Пепел Альд'Руна

      В ночь на морндас Кимриэль бродила по пепельным руинам особенно долго. Несколько встретившихся скитальцев не замечали её, глубоко погружённые в собственное безумие...       В какой-то момент пепел, сыплющий с неба, поредел, и Кимри увидела странное место. Это были уже не стены бывших строений. Нагромождения, выглядевшие каменными, принимали странные, причудливые формы, они были похожи на миниатюрные холмы и горы, на живописно обрывистые столбчатые скалы вроде базальтовых, на засохшие деревья и застывших живых существ, искорёженных, искажённых до неузнаваемости.       Кимри подошла к одному из деревьев, и тут прямо у неё за спиной раздался голос, заявивший с диковатым восторгом:       – Не правда ли — это восхитительно?       Данмерка обернулась, шарахнувшись, и врезалась спиной прямо в одну из фигур. Но рядом никого не оказалось. Голос просто звучал — то ли отовсюду, то ли у неё в голове. Довольно неприятный глумливый тенорок.       – Тебе нравится мой сад? По-моему, очень красиво!       Кимриэль крепче прижалась спиной к тёплому камню, и тут почувствовала, как что-то сыпется ей на плечи. С каменной фигуры прямо на неё осыпался всё гуще и гуще пепел. Но он не соскальзывал с плеч, не падал на землю, а словно облеплял её, покрывал тонким слоем.       – Ты будешь о-очень симпатичным дополнением, хе-хе-хе!       И тут Кимри сообразила, что же было так странно в этих фигурах — всё это были люди! Вон то дерево, его ствол... Вон та каменная гряда сложена из, кажется, сотен тел, тесно прижавшихся друг к другу, застывших с выражением ужаса на лицах, которые она теперь совершенно ясно различает... Один, наверное, пытался вырваться, но так и остался корявым выступом... А там — женщина, прижимающая к себе младенца... И ещё одна, пытавшаяся сорвать пепельную маску, да так и застывшая с руками, вцепившимися в искажённое криком лицо... А тот холм — лица, лица, лица...       Азура-Мать, какой ужас!..       Кимриэль, почувствовав, что не может оторвать спину от окаменелой фигуры, осыпающей её пеплом, заметалась и швырнула наугад рассеиванием, но это лишь вызвало приступ безумного смеха у хозяина "сада".       – Хорошо, хорошо-о! – удовлетворённо заметил он и, посмеиваясь, стал удаляться под уже знакомый стук посоха.       Пепел всё сыпался и сыпался, заковывая её в каменную клетку. Данмерка в панике рванулась так, что затрещала ткань одежды на боку. И тут Кимри осенило: дёрнув завязки и застёжки, она выпуталась из уже наполовину негнущейся робы и, оставшись в нижних штанах и рубашке, бросилась прочь что было сил.       Пепел с неба снова сыпал всё гуще, ноги вязли в нём, и Кимриэль неслась, не разбирая пути, задыхаясь от ужаса, пока не споткнулась и не полетела вниз лицом, и пепел окутал её, затягивая глубже, мешая дышать...       Кимри забилась в панике, пытаясь кричать сквозь залепляющие рот и нос, душащие хлопья и, наконец...       ...проснулась, запутавшись с головой в одеяле...*       С минуту она бездумно билась, мыча и пытаясь сорвать с лица плотно обмотавшуюся ткань, пока кто-то не обхватил её, удерживая, и не освободил.       – Тише, тише, это я, Эно... Ну же, посмотри — это я!       Кимри всё металась и пыталась не то оттолкнуть, не то ударить его. Тарис поймал её за руки и уговорил, наконец, открыть глаза. Она перестала вырываться, но взгляд её блуждал, а по телу прокатывалась волнами крупная дрожь. Эно пару раз прошептал заклинание успокоения. Кимри, наконец, узнала Тариса, но всё ещё не могла выговорить ни слова, только беспомощно цеплялась за его руки.       – Так. Пойдем-ка. Давай, где твоя роба? Вот, надевай. Надо пройтись.       Он помог Кимри одеться, что оказалось не так просто — данмерка ни в какую не хотела отпускать его рук. Наконец, Эно смог вывести её на улицу, поддерживая за талию, довести до сада и усадить на скамейку. Кимри, всё ещё поминутно вздрагивая, уткнулась лицом ему в грудь. Комкая трясущимися пальцами ворот его робы, она смогла, наконец, пробормотать:       – Сп...пасибо...       – Было бы за что, – ответил Эно и тихонько коснулся губами её макушки.       Кимри расслышала горечь в его голосе и подумала, что нужно объяснить ему, ещё раз рассказать... Но не было сил выговорить больше ни слова. Она только крепче прижалась к Эно и спустя минуту, совершенно обессиленная, против воли задремала.       Спустя около четверти часа Кимри проснулась, чувствуя себя значительно лучше. Она, было, смутилась, обнаружив себя в объятиях, но вспомнила жуткий сон и передумала отстраняться. К дреморам неловкость. Она бы так и задохнулась в проклятом пепле, если бы не Эно.       Не поднимая головы, Кимри рассказала о кошмарном саде, едва не поглотившем её. Тарис выслушал и вздохнул с досадой:       – Если бы я только мог быть там, с тобой!..       Кимриэль отстранилась ровно настолько, чтобы взглянуть ему в лицо:       – Нет же, нет! Как ты не понимаешь — ты и должен быть здесь! Чтобы я помнила, где мой настоящий мир, чтобы мне было, куда вернуться!       Тарис смотрел на неё с сомнением.       – Разве тебе не к кому больше возвращаться? Есть и другие — Роггвар, твой наставник, ашхан, наконец...       Кимри вгляделась в его лицо, пытаясь разобрать, что означает этот неожиданно замкнувшийся взгляд, и не желая верить, что и он тоже...       – Другие? Но... – данмерка заморгала, пытаясь не дать навернувшимся слезам потечь по лицу. – Ты же не можешь... не можешь тоже верить в эти мерзкие сплетни!       Эно нахмурился и непонимающе покачал головой:       – Сплетни? О чём ты?       – Ох, не важно, – выдохнула Кимри с облегчением и всё-таки выпуталась из его рук, пряча лицо в ладонях. – Просто, понимаешь... Не знаю, как объяснить...       Некоторое время Тарис молчал, глядя на сжавшуюся от смущения фигурку рядом. Наконец, он глубоко вдохнул, решаясь, и произнёс:       – Полагаю, ты пыталась снова сказать, что я для тебя важнее остальных твоих друзей. Признаюсь, после позавчерашнего разговора, я... – Эно замялся, подбирая слова, – ...честно говоря, я боялся верить. Потому что, как я уже однажды говорил, из меня не самый лучший кандидат в... А, впрочем, если рассуждать здраво — тебе это должно быть виднее.       Придя к такому заключению, Тарис сдержанно откашлялся и снова заговорил:       – Смею надеяться, для тебя не будет новостью то, что ты мне столь же важна и дорога. Извини, что я говорю так... рационально. Ты молчишь, и это заставляет меня нервничать... Скажи, я всё правильно понял?       Кимри, не в силах отнять ладоней от лица, смогла лишь судорожно вдохнуть и попытаться кивнуть. Её охватила такая буря чувств, что казалось, голова взорвётся от них. Так бывает? Так — может быть?..       – Yagla de lo, yi luayl, – пробормотал Эно едва слышно. – Os daelhag ohn...**       Она ни слова не поняла, но, ощутив на плече его руку, обернулась и, боясь открыть накрепко зажмуренные глаза, уткнулась ему в грудь, позволив снова обнять себя.       Больше не думать о том, что сказать и как посмотреть; не гадать о его мыслях, не ждать, что он отвернётся в любой момент, не искать подтекстов; не прикидываться равнодушной — хотя бы наедине... Кимри только теперь поняла, сколько, оказывается, сил уходило на всё это — и расплакалась от облегчения.       Она опомнилась, услышав окликнувший издали знакомый басок:       – Эй, привет! Ну, вы ранние... Случилось чего?       Данмерка поспешно вскочила, шёпотом попросила Эно подождать её тут и торопливо зашагала навстречу Роггвару. Увидев лицо Кимри, норд остановился и нахмурился.       – Клянусь всеми драуграми Скайрима, если этот тощий книжник тебя чем-то обидел — я его на буковки порву!       – Что ты, нет! – она поспешно вытерла слёзы и улыбнулась.       Вглядевшись в странно отсутствующее и одновременно сияющее выражение её глаз, Роггвар почесал в затылке, покосился на оставшегося сидеть на скамейке данмера с не менее замысловатым выражением лица, и решил воздержаться от дальнейших расспросов. Кимри дошла с ним до тренировочной площадки и села на гимнастическое бревно, подозвав брата-норда.       – Я хочу тебе кое-что сказать.       – Валяй.       – Я подумала... в общем, мне не следует больше тренироваться вместе с тобой.       – Чего вдруг? – удивился Роггвар. – Это из-за Лис что ли? Да брось...       – Нет, послушай. Из-за Лис, из-за всего, что болтают. Я понимаю, что это не остановить, и, с другой стороны, понимаю, что для моих друзей это ничего не значит. Но мне так будет спокойнее. Не хочу, чтобы ещё и вы пострадали от их дурацких фантазий.       – По-моему, ты усложняешь, – пробормотал норд недовольно. – И идёшь на поводу у сплетников. Я бы не стал. Никто не смеет указывать мне, как и с кем общаться.       Кимри умоляюще заглянула ему в лицо.       – Роггвар, прости, я не хочу огорчать тебя... И не могу толком объяснить, почему мне так кажется правильнее. Пожалуйста, не обижайся!       – Да кто обижался-то? Ладно. Будет, как скажешь. – Он всё-таки насупился и опять оглянулся на Тариса. – На лекциях тоже меня бросишь, да?       Данмерка сделала жалобное лицо:       – Прости...       – А... ладно, чо там. Значит, будешь по вечерам втолковывать, что не пойму. Сама виновата.       Он делал вид, что хмурится, но глаза уже смеялись, и Кимри улыбнулась, кивая. И тут же погрустнела.       – Ужасно, что всё стало так сложно...       – Пробьёмся! – уверенно заявил норд. – Я, вот, кажется, нашёл вчера ниточку к деду. Но надо ещё проверять.       – Здорово! Расскажешь?       – Потом, может, через пару дней – в клубе. А вы про «Лампы-Близнецы» нарыли чего-нибудь?       Кимри покачала головой:       – Пока ничего определённого. Только, что недалеко от Сейда-Нин был их агент, но где и кто именно — не понятно. Ладно, ты занимайся. Я пойду. Увидимся на лекциях!       – Ага, – Роггвар поднялся, но вдруг удержал данмерку за рукав. – Постой, у тебя роба порвалась.       Кимри охнула, обнаружив, что ткань разошлась по шву на добрых две ладони вниз от бедра, и содрогнулась, вспомнив, как вырывалась из пепельного плена. Снова и снова убеждаться, что эти сны — реальны, было жутко...       Роггвар, заметив, как данмерка изменилась в лице, хотел что-то спросить, но она поспешно улыбнулась и, махнув рукой, бегом бросилась обратно к Эно.       – Я решила, что мне больше не стоит тренироваться с ним, – объяснила она Тарису. – Ужасно жалко. Но так — лучше.       – Мм... ну, если ты захочешь — я тоже кое-чему могу тебя научить, – предложил он неожиданно. – Только не здесь. Прогуляемся?       – Хорошо. Только мне стоит переодеться, – Кимри кивнула на порванный бок робы.       – А можно я попытаюсь... починить? Ни разу не пробовал, но вроде это то же восстановление. В порядке эксперимента?       – Конечно!       Кимри села и стала с любопытством наблюдать, как Эно колдует над разошедшимся швом. Удивительно, но ткань и правда словно бы срослась, повинуясь осторожным движениям его тонких пальцев.       – Это ведь растительные волокна, – пояснил Тарис, радуясь успеху. – Когда-то были живой травой, вот я и предположил... Надо же — получилось! Ну, пошли?       Кимриэль последовала за ним за ворота форта. Эно повёл её ко входу на раскопки, но прошёл мимо и оттуда стал подниматься по крутому склону холма, выше и выше, пока весь форт Синода не оказался под ними как на ладони. Склон тянулся ещё выше, но здесь, на широком плавном уступе, посреди живописно разбросанных камней росло несколько стройных клёнов и пара цветущих мелкими белыми цветами кустов.       – Мой сад камней, – улыбнулся Эно. – Нашёл его в первую же неделю и с тех пор каждое утро тут занимаюсь.       – Акробатикой? – удивилась Кимри. – Страшновато, столько осколков под ногами...       – Нет, вовсе не акробатикой - особой гимнастикой. Отец научил меня ей в незапамятном детстве. Не уверен даже, данмерское ли это искусство. Он называл это «Десять отрезов шёлка»***. Выглядит, пожалуй, просто, но эти тренировки помогали отцу всегда быть в хорошей форме. Что при его... гхм... роде занятий было важно. Хочешь посмотреть?       Кимриэль заинтригованно кивнула, устроившись на уютном округлом камне под одним из клёнов. Эно скинул робу, оставшись в свободных светлых брюках и рубашке, разулся и встал на заросшей густой травой лужайке. Она была не более четырёх-пяти шагов в ширину, но Тарису этого, кажется, было достаточно. Прикрыв глаза, он некоторое время стоял, медленно дыша. Ветер трепал полы его рубашки, обрисовывая тонкими складками изящную фигуру данмера, и Кимри поймала себя на том, что любуется им...       Это была, в самом деле, странная гимнастика. Она походила на медленный-медленный медитативный танец. Руки плавно поднимались и опускались, ноги мягко отступали вбок, тело плавно следовало за ними, гибко склонялось и поворачивалось. Движения были по большей части простые, лишь несколько потребовали бы определённой координации, их плавная медлительность завораживала; Эно то медленно двигался, то застывал, не открывая глаз и размеренно дыша в ритме движений. Уже под конец Кимри вдруг обратила внимание на то, как удивительно ведут себя потоки жизненной силы вокруг данмера: они сгладились и теперь окутывали его простым, но весьма гармоничным узором, а мягкие переливы света и в самом деле напоминали сияние дорогого тонкого шёлка.       – Как же красиво! – выдохнула Кимри, когда Тарис открыл глаза и вопросительно посмотрел на неё. – А ты видел, что с жизненной силой происходит?!       Он удивлённо покачал головой:       – Нет, как-то не задумывался...       Эно повёл руками вокруг себя, словно ощупывая пространство, и повторил несколько движений из гимнастики, а Кимриэль только теперь сообразила, что ей никогда не приходило в голову спросить, как он воспринимает магические потоки. Оказалось, что Тарис не видит их, а чувствует на ощупь: жизненная — прохладная и мягкая, как вода, магическая — колкая, словно искры от натёртой шерсти.       – А третья, та, которой ты лечила меня тогда — горячая, как летнее солнце. Едва стерпимо, но вместе с тем — приятно и... не знаю, как объяснить это ощущение... пронизывает с головы до ног, и...       – ...и словно горишь изнутри, – закончила за него Кимри, почему-то шёпотом, чувствуя, как это самое тепло приливает к щекам.       С минуту они удивлённо и растерянно смотрели друг на друга, не понимая, что делать с охватившим их странным чувством. Наконец Кимри несколько нервно усмехнулась и проговорила:       – Мы с тобой, наверное, самые глупые дураки на свете... Все думают о нас невесть что, а мы...       – ...а мы будем делать то, что захотим, и тогда — когда захотим. Неправда ли? – улыбнулся Эно, шагнул ближе и взял её за руку. – То, что есть сейчас — восхитительно, и я не знаю, зачем торопить события, когда каждое мгновение — бесценно...       Кимри кивнула и, светло и легко улыбнувшись, поднялась с камня.       – Научишь меня «Десяти отрезам шёлка»?