Пепел Альд'Руна

      Утром, к концу завтрака, в дом Миары пришёл лейтенант Кугарис с новостями. Благодаря Гаррусу Дареллиуну, капитану чейдинхольской стражи, сведения о лагерях, через которые проходят маршруты контрабандистов и работорговцев, подтвердились. Разложив карту, лейтенант с Мастером Аши-Идданом принялись вычислять оптимальный маршрут, рассчитывать время переходов и места стоянок. Предполагалось осмотреть три лагеря, а затем двигаться к храму ордена Мотыльков Предка. Лейтенант не рассчитывал застать караван в лагерях, но надеялся хотя бы найти подтверждение тому, что Ма'Даро везут именно этим путём.       Переночевав у монахов, предстояло совершить непростой переход через горы Джеролл в Скайрим. Этот отрезок пути беспокоил лейтенанта Кугариса больше всего — ночевать на перевале было бы сущим безумием, но и преодолеть его за время обыкновенного дневного перехода не представлялось возможным. Легионер всерьёз беспокоился, как справятся неопытные ученики: их решимость не слишком утешала, ведь ребята (кроме, разве, Роггвара) совсем не представляли, что их ожидает. И сохрани Мара, чтобы ещё не грянула метель...       Кимри отмалчивалась. Сегодня она чувствовала себя более отдохнувшей, но прекрасно понимала, что это ненадолго. Впору запастись зельями повышения выносливости... Но готовить их совершенно некогда. Лейтенант Кугарис дал им полтора часа на сборы, и к девяти караван уже двинулся, обойдя конюшню, вверх по холму. Миновав резиденцию Рыцарей Колючки, дорога ненадолго нырнула в овраг, а затем устремилась вверх по крутым склонам.       Первый лагерь, помеченный на карте лейтенанта как «Ветреный Ряд», обнаружился в получасе пути от оврага. Тут было пусто и идеально прибрано: ни следов, ни мусора, выложенное камнями кострище холодно, только чуть в стороне сложена горка заготовленных дров. Осмотрев лагерь и дав немного передохнуть лошадям, двинулись дальше.       На подходе к озеру Арриус пришлось пересечь весьма глубокий каньон, промытый вытекающей из озера рекой. Деревянный навесной мост, бултыхающийся над бездной, вызвал у Кимриэль приступ паники, так что чуткая лошадь под ней заартачилась и заплясала на месте. Массарапал, увидев заминку, обогнал ехавшую позади данмерки повозку, поймал лошадь за уздцы и успокоил её. Ни слова не сказав, он взял Кимри за локоть и переехал мост вместе с ней — лошади шли так близко, что всадники время от времени задевали друг друга коленями. Где-то на середине Кимриэль малодушно зажмурилась, вцепившись одной рукой в седло, а другой в запястье ашхана.       За мостом дорога свернула на восток, вдоль бурной речки, сбегающей водопадами с высоких уступов, всё так же круто забирая вверх и изгибаясь серпантином. Выше озера, на берегу впадающего в него стремительного потока, нашлась мельница-кузня. Возле неё устроили привал на обед. Хозяева кузницы позволили воспользоваться их кухней, и Кимри с Витой занялись готовкой. Имперка со вздохом заметила, что это, видимо, последняя возможность сварить и съесть еду в тепле и уюте. В самом деле, чем выше поднимались они в горы, тем холоднее и пронзительнее делался ветер. Собираясь в дальнейший путь походники снова достали плащи, показавшиеся ненужными солнечным утром, а через час-другой, на короткой остановке, раздобыли в мешках шарфы да перчатки и натянули капюшоны.       Неподалёку от оркского поместья, названия которого Кимри не запомнила, обнаружился лагерь «Ходок» — также пустой, но сохранивший некоторые следы пребывания каравана. До лагеря Эйрин пришлось карабкаться по крутому склону, свернув на развилке за поместьем к северо-востоку. Тут путешественников ожидал неприятный сюрприз — в лагере обнаружилась охрана. Легионеров, шедших впереди каравана, встретил предупреждающий залп стрел и пожелания убираться подальше.       Дождавшись, когда Массарапал, Элидор и ученики спешно отведут лошадей и повозки назад по тропе, под защиту скальных обломков, имперцы бросились в сражение. Роггвар взобрался на камни, чтобы видеть происходящее в лагере. Следом запрыгнула Лилисса.       – Как же они слаженно действуют! – восхитился норд. – Двоих лучников уже положили. А вот и боец отправился к драуграм.       – И второй! – добавила рыжая. – И ещё... Ой, а третьего лучника поймали!       Роггвар довольно ухмыльнулся:       – Вот он нам сейчас и расскажет всё про работорговцев! Ну, давай, не будь идиотом, колись... – норд помолчал, всматриваясь в происходящее, и заключил:       – Вот так-то. Ну, и мир твоему праху.       Легионеры вернулись к повозкам, и лейтенант Кугарис скомандовал поворачивать обратно. Дорога, что вела к храму Мотыльков Предка, вела прямо на север от поместья орков. Пока возвращались к развилке, лейтенант поделился полученной от лучника информацией: караван, действительно, останавливался в этом лагере, и охранник видел среди рабов хаджита, похожего на Ма'Даро. Как и предполагал Кугарис, рабов повели в Скайрим, а точнее — в Рифтен. О дальнейших планах торговцев лучник ничего не знал.       – И'ффре, бедный котик, – проговорила Лис. – Как-то он там?       Лейтенант оглянулся и пожал плечами:       – Наверняка в порядке. О рабах принято заботиться, чтобы не сбить цену: кому нужны больные доходяги?       Лис насупилась и замолчала. Впрочем, дорога не располагала к задушевным беседам: петляя, она лезла всё вверх и вверх. С каждым часом становилось всё холоднее. Тут и там в нишах меж камней белел снег, и чем дальше, тем его становилось больше. Горы же, возвышающиеся впереди, были сплошь покрыты снегами.       Когда утомлённые путешественники подошли к монастырю Мотыльков Предка, Магнус уже скрылся, и только верхушка огромной горы, у подножия которой расположились часовня и несколько строений, мрачно алела.       Вокруг пришельцев закружились сотни крупных Мотыльков с коричнево-пятнистыми крылышками и светящимся тельцем. Странно было видеть этих хрупких существ среди снега и холода. Когда один из Мотыльков вдруг сел на руку Кимри, она услышала странный звук — тихий мелодичный трепет. Вглядевшись, Кимриэль увидела, что крылья Мотылька словно сотканы из тех нитей, что связывают людей друг с другом, но все они замкнуты, ни одна не тянется прочь, только при каждом движении крыльев нити эти дрожат и трепещут, издавая тот самый едва уловимый звук.       Двое монахов, облачённых в белые шерстяные робы, встретили караван вполне доброжелательно, один повёл легионеров показывать конюшню, второй сопроводил магов в приземистый каменный дом, где жили служители ордена. Кимри заметила, что почти никто из монахов не кажется слепым и не носит повязок на глазах, но спрашивать ей показалось бестактным. Впрочем, Лилисса подобной скромностью не страдала, и монаху пришлось объяснять, что здесь, на поверхности, обитают те служители, которые оказывают помощь незрячим братьям. Слепые же монахи живут в святилище, где разводят Мотыльков, кормят их, поют им, собирают шёлк, прядут из него нити и ткут ткань. Особое искусство заключалось в том, что в каждую шёлковую нить жрецы включают фьюроны Мотылька — особые частицы души Предка, наполненные событиями, пережитыми им в смертной жизни. Жрецы Мотыльков верят, что всякая душа, подобно крылышкам шелкопряда, состоит из сосудов, наполненных событиями бренного существования. Когда души освобождаются от жизни на Нирне, начинается рассеивание незримых сосудов, и в этот момент Мотыльки Предков заучивают песнь фьюронов души. Фьюроны поддерживают связь с великой тканью мироздания, и благодаря ей жрецы, слушая песнь Мотыльков и проводя определённые ритуалы, получают наставления предков из-за пределов настоящего, прошлого и вообще известного мира — оттуда, где время не имеет значения. Ткань, сотканная из нитей, содержащих фьюроны, весьма ценна, так как обладает особенными магическими свойствами.       Рассказывая всё это, монах между делом успел собрать скромный ужин, разделив со странниками горячую похлёбку, сваренную для братии. Гости хотели было отказаться и обустроить свою походную кухню на дворе, но брат Маттиус, округлив глаза, замахал руками:       – Что вы, нельзя, нельзя! Там же Мотыльки! Пламя приманит их и погубит!       – Это я не подумал, – признал лейтенант Кугарис. – Прошу прощения.       После ужина стол снова заняла карта. Пока лейтенант и учителя обсуждали путь через перевал, Кимри увидела странный значок неподалёку от монастыря. Когда-то она слышала о святилище Азуры далеко на севере, и теперь, собравшись с духом, решила спросить, не оно ли это отмечено. Лейтенант, на секунду отвлёкшись, подтвердил её догадку, и Кимриэль крепко задумалась.       Вскоре брат Маттиус увёл легионеров устраиваться на ночлег в другое здание, предоставив археологам располагаться здесь, в общей спальне. Кимри, наконец, решилась и сказала вслух:       – Я бы хотела посетить святилище Азуры на рассвете.       – Вы же не ожидаете, что мы отпустим вас туда одну? – приподнял бровь Мастер Аши-Иддан.       – Ну... может быть, Роггвар проводил бы меня...       – Полагаю, – вмешался Мастер Элидор, – учитывая обстоятельства, нам всем не помешает благословение. Поднимемся до свету, позавтракаем, оставим лейтенанту Кугарису записку и отправимся вместе. Путь к перевалу всё равно проходит мимо святилища, и мы присоединимся к легионерам на развилке, у рунного камня Сидри-Ашака.       В эту ночь Кимри спалось на удивление спокойно. Может быть, магия Мотыльков Предка охраняла её от тяжёлых видений. Она сама проснулась за час до рассвета, бодрая и отдохнувшая, как никогда. После завтрака, помня вчерашние наставления лейтенанта и Роггвара, археологи натянули всю самую тёплую одежду и, оставив на столе записку с благодарностью брату Маттиусу и пояснениями Тиррусу Кугарису, вышли в предрассветную тьму.       До святилища предполагалось чуть больше получаса ходу, так что решили двинуться пешком, рассудив, что лошадям перед тяжёлым переходом лучше как следует отдохнуть. Огромная статуя величественно возвышалась над долиной, укрывшей монастырь. Служители святилища, видимо, ещё спали в небольшом домике неподалёку, так что путников встретила тишина. Археологи молча расселись на скамьях перед статуей, глядя на светлеющее небо, в котором таяли последние звёзды. Перед самым восходом из дома вышел один из служителей, удивлённо поприветствовал неожиданных паломников и принялся было объяснять, какие подношения необходимы для призыва богини Рассвета и Заката, но ашхан прервал его, коротко поблагодарив:       – Вы очень любезны. Но, полагаю, нам это будет не нужно.       Служитель удивился, но не стал задавать вопросов и молча сел на скамью поодаль. Кимри чувствовала себя неловко в центре внимания, но, понимая, что глупо жаловаться на собственную затею, взглянула в лицо статуи — совсем не похожее на то, что явилось ей в Лунной Тени — подошла к подножию и опустилась на колени. Молитва складывалась смутная и обрывочная, данмерка не решилась произнести её вслух.       Как только первый луч Магнуса коснулся холодных горных вершин, воздух вокруг словно дрогнул, обнимая Кимри волной знакомого благоухания, звуками бегущей по камням воды, птичьего пения и шелеста травы и листьев.       – Приди, дитя... – раздался исступлённый, полный страдания шёпот. – Поспеши... Горе верных моих сжигает меня...       Кимриэль подняла голову, и смутное видение Лунной Тени, так и не став явью, задрожало, покрываясь трещинами и осыпаясь — пеплом... Звуки дивного сада поглотил низкий гул несущегося над головой яростного ветра. Пепел пополам с песком ударил в лицо, впиваясь в кожу, засыпая глаза. Кимри вскочила и попыталась бежать, но ноги вязли, а вокруг не было видно ни зги. Ветер, всё усиливаясь, стал настоящим ураганом. Он сбил данмерку с ног и потащил за собой, норовя оторвать от земли, и не за что было уцепиться — пепел и песок сыпались меж пальцев. Но вдруг чьи-то знакомые руки сжали её плечо, подтянули к себе, поднимая на ноги и крепко удерживая. Кимри обернулась, с изумлением узнавая Эно. Взгляд его был ошеломлённым, но решительным. Крепко взяв Кимриэль под руку, Тарис жестом велел ей указывать направление.       Если бы она только знала, куда идти! Но вот, справа послышался едва различимый звон глиняных колокольцев, и данмеры повернули туда. Кимри не помнила, сколько они так шли, противясь обернувшемуся им в лицо ветру. Но вот они словно вынырнули из пепельного облака, оказавшись на вершине холма. Земля под ногами была исчерчена трещинами, тут и там из них вырывался дым, а кое-где переливались багровые отсветы. Ветер стих. Точнее, остался за пределами этой площадки — он вился вокруг, но словно не мог преодолеть незримой преграды.       Кимри взглянула вниз, ожидая увидеть в разрывах дымно-пепельных облаков нечто из того, что уже встречала в пепельных пустошах — руины или пепельный сад. Но вместо этого её взору предстала странная и дикая картина искажённой, изломанной местности. Пепельная завеса рассеивалась, а вокруг — внизу, и по сторонам, и над головой — дрожали в пространстве обломки пространства, будто огромные плавучие острова, разбросанные, разделённые извивающимися потоками чёрного дыма. Края обломков словно тлели и медленно осыпались пеплом, и этот самый пепел был везде...       Кимри безотчётно вцепилась в руку Эно. Она вспомнила, что Азура уже показывала ей этот ужас, но тогда противоестественная картина лишь на секунду промелькнула в череде других. Теперь же Кимриэль могла во всей полноте осознать сотворённое безумие.       – Приди, дитя... – раздался снова страдающий шёпот, и от него обломки вздрогнули и закачались, как палая листва на воде, сталкиваясь и ломаясь друг о друга.       – Не надо! – вскрикнула Кимри в ужасе, осознавая злобный замысел сотворившего всё сие: малейшая попытка Азуры вмешаться обращалась разрушением...       Данмерка зажала себе рот, ожидая, что от её крика тоже что-нибудь сломается. Но, как ни странно, голос Кимри не оказал такого действия.       – Это похоже на смятую и изорванную ребёнком карту, – прошептал едва слышно Тарис. – Я вижу части, что подошли бы друг к другу, как кусочки мозаики.       – Но как их соединить?! – всхлипнула Кимри в отчаянии. – Я не знаю, как их соединить!       Под ноги им метнулся порыв ветра, протащив позёмкой шлейф пепла. Ещё один, пробившийся через ограду, рванул полы одежды и яростно взвился над головой.       – Нужно убираться, – проговорил Эно, крепче прижимая Кимри к себе. – Забирай нас отсюда, слышишь?       – Я постараюсь, – прошептала она, зажмурившись и уткнувшись мокрым лицом в его плечо.       Воздух остыл и обжёг лёгкие. Кимриэль приподняла голову, взглянула через плечо Эно на статую Азуры и вцепилась дрожащими пальцами в его куртку, чувствуя, как подкашиваются ослабшие ноги. Тарис довёл её до ближайшей скамьи и усадил возле благоговейно таращившегося на данмеров служителя святилища.       – И'ффре, что это было?! – выдохнула, подбегая, Лилисса. – Я думала, вы сейчас вообще исчезнете!       Тарис сглотнул и неуверенно ответил:       – Кажется, нам показали, что стало с Альд'Руном...       Он взглянул на Массарапала. Ашхан сидел, стиснув челюсти и всё ещё глядя на то место перед статуей, где только что дрожали и таяли в странном мареве фигуры данмеров. Сорвавшийся с вершины позади святилища порыв ветра донёс звон колокольцев и чей-то шёпот... Кимри вскинулась, тоже обернулась к Массарапалу и, увидев, как вокруг него начинает подрагивать воздух, глухо вскрикнула, рванулась к эшлендеру, схватила за руки, потом бесстрашно встряхнула за плечи, заставляя посмотреть на себя.       – Не смейте, не смейте! – шептала она взахлёб, сама плохо понимая, что говорит. – Вам нельзя туда, вы пропадёте! Он посмеётся над вами... Вы должны быть здесь, чтобы ей было куда вернуться! Слышите? Нельзя!       – Со мной всё в порядке, – ответил, наконец, Массарапал.       Кимри осела и разрыдалась, уткнувшись в колени ашхана. Он сумрачно оглядел сбившихся в кучу археологов, покосился на выглядевшего не менее растерянно Мастера Элидора, потом взглянул на вцепившуюся в него данмерку и пробормотал недовольно:       – Прекратите истерику.       Ашхан поднял Кимри за плечи, усадил на скамью и приказал:       – Дышите. Ну?       Мастер Элидор, опомнившись первым, стал за спиной ученицы и принялся читать целительное заклинание. К нему присоединился Эно.       Спустя десять минут Кимриэль совершенно пришла в себя и порадовалась тому, что уже пора было возвращаться к камню Сидри-Ашака, чтобы не заставлять ждать легионеров. Лилисса попыталась было подступиться с вопросами, но Роггвар мягко осадил рыжую, видя, что сестрёнке совсем не до разговоров.       А позади, возле домика, растерянно переминались служители Азуры, слушая потрясённый рассказ свидетеля странного происшествия.       Встретившись с легионерами, археологи сели на лошадей и молчаливо тронулись в путь. Через перевал вела вполне заметная дорога, но идти по ней становилось всё труднее из-за усиливающегося холода и ветра. Пару раз пришлось остановиться, чтобы разобрать небольшие, но мешавшие повозкам осыпи. Снег лежал уже повсюду, и яркий свет Магнуса, отражаясь, нещадно слепил глаза. Лейтенант Кугарис показал, как замотать лица шарфом, оставив лишь узкую щель для глаз, чтобы не ослепнуть. Если бы не доспехи солдат легиона, этот караван теперь, пожалуй, не отличался бы от любого разбойничьего.       Вечером сделали четырёхчасовой привал, расседлав лошадей. Костры жгли, экономя дрова, небольшой запас которых везли в повозках. Затем снова двинулись в путь. На счастье, ночь выдалась ясная, и почти полные Массер и Секунда щедро освещали землю. Чуть за полночь дорога уверенно пошла под уклон, а когда поднялся Магнус, караван уже спустился ниже снеговой линии.       За час до полудня путешественники разбили лагерь на просторной площадке, справа от горы с жутковатым названием — Откушенный Язык.