Пепел Альд'Руна

      В Синод друзья вернулись только к ужину, даже немного опоздали, пока умывались и переодевались после лазания по кустам и остаткам айлейдских стен, с которых сдирали ипомею под ворчание босмерки, что, мол, надо бы аккуратнее, чтобы не вредить растениям.       Ма'Даро ждал их за уже привычным столом в углу, мрачный и встрёпанный. Лилисса машинально потянулась было погладить его по голове, но вовремя отдёрнула руки.       - Привет, котик! Как ты?       - Норрмально, - буркнул хаджит.       - Альтмер-то жив? - поинтересовался Роггвар с усмешкой.       - К ссожалению. Вон, дррузей себе нашёл.       Аранлор, в самом деле, сидел за столом в компании Двойняшек и ещё одного альтмера со второго шага. Двойняшки смотрели на нового знакомого с восторгом и обожанием.       - Ссовсем он их исспоррртит, - проворчал Ма'Даро. - И так беззголовые...       Кимри прислушалась к разговору альтмеров. Аранлор рассказывал товарищам о чём-то под названием Талмор. Кажется, родители Аранлора занимали в этом Талморе высокие посты, чем альтмер гордился сверх меры. Когда же он заговорил о чистоте альтмерской расы, о том, что Высокие Эльфы ведут свой род от самых Эльнофей, и что все остальные расы обязаны им своим существованием, а также языком, культурой, наукой и прочим — Кимри стало гадко и скучно. Она уткнулась в тарелку, молча слушая, как Лилисса и Роггвар рассказывают хаджиту о встрече с волчицей.       - А я думал, вы только растения бережёте, - удивился Ма'Даро. - Зелёный Пакт, и всё такое.       - Всё живое — бесценно! - возразила босмерка.       - Чем же вы питаетесь? Возздухом?! А одеваетесь?       - Тем же, чем и остальные. Просто не берём лишнего. Мы уже давно не дикари-каннибалы, как некоторые думают.       Хаджит скептически хмыкнул, но не стал продолжать дискуссию.       - Ладно, ребята. Я пойду спать, - поднялась Лилисса. - Завтра сумасшедший день. Роггвар, так ты придёшь помогать?       Норд кивнул. Лилисса на прощанье погладила Кимри по плечу, всё-таки почесала тихонько Ма'Даро между ушами, чмокнула норда в щёку, бросила недобрый взгляд на компанию альтмеров и убежала. Роггвар проводил её задумчивым взором. Хаджит, глядя на него, встопорщил усы в усмешке, но благоразумно воздержался от комментариев.       На следующее утро Кимриэль долго нежилась в постели. Подумала, не пойти ли на спортивную площадку, но мышцы почти не болели, и потом, она вспомнила о сегодняшнем празднике и решила, что там, наверное, уже полно народу. Надев единственную нарядную одежду — лиловую робу, украшенную узкой голубой каймой — Кимри спустилась в столовую, но друзей там не застала. Наскоро позавтракав, она вышла во двор.       Всё было увешано флажками и украшено цветами и лентами. На одной половине обширного круглого двора с башней Совета Синода в центре шумела праздничная ярмарка, на части другой половины, на спортивных площадках, были устроены места для состязаний и даже пара незатейливых каруселей. Неподалёку был выстроен помост и целый амфитеатр из скамей.       Кимри, наверное, так и стояла бы у стены замка, наблюдая за пёстрым праздником издалека, но примчалась Лилисса и увлекла подругу в самую гущу, показывая то одно, то другое. Потом присоединились Роггвар и Ма'Даро, потащили девушек посмотреть состязания, ввязались сами в борьбу и валяли друг друга в песке до тех пор, пока исцарапанный Роггвар не скрутил хаджита в бретонский узел, вынудив просить пощады. Впрочем, поднявшись, Ма'Даро только дружески похлопал норда по плечу, признавая его превосходство в рукопашной. Зато в палатке, где можно было стрелять по мишеням слабыми заклинаниями, хаджит показал класс и одарил Лилиссу и Кимри целой кучей выигранных украшений, сделанных учениками же из дерева, ракушек и разноцветных недорогих камушков.       Обедать в столовой никто не захотел, устроились в кафе, где можно было попробовать блюда из разных провинций. Кимри нашла даже запечённый по-балморски пепельный батат и взяла попробовать — оказалось вкусно. Роггвар радостно набросился на вяленую и жареную рыбу, запивая её нордским мёдом из Хелгена, настоянным с можжевеловыми ягодами. Лилисса отважилась попробовать и заявила, что это вкусно, но хаджит не разделил её восторгов. Роггвар только фыркнул:       - Да, вот лунного сахара для тебя тут не припасли.       - А жаль.       - Фу, это же наркотик! - скривилась босмерка.       Ма'Даро даже чихнул от возмущения:       - Это для вас, голокожих, наркотик! А для хаджитов — прекрасная тонизирующая специя! Я же не скуму из него гнать предлагаю!       - Ой, тише ты! - шикнула Лилисса. - Сейчас распорядители услышат и начнут разбирательства, кто это тут и зачем про нелегальную дрянь вопит! Весь праздник мне испортишь!       - Не я перрвый начал, - проворчал хаджит, но продолжать тему не стал.       Наконец, когда солнце основательно склонилось к закату, и все порядком нагулялись, на сцене зажглись огни. Ученики потянулись занимать места в амфитеатре. Лилисса протащила своих друзей во второй ряд, усадила там и унеслась за кулисы переодеваться — её номер открывал концерт.       Гонг прозвучал ровно в ту секунду, как солнце коснулось краем горизонта. Мастер Га-Хадж пустил вдоль края сцены маленький огненный шарик — он пролетел по дуге, зажигая расставленные там лампады. Зазвучали барабаны — сначала медленно и мерно, но всё убыстряя и усложняя ритм. Кимри пропустила момент, когда Лилисса, с распущенными пылающими волосами, в ярко-жёлтом платье, вихрем вылетела на сцену, стремительно вращаясь, окружённая кольцом огня. Оказалось, в руках у босмерки два факела, с которыми она принялась вытворять такие штуки, что Кимри зажала рот ладонью. Лилисса швыряла горящие факелы то над головой, то у себя за спиной, ловила их, изогнувшись в невообразимых позах, жонглировала ими и рисовала в закатном розовом сумраке огненные узоры и вихри. На пике барабанного грохота всё вдруг резко смолкло, а факелы медленно-медленно опустились в чашу с водой и с шипением погасли — ровно в тот момент, когда солнце полностью скрылось за горизонтом.       Амфитеатр словно взорвался от восторженных воплей и оваций. Когда крики поутихли, несколько преподавателей провели обряд призывания Азуры, осыпав светящейся пылью установленный в глубине сцены алтарь. Некоторые потом утверждали, что видели поднявшуюся над алтарём женскую фигуру, возносящую над головой звезду и полумесяц. Кимри ничего такого не заметила, но всё равно всё было очень красиво.       После обряда представили ещё несколько номеров, а в завершение на сцену снова вышла Лилисса — в тёмно-зелёном, расшитом блёстками платье. Шаги её сопровождал приятный сухой звон бубенчиков, сделанных, похоже, из коробочек какого-то растения, наполненных семенами. На руках босмерки подрагивали такие же браслеты. Это было странно и красиво — не только видеть, но и слышать каждый жест.       [Этот танец писался под Deuter & Annete Cantor - Temple of silence - http://pleer.com/tracks/11842530OMpb]       Девушка вышла на середину сцены с пустыми руками и остановилась, опустив голову. Протяжно и негромко зазвучала флейта. К ней присоединился глубокий и чистый женский голос, выводя грустную и светлую мелодию без слов, от которой у Кимри по спине хлынули мурашки. Она зажмурилась от подкатившего комком к горлу восторга, и в этот момент танцовщица начала двигаться. Бубенчики на плавно поднимающихся руках Лилиссы скатились к локтям, тихо зашелестев, словно лёгкий летний дождь. В поднявшихся над головой ладонях босмерки затеплились чуть голубоватые звёздочки магического света — слабого, неяркого, мерцающего, как первые звёзды на небе сразу после заката. Плавно покачиваясь и изгибаясь, наклоняясь, поднимаясь и запрокидываясь, мелко шагая и приседая, Лилисса рисовала светом завораживающий узор, тянущийся вслед за звёздочками туманным полупрозрачным шлейфом и быстро тающий. Призрачные линии сплетались и закручивались изящными завитками, расплетались, распадались и растворялись в воздухе, как дым только что погасшей свечи. Сияние звёзд в ладонях босмерки постепенно становилось ярче, узоры чётче и долговечнее. Лилисса передвигалась по сцене, словно тень, уже почти невидимая позади сплетения туманных линий, невообразимой сетью опутавших всю сцену.       Музыка стала громче, к флейте и голосу добавился ненавязчивый ритм барабана, и мягкий звон, сопровождающий шаги танцовщицы, гармонично вплёлся в него тихим отголоском. Огоньки в порхающих ладонях босмерки разгорелись до белого сияния, потом стали голубыми, зеленоватыми, жёлтыми, рыжими, красными, лиловыми. Узоры становились всё сложнее, расцветая невиданной резной листвой и удивительными бутонами, вспархивая чудными птицами. Цвета смешивались, создавая новые оттенки. Лилисса кружилась, руки её сплетались и порхали, взлетали и опускались, создавая неописуемую сеть узоров всех цветов радуги.       Наконец, она остановилась, широко раскинула руки, и все нити узоров потянулись к кончикам её пальцев, словно втягиваясь в них. Чудесные рисунки, расплетаясь, будто вязаный шарф, распадались и угасали. Лилисса собрала ладони чашей, погасив почти всё сияние, кроме пары звёздочек. Она развела кисти, уронив звёзды к ногам, и опустила руки. Когда же, вторя возвышающемуся голосу певицы, она стала снова медленно поднимать их с повёрнутыми вниз ладонями, чуть растопырив пальцы, звёздочки послушно поднялись в воздух, а за ними потянулись два световых шлейфа — плоские ленты, собранные из тонких световых игл, становящиеся всё длиннее, шире и ярче. Лилисса подняла руки над головой, медленно повернулась вокруг себя, едва заметно двигая руками, и сияющие ленты поднялись над ней, переливаясь зелёным, лиловым и синим. Лилисса обернулась лицом в зал, взмахнула ладонями, и сияние поплыло над сценой и дальше, протянулось над головами ошеломлённых зрителей и закачалось в воздухе, медленно свиваясь и развиваясь, текуче переливаясь, будто волны быстротечной реки...       - Ох ты ж!.. - сдавленно выдохнул Роггвар.       Под медленно текущий вокализ ленты мягкими извивами покрыли всё пространство над амфитеатром, продолжая завораживающий, невиданный танец — то свиваясь, то вытягиваясь, то слегка угасая (и сердце замирало — неужели это всё?!), то снова ярко вспыхивая. Лилисса на сцене стояла с поднятыми руками, вытянувшись в струнку и почти не шевелясь — только кончики пальцев подрагивали, незаметно управляя танцующим светом. Все замерли, затаив дыхание и не отрывая расширенных глаз от потрясающего зрелища.       Наконец, под затихающую музыку, ленты сияния разделились на отдельные иголочки, плавно осыпались неощутимым дождём на потрясённых зрителей и медленно, медленно угасли над самыми их головами... Эхо чудного голоса ещё некоторое время носилось в воздухе, но, наконец, утонуло в ошеломлённом молчании...