Пепел Альд'Руна

      Сегодня с самого утра Кимри досаждали странные звуки. То есть, звуки-то были самые обыкновенные. Например, на рассвете её разбудила какая-то птица. Звонкое размеренное «фюить! фюить!» пробилось сквозь маленькое оконце с двойными рамами и врезалось в мозг с невыносимой назойливостью. Фюить! Фюить! Фюить! Снова и снова, через равные промежутки, не умолкая, не пропуская ни такта, пять минут, десять, полчаса... Кимри попыталась заткнуть уши подушкой, но это не помогло — звонкий высокий звук проник сквозь набитую шерстью ткань и продолжил пришпиливать нервы, как гвоздями: фюить! фюить! фюить!       Не выдержав, Кимриэль поднялась с постели, поспешно оделась, спустилась в обеденный зал и вздохнула с облегчением: здесь назойливой птицы было не слышно. Час оказался столь ранний, что даже вчерашняя неприветливая нордка ещё не проснулась. Кимри поднялась обратно в комнату, сморщилась от опостылевшего свиста, достала дневник, письменный прибор и вернулась в зал. Около часа данмерка провела в благословенной тишине, записывая услышанную вчера историю Тхеламы Сэран, своей матери.       Проснувшаяся нордка-служанка неторопливо, зевая на ходу, прошаркала к чулану, добыла оттуда метлу, принесла ведро воды и принялась подметать пол, обмакивая метлу в воду. Кимри с недоумением осознала, что размеренное ширканье по полу раздражает не меньше, чем назойливая птаха... «Наверное, я просто не выспалась», – подумала она и попыталась сосредоточиться на записях. Однако резкий методичный звук всё более выводил из себя. Кимриэль недовольно покосилась на нордку, чтобы понять, много ли ещё работы ей осталось. И тут странно и явственно чужая мысль толкнулась данмерке в голову с удивительно знакомым, живо напомнившим послание ощущением: «Понаехали тут, серокожие... Так и кажется, что весь пол пеплом от них усыпан...» Раздражённый голос в голове явно принадлежал нордке — Кимри помнила: с точно такой же сварливой интонацией та пробурчала вчера, что завтрак ещё не готов. Но... как?.. «И чего поднялась в такую рань? Расселась тут... – продолжала молчаливо ворчать нордка. – Как я, скажите на милость, убираться должна? Плясать вокруг её серости?»       Кимриэль поспешно сложила перья и чернильницу в футляр, подхватила дневник и выскочила на улицу, пробормотав извинения. Рыночная площадь была пустынна, только возле одного из прилавков на куче тряпья спал нищий мужичок. Кимри подумала, что разгуливать по пустынному городу в одиночестве — не самая разумная затея, и устроилась на лавке напротив входа в таверну, снова распаковав письменные принадлежности и продолжив писать. Площадь понемногу оживала, но сегодня торговцы не спешили открываться пораньше. Видимо, отдыхали после вчерашнего долгого дня.       Спустя пару часов из таверны выглянул рыжий Рис, увидел данмерку и позвал её завтракать. «Бестолочь глупая, хоть бы записку оставила», – уловила Кимри, проходя мимо легионера, и невольно переспросила:       – Что?       Бернус обернулся удивлённо:       – А?       – Показалось, вы что-то сказали, – пробормотала Кимриэль и поспешила войти в таверну.       В обеденном зале сидели все, кроме Эно, ашхана и Мастера Элидора. Кимри присела возле Роггвара и Лис. Норд приветственно кивнул и подвинул ей тарелку, продолжая болтать с рыжей. А на данмерку обрушился целый поток смешавшихся друг с другом мыслей.       «...Опять заморённая... Что, снова куда-то унесло? И как её, к драуграм, защищать, если я даже понять не могу, чего творится?! А объяснить — как же, дождёшься от их данмерской гордости...»       «...Ну во-от, явилась... ща он будет опять на две семьи... лучше бы мы гулять пошли!..»       «...Куда подевалась Кварра? И умники эти тоже, что старые, что малые... Как вообще можно следить за такой толпой?..»       «...Да что за тухлое место? Ни одной смазливой мордашки. А от синерожих этих уже тошнит...»       «...В Рифтене как-то я был совсем худой,       Но ближе к Солитьюду стал ре-звый.       Худшее похмелье, что было у меня –       Когда я восемь суток был тре-звый...»       «...Проклятая холодрыга... И какого импа мы вообще сюда потащились? Только чтобы угодить напыщенным идиотам из Синода?.. Да ещё эти данмерские морды...»       Кимри безотчётно стиснула виски пальцами, неловко поднялась из-за стола, едва не уронив стул, и бросилась прочь. Вбежав в свою комнатку, она рухнула на кровать. Давешняя птаха за окном снова заладила своё монотонное «фюить! фюить!». Азура-Мать, да что за безумие!..       ...Минуточку.       Безумие?..       Кимри села, медленно осмысляя все странности последних дней: несуразные сны, дикие видения средь бела дня, назойливо выгрызающие мозг звуки и, наконец — врывающиеся в голову чужие мысли. Сводящие с ума. Заставляющие чувствовать себя достойной соседкой по палате Аранлору.       Безумие! Вот оно что... Безумный Лорд, враг Азуры, один из столпов Дома Забот, похоже, проверяет её на духовную слабость...       В дверь вежливо постучали, и порог переступил обеспокоенный Мастер Элидор.       – Дорогая, что случилось? Ко мне пришёл Роггвар и сказал, что ты неважно выглядишь и, сама не своя, убежала из-за стола...       Кимри слабо улыбнулась и, чувствуя облегчение от того, что можно наконец-то разделить с кем-нибудь свои беды, рассказала наставнику обо всех странностях. Мастер Элидор, слушая, хмурился всё больше.       – Невообразимо, – покачал он головой, когда ученица смолкла. – Сначала одна даэдра призывает тебя служить ей, потом другой — ещё более опасный — принимается с тобой враждовать...       Альтмер поднялся, прошёл туда-обратно по комнатке, сокрушённо покачивая головой и, наконец, признался:       – Самое неприятное в этой ситуации то, что я не представляю, чем тебе помочь...       Но Кимри неожиданно улыбнулась:       – На самом деле, вы уже помогли. Когда рассказали про якоря. Мне есть за что здесь держаться, есть на что ориентироваться. Я не потеряюсь, не спутаю реальности. Я всегда знаю, где настоящее, а где — морок. Ну, почти. Я не очень уверена насчёт сегодняшнего: правда ли я читала мысли, или это Безумный Лорд нашёптывал мне всякие гадости? Но я знаю, как проверить. Если я «услышу» что-то подобное от вас или от Эно — я точно буду знать, что это совсем не настоящее.       Альтмер остановился напротив, вглядываясь в лицо ученицы.       – Но ведь он наверняка не остановится на этом. Хватит ли тебе сил? Если бы мы были в Синоде, многое было бы проще, но тут, в тяжёлом походе...       – Я справлюсь, – твёрдо сказала Кимриэль. – Особенно теперь, когда поняла, что не схожу с ума. Во всяком случае, – она иронически улыбнулась, – не сама по себе.       Когда они вернулись в зал, завтрак уже почти закончился — только перед запоздавшими данмерами ещё стояли тарелки. А у стойки хозяина бард настраивал лютню. Когда первые аккорды песни заставили посетителей притихнуть, бард запел:       – Скорм Снежный Странник отправился в дальний поход:       Гнать снежных эльфов навстречу Харальду, на смерть.       Трое вернейших с ним шли: Хаакон Мореход,       Рэлф Белый Щит и Бринйольфр Холодная Твердь.       Услышав последнюю строку, Роггвар замолчал на полуслове и развернулся к барду так резко, что стул под ним жалобно крякнул.       – Снежные бури пред ними хвостами мели,       Снежные лисы смеялись над ними во тьме.       Камни и льды непокорно под ноги легли       Там, высоко, где легко умирают во сне.       Злобных жрецов Снежный Странник увидел следы.       К драуграм эльфов! Такая угроза - страшней.       Нирн ещё помнит грохочущий голос беды -       Голос драконий и гибель невинных людей.       Долгой осада была, но отвага сильней       Злобы драконьих жрецов и ветров ледяных.       Стёрты последние знаки руками людей.       Спите спокойно. Драконы отныне - лишь миф.*       Как только бард смолк, норд поднялся и подошёл к нему.       – Слышь, брат. Кто там, говоришь, со Скормом был?       – Хаакон Мореход, Рэлф Белый Щит и...       – Это ты сам придумал? – прервал его Роггвар.       – Зачем же, – почти обиделся бард. – Этой балладе много веков, её давно поют в холде Рифт, потому что битва случилась тут, недалеко. Видал гору, что на юге? Обойди её с востока, и почти на вершине увидишь сторожевую башню Форелхоста. Говорят, там до сих пор призраки культистов встречаются. Но мало кто туда суётся: подъём тяжёлый, мороз. Ну, и призраки, опять же...       – А что-нибудь ещё про этого Рэлфа Белый Щит знаешь? – снова нетерпеливо перебил норд.       Бард задумался.       – Про Рэлфа — нет, ничего больше не слышал. Историки считают, Скорм увёл остатки отряда отсюда на Солстхайм, добивать снежных эльфов. Что уж там с ними дальше было — Девять ведают. Но вообще, про нордов из рода Белый Щит я слыхал. Тавернщик в Айварстеде, Эргнир Лёгкая Рука, рассказывал, что его покойная бабка была в юности замужем за Ролофом Белый Щит. Но что-то с ним потом случилось — то ли погиб, то ли пропал без вести, и она после вышла замуж за деда Эргнира. А почему ты спрашиваешь?       Роггвар широко улыбнулся:       – Потому что Ролоф Белый Щит — мой дед! Спасибо тебе, дружище! – пробасил норд на всю таверну и от души хлопнул барда по плечу: – Дай угощу тебя! Хозяин — лучшего вина барду!       Вернувшись к столу, Роггвар некоторое время слушал сетования лейтенанта Кугариса о том, что Астия не подаёт вестей, и тихое нытьё других легионеров на бездействие. И вдруг предложил:       – А может слазим в Форелхост?       Тиррус удивлённо воззрился на норда и потянулся за картой, но спросил неприветливо:       – Чего мы там забыли-то?       Роггвар невозмутимо ответил:       – Я тут узнал, что там мой пра-пра-предок бился с драконьими культистами. И ещё я знаю, что мой дед там побывал, когда искал семейную реликвию. Хочу знать, что он там нашёл.       Лейтенант с сомнением провёл пальцем по карте, высматривая путь на гору. А Роггвар вдруг добавил:       – Честно говоря, я готов идти туда даже один. Но раз уж всё равно делать нечего...       – Один ты там точно убьёшься, – отрезал Кугарис. – Ты посмотри, какой подъём, и дороги там тебе не проторили — кабы не в связке идти...       Лейтенант помолчал, обхватив пальцами подбородок, но, наконец, решился и вопросил:       – Ну что, бойцы, кто хочет по горам полазить? Всё лучше, чем в этом болоте тухнуть, а?        Легионеры дружно согласились.       – Только нужно, чтобы кто-то остался дожидаться Астию...       – Думаю, – произнёс неторопливо Мастер Элидор, – мне прогулки по ледяным вершинам всё-таки не по возрасту, так что я останусь. А вы, Массарапал?       Мастер Аши-Иддан чуть пожал плечами:       – Очевидно, что я пойду. Глупо было бы упустить возможность исследовать постройки начала Первой Эры, а то и древнее.       – Да ещё бы! – подпрыгнула Лилисса. – Конечно, мы все пойдём!       Всё сразу пришло в движение. Лейтенант нарисовал маршрут и принялся распоряжаться сборами. Через полтора часа отряд уже выходил из тех же южных ворот, через которые входил в город.       Пока была возможность, ехали верхом. Как ни странно, дорога оказалась более-менее пригодная практически до самой сторожевой башни. Но возле неё лошадей пришлось оставить: другого входа, кроме как по лестницам башни, в Форелхост не было. Сцелиана снабдили несколькими спальниками, хорошим запасом дров и оставили присматривать за животными.       Впервые оказавшись в нордских руинах, сиродиильские археологи были потрясены их титаническими размерами. Громадные арки чёрного камня возносились в небо на такую высоту, что невозможно было толком разглядеть резьбу на их навершиях. Обширный полукруглый двор был обнесён стеной такой толщины, что по её верху определённо можно было ходить, если бы только возможно было туда подняться. Невероятные железные ворота, сплошь покрытые барельефами, приковали внимание археологов на целых полчаса. Мастер Аши-Иддан показывал ученикам характерные черты нордских и атморских орнаментов, потом учил, как делать зарисовки. Правда, долго рисовать не получилось — двор хоть и был защищён от ветров стенами, холод на этой высоте был всё же нешуточный. Отморозив себе все пальцы, путешественники поспешили войти внутрь.       Миновав первый небольшой зал, археологи оказались в тёмном внутреннем помещении. Когда разожгли костёр, взгляду их предстали громадные колонны, покрытые характерной резьбой, высокие балконы с искрошившимся деревянным настилом и забранный железной решёткой мост, пересекавший зал на высоте не меньше, чем в три человеческих роста. Потолочный свод терялся во тьме. Пол был засыпан мусором и обломками.       Отогревшись у костра, археологи разбрелись по залу, разглядывая резьбу на стенах и колоннах. Лилисса проскакала к проходу в следующее помещение. Когда-то его закрывала железная решётка, но сейчас она валялась на полу, словно её вышибли, и была основательно засыпана каменным крошевом. В шаге от дверного проёма рыжая вдруг застыла и, немного постояв, позвала странно напряжённым голосом:       – Роггвар... Иди сюда, пожалуйста.       – Да?       Оказавшись рядом, норд взглянул под ноги, куда показала босмерка.       – Подо мной сейчас что-то щёлкнуло. Кажется, я стою на ловушке, – выговорила Лис, обмирая от ужаса.       – Так.       Роггвар поспешно, но очень внимательно оглядел стены и потолок вокруг.       – Ладно, в тебя пока ничего не прилетело, и я вроде бы не вижу, откуда бы... Хм...       Он осторожно выглянул в коридор за дверным проёмом.       – А! Вот оно — падающее бревно! Так, Лис, стой смирно. Слезешь с кнопки — эта дрянь сорвётся и полетит в тебя. – Увидев, как жалобно искривилось лицо рыжей, Роггвар поспешил улыбнуться. – Да без паники! Значит так. На счёт три я тебя сталкиваю, и мы падаем. Судя по длине цепей, бревно пролетит в метре над полом, и нас не заденет.       – Да? – неуверенно переспросила рыжая, вытягивая шею и пытаясь разглядеть злосчастное устройство на потолке коридора.       – Я уверен. Ну, что, готова? Давай. Раз. Два. Три!       Роггвар прыгнул на босмерку слева, обхватил её и прокатился по полу вбок, защищая рыжую мощными руками. Отжатая кнопка со скрежетом встала на место, звякнули цепи, и бревно, действительно пролетев значительно выше лежавших, откачнулось обратно, вернулось, ещё раз откачнулось и вскоре замерло. Остальные археологи, увлечённые исследованием другой половины зала, кажется, даже не заметили случившегося.       – Ты как, цела? – Роггвар поднялся, помогая Лис и бережно отряхивая на ней одежду.       – Уфф... да, всё нормально... Мастер Аши-Иддан не видел? – оглянулась она воровато. – Не говори ему, ради И'ффре! Он меня запилит! Скажет: опять головой не думаю и лезу вперёд всех...       – А чего, и прав будет, – хмыкнул норд, но тут же поспешил улыбнуться. – Да ладно, ладно, не скажу я. Но ты всё-таки давай осторожней.       Вернувшись к костру, Роггвар только сообщил, что они с Лис обнаружили и обезвредили ловушку. По коридору с болтающимся посередине бревном дошли до развилки: проход налево был закрыт решёткой, прямо — лестница упиралась в завал. Двинулись направо, внимательно глядя под ноги, освещая факелами стены и прислушиваясь, не скрипнет ли что-нибудь подозрительно. Никаких кнопок не нашли, но всё-таки в проходе сработал ещё один механизм — тяжеленные железные лезвия-маятники с грохотом и скрежетом принялись раскачиваться туда и обратно. Кимри похолодела при мысли о том, каково было бы попасть под такое...       Археологи и легионеры почти обнюхали каждую ладонь стен и пола, но так и не нашли ни рычага, ни кнопки, выключающей жуткую ловушку. Поразмыслив и примерившись, лейтенант Кугаррис объявил, что можно либо плюнуть на всё и вернуться, либо — рискнуть пройти. Если присмотреться, между маятниками оставалось достаточно большое расстояние, чтобы можно было поймать ритм и миновать каждый из них по очереди. Главное, сохранять выдержку и не суетиться. В подтверждение своих слов лейтенант первым прошёл грохочущий и скрежещущий коридор.       Стоя перед раскачивающимся железным стержнем, увенчанным гигантского размера топорным лезвием, Кимри чувствовала, как лицо овевает жутковатый холодный ветерок. Несколько раз проделав дыхательные упражнения, она сосредоточилась и принялась считать. Раз. Два. Два с половиной быстрых шага. Стоп. Раз. Два. Три. Два с половиной шага. Стоп. Раз. Два. Раз. Два. Раз... Два с половиной шага. Стоп. Раз. Два. Два с половиной шага. Стоп. Раз. Два. Три. Четыре. Три шага. Уфф... Прошла.       В следующей комнате потолок и колонны основательно разрушились, на полу громоздились груды крупных камней. Проход впереди перегораживал обвал. Слева, чуть дальше середины зала, огромный обломок колонны превратил в крошево тяжёлый каменный стол. А вот в нише, в самом дальнем конце зала, стол сохранился невредимым. Лилисса опять выскочила вперёд всех, добежала до стола и воскликнула:       – Ой, тут какая-то тетрадь!       Мастер Аши-Иддан рявкнул:       – Не трогать!!       Лис, поспешно спрятав руки за спину, набычилась и протянула ребячески:       – Да я и не собира-алась! Её до меня кто-то листал.       Массарапал подошёл ближе и взглянул на испещрённые записями пергаментные листы, набухшие и покоробившиеся по краям от влаги. Потом подозвал Роггвара:       – Как я понимаю, это нордский?       Тот попытался прочитать несколько расплывшуюся запись, бормоча себе под нос.       – Ну... да, только, кажется, древний. Ох, точно — дата-то! Шестой день месяца Утренней звезды, сто сороковой год Первой Эры!       – Ни-че-го себе! – выдохнула потрясённо Лилисса.       – Так, – Мастер Аши-Иддан отодвинул учеников от стола. – Никто вообще не прикасается к этой тетради. Вы отдаёте себе отчёт? Ей больше четырёх тысяч лет! Прежде, чем пытаться читать, нужно её обработать защитным составом. Разводите костёр.       – А что, можно это прямо тут сделать? – удивилась Лилисса.       – Да, – коротко ответил Массарапал и, предоставив остальным разжигать огонь, занялся малопонятными приготовлениями.       Над костром Мастер Аши-Иддан установил широкую ёмкость, налил воды и, дожидаясь, пока она нагреется, стал объяснять.       – Пергамент лучше всего обрабатывать пергаментным же клеем. Смотрите.       Ашхан добыл из своего мешка лист пергамента и принялся мелко нарезать его в небольшую керамическую чашу. Наполнив её почти до половины, залил водой и оставил размокать.       – Думаю, стоит разложить ещё один костёр и озаботиться приготовлением обеда. Пергаментный клей варится в течение, минимум, шести часов.       Лейтенант Кугарис присвистнул:       – Это что ж мы, обратно ночью пойдём?       – Прошу прощения, но я не могу оставить столь ценный документ, хотя бы не попытавшись сохранить его и изучить, – холодно заметил Массарапал.       – А может, просто заночуем здесь? – предложил Эно. – И отправим кого-нибудь прямо сейчас обратно в город с сообщением.       Легионеры согласились с разумностью этого предложения, бросили жребий и отправили в Рифтен Силиуса и Грациана. Лиорес поморщился, покосившись на простака Силиуса, но спорить с лейтенантом по таким пустякам было не принято. Легионеры перекусили сухим пайком и вскоре ушли, прихватив ещё запас дров и пару одеял для оставшегося с лошадьми товарища.       Вита и Кимри варили обед, а Лис вилась около чашки с разбухающими кусочками пергамента, пока ашхан не шикнул на неё. Спустя часа полтора, уже после обеда, клей поставили вариться на водяной бане. Мастер Аши-Иддан почти не отходил от костра, непрестанно пробуя пальцем температуру воды в котле и следя, чтобы она оставалась постоянной. Помешивать клей он также никому не доверил.       Тем временем Роггвар, склонившись над тетрадью, разбирал последнюю запись. Наконец, он позвал всех и прочитал вслух:       «Да сохранят нас Восьмеро от драконов и безумцев. Сегодня мы лишились половины оставшихся людей. Мы обнаружили в катакомбах колодец, он был закрыт, но несколько ведер стояли наполненными, и человек сорок, обрадовавшись возможности напиться, не отморозив себе язык, выпили эту воду, прежде чем мы смогли остановить их. Одним богам известно, как эти сектанты пошли на то, чтобы отравить собственный источник воды. В этой катастрофе мы потеряли больше людей, чем в ходе взятия внутреннего двора.       Колодец был заперт с этой стороны, и ключ наверняка находится где-то в катакомбах, но тут бродят призраки мертвых сектантов и люди пали духом, так что искать его просто нет смысла. Пускай эти богами забытые сектанты напьются вволю на своем пути в Обливион, и с концами. На верхнюю дверь со двора наложен какой-то барьер, и наши маги считают, что совершенное здесь жертвоприношение будет поддерживать его ещё несколько десятков лет как минимум.       Завтра мы покинем это проклятое место, перегруппируемся и двинемся на север, однако я оставлю здесь этот дневник, чтобы в будущем, когда яд сойдет на нет, кому-нибудь удалось добраться до сектантов и поступить с ними так, как они того заслуживают».       – Слушайте, это же дневник Скорма Снежного Странника! – воскликнул норд. – Вот бы весь его прочитать, вдруг там и про Рэлфа что-то есть...       – Не вздумайте сейчас его листать, – снова резко вмешался ашхан. – Только угробите.       – Да я понимаю, – отступил от стола Роггвар, подавив вздох. – Может, пошли пока посмотрим, что в соседних комнатах?       Норд кивнул в сторону прохода справа от стола. Археологи, Рис и Лулус согласились и, вооружившись факелами, двинулись за Роггваром, продолжая внимательно осматривать всё вокруг, чтобы не попасть в ещё какую-нибудь ловушку. Одна только Лилисса осталась наблюдать за процессом изготовления пергаментного клея.       В соседнем помещении, похоже, когда-то были спальни. Некоторое количество кроватей сохранилось, но куда лучше сохранилась целая куча скелетов и разбросанные по полу пузырьки. Помня об отравленной воде, никто не рискнул к ним прикасаться. Времени, конечно, прошло невероятно много, но кто знает, насколько умелыми алхимиками были эти сумасшедшие драконьи жрецы?       Из спальни коридор вёл ещё куда-то, но, впечатлённые количеством скелетов в спальне, дальше никто не захотел идти. Не хватало, в самом деле, набрести на какого-нибудь призрака... После прошлой экспедиции боевой пыл археологов заметно поугас, особенно у Роггвара, опасавшегося снова впасть в безумие.       Вернувшись в комнату с дневником Скорма, осмотрели её всю в подробностях, перерисовали все узоры со стен. В углу возле двери, слева от стола, наткнулись на сундук и, повозившись с замком, нашли внутри несколько закупоренных бутылочек, похожих на те, что пустыми валялись в спальне, пару почти рассыпающихся в нитки мешочков с какой-то трухой и странной формы кинжал. Роггвар предположил, что это оружие драконьих жрецов, о котором он слышал от наставника Яннисса.       Когда клей, наконец-то, был готов, все уже изнывали от нетерпения. Но пришлось сначала дождаться, пока он немного остынет. Набрав углей в железную чашку, Массарапал поставил ёмкость с процеженным клеем рядом, чтобы он оставался тёплым. Первые страницы ашхан обработал сам, показывая ученикам, как избежать размывания чернил. Когда клей высох (снова пришлось терпеливо дожидаться), ашхан научил, как аккуратно разделить слипшиеся набухшими краями страницы, как бережно переворачивать и снова осторожно смазывать их защитным слоем. Убедившись, что все объяснения усвоены, Массарапал позволил Эно Тарису первому коснуться дневника, только потом — Кимри, Роггвару, и в последнюю очередь — Лилиссе. Рыжая надулась, но быстро увлеклась работой и забыла про свои обиды.       Легионеры сначала слонялись от скуки кто где. Кто-то даже ухитрился застопорить камнями ловушку-маятник, утомившую всех железным грохотом. Рис тихонько играл на лютне. Потом солдаты улеглись спать, а археологи всё корпели над бесценным документом. Только к утру Массарапал, наконец, решил, что чтение будет безопасным, и Роггвар перевёл им записи от начала до конца. История кошмарного массового самоубийства культистов потрясла всех. Но о Рэлфе Белом Щите, увы, не было сказано ни слова.       Перечитав ещё раз последнюю запись с пожеланием Скорма оставить дневник для будущих исследователей, которые могли бы окончательно очистить бывший монастырь, археологи некоторое время оживлённо спорили, стоит ли последовать этому желанию, или всё-таки забрать дневник с собой. Наконец, решили, что воля древнего автора достойна быть исполненной. Только Массарапал достал из своих запасов ещё пергамента, дотошно скопировал все записи, а на отдельном листе написал подробный рецепт клея и способ обработки документа, вложив его в дневник Скорма. Кто знает, сколько ещё лет или столетий предстояло ему пролежать здесь?..