Часовой коллапс

      Чёрная часовая стрелка старого — ещё совдеповского — железного будильника лениво и неумолимо подползала к цифре два. Лёшка, всё больше и больше сатанея от убойной лабораторной, сплошь состоявшей из громоздких, неподъёмных задач, — их в универе ещё «товарняками» прозвали, — мазнул безразличным взглядом по циферблату и тупо уставился в окно. Чёрт бы побрал эту проклятущую теорию вероятностей вместе с окаянной матстатистикой! Пропади она пропадом! И ведь это только вторая лабораторная. А их там ещё три таких же! Вот как это всё решить к понедельнику, скажите на милость?! Почему-то вспомнился первый курс. Декан битый час распинался — дескать, к спортсменам у них особое отношение, куча поблажек и всевозможных плюшек-бонусов. Надо же было так повестись! На поверку оказалось, что все описанные прелести являются всего-навсего раздутой фикцией и сводятся лишь к смещению сроков сдачи сессий. И всё.       Глаза вновь вернулись к часам. Эх, выкинуть бы чёртового монстра на мороз, чтобы не сводил с ума настойчивым, мерзким тиканьем! Но у чудовища есть одно достоинство, которое сложно переоценить: звенит эта штука так, что подпрыгнет даже мертвец. Так что… пусть пока живёт.       Парень уронил тяжёлый взгляд в книгу и попытался сосредоточиться. Однако пару минут спустя бедняга понял, что не понимает ни слова из прочитанного. Вроде бы, слова русские, формулы знакомые, но связать всё воедино измотанный разум попросту отказывался. Лёшка бессильно уронил голову на предплечья. До чёртиков хотелось послать этот тервер к ёлкиной матери и, наплевав с высокой колокольни на то, что сдать эту бодягу надо уже в понедельник, завалиться спать. Часиков на двадцать. Часиков на двадцать… Сознание клещом вцепилось в эту, казалось, простую и логичную мысль и ни в какую не хотело её отпускать, возвращаясь к ней снова и снова. Как старая заезженная виниловая пластинка.       Потянувшись, Лёшка на мгновение задержал взгляд на приоткрытой двери соседней комнаты, затем решительно поднялся и, немного поколебавшись, твёрдо взялся за невзрачную серебристую ручку.       На узком чёрном кожаном диване лежала, закинув руки за голову, та самая странная незнакомка, которую Лёшка встретил на лестнице.       Девушка спала седьмые сутки подряд.       Молодой человек так и не обратился ни в полицию, ни в скорую, резонно рассудив, что потерпевшая или пациентка с такими способностями вызовет массу вопросов. Поэтому он попросту оставил девушку у себя.       Когда загадочная гостья проспала сутки, Лёшка не особо волновался. Мало ли, какие потрясения выпали на долю этой бедняжки! Мало ли, что с ней приключилось на Эфларе! Раз традиционный новогодний переход не открылся, значит, творится что-то серьёзное. Но когда незнакомка не пришла в себя и через три дня, молодой человек не на шутку всполошился, ведь столько спать — это ненормально. Однако так никуда и не обратился за помощью. Скорее всего, её в ближайшие пару дней хватятся на Эфларе. Тогда и станет ясно, что и почём.       Алексей довольно быстро убедил себя, что девушка — какая-то новая знакомая Василисы и Фэша. Зачем? Он и сам не знал. И узнать, в общем-то, не очень стремился. А копаться в себе молодой человек никогда не любил. Он был человеком действия — открытым, прямолинейным, может, чересчур горячим (за что неоднократно получал нахлобучки от тренера), который сначала бьёт в морду, а потом задаёт вопросы. Вот и сейчас Лёшка не стал изводить себя ненужными размышлениями и, начисто игнорируя доводы разума (а где её стрела, чувак?! Да ни один часодей без своей стрелы не может вот так! И не только без стрелы — в принципе не может!), махом записал её в часодейки.       Лёшка, крадучись, подошёл к дивану и осторожно примостился рядом с лежавшей неподвижно незнакомкой. Только сейчас он отважился приблизиться к опасной гостье. Только сейчас рискнул рассмотреть её.       Длинные чёрные, как вороново крыло, волосы, отливавшие в холодном неверном лунном свете чернёным серебром, мягкой живой волной струились по подушке, шёлковым водопадом ниспадали вниз, почти касаясь рыжего ворса роскошного турецкого ковра с ярким этническим узором. Изящное аристократичное лицо с тонкими благородными чертами дышало покоем. Парень даже засомневался: а не привиделись ли ему разбитое окно и искорёженная лестница. Спящая девушка казалась такой невинной… как ангел. Взгляд скользнул по кокетливо вздёрнутому носику и замер на пухлых чувственных губах, изогнутых тугим луком. Но больше всего во всём облике незнакомки Лёшку поразила её кожа. Идеально гладкая, мраморно-белая, в серебристо-сером полумраке комнаты она казалась сотканной из воздуха и жемчуга. Парень неуверенно протянул руку и осторожно провёл кончиками пальцев по щеке незнакомки. Щека оказалась мягкой и нежной, как у ребёнка. И очень тёплой.       Лёшка не знал, как долго он просидел вот так — не сводя восхищённых глаз с обворожительной незнакомки и, как зачарованный, осторожно поглаживая её по щеке. О чём он думал, молодой человек не смог бы сказать даже на допросе. Вроде, ни о чём. И вместе с тем обо всём. Единственное, что он бы наверняка вспомнил — навязчиво вертевшиеся в голове строки:       I donʼt wanna to breathe I donʼt want to die       I canʼt feel Iʼm paralyzed       Iʼm not taking this tonight       Give me back my life       Но реальность не терпит, когда её игнорируют, и неизбежно карает за отсутствие почтения. Не сделала она исключения и для Лёшки. Из необъяснимого гипнотического транса его выдернули тонкие изящные девичьи пальчики, что железным капканом сомкнулись у парня на запястье. Встрепенувшись, Лёшка поморщился, отгоняя наваждения и фантазии, и в недоумении уставился на незнакомку. Та медленно и плавно поднялась на диване и села. Недоверчиво прищуренные глаза полыхнули гневным жёлтым огнём, превратившись в раскалённые пылающие звёзды. Молодой человек рефлекторно отпрянул: он прекрасно помнил, что произошло в прошлый раз. Инстинкт самосохранения умолял бежать без оглядки, вовсю семафоря об опасности. Но Лёшка так и не успел ничего предпринять. Хлестнуло острой, немыслимой, запредельной болью. Она рвала плоть, крошила кости, распыляла на мельчайшие частицы. И снова крик.       Пронзительный, надрывный, страшный, сжигающий рассудок. До краёв наполненный ужасом и яростью, настолько сильными и яркими, что воспринимались как свои. Нестерпимо захотелось кого-нибудь убить… или самому броситься с балкона вниз. В сознание впились длинные, гибкие и цепкие щупальца, которые принялись методично и безжалостно — быстро-быстро — перелистывать воспоминания, воскрешая мысли, чувства, намерения и эмоции. Крик взлетел почти до ультразвука. Но именно теперь — или это лишь предсмертная маска исковерканного, помутившегося разума — чудовищный бессмысленный набор звуков складывался в колючие и холодные, как льдинки, слова.       «Qui estis?»       И, когда Лёшка почувствовал, что больше не выдержит этой пытки, немигающие жёлтые глаза расширились. В них больше не было ни ярости, ни страха. Только недоумение, которое вскоре сменилось осознанием… Девушка отшатнулась и прикрыла узкой ладонью рот. На лице застыла маска вины и раскаяния. Глаза-звёзды, на мгновение вспыхнув ярче, погасли.       «Прости… — набатом прогремел холодный, налитый медью голос. Лёшка готов был поклясться всем, что у него есть святого: губы девушки оставались неподвижными. — Этот эпизод я практически не помню… Ещё раз прости. Я понимаю, две попытки убийства за неделю… Почему атаковала сейчас?.. Не знаю…»       — Стоп! — прорычал Лёшка, хватаясь за голову. — Баста!       Значит, ему не показалось. Эта девушка действительно телепат. То, что она говорит, не произнося ни слова, отвечает даже на несформулированные вопросы и способна вывернуть мозги наизнанку кому угодно — лучшее тому подтверждение. И это пугало. До оторопи. До жути. Выходит, его первое предположение было абсолютно верным. Незнакомка не имеет никакого отношения к часодейству. Интуиция, ухмыльнувшись, надменно вскинула подбородок и отвернулась, насвистывая «Мурку». Мол, я же говорила. А теперь — умываю руки, дорогой хозяин…       — Хорошо, — вслух согласилась гостья. — Просто ментальное общение экономит время… ого! — Поморщившись, с силой потёрла виски. — Похоже, ты прав. Не стоит с ним усердствовать: кучу сил отнимает.       Лёшка улыбнулся. Он не ожидал, что девушка так легко согласится общаться нормально — с помощью слов и жестов, а не использовать свои телепатические способности. Да и живой голос у незнакомки оказался на удивление приятным: мягкое, бархатистое, хрипловатое контральто.       — Ладно. — Примирительно махнул рукой молодой человек. — Проехали. Давай знакомиться. Я …       — Лёша, знаю. А вот кто я, — девушка покачала головой и обескураженно развела руками, — не представляю. Я совершенно ничего не помню. Ни как меня зовут, ни откуда я…       Всё-таки амнезия. Лёшка задумчиво поджал губы. Надо что-то делать. Пусть даже для того, чтобы понять, отчего у молодой и вполне здоровой девчонки начисто отшибло память, и как с этим быть. Но что? В больницу с ней не сунешься — неизвестно, чем этот визит может закончиться…       Парень озадаченно нахмурился… И тут же улыбнулся. Ему в голову пришла отличная идея.       — Слушай, — просиял Лёшка. — Есть одна мыслишка…       — Давай к врачу сходим. Только не пугайся, он хоть и выглядит, как полный кретин, но своё дело знает. И работает в частной клинике, так что лишних вопросов задавать не будет. Заодно поймём, может, что с тобой стало и как бороться с этой твоей амнезией, — отрешённым, глубоким, немного пугающим голосом произнесла гостья.       — Ё-моё! — Лёшка раздражённо всплеснул руками. — Да сколько можно?!       — Не надо больше лезть ко мне в голову, я сам всё скажу. Это стрёмно, вообще-то, — в точности процитировала мысли парня телепат и, состроив виноватую рожицу, уставилась на Лёшу. — Ой… Это что, и правда настолько пугает? — Молодой человек коротко кивнул. — Но… Мне казалось… не знаю, почему… ну, что подобными способностями обладают многие…       — Нет. Так могут единицы, — медленно проговорил Лёшка, а про себя добавил: «Если верить Де Ла Хойе»…       — А кто у нас Де Ла Хойя? — спросила девушка, но тут же примирительно вскинула руки. — Прости… Видимо, привычка. Просто… я так и не поняла, кто это. У тебя в сознании два образа, и получается, что один напластовывается на другой… Довольно комичная картинка. Хочешь посмотреть?       …Наверное, умение слушать — действительно редкий дар. Алексей никогда не встречал человека, который бы слушал так, как сидевшая рядом девушка. Внимательно, заинтересованно, не сбивая собеседника с толку бесчисленными вопросами или комментариями. Молодой человек и не заметил, как рассказал ей практически всё, что знал: от своей биографии до последних открытий в области физики. Даже вскользь упомянул о Фэше с Василисой, о чём едва не пожалел. Но гостья, похоже, мало что поняла как из Лёшкиной памяти, так и из его путаных объяснений. Она, немного подумав, вынесла свой вердикт: мол, Фэш и Василиса — это какие-то жутко влиятельные и богатые ребята, во владении которых есть собственный здоровенный замок. Не такая уж и неправда, если вдуматься…       Как и предполагал Лёшка, девушка наотрез отказалась от врача. Подсмотрев в его сознании образ, она возмущённо фыркнула, назвала методы современной медицины неэтичными и недопустимыми, а процедуры — малоэффективными и варварскими и заявила, что не подпустит к себе таких коновалов. Алексей, не питавший тёплых чувств по отношению к эскулапам, всецело понимал и разделял негодование девушки. Хотя кое-что в её словах насторожило молодого человека. Гостья уверенно и резко назвала современную медицину неэффективной. Странно. Если она ничего не помнит, то по идее сравнивать не с чем. Тогда откуда такие выводы?..       — Надо бы решить, как тебя называть, — прервал затянувшуюся паузу Лёшка.       В голову почему-то настойчиво лез Пятница — герой романа Даниеля Дефо. Парень лишь отмахнулся от собственных мыслей. Не называть же её Пятницей, в самом-то деле! Тем паче, что нынче воскресенье… Воскресенье? Логика моментально подсказала решение. В голове выстроился немного сумбурный, но чёткий ассоциативный ряд.       — Настя? — Девушка вопросительно посмотрела на Лёшку. — А мне нравится, — не задумываясь, одобрила она. — Только я не совсем поняла, причём тут воскресенье.       — Сегодня воскресенье, — охотно пояснил молодой человек. Он решил не заострять внимание на том, что гостья вновь бесцеремонно влезла к нему в голову. — Анастасия с греческого переводится как «воскрешающая».       — Интересно. Красиво получилось, — похвалила Настя и вдруг пожаловалась. — Мне холодно…       Лёшка мысленно хлопнул себя по лбу. Одежда! Как он мог забыть! Ведь ещё в первый же день бегал к сокурснице шмотки клянчить! Придумал какую-то совершенно дикую историю о том, что, дескать, приехала знакомая из Израиля, а в аэропорту что-то перепутали, и её чемодан со всеми вещами улетел в Вашингтон. Сердобольная и простодушная девчонка даже не стала вникать в суть того, что наплёл ей Лёшка. Искренне сочувствуя, она быстренько вытащила из шкафа пару джинсов, маек, какой-то свитер и даже отдала старенькую дублёнку.       Настя благодарно улыбнулась и поднялась с дивана, сверкнув ослепительной наготой подтянутого, стройного тела. Лёшка проводил задумчивым взглядом изящную точёную фигурку. Настю можно было смело назвать красивой. Но что-то в этой девушке пугало молодого человека. И дело было вовсе не в её феноменальных способностях. Лёшка всмотрелся повнимательней. Пластичные, но точные и скупые движения, как у готовящейся к прыжку пантеры. Под кожей чётко просматриваются витые жгуты тренированных мышц…       — Хватит пялиться на мою задницу, лучше спать иди, — с весёлым смешком посоветовала Настя. — Депривация до добра не доведёт.       …Утром Лёшку разбудил странный звук, доносившийся с кухни. Тонкий, трепещущий свист. Затем — дребезжащий звон. Вжик-дзынь, вжик-дзынь.       — Что за чёрт, — зло простонал парень.       Остервенело зевая и проклиная на чём свет стоит все звуки разом, акустику вообще и утро (неизбежное зло), лениво вылез из-под одеяла и поплёлся на кухню, твёрдо решив устроить Насте нагоняй. Но, едва переступив порог кухни, молодой человек замер, как вкопанный.       У плиты спиной ко входу стояла Настя с наушниками на голове. Рядом, на расстоянии ладони, в воздухе висели его планшет, тетрадь, в которой что-то быстро строчила болтавшаяся над ней ручка, тоненькая книжица с лабораторными и лист бумаги, из которого сам собой складывался бумажный журавлик. На плите уютно грелась маленькая медная турка, источая тонкий, благородный аромат. Видимо, что такое кофе, Настя, несмотря на её амнезию, всё-таки помнит.       Молодой человек уже набрал в грудь побольше воздуха и собирался высказать этой психованной телепатке всё, что он думает по поводу подъёмов ни свет ни заря от мерзких, как серпом по яйцам, звуков, но в этот миг мимо его виска со скоростью гоночного болида пронеслось нечто… неопределённое. Вжик. Парень едва успел увернуться. НЛО же как ни в чём не бывало преспокойно приземлилось на сушилку для тарелок. Дзынь. Лёша опасливо скосил глаза на мойку. Под упругую струю воды впорхнула глубокая суповая миска, на которую тут же набросилась губка.       «Я попал в мир Гарри Поттера, — с каким-то угрюмым фатализмом подумал Лёшка. — Авада Кедавра, блин…»       Выходит, телекинез тоже не был плодом его воображения. Любые сомнения отпали. Его гостья точно не часодейка…       Удивительно, но Настя словно и не заметила появления хозяина квартиры на кухне. Она сосредоточенно уставилась на мишень для дартса. В левой руке зажаты три длинных кухонных ножа. Вот девушка слегка откинулась назад, расслабленно и плавно отвела руку… Бац, бац, бац! Все три ножа один за другим влетели точно в «десятку».       У Лёшки отвисла челюсть.       Вот это да! Он не понаслышке знал, что такое метание ножей: когда-то Де Ла Хойя его учил этой военной премудрости… Но попасть вот так запросто с четырёх метров в десятку? Минутку… В десятку? С четырёх метров? Кухонным ножом, у которого балансировка ни к чёрту?       Удивлённое восхищение уступило место тяжёлой, почти параноидной подозрительности.       — Охренеть! — воскликнул Лёшка. — Я в шоке!       Настя испуганно дёрнулась и, глухо вскрикнув, ослабила контроль… Тетрадь и книга, судорожно замахав крыльями-страницами, рухнули на пол, вдребезги разлетелась упавшая на пол тарелка, в турку на плите, расплескав кофе, свалилась ручка. Последним в кастрюлю со вчерашним борщом плюхнулся планшет.       — Зашибись! — буркнул Лёшка и, бесцеремонно оттолкнув девушку, бросился спасать тонкую корейскую технику. — Ну-ка, — быстрое нервное стаккато по сенсорной панели. — Фу, живой! Слава тебе на лысину!       — Прости. — Виновато улыбнулась Настя. — Ты меня напугал, вот и…       — Забей, — перебил её Лёшка, поднимая с пола тетрадку. Пролистав несколько страниц, он удивлённо присвистнул и прострелил девушку подозрительным взглядом. — Ты это решила?! — не веря своим глазам, прошептал парень. — Но… как?! Ты ведь ни фига не помнишь!       — Не помню, — спокойно подтвердила Настя. — Знаешь, я решила посмотреть, что в тетрадке. И, когда увидела, то… просто поняла, что я это знаю. Знания пришли, будто по волшебству, сами собой…       — Сами собой… — эхом повторил Лёшка.