Часовой коллапс

      Короткий зимний день стремительно догорал, уступая власть над городом ясной ночи. Индиговая бездна небес расцветала холодными узорами далёких созвездий. Прямые стрелы проспектов зажглись россыпями разноцветных огней. Город — неугомонное железобетонное дитя техногенной эпохи — никогда не уставал, продолжая даже ночью жить своей яркой, кипучей жизнью.       В узкую арку типовой безликой многоэтажки, круто свернув с проспекта, протиснулась приземистая, но крупная машина с дутыми боками и длинным приплюснутым «носом», походившая на чёрного упитанного шарпея. Не сбавляя скорости, она резко затормозила у второго подъезда, обдав бордюр каскадами грязных брызг и насмерть перепугав рывшуюся в мусорном баке облезлую кошку.       — Блин, Рознев! — воскликнул сидевший на пассажирском сиденье парень и в сердцах врезал кулаком по бардачку. — Да чтоб я ещё хоть раз сел в твоё грёбаное ведро с болтами!..       Занимавший водительское кресло Лёшка презрительно усмехнулся в ответ:       — Не нравится — топай пешком, — отрезал он. — Техника целее будет! — выразительно кивнул в сторону бардачка.       — Те-ехника! — скривился пассажир. — «BMW» — вот это техника! А у тебя какая-то мутная «Хонда Элемент»!       — У тебя и такой нет! — тут же нашёлся Лёшка. — К тому же, мне её подарили. А дарёному коню в зубы смотреть как-то не принято, Кастет.       — Странный у твоего старика вкус, — недоумённо покачал головой Кастет, подхватывая спортивную сумку, валявшуюся у него в ногах. — Ладно, бывай, я домой. Только это, — хитро усмехнулся, — не вмажься во что-нибудь.       — Сгинь уже! — окрысился Лёшка, швырнув в приятеля пустой бутылкой из-под напитка, которую постоянно забывал выбросить. Но попал в гулко захлопнувшуюся дверцу салона.       Глухо зарокотал двигатель. Машина плавно тронулась. Какое-то время медленно петляла по двору, но, выехав вновь на проспект, рванула вперёд на бешеной скорости.       …Круто вывернув руль, Лёшка небрежно припарковал машину у самого подъезда. Та, недовольно лязгнув сталью мотора, затихла. Парень не спеша вылез из брюха стального коня, поёжился от ледяного, пронизывающего ветра, обвёл тоскливым взглядом погружённый в синий сумрак двор и улыбнулся, заметив возле старого железного турника знакомую высокую крепкую фигуру. Юра Ревякин по прозвищу Де Ла Хойя, сосед по лестничной клетке, который, по странному капризу судьбы, всё время присутствовал в Лёшкиной жизни. На старой квартире — как пацан-каратист с первого этажа, с которым они постоянно выясняли, чей вид спорта лучше. Нередко такие споры заканчивались дракой, но ни одна из сторон никогда не была в обиде… После армии Де Ла Хойя съехал. Но когда Лёшка только-только въезжал в новую, его личную квартиру, то очень удивился, заметив Ревякина, закрывавшего дверь соседней квартиры. Хоть одна знакомая рожа!       И хоть Де Ла Хойя всегда дружил со спортом, в последнее время он поражал, восхищал и немного пугал Лёшу своей фанатичной одержимостью во всём, что касалось вопросов поддержания себя в форме. Что бы ни случилось, какая бы ни стояла погода, Де Ла Хойя неизменно, изо дня в день, проводил свою адскую изнурительную тренировку. По правде сказать, Лёшка не знал, когда именно сосед сделался настолько повёрнутым на физухе. Может, его в армии укусила какая-нибудь муха — всё же Юра служил в ВДВ, а это что-то да значит. А может, это всё из-за работы. Телохранителями влиятельных бизнесменов, политиков и знаменитостей за красивые глаза не становятся. Лёшка время от времени пытался уговорить приятеля открыть свой тренажёрный зал вместо того, чтобы прикрывать жирные пуза толстосумых бездельников, но Де Ла Хойя только отмахивался — мол, денег пока маловато… Нет, конечно, Юрец пахал ещё со школы, особенно перед всякими чемпионатами, да вот только тогда за ним ничего подобного не водилось: мог и полениться, и банально проспать, и от души натрескаться чего-нибудь вредного и вкусного…       — Йо, — Лёшка хлопнул приятеля по плечу. — Что, опять собрался полировать железо?       — Собирался, — угрюмо поправил Де Ла Хойя, вглядываясь в чернеющие на фоне чернильно-синего неба очертания крыши.       — А там у нас что? — Алексей гаденько ухмыльнулся и понизил голос до заговорщицкого шёпота:  — Снайпер, никак, засел?       — Не смешно, чувак, — буркнул Юра, не поворачивая головы. — Снайпера там никакого нет, но…       — Да выкладывай уже, не тяни кота за яйца!       — Я и говорю. Когда ты своё железное пугало парковал… — Лёшка закатил глаза. Да что все прицепились к его бедной машине?! — Там что-то рвануло.       — Бомба, что ли? — Алексей тяжело вздохнул и покачал головой. — Ой, Де Ла Хойя, опять ты за своё! Вечно тебе повсюду террористы мерещатся…       Парень представления не имел, что произошло с соседом, которого он знал всю свою жизнь, в армии. Но точно знал, что именно армия настолько круто изменила Де Ла Хойю. Да, внешне это был всё тот же добродушный, чуть ироничный весельчак, который может и поприкалываться, и поддержать. Но теперь Юрка стал более замкнутым, скрытным, никого к себе близко не подпускал — даже друзей держал на расстоянии вытянутой руки, начал везде и во всём видеть угрозу и опасность, а в его взгляде то и дело проскальзывало тревожное, леденящее душу напряжение. К тому же, в последнее время у Де Ла Хойи появилось очень странное увлечение: разномастные теории заговора. Но Лёшку это, в принципе, особо никогда не волновало, хотя и не мешало называть приятеля в лицо чокнутым конспирологом: Де Ла Хойя — хороший человек и друг, а тараканов в голове у всех хватает. К тому же, Юрец бы первым записал своего давнего знакомого в психи, расскажи ему Лёшка об Эфларе, часодеях и Астрагоре. Или просто поднял бы на смех.       — Да не бомба, — всё так же хмуро отозвался Де Ла Хойя. — Это что-то новенькое. — Замолчал, словно раздумывая, делиться подозрениями или нет. Лёшка терпеливо ждал. Наконец, приняв какое-то решение, приятель продолжил: — Там, на крыше, только что горел красный огонь, только ни звука, ни ударной волны не было.       — Господи, Оскар, ну ты даёшь! — Схватился за голову Лёшка. — Ты что, никогда не видел, как детишки балуются?       — Не, дружище, это были не петарды! — уверенно заключил Юра. — Будь там пиротехника, бахало бы так, что во всём доме стёкла бы тряслись!       — Да я не про петарды, дурья твоя башка! Совсем на своих взрывах поехал! Я про кальций и литий! Они как раз горят красным! Подумаешь — пацаны решили провести химический опыт!       — Тогда встречный вопрос: откуда бы они столько лития достали? Полыхало там — мама не горюй!       — Или это тебе так показалось, — гнул своё Лёша. — Короче, Юрец, хорош загоняться. Тут, братан, бритва Хайнлайна, — назидательно поднял вверх указательный палец, — не стоит искать злого умысла там, где всё объясняется элементарной глупостью.       — Может, ты и прав, — осторожно согласился Де Ла Хойя и ворчливо добавил: — Поймать бы этих химиков-недоучек да уши надрать как следует! А то они, не ровен час, нам таким макаром крышу спалят к недалёкой едрене вше!.. А, кстати. — Вопросительно взглянул на друга. — Что-то я давно твоих предков не видел. Отдыхать укатили, что ли?       Лёшка ошарашенно вытаращил глаза.       — Ты чего? С Луны свалился? — Снисходительно махнул рукой. — Они уже два месяца как вернулись на старую квартиру. Ремонт там, в конце концов, закончился. А чего вдруг интересуешься?       — Да понимаешь. — Де Ла Хойя широко улыбнулся. — У меня тут дружеский сабантуй намечается: парочка сослуживцев приедет, посидим, выпьем. А твоя мамка шум не особо жалует…       — Всего-то? — скептически хмыкнул Лёшка. — По мне, так приводи хоть весь свой полк! Я ж всё равно дрыхну как убитый!       — Ты-то, может, и дрыхнешь, — с сомнением проговорил Де Ла Хойя. — А вот у баб Мани, по-моему, слух, как у твоей кошки! И если я приволоку всех однополчан, включая замполита, то она непременно к нам прискачет, обложит по известной матери и ментами пригрозит!       Баба Маня — сухонькая, сморщенная, как изюм, старушка, что жила этажом ниже. Несмотря на преклонный возраст, эта безобидная на вид женщина отличалась весьма склочным и непредсказуемым нравом. И хорошо поставленным ударом клюкой. А ещё очаровательным умением совать свой любопытный нос практически везде.       — Так ты ей выпить предложи! — ехидно посоветовал Лёшка. — Авось, подобреет! — Мельком глянул на часы. — Так, ладненько, ты тут дуй на турник, а я пойду. — Скорчил похоронную мину. — Долбаные уравнения матфизики сами собой не решатся! А если я их завтра не положу Писаренко на стол, она меня без масла схомячит!       И, перебросив сумку со спортивной экипировкой за плечо, без особого энтузиазма поплёлся к подъезду.       Негромко тренькнул домофон.       В подъезде царила кромешная темень. Парень до рези в глазах вгляделся в гулкий, наполненный шорохами мрак и понял, что свет не горит ни на одном из этажей.       — Да что ты будешь делать! — злобно прошипел Лёшка, пытаясь нашарить в недрах внушительной сумки телефон. — Круто будет, если и лифт не пашет! Вот веселуха — тащиться наверх в этих потёмках!       На ощупь добравшись до лифтовых кабин и поминутно чертыхаясь (проклятый мобильник всё равно что в Лету канул, будто не желал быть найденным), парень нажал кнопку вызова. Громко лязгнула, открываясь, металлическая пасть лифта. Лёшка с облегчением выдохнул и, не глядя, шлёпнул всей пятернёй по обожжённой кнопке, на которой должна быть цифра шестнадцать. Скрипучий стальной скрежет. Кабина, вздрогнув, лениво поплыла вверх. Слава тебе господи! Одной головной болью меньше. Осталось найти ключи и этот поганый телефон.       Перерыв почти всю сумку, Лёшка обнаружил мобильник в тренировочной перчатке. Как хитрющий аппарат там оказался, парень так и не смог себе объяснить. Ну и пусть. Хорошо, что вообще нашёлся: не придётся открывать квартиру вслепую.       Голубовато-белый свет фонарика тускло осветил лестничную площадку, дёрнулся и замер на чёрной двери с серебристыми цифрами шесть и четыре. Щёлкнул поворачиваемый в замке ключ. Однако заходить в квартиру Лёша не спешил. При одной мысли о бессонной ночи, которую предстояло провести в компании нескончаемой вереницы уравнений, становилось тошно. Наконец, собравшись с духом, парень толкнул дверь плечом, как вдруг услышал какой-то странный шорох, доносившийся сверху, с лестничного марша, ведущего на крышу. Молодой человек, выругавшись сквозь зубы, бросился наверх. Чёрт бы побрал этих бомжей! Только недавно сменили домофон, а они снова все коды знают! Откуда, спрашивается? Добро были бы какие-нибудь матёрые уголовники с кучей связей и бабла, так нет же! Просто горстка голодранцев!       — Так, чуваки, всё, вечеринка закончилась! — крикнул Лёшка. — Собирайте манатки и проваливайте к чёртовой матери! Не дай бог, ещё весь подъезд заблюёте!       Тишина. Затем — негромкий всплеск. Как будто кто-то наступил босой ногой в небольшую лужицу. Лёшка насторожился. Это… не совсем нормально. Там, у самого выхода на кровлю, и в самом деле была лужа — вечно что-то с крыши течёт. На улице, конечно, не минус двадцать, но и в такую погоду босиком особо не побегаешь. Будь ты даже самым последним бомжом.       Парень направил луч фонаря вверх и тут же инстинктивно отпрянул, выронив телефон. По лестнице, еле переставляя дрожащие, подкашивающиеся ноги и тяжело опираясь на стену, спускалась обнажённая девушка. Пьяная, что ли? Или обдолбанная? «Да о чём ты думаешь?! — истошно заверещала совесть. — Она же голая! Го-ла-я!!!» Вот, блин. Только изнасилования не хватало! Так, ладно. Нужно её отвести домой, вызвать скорую и полицию. Пусть ловят больного ублюдка!       — Эй, — как можно мягче позвал Лёшка, поднимаясь на несколько ступеней. — Идём, я помогу! Не бойся!       Незнакомка медленно, словно каждое движение причиняло ей боль, подняла голову и еле слышно прошептала:       — Бе… ги…       — Чего? — удивился парень. — Какого…       Глаза девушки, ещё секунду назад еле заметные в темноте, зажглись ярким, неестественным, пронзительно-жёлтым светом. Маленькое окошко, через которое печально глядело в подъезд тёмно-синее низкое небо, вздрогнуло, гулко застонало и… взорвалось. На пол брызнули во все стороны мириады сверкающих острых осколков. С отвратительным, оглушительным, сводящим с ума скрипом пришли в движение ржавые перила. По серым бетонным ступеням со звонким стуком покатились стойки, поручень изогнулся, словно кобра, приготовившаяся к броску. Какая-то неведомая и безжалостная сила подняла Лёшку в воздух, словно тряпичную куклу, и швырнула к стене. На горле сомкнулись невидимые стальные пальцы. И крик. Яростный, звенящий, без пауз и перерывов, на одной высокой-высокой ноте.       Внезапно крик смолк. Мёртвая хватка, сдавливавшая глотку, разжалась. Лишь покачивался, жалобно скрипя, искорёженный поручень. Девушка едва стояла, привалившись к стене, её грудь тяжело вздымалась и опадала в такт сбивчивому, хриплому дыханию. Лёшка с трудом поднялся на ноги и в ужасе уставился на незнакомку. Только сейчас до него в полной мере дошло то, что произошло. Это… она! Она выбила стекло, даже не прикасаясь к нему. Она буквально разворотила перила и едва не задушила его самого! Но… как?       Лёша осторожно подошёл к замершей на месте незнакомке. «Кто, чёрт возьми, или что она такое?» — подумал он.       — Я… не знаю… — тихо прошелестели в ответ.