Смотритель Маяка

— Это называется «боль»! Привыкай… Constantine (Константин: Повелитель тьмы)

У Майкрофта новый друг, тихо поговаривают в семье. По мнению Шерлока, звучит это в корне неверно. Новые друзья предполагают наличие старых, поэтому в данном случае правильнее будет сказать: «У Майкрофта появился друг». Шерлок добавил бы наконец-то — «наконец-то у Майкрофта появился друг», но вряд ли его брат когда-либо нуждался в друзьях. Впрочем, как и в людях вообще. Если у вас великие планы, любое отвлекающее понятие вроде дружбы или приятельства мельчает и очень скоро отмирает как невостребованный рудимент — в этом Майкрофт был убеждён и никогда ни о чём не жалел. Он рос в приятном окружении самого себя и — в лучшем случае — младшего брата, к которому относился со снисходительным интересом и некоторой долей любви, позволяя присутствовать где-то поблизости. Мир Майкрофта был слишком сложен и запечатан слишком сложными кодами, чтобы иметь к нему доступ; как удалось Кристиану Мэйси прорваться сквозь многослойные блокпосты его независимости, оставалось загадкой. Но у него это получилось легко — возможно, в силу своей открытой натуры он их попросту не заметил, и одно это уже достойно уважения. Кристиан Мэйси прекрасно воспитан («очаровательный юноша, сколько обаяния, сколько такта, какой интеллект, ну просто находка для нашего Майкрофта!»), не глуп, ироничен и по-хорошему амбициозен, но вместе с тем дружелюбен и прост; и — несомненно красив. Последнее лично для Шерлока не имеет значения, хотя по правде, будь Кристиан Мэйси коротконогим карликом, интерес Майкрофта был бы иного рода — нечто среднее между любопытством, благородным сочувствием и гадливостью, что само по себе уже плохо и, кроме того, совершенно не в духе Майкрофта. (Иногда Шерлок удивляется странной направленности собственного мышления: коротконогий карлик, серьёзно?) Но поскольку в свои шестнадцать Кристиан Мэйси — образец расцветающей мужской красоты и уж точно не привлёк бы внимание Майкрофта по таким банальным параметрам, остаётся одно: он в самом деле незаурядная личность. «Мой лучший друг», — отрекомендовал его Майкрофт холодновато, но Шерлока не проведёшь, он мгновенно уловил эти тонкие горделивые нотки. Майкрофту скоро семнадцать (если честно, не так уж и скоро, но какие-то пять с половиной месяцев в расчёт не берутся), и хотя уже сейчас о нём говорят как о поразительном и подающем большие надежды, он ещё не постиг искусство необходимой лжи — он в самом деле горд этой дружбой. Значит, на то есть причины, решает Шерлок, незаметно рассматривая Кристиана и делая мысленные пометки, которые могли бы ему пригодиться и которые не сотрутся из его памяти до тех пор, пока он сам не захочет этого... Родители Кристиана, чопорные аристократы с состоянием, превышающим все мыслимые запросы, весьма разборчивы в общественных связях и строго отслеживают любые контакты сына, поэтому в загородной резиденции Холмсов тот появился впервые — несмотря на полугодовое знакомство с Майкрофтом. В доме лёгкий переполох, хотя внешне это не проявляется: всё на своих местах, распорядок неукоснителен, мама и папа приветливы, но не более. И всё же Шерлок не сомневается, что гостю стараются угодить. Ему отведена лучшая гостевая комната; обеденный стол накрыт нежно-лавандовой скатертью, которую достают только на Пасху и День урожая*, и выбор блюд очевиден; миссис Холмс невероятно свежа, а мистер Холмс непривычно улыбчив. Но что в этом удивительного? Шерлок точно знает, что Кристиан Мэйси стоит и лавандовой скатерти, и всего остального, потому что этот взрослый мальчик покорил его с первого взгляда. Шерлок довольно замкнут и не по годам умён, он много читает, много думает, размышляет о многих вещах и явлениях — вращается в своей непостижимой вселенной и в силу этого одинок. Правда, в отличие от Майкрофта, это происходит само собой, а не оттачивается годами, осознанно и целенаправленно. Сказать, что Шерлок страдает — нет; к тому же он не против общения в целом, пусть даже сверстники не кажутся ему достойными траты времени. Иногда его приглашают на домашние праздники или дни рождения и он неплохо проводит время, что на его взгляд уже является достижением; но вернувшись домой, в свою комнату, он чувствует облегчение. Потому что, бога ради, это действительно скучно: когда тебе десять, и уж тем более одиннадцать или двенадцать, можно хотя бы попробовать что-то ещё, кроме однообразных компьютерных игр. Другое дело Кристиан Мэйси. С ним никогда не бывает скучно, он уникален и ни на кого не похож, разве что на принца из сказки — в том случае, если принцы из сказки смеются с хрипотцой и говорят о порнухе. (Однажды Шерлок оказался свидетелем такого тайного разговора; заметив его, Майкрофт и Кристиан замолчали и сделали глупый вид, который принято называть невинным, но уши его всегда невозмутимого брата полыхали пожаром. Кстати, Шерлок не придал этому значения, и Кристиан Мэйси нисколько не упал в его глазах.) После памятного уикенда и ответного визита Майкрофта в поместье чопорных Мэйси, где он, что совершенно естественно, произвел неизгладимое впечатление своим отточенным умом и основательностью, приезды Кристиана стали частыми — и ожидаемыми, причём не одним только Шерлоком. Стоит признать, без него уикенды проходили довольно уныло, мало чем отличаясь от будней. Майкрофт запирался у себя, занятый чем-то неотлагательным и без сомнения важным, а Шерлок откровенно хандрил, погружаясь в свою вселенную особенно глубоко и находя её непривычно пустой. Появление Кристиана преображало, казалось, само мироздание: всё вокруг приходило в движение, искрилось и переливалось. Он врывался в их дом свежестью прохладного бриза, яркостью весеннего солнца, заполняя комнаты светом и особого вида энергией, от которой приятно покалывало кожу и хотелось куда-то нестись сломя голову, и скакать, и кричать во всё горло, иначе ты просто лопнешь, как переполненный воздухом шарик, и при этом будешь хохотать как безумный. На кухне готовился нежнейший пирог с сельдереем и курицей, миссис Холмс надевала изумрудные серьги и благоухала Jean Patou's Joy. Составлялась программа досуга, расписываясь едва ли не поминутно, и всегда — всегда! — в ней находилось место для Шерлока, и в этом он видел влияние Кристиана. Справедливости ради, Майкрофта присутствие брата не раздражало, и когда эти двое больше чем надо увлекались общением, на время забывая о нём, он молча раскрывал очередную умную книгу, благодушно существуя где-то поблизости и не проявляя ревнивого недовольства. Он посматривал на них с интересом, улыбался, не разжимая рта, и даже походил на вполне нормального человека неполных семнадцати лет. В такие дни мир, кажущийся Шерлоку слишком просторным, со всеми его пустотами и затемнениями, в которых ничего не стоило потеряться и вовсе пропасть, заполнялся и освещался Кристианом — его голосом, его теплом, стремительностью его движений, решительностью его шагов, — становясь понятным и безопасным. В присутствии Кристиана он не чувствовал скованности, как это часто бывало, не оценивал каждый свой шаг с точки зрения «хорошо» и «не хорошо», что тоже случалось нередко; вопросы, которые он хотел бы задать Майкрофту или отцу, но не мог, потому что… да просто потому что не мог!.. он задавал Кристиану — поначалу несмело, стесняясь собственной робости и слишком тихого голоса, но потом всё увереннее. Зачастую ответы были ему не так уж важны, и, похоже, Кристиан это понимал. Он смеялся: — Шерлок, хитрюга! Бьюсь об заклад, что уже сейчас ты знаешь вдвое больше меня! Признайся, тебе просто нравится немного со мной поболтать? Шерлок в ответ пожимал плечами. Ну да. Что в этом странного? Почему бы нам с тобой не поболтать? Кристиан ерошил его длинные волосы (причуда миссис Холмс, весьма раздражающая, между прочим!) и снова смеялся, легко и весело, как мог смеяться только он один. Шерлок тянулся к нему с нескрываемой жаждой — как к упрощённому варианту старшего брата, к которому он тянулся всегда, мучительно и почти безнадёжно, — и втайне мечтал, что однажды сможет сказать про Кристиана Мэйси с не меньшей гордостью: «Это мой лучший друг». Он не видел в этом излишней самонадеянности и не считал, что перетягивает на себя одеяло, он честно хотел стать частью их дружеского союза, пусть даже совсем незначительной, убив при этом сразу двух зайцев: узнать, что такое дружба, а заодно приблизиться к Майкрофту ещё на пару шагов. Ведь бывает так, что люди дружат втроём, разве нет? Но даже если этого не случится, он готов и дальше оставаться собой — младшим братом Майкрофта Холмса, бесконечно малой величиной, без ропота и обид. Он уже был своим, был допущен, посвящён в нечто прекрасное, зарождающееся прямо на его глазах и приобретающее черты чего-то настоящего, очень ценного; даже капли этого счастья с него было довольно. Потому что никого на свете не было лучше Кристиана Мэйси. И никто на свете не смог бы причинить ему большую боль.