могли бы меня расстроить. Например, на близкого друга Кайла по имени Ричи с его У-Меня-Закончились-Эвфемизмы-к-Слову-Сиськи девушкой. Когда настало время пройти в зал и рассесться в красные плюшевые кресла, Кайл, одетый в белый блейзер поверх чёрной рубашки, галантно предложил мне руку, затянутую в кожаную перчатку. Я приняла её, не раздумывая. Наконец, помпезные люстры, украшавшие старый зал погасли. Танцы с Дьяволом В большой одиночной палате, одной из самых дорогих, лежала женщина. Она не была старой. На вид ей можно было дать лет сорок-сорок пять, но сомнений не было — она умирала. Когда дверь палаты тихо открылась, она подняла голову, и потухшие глаза расширились от удивления: на пороге стояла незнакомка. Совсем ещё юная девушка с пепельно-серыми, доходящими до талии волосами, одетая в строгий чёрный костюм-двойку, оттенённый белоснежной рубашкой, о воротник которой наверняка можно было порезаться. Плавно покачиваясь на высоченных шпильках чёрных лакированных туфель, она подошла ближе, и улыбнулась кроваво-красными губами, показав белоснежные зубы. Вполне можно было предположить, что эта девушка — служащая похоронного бюро. Но ведь... разве простые клерки носят короны? Разлепив сухие губы, женщина прошептала: — Пора? Та только покачала головой, мягко улыбаясь: — Только если ты сама этого захочешь. Запустив руку во внутренний карман пиджака, девушка достала объёмный свиток пергамента, и развернув его, отдала умирающей, аккуратно присев на край кровати. Быстро скользя по строкам, безжизненные глаза женщины вдруг зажглись: что если и правда ещё не поздно всё исправить? Будто прочтя её мысли, незнакомка, не снимая с лица улыбки, щёлкнула пальцами, и на мгновение её чёрная — будто стеклянная — корона, полыхнула огнём. В следующую секунду на противоположной стене появился бордовый бархатный занавес, а в изможденном теле снова появилась небывалая энергия, и отрицание очевидного потеряло всякий смысл: эта девушка — ангел, спустившийся с небес, чтобы спасти её. Легко соскользнув с больничной койки и проверив ноги на устойчивость, женщина прошла за юной красавицей к занавесу, и робко улыбнулась ей, когда та отдёрнула тяжелую ткань. В ту же секунду обе оказались в богато украшенном бальном зале, среди пестрой толпы. Девушки, одетые в прекрасные бальные платья, парни в смокингах. Они смеялись и кружились в танце, но стоило им только заметить новоприбывших, почтительно кивали и расступались. Опустив глаза, женщина поняла, что и сама сменила ненавистный больничный халат на роскошное платье. Её ангел, призывно протянув руку, повела её в танце. Впервые за несколько месяцев женщина почувствовала себя по-настоящему живой и как никогда счастливой, но назойливая мысль не давала покоя, ведь всем известно, что ангелы не просят бессмертную душу в качестве платы за спасение. Кружа свою спутницу в танце и счастливо улыбаясь, девушка махнула кому-то рукой, и тут же передала её подоспевшему партнёру, а сама стремительным шагом скрылась в толпе. Улыбки на её лице как не бывало. Королева сидела в кресле у кровати смертельно больной женщины, скучающе изучая потолок, когда он зашёл в палату. На коленях умирающей покоился контракт и блаженная улыбка не могла его обмануть: ведь стоит ей подписать эту бумагу — мираж пропадёт. — Опять за своё? Хитро прищурив глаза, Королева повернула к нему голову: — А за чьё же ещё? Шёл бы ты отсюда. Светлый Рыцарь хмыкнул: — Я не позволю её забрать, ты же знаешь. Пришла её очередь хмыкнуть: — Не терпится узнать, каким образом ты меня остановишь. Он махнул рукой, и в ногах кровати появился столик с шахматной доской. Она радостно хлопнула в ладоши: — Ах, шахматы! Прости, Господи, ей конец! Он промолчал. Выбрав белые фигуры, Рыцарь сделал первый ход ещё до того как Королева, закатив глаза, заняла своё место напротив него: — Ты меня своей предсказуемостью в могилу сведёшь! Подавив улыбку, он бросил взгляд на женщину, лежавшую между ними. И тут же оказался в бальном зале. Сразу заметив жертву, он двинулся было в её сторону, но путь ему преградила Королева, протянув бокал шампанского: — Куда-то спешишь? Он мрачно на неё посмотрел. Тут же сбросив с себя налёт светскости, Королева закатила глаза и, таки всучив ему бокал, неделикатно развернула парня в противоположную сторону: — Слушай, выпей, расслабься. Тебе всё равно не позволят к ней подойти. Можешь потом написать в своём заунывном отчёте, что ты пытался. — Я не пишу отчётов. — Ещё как пишешь! — Нет. — Пишешь-пишешь. Даже жаль, что кроме меня эти опусы никто не читает — местами просто захватывающе. И не косись так в её сторону. Дай человеку хоть немного порадоваться, перед тем как до смерти уморить душеспасительными беседами. И её, и меня, кстати. Рыцарь залпом выпил шампанское и посмотрел по сторонам, отыскивая глазами своих людей. Женщина на кровати улыбалась. Что не отменяло того факта, что она сгорит в вечном пламени, если подпишет чёртову бумажку. А Чёрт, тем временем, забирает его ладью, и вероятность того, что бумажка просто исчезнет тает на глазах. Как и его фигуры. Он никогда не был хорошим шахматистом, в отличие от Её Величества. В бальном зале становилось всё жарче и дамы обмахивались веерами. Королева пристально следила за своей жертвой, время от времени бросая взгляды на своего главного противника, напряжённо поджимавшего губы у противоположной стены, и делала вид, что не знает, что его свита вовсю расставляет на неё ловушки по всему залу, незаметно вырисовывая причудливые знаки на стенах. В поле зрения показалась блондинка в платье с кринолином. Подплыв ближе, она убрала веер и почтительно склонила голову: — Ваше Величество, у нас проблемы. Королева беспечно пожала плечами: — Я вижу, — выудив из складок пышного чёрного платья крошечную колбу с маленьким язычком пламени, взятым с её огненной короны внутри, Королева протянула её девушке. — Я всё предусмотрела. Как только она подпишет договор и начнется суматоха, иди в дальний конец зала. На стене возле левого кресла, практически на полу, нарисован знак. Воспользуешься этим и уничтожишь его. Только если они поймут, что что-то идёт не по их плану... ничего не выйдет. Блондинка бросила взгляд на рыжеволосую женщину, разом помолодевшую лет на десять: — Это последняя? — Да. Заберём её и снова сможем стать свободными. Как я и обещала. Ещё раз поклонившись, девушка отошла. А Королева, залпом допив шампанское, направилась к последней из своего списка, ничуть не сомневаясь, что получит её бессмертную душу. Сделав ход конём, Королева хлопнула в ладоши, и уронила его короля: — Шах и мат. Рыцарь на мгновение поймал её руку своей, и чуть сжав холодные пальцы, тяжело вздохнул. Пора было действовать. Королева открыто посмотрела в его глаза и ответила на пожатие. Не без труда найдя одного из своих людей в толпе, Рыцарь прошептал: — Сейчас начнётся. Всё готово? Тот кивнул: — Все знаки нарисованы, никто ничего не заподозрил. — Хорошо. Но ты уверен, что всё нарисовано правильно? Стоит хоть немного ошибиться — и всё рухнет. Парень уверенно кивнул, на самом деле не чувствуя уверенности вообще ни в чём, что без труда читалось на его лице: — Всё получится. Мы закроем Королеву вместе с её приспешниками в аду на следующие несколько столетий. Рыцарь удовлетворённо кивнул. Легко приобняв свою жертву за плечи, Королева уверенно увела её прочь от танцующих, и, усадив за низкий столик, обаятельно улыбнулась, садясь напротив: — Как тебе вечер? Женщина грустно рассмеялась: — Потрясающе. Я бы хотела, чтобы он никогда не заканчивался. Королева величественно кивнула: — Ты ведь можешь остаться с нами, если захочешь. — Но... что я должна сделать, чтобы остаться? В ответ девушка снова развернула перед ней пожелтевший и очень старый на вид пергамент. Ещё раз улыбнувшись, она ответила: — Всего лишь подписать это. Протянув ей ручку, она ободряюще кивнула, и окинула быстрым взглядом бальный зал. Подданные продолжали танцевать, изображая беспечность и веселье, на самом деле не упуская возможности украдкой посмотреть на них. Сейчас, в этот самый момент, когда свобода была так близко, каждый из них боялся, что что-то пойдет не так, но женщина, уверенно вытащив ручку из тонких белых пальцев, размашисто расписалась на листе пергамента, обещавшем избавить её от смертельной болезни, если она обязуется взамен отдать свою душу Королеве Проклятого Двора. Сроки и методы исполнения сделки, разумеется, не указывались. Прекратив любые попытки поддерживать видимость веселья, подданные огненной короны, затаив дыхание, наблюдали за ними. Музыка смолкла. Приняв пергамент из рук избавленной от страшной болезни женщины, Королева быстро пробежала его глазами и, удовлетворённо кивнув, встала. Та поднялась следом, непонимающе озираясь по сторонам. Кто-то из толпы крикнул: — Чего стоишь? Кланяйся своей Королеве! Расширившимися от удивления глазами она посмотрела на юного ангела, избавившего её от страданий и остановила взгляд на пылающей короне. А затем почтительно поклонилась. В ту же секунду её тело охватил огонь.  — Что?.. Ты же обещала!!! — Заорала она, упав на пол, пытаясь сбить с себя пламя. Королева беспечно пожала плечами: — Обещание я сдержала: ты больше ничем не больна. А насчёт огня... все вопросы к Всевышнему с его пунктиком про очищение. Встретившись глазами с блондинкой в кринолине и получив утвердительный кивок, она махнула своим людям рукой, и направилась к тяжелым двустворчатым дверям, где её уже ждал Светлый Рыцарь. Подойдя ближе, она сделала каменное лицо: — Ты проиграл партию. Она моя, так что прочь с дороги. Рыцарь выставил перед ней ладони, на которых были нарисованы всё те же старые, добрые знаки: — Всё кончено. Чуть не фыркнув, Королева остановилась как вкопанная, и с ужасом посмотрела на его руки. А потом заглянула в его глаза. Он тут же отвел взгляд, ведь знал, что поступает недостойно и подло. Он-то не знал, что одного знака не хватает. Грустно улыбнувшись, она спросила: — Потанцуешь со мной? Поморщившись, а затем, всё же заставив себя посмотреть ей в глаза, он кивнул, протягивая правую руку: — Конечно. Толпа молча расступалась перед ними, пока он вёл Королеву в самый центр зала. На лицах без труда читалась ненависть к нему, смесь сожаления с ужасом, и гордость. Их предводительница проиграла, но собиралась достойно принять поражение. И когда Рыцарь повёл её в танце, а активировавшиеся знаки обожгли ладони, он не чувствовал ничего, кроме уважения к её мужеству. Наклонившись, он прошептал: — Прости меня. Она подняла голову и улыбнулась: — О, что ты, я вовсе не в обиде, — и бросила быстрый взгляд на их сцепленные в замок руки. Проследив её взгляд, Рыцарь тихо охнул и попытался высвободиться из её хватки, но было поздно: их запястья опутали нити яркого пламени, намертво связывая вместе. Пока он был занят освобождением одной руки, девушка ловко отцепила от своей талии вторую, и сжала его ладонь, победно улыбаясь. Он с ужасом смотрел, как пламя опутывает второе запястье, и оглянулся по сторонам. Вокруг уже никого не было. Пёстрая толпа исчезла, оставив только их в самом центре огромного бального зала, под светом тысячи огней хрустальных люстр, украшенных сусальным золотом. Королева оскалилась, показывая ровный ряд белоснежных зубов: — Вместе до конца, любовь моя? Стоило им исчезнуть, как люстры погасли. Роскошный бальный зал освещался только лунным светом, с трудом пробивавшимся сквозь грязные окна. Кое-где не хватало паркетных досок, краска на стенах облупилась от времени, с хрустальных люстр плотным покрывалом свисала паутина. Всё встало на свои места, как будто здесь никогда и не было бала Проклятых. На протяжный писк приборов, отслеживавших ритм сердцебиения, сбежался весь сестринский пост. То и дело заряжался дефибриллятор, слышались громкие возгласы, выкрики необходимых препаратов, раздражённые: "ну давай же!", но реанимировать женщину так и не удалось. Констатировав смерть, они молча смотрели в пол, пока одна из них не спросила: — Какой чёрт принес сюда шахматы? Светлый Рыцарь очнулся на жёстком металлическом стуле с завязанными за спиной руками. Заметив в противоположном углу Королеву, сидящую в кресле и увлечённо что-то читающую, он прочистил горло. Тут же отбросив книгу в сторону, она преувеличенно бодро спросила: — Как спалось? Рыцарь фыркнул: — О, просто невероятно. Целую вечность так не высыпался. Я оставлю восторженный отзыв о твоей ночлежке, если кто спросит. Она выглядела почти смущенно: — Ну, тут дело, скорее, не в ночлежке, а в том что тебя огрели по голове, прежде чем сюда доставить. — О... — многозначительно протянул он. — Напомни мне, почему я вообще жив? Она беспечно пожала плечами: — Ну, во-первых, я понятия не имею, как тебя прикончить. А во-вторых... Она быстро окинула его оценивающим взглядом: — А во-вторых, я хочу от тебя детей. Он поперхнулся и в ужасе уставился на неё. Королева расхохоталась: — Ну вот, теперь, когда я скажу, что на самом деле, мне всего лишь нужно немного твоей крови, ты, думаю, расслабишься. Он с облегчением выдохнул и ответил на её улыбку: — Да, пожалуй, всё не так... — но стоило только смыслу сказанного дойти до него, как он снова побледнел. — ДЛЯ ЧЕГО ЭТО ТЕБЕ МОЯ КРОВЬ, ЕЩЁ РАЗ?! Она закатила глаза: — Освободить все души, заточённые в преисподней, разумеется.