Часовой коллапс

      В маленьком полукруглом камине, забранном выпуклой массивной пузатой железной решёткой, похожей на ворота зачарованного замка, уютно потрескивал огонь. Яркие языки рыжего пламени жадно лизали сухое дерево и, негромко шипя, то и дело выбрасывали вверх фейерверки колючих охристых искорок. Маленькие, инкрустированные миниатюрными лепными часиками шарики, венчавшие витые балясины решётки, покорно ловили, преломляли и отражали отсветы пламени и превращали бездушно-логичную оптику в сказочную, волшебную огненную феерию.       Тяжело опустив затёкшую руку, Василиса отошла на шаг от ненавистной стены и с силой потёрла глаза. Снова провал. Тиккеровка ничего не дала, часовой флёр оказался бессилен, попытки обнаружить «личное» время грозного седого исполина так и не увенчались успехом. Словно он выпадал из всех мыслимых и немыслимых законов времени. Словно Великие Часы его вовсе не замечали. Отчаяние, сухо шелестя рваными чёрными крыльями, уже распростёрло над обессиленной девушкой свой душный серый саван. Бывшая черноключница резко помотала головой, будто пыталась таким радикальным способом отогнать мрачные мысли. Она не собиралась просто так сдаваться. Сделав глубокий вдох, Василиса вновь упрямо подошла к ненавистному, осточертевшему — до судорожно сведённых скул, до мелко дрожащих рук — серому камню, который неизменно видела перед собой последние несколько дней. И который продолжала видеть, даже закрывая глаза.       Короткий повелительный взмах рукой. В воздухе стремительно завертелся, выписывая замысловатую, похожую на ленту Мёбиуса, фигуру, тиккер. Небольшой благородный камень, выхватывая острыми гранями фрагменты окружающего пространства, словно осколки колоссального витража, всё менял и менял цвет. Индиго. Бирюза. Ультрамарин. Малахит. Солнечная желтизна…       И снова ничего. Василиса до крови прикусила нижнюю губу. Боль всегда прекрасно отрезвляла. Однако сейчас проверенное, не дающее осечек средство отказалось работать. Лишь сильнее сдавили горло липкие, ледяные и цепкие пальцы паники. Внешнее спокойствие, державшееся лишь на тонкой ниточке остатков воли и самоконтроля, готово было вот-вот сорваться в мрачную бездну страха. Девушка с хрустом сжала кулаки и медленно выдохнула. Нельзя. Сдаваться. Эмоции — последнее, что ей сейчас нужно. Помогло. Паника, злобно рыча и глухо огрызаясь, улеглась. Вскипела в жилах горячая ярость. Она, Василиса Огнева, во что бы то ни стало раскроет секрет этой проклятой стены и найдёт способ превратить её в каменную пыль!       Приглушённый шорох шагов и еле различимый шелест голосов заставили Василису обернуться. Из тёмной арки показались эррантии. Ассил, её собственная, хранившая скорбное молчание, и Анубис, самая брюзгливая и неуживчивая из эррантий Фэша, бурчавшая в адрес Ассил дежурный поток скабрёзностей.       — Ни хрена нового, — словно в ответ на вопросительное выражение лица Василисы, изрёк Анубис. — Стена никуда не девалась. Мой дебил-оригинал решил положиться на грубую силу, — ехидно усмехнулся. — Наэферил какую-то кувалду и засветил по этой стене со всей дури.       — И?..       — Чего — и? Как торчала там эта каменюка, так и торчит — что ж ей сделается?! Даже трещин не пошло!       — Лес тоже перекрыт, — доложила Ассил, перехватив затравленный взгляд хозяйки. — Стена там уходит далеко вверх и сливается с самим замком. И… — замялась, подбирая слова, чтобы хоть как-то скрасить горькую правду. — Она тоже оказалась нам не по зубам.       Сдержанно поблагодарив эррантий, Василиса опустилась за стол и, подперев лицо руками, отсутствующим взглядом уставилась на огонь. Странно. Почему-то сейчас девушке показалось, что маленькие часики на железных набалдашниках решёток постепенно теряют свои чёткие очертания, становятся зыбкими и текучими.       Вспомнилась фраза, которую когда-то произнёс Миракл, подбирая метафору для описания последствий неумелого, наглого и варварского вмешательства во время: «Почему у вас часы растекаются?» То, что тогда показалось лишь замысловатой аллегорией, ёмким и точным иносказанием, стремительно обретало смысл здесь и сейчас, становясь неотъемлемым элементом действительности. Само время вокруг них с Фэшем словно плавилось, текло и застывало непроницаемым коконом. Секунды, часы, дни сливались воедино, похожие друг на друга, одинаковые, тоскливые. Тянущиеся бесконечно долго. Сколько их утечёт, канет в небытие, растворится в бесконечной пустоте прежде, чем они поймут, с чем имеют дело и выяснят, как этому противостоять?       А недавно бывшая черноключница узнала, что у этой цитаты есть продолжение. «Суть не в том, что они растекаются! Суть в том, что мои часы показывают точное время». Именитый остальский художник, давным-давно изрёкший эту фразу, смертельно утомлённый одним и тем же вопросом о часах на его картинах, определённо не рассчитывал на то, что в его словах скрытый смысл станут искать неведомые ему часодеи.       Какое время является правильным, точным… для Времени?       — Ау, земля небесным сферам! — Василиса вздрогнула, как от удара. Погружённая в тяжёлые раздумья, девушка и не заметила, как рядом возник Фэш с высоким стаканом в руке, от которого поднимался терпкий волнующий аромат.       Устало улыбнувшись, Василиса приняла чашку из протянутой руки. Короткий кивок благодарности. Несколько быстрых, судорожных глотков. Горячая густая жидкость цвета запёкшейся крови должна была согреть и расслабить, но… Василиса не почувствовала почти ничего. Даже вкус — пряный, глубокий, насыщенный — прорывался к её разуму, словно из другой галактики.       — Глинтвейн? — поняла бывшая черноключница. — Но… — смущённо потупилась. — Фэш, я же от такой убойной дозы просто-напросто отключусь.       — Так на это и расчёт! — довольно оскалился парень. — От работы сама знаешь, кто дохнет! А ты пашешь, как проклятая, уже которые сутки!       — Ты, вообще-то, тоже, — принялась было спорить Василиса, но бывший среброключник остался непреклонен.       — Эй, я же мужчина! И в силу гендерной принадлежности мне положено стрелять, как ковбою, и бегать, как его лошади! — неуёмная фантазия мгновенно нарисовала Фэша в военной форме и с базукой в руках. Девушка невольно улыбнулась. Может, и в самом деле попробовать наэферить базуку и вдарить из неё по окаянной стене? — А ты, — продолжал между тем парень, — женщина — существо слабое, беззащитное и хрупкое!.. Короче, пей, — кивнул на стакан в руке Василисы и вдруг, скорчив комично-удивлённую физиономию, псевдообиженно взвыл: — Зря я, что ли, полгода Жан-Жака уламывал прислать нам кувшин этой штуки? — весело подмигнул растерянной девушке.       «Слишком весело», — кристально ясно осознала Василиса. Неправдоподобно весело, словно напоказ. А значить это может только одно: Фэша тоже постигла неудача.       — Глухо? — тихонько спросила Василиса, тронув любимого за рукав.       Взгляд Фэша тут же погас. Лукавые чёртики, неизменно плясавшие в синих безднах его глаз, испуганно разбежались, уступив место безликой обречённости.       — Как в подземелье Змиулана, — нехотя признал он. — Что я только не делал — всё без толку! Переход не открывается. Ни на Осталу, ни на Эфлару.       — Проще говоря, — с металлическим сарказмом в голосе перебил хозяина Анубис, — мы с вами застряли в большой каменной заднице!       — Пасть захлопни! — моментально ощетинился Фэш. — Тошнит уже от твоих приколов! — и, словно забыв о собственной эррантии, развернулся к Василисе и, мягко опустив ладони на плечи девушки, нежно, но требовательно произнёс: — А ты чего уши развесила? Допивай и баиньки!       Бывшая черноключница в несколько больших глотков осушила стакан (Фэш ведь не отвяжется!) и дрожащим голосом спросила:       — Мы… мы ведь выпутаемся, правда?       — Можешь не сомневаться! — уверенно тряхнул головой Фэш. — Думаю, в этой горе древней макулатуры, — демонстративно обвёл рукой стеллажи и полки Круглой комнаты, до отказа забитые книгами, — хоть что-нибудь дельное, да найдётся! Я просто не верю, что никто и никогда не сталкивался здесь ни с чем подобным.       Василиса слабо, лишь уголками губ, улыбнулась, опустилась на узкую тахту у стены и, плотно закутавшись в тёплый мягкий тёмно-синий плед, обвела рассеянным взглядом рабочий стол, за которым примостился Фэш. «Странно», — подумала девушка. Как бывший среброключник может ориентироваться в этом «космическом порядке»? Обрывки свитков, клочки старых, если не сказать древних, писчих перьев, осколки стекла (на днях от бешеного темперамента Фэша пострадала изящная старинная ваза), скомканные листы дорогой остальской мелованной бумаги. И груды книг. Старые, потрёпанные, зачитанные буквально до дыр дневники древних мастеров часодейства, пара мрачноватого вида инкунабул, обтянутых обветшалой чёрной кожей, и даже одна колоссальных размеров энциклопедия, сверкавшая в отсветах огня в камине золотым тиснением обложки.       Но, похоже, парня нисколько не смущал «эпичнейший кавардак», как метко выразился Анубис. Коротко раздав указания эррантиям, Фэш углубился в изучение книг. А Василиса, растянувшись на тахте, забросила руки за голову и прикрыла глаза. Только теперь девушка поняла, насколько она измотана. Сознание медленно проваливалось в мягкие, шёлковые объятия сна…       — Эгей, наро-о-од, — сквозь полудрёму донёсся до Василисы удивлённо-испуганный голос. — Что это ещё за хрень!       Девушка открыла глаза. Обвела всё ещё затуманенным дрёмой взглядом комнату. Глаза застыли на стене… Сизые, отмеченные печатью времени камни внезапно сделались зыбкими и дрожащими, словно сам воздух в комнате вдруг раскалился. Цвета померкли, будто какой-то шутник в одночасье лишил окружающее пространство ярких цветов, взорвав его всеми оттенками мрака. Казалось, будто сами тени, недвижимо застывшие на полу и стенах, пришли в движение, потянулись сизыми лапками к стене, стремясь скрыть её от посторонних глаз в непроницаемом сумеречном саване.       А затем мёртвый, застывший во времени и пространстве камень пришёл в движение. Медленно, бесшумно и неумолимо, он бесцеремонно захватывал оставшееся в распоряжении хозяев Расколотого замка пространство.       …Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Реальность перестала дрожать и расплываться, стена вновь стала стеной — безмолвной и неподвижной. Но что-то изменилось. Вглядевшись, Василиса сдавленно, глухо вскрикнула. Стена безжалостно отняла ещё несколько сантиметров замка.       Ловушка медленно захлопывалась…       — Да вы издеваетесь!       Вскочив на ноги, Фэш твёрдым, чеканным шагом подошёл к ненавистной стене. Несколько секунд буравил бездушный камень испепеляющим, яростным взглядом.       — Как же меня бесит эта штука! — процедил бывший среброключник, выхватывая стрелу.       — Стой! — Василиса соскочила с тахты, плед мягкой волной соскользнул на пол. — Погоди, Фэш, — сняла с шеи медальон-тиккер. — Давай я попробую. Если стена двигалась, то должно остаться хоть что-то, хоть какой-то след. — Звёздами зажглись в полумраке числа флёра. — А раз так, то можно попытаться… если не разнести это недоразумение в щебень, то вернуть в исходное положение.       — Хорошая мысль, — одобрил Фэш, приобняв девушку за плечи. — Давай рискнём.       — А нам-то чего делать? — недовольно буркнул Анубис.       — Заткнуться! — отрезал его хозяин. — И сидеть тихо, как будто вас здесь нет!       — Может, нам лучше проверить другие участки стены? — робко спросила молчавшая до сих пор Ассил.       Фэш лишь покачал головой.       — Нет смысла. Скорее всего, стена пришла в движение везде одновременно, как и появилась.       Круглая комната погрузилась в тяжёлое, напряжённое ожидание.       Спустя несколько утомительных минут Василиса обессиленно опустила тиккер.       — Не выходит. — Виновато и расстроенно опустила голову. — Как и прежде. Этой стены словно не существует во времени. Или… — Девушка на мгновение задумалась. Резко вскинула голову и обвела полными ужаса глазами собравшихся. — Или это мы не существуем…       Фэш порывисто прижал Василису к себе и провёл пальцами по слегка растрёпанным рыжим волосам.       — Мы очень даже существуем, — уверенно произнёс парень. — Просто… похоже, нас кто-то или что-то отделило от Эфлары и Осталы. И… — молодой человек осёкся. Отпустив Василису, он в недоумении уставился на собственные пальцы, вокруг которых змеилась невесомая, призрачная изумрудно-зелёная канитель. — Это ещё что такое?       Бывший среброключник энергично встряхнул руками, пытаясь сбросить с себя непонятные и пугающие тонкие нити. Тщетно. Сияющие зелёные змейки стремительно ползли вверх, обвивая руки, изголодавшимися по мужским ласкам женщинами льнули к обнажённой коже, делаясь с ней одним целым, удлинялись, разделялись, множились… В мгновение ока всё тело Фэша плотным коконом облепил переливающийся нефритовый туман.       — Василиса, беги, — тоном, не терпящим возражений, велел Фэш.       Девушка отрицательно дёрнула головой и протестующее подняла ладонь.       — Ещё чего!       — Беги! Я не знаю, что это! Это может быть опасно! Уноси ноги, пока не стало ещё хуже!       — Хуже быть не может, — жёстко возразила девушка. — Потому что хуже и так некуда! Я тебя не оставлю! И возражений не потерплю!       Круглая комната озарилась пронзительным слепящим малахитовым свечением. Сверкающий кокон Фэша, ощетинившись косматыми протуберанцами, взорвался. Во все стороны, разрезая пространство и время и теряясь в бескрайних чёрных глубинах Вселенной, ударили бесчисленные тонкие изумрудные лучи.       — Потрясающе! — восхитилась Василиса, не скрывая, однако, глубочайшего удивления. — Интересно, что это?       — Хотел бы я знать, — задумчиво откликнулся Фэш. — Я о таком никогда не слышал и не читал… — Парень осторожно тронул находящийся на уровне груди луч. — Может, это что-то сродни твоему флёру? — машинально пропустил сквозь пальцы несколько ближайших лучей. Они оказались упругими, податливыми и одновременно своенравными, как вода.       — Вполне возможно, — согласилась Василиса и подошла ближе. — Ой, смотри-смотри!       По гладкой, лоснящейся, как змеиная чешуя, поверхности луча быстро-быстро проносились бесконечные ряды искрящихся цифр.       — Ого! — изумлённо присвистнул Фэш. — Да их тут чёртова уйма! Так… и что мне с ними надо делать?       Парень на мгновение прикрыл глаза. Василиса не знала, о чём думал любимый, но шустрые циферки, как ни странно, замедлили свой бег и вскоре вовсе остановились. Лучи-струны потускнели, приобретая тёмный, болотистый оттенок. Лишь кое-где ярко горели таинственные группы чисел. Василиса насчитала таких групп ровно шесть.       — Фэш… — неуверенно позвала девушка. — Что-то случилось!       Парень приоткрыл глаза. Внимательно просканировал взглядом каждую группу чисел.       — Забавно, — сухо протянул он, хотя в синих глазах пронеслись живые искорки интереса. — Понимаешь, — пояснил парень Василисе, — у меня в голове сами собой начали появляться цифры. Не спрашивай, откуда и почему именно они, — я без понятия. Но почему-то конкретно эти сейчас и светятся, — вновь на мгновение задумался. — Только мне кажется, здесь чего-то не хватает… Не понимаю, чего точно…       — Кажется, я понимаю!       Часовой флёр вальяжно, лениво, словно осознавая собственную значимость, закружился в воздухе. Вот к первой изумрудной группе чисел подплыла одна-единственная багровая девятка. Немного покачалась на месте, будто раздумывая, стоит ли становиться в непонятный зелёный строй, цифра заняла место после идущей последней тройки, которая тут же стала жёлтой. Затем сменила цвет на морковно-оранжевый…       Поленья в камине догорали, скупо озаряя комнату мистическим багрянцем.       Струны-стрелы погасли, сделавшись антрацитово-чёрными.       Ослепительно сверкали тридцать шесть рубиново-алых чисел.       — Шесть раз по шесть, — пробормотала Василиса. — Почему…       Числа вновь ожили, начали вращаться по часовой стрелке. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, сплетаясь в сложную спираль, мчались в таинственном, понятном лишь им танце. Вихрь разделился на два, с головокружительной скоростью превращаясь в пылающие кровавые точки, чтобы через миг с ослепительной вспышкой скрыться где-то в космической бесконечной пустоте.       Круглую комнату наводнила тишина.       — Круто! — язвительно похвалил осмелившийся нарушить молчание Анубис. — И какого ананаса это было?!       Вопреки ожиданиям Василисы, Фэш лишь отмахнулся от собственной копии.       — Я знаю, что это, — тихим, взволнованным голосом произнёс парень. — Координаты. Только… это не всё, — перевёл дыхание. — Когда числа стали красными, у меня возникло странное ощущение… Будто мы вмешались в неизвестную временную параллель, не имеющую никакого отношения к Эфларе с Осталой.