Часовой коллапс

      В дрожащем разрежённом холодном воздухе призрачной змеей причудливо петляла дорога, то грациозно укладываясь мелкими кольцами, то напряжённо выгибая гранитную спину. Колючие песчинки, похожие на малюсенькие сюрикены, покорные воле обезумевшего ветра, яростно бросались на меланхоличные понурые обожжённые скелеты деревьев, на кажущиеся хрупкими и ненадёжными стены редких в этом неприветливом краю нищих ночлежек одержимых учёных и просто искателей приключений, сизыми мухами облепляли лобовое стекло старого грузовика, неспешно крадущегося по трассе.       Непроглядную антрацитово-чёрную вуаль, нависшую над городом, разрезал берилловый трезубец молнии, на короткое мгновение озарив холодным огнём мрачные обгоревшие остовы небоскрёбов Цирии.       Эгеон всё ещё не оправился от побоища, произошедшего почти год тому назад. Выжженная, изувеченная земля, где-то зияющая глубокими разломами, где-то спёкшаяся до чёрного стекла; исполинские железобетонные скелеты руин, некогда бывших городами. Сотни покинутых поселений, тёмными призраками застывшие посреди безжизненных пустошей. Мёртвые камень и неосталь на мёртвой земле.       На ум пришло горькое сравнение.       Вторая Эфра.       Кто был виноват в том чудовищном кровавом побоище? Лидеры Анклава? Те, кто отдал приказ утопить целую планету в огне? Мирные жители Эфры, отказавшиеся подчиняться, взбунтовавшиеся против очередного бесчеловечного закона? Мятежники, предложившие свою помощь эфрийцам?       Бесконечные мучительные вопросы без ответов. Война не делит на правых и виноватых. Войне не интересны человеческие законы. Войне плевать на справедливость и этику. Война — это война. Она никогда не меняется.       …Примаро проследил взглядом за подползавшим к массивным воротам базы транспортом. У пропускного пункта уже суетились бойцы Сопротивления, деловито выползали из ангаров гравитационные погрузчики, которых острый на язык Тай прозвал «гравицаппами». Из транспорта на грузовую платформу легко соскочил какой-то парень в тёмно-синей силовой броне Тер’сарской торговой коалиции.       — Эй, Игнис! У меня тут для тебя подарочек! Поглядеть не хочешь?       Примаро оторвал взгляд от мрачного пейзажа за окном и повернул голову.       — Ненавижу сюрпризы, Лимес. Особенно твои. Как укошмаришь чего, так никто не знает — ржать или вешаться.       Говоривший — молодой парень примерно одного с Примаро возраста — взъерошил пятернёй копну пепельных волос и скептически усмехнулся.       — Не, этот тебе точно понравится, — на секунду прикрыл глаза. Панорамный голопроектор, повинуясь ментальной команде-импульсу, тут же откликнулся, вспыхнул искристо-лиловым. — Зацени!       На проекторе в бездонной космической черноте величественным полукольцом застыли тер’сарские линкоры класса «Квазар». Изысканная золотая тиара на челе вечности. Примаро вновь поразился тому, как может нечто столь смертоносное быть настолько совершенным. Произведения искусства, созданные гениальным безумцем. В сравнении с этими великолепными машинами самое прекрасное и изящное оружие, созданное Анклавом, выглядело убого и низменно.       — Поразительно, — удивлённо протянул Примаро. — Только не говори мне, что ты их угнал!       Нет, он, безусловно, верил в технопатический гений давнего друга и знал, что тот способен без шума и пыли увести любую технику Анклава буквально из-под носа у военных. Но тер’сарские разработки — это совсем другое дело. Даже элементарный коммуникатор вскрыть — та ещё задачка, не говоря уже о звездолётах, угнать которые попросту невозможно.       Лимес, выпучив тёмно-синие глаза без белков, уставился на Примаро, будто впервые видел, а потом обиженно заголосил:       — Обалдеть! Тебе, видать, вчера на тренировке начисто отшибли мозги! Я ж тер’сарец наполовину, ёлки-палки! Просто попросил!       — Ну да, как же! — иронично хмыкнул Примаро. — Ты, стало быть, просто попросил, — лёгкий нажим на последнем слове, — а они тебе — тоже просто — взяли и дали. С пожеланиями счастливого пути и благословением от Совета, — испытующе прищурился. — Не смеши, Тай!       — А кто тебе сказал, что я Совету ходил кланяться? — Тай нахально оскалился. — Не, они-то, конечно, не отказали бы в помощи, но только после того, как всё бы взвесили и перепроверили…       — И отправили гневное послание в Галактическую лигу, — перебил приятеля Примаро.       Лимес скривился, будто только что прожевал лимон целиком.       — Уй, и думать не хочу! Вони было бы на всю Галактику! — но, тут же сделавшись серьёзным, негромко добавил. — А наши анклавские живчики точно не стали бы дожидаться санкций Лиги и развязали бы очередную бойню…       — Для открытого обращения в Лигу у нас не хватает доказательств: как ни крути, а геноцид — серьёзное обвинение. Анклав же прекрасно умеет заметать следы и делать вид, что всё хорошо.       — Для того-то мы и летим на Хайдору!       …Словно из воздуха возник кажущийся невесомым золотистый пандус. Огромные иллюминаторы. Тонкие кристаллы управления, излучающие мягкое свечение. Грозные сияющие полумесяцы-ятаганы кинетической тахионной матрицы. Дрожащие человеческие руки легли на панель управления. Лёгкий псионный импульс — невербальная команда, не чётко указанное направление. Мягкий вертикальный взлёт. Если бы не стремительно удаляющаяся поверхность планеты, можно было бы решить, что «Квазар» всё ещё на Эгеоне. Головокружительно нарастающая скорость…       …В сотый раз перепроверив чертежи и расчёты, Примаро опустил одеревеневшую руку на сенсорную панель. Осторожно, с плохо скрываемым отвращением и ужасом, словно касался разлагающегося трупа. За плотным пуленепробиваемым стеклом ожили металлические лапы манипуляторов. Точными механическими движениями они воплощали в жизнь страшную фантазию, схемы и формулы методично обретали плоть и форму, делаясь элементом реальности. Плазменные заряды, испускающие пучки неестественного зелёного свечения, тонкие острые трассеры, стабилизаторы, ионные взрыватели, сверкающие, как чистейшей воды бриллианты в мёртвом неоновом свете… Пока конструкция выглядела не более чем жутковатой футуристической абстракцией художника-постмодерниста. «Хоть прямо сейчас в галерею», — с горькой иронией заключил парень. А это, уважаемые ценители современного искусства, внутреннее устройство вымышленного оружия — бластерной установки. Обратите внимание на уникальное цветовое решение, избранное автором… Ага… Компактный шарик из раскалённой плазмы, которыми плюётся новорождённое динамореактивное чудо военной мысли, тоже выглядит красиво. Почти как полярное сияние в миниатюре. Вот только вся красота исчезает в тот момент, когда снаряд достигает цели. И остаются огонь, боль, кровь и смерть.       Металлические щупы бережно и уверенно заковали «внутренние органы» плазменной базуки в титановый кожух. Метнув беглый взгляд на механических слуг, Примаро поморщился. На стволе местный гений дизайна уже успел вывести размашистой вязью название. Фамилию создателя. Его фамилию.       Низко взвизгнули манипуляторы и повисли безвольными плетями. Новенькая установка мирно лежала за стеклом, издевательски поблёскивая названием. Молодой человек круто развернулся и, не оборачиваясь, поспешил прочь. Упругий серый пластик, покрывавший пол лаборатории, мягко запружинил под ногами, тоненько попискивая. Примаро передёрнуло. Ему показалось, что он идёт по живому, шевелящемуся ковру из крыс и мышей, которых панически боялся. Надо будет как-нибудь сменить. А то так и до инфаркта недолго — с его-то мусофобией!       — Проснись и пой, братва! — прогремел по внутренней связи весёлый голос Тая. — Через пять минут выходим из гиперпространства. Пристегните ваши задницы к неподвижным объектам! Нас ждёт большая тряска!       …Бледно-голубое, почти белое небо над Хайдорой расколола надвое широкая пылающая полоса. Плотный горячий сухой воздух огласил разгневанный, высокий, скользкий визг. Полоса разделилась, рассыпалась огненными каплями, которые стремительно пикировали вниз, отвратительно визжа.       — Чёрт побери… Балатры! — Примаро, выхватив из псионной полифонии сигнатуру Тая, отдал короткий приказ: «Уходим!»       В ответ кольнуло раздражением.       «Чего ты так орёшь?! — недовольно проворчал друг. — У меня чуть башка не лопнула!»       «Балатры!» — отрывисто сообщил Примаро.       «Ориентировочные время и место приземления?» — Тон Лимеса сделался собранным и деловым.       «Да прямо сейчас! — Терпение стремительно таяло. Ламии его раздери, этого Тая! Нашёл время изображать педанта! — За каньоном!»       «Вот же дерьмо, — простонал Лимес, скрывая тревогу за извечной развязностью. — И чего им всё неймётся?!»       Примаро не ответил: вопрос был явно риторическим. Он осторожно высунулся из спасительного полумрака арки и вышел к ажурным перилам узенького балкона высоченной белой манары древнего храма. Аарра — голубой сверхгигант, величественно плывший по небосводу, — видимо, взбешённый появлением неверующего ничтожного таракана в святом месте, больно хлестнул по глазам снопом острых, пронзительных искр. Прикрыв глаза, молодой человек небрежным щелчком сбросил на нос очки. Мир озарился мрачным пурпуром. Примаро тускло улыбнулся. Так будет получше. «Поиск живых объектов», — приказал он очкам. Мониторы высветили десять оранжевых человеческих фигурок, что рваным клином шагали в направлении к храму. Всего декурия? Быть не может. Примаро переключился на псионное сканирование местности. Кто бы сомневался! Они не совсем идиоты, чтобы переться одной декурией! Всё равно, что с пси-клинком на боевой крейсер! Сосредоточившись, оценил приблизительное количество нейросигналов. Примерно полторы манипулы… Многовато… Прислушался. И различил пока ещё далёкий, но неумолимо и стремительно приближавшийся ментальный гул.       «Тай, планы меняются. Они натравили на нас весь Хайдорский легион! Забирай людей — всех, кого отыщешь! И убирайтесь на корабль! — Ещё раз прислушался к собственным ощущениям. — Шевелитесь: эти уроды стягивают сюда какую-то тяжёлую технику».       …Глубоко вдохнув, молодой человек медленно сосчитал до десяти, избавляясь от ненужных мыслей и эмоций, превращая себя в бесчувственную машину смерти. Свои шансы в бою против почти двух легионов вооружённых до зубов, хорошо подготовленных бойцов он трезво оценивал как ничтожные. Но это уже не имело значения. Он должен был выиграть время для группы Тая и почти сотни тысяч людей с Хайдоры. И сделать для этого всё возможное и невозможное.       Ещё раз прощупал местность. Плохи дела. Похоже, легион попытается взять город в клещи и методично, квартал за кварталом, зачистить территорию, выжигая всё, что способно двигаться и мыслить. Нужно их задержать. Во что бы то ни стало. Ещё не до конца осознав, что будет делать, Примаро аккуратно подключился к сознанию одного из легионеров, выбранного наугад. Так, похоже, они продвигаются через ущелье Аль-Узза. Отлично. Конечно, послать телекинетичекий импульс через другого человека, да ещё с такого расстояния — задача архисложная. Но других вариантов всё равно нет. Секундная концентрация. Напряжение. И дьявольской силы удар. Красноватые, изрезанные ветром и солнцем скалы вздрогнули и ожили.       Молодой человек поспешил отключиться, но не успел вовремя. Сознание опалило предсмертной агонией. Больше сотни коротких, отчётливых сигналов-криков, от которых кровь замерзала. От которых хотелось сдохнуть.       Больше сотни разом вспыхнувших сверхновых.       Он только что убил одним ударом целую центурию.       «Простите меня…»       …Солдаты Анклава застыли без движения. Одинаковые, бездушные и бездумные истуканы. С одинаковыми плазменными винтовками. В яростных лучах Аарры их ослепительно сияющие стволы казались жидкими, ртутными.       От шеренги противников отделилась коренастая, приземистая фигура. Жёсткий, кажущийся осязаемым голубоватый луч светила принялся фамильярно теребить золочёные венцы трибуна на плечах.       — Трибун Друз, — с холодной иронией протянул Примаро. — Вот так встреча! — Бывший начальник оставил реплику без внимания. Лишь губы тронула презрительная, надменная усмешка. — Как поживаете? У вас болезненный вид, — ядовитое сочувствие в голосе. — Кошмары не мучают? Эгеон не снится? — Друз всё так же молчал, однако на его широких скулах заиграли желваки. — Но оставим лирику. Меня интересует другое…       — Приберегите своё красноречие для более благодарной публики, центурион, — брезгливо выплюнул трибун. В руках блеснула лиловая нить пси-блокиратора. — Именем…       — Умоляю, избавьте меня от пафосных речей! — прервал трибуна Примаро и обвёл тяжёлым, тоскливым взглядом бывших сослуживцев. — Вы ведь не думаете, что я сдамся просто так? Раз уж вы притащили сюда всех этих людей, — небрежный взмах рукой, — то вы уже их записали в покойники и не станете возражать против глобальной резни? — Молодой человек прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от гула в ушах и паскудного головокружения. Слабая улыбка. Что ж, это — мизерная цена за массовое убийство… — Не слышу возражений.       «Простите…»       …Из вязкой топи кошмара Примаро выдернула боль. Колючий, резкий удар в плечо. Молодой человек приоткрыл глаза и увидел Бурана. Верный луноптах настойчиво щипал хозяина за плечо, обеспокоенно ворча. Заметив, что Примаро наконец проснулся, Буран вопросительно скосил на него чёрный глаз, ещё раз крепко щёлкнул по руке — мол, нечего так пугать — и, чрезвычайно довольный собой, сунул голову под крыло.       Снова этот сон. Рваный, разрозненный, фрагментарный. И до ужаса реальный. Ясный, пронзительно-прозрачный, живой. Да вот только сон ли это? Примаро с силой провёл ладонями по лицу и сдавил пальцами виски. Мерзкая головная боль, навалившаяся ещё вчера, никуда за ночь так и не делась и теперь со счастливой садистской ухмылочкой продолжила вкрадчиво сверлить виски.       Сон. Ему и раньше то и дело снилось будущее — порой безмятежное, порой мрачное, доводящее до отчаяния. Но сны никогда раньше не повторялись. Примаро задумался. Сколько его уже терзает этот проклятый сон? Примерно полгода, никак не меньше — как раз тогда, когда его дар будто сошёл с ума. Настоящее, прошлое и будущее переплетались между собой, образуя цепочки-последовательности, рвались, объединялись, сливались воедино, размывались… Теперь Примаро видел всё и сразу. И этот вселенский ансамбль сводил с ума.       И всё же… С чем он имеет дело? Почему этот окаянный сон воспринимается как забытый фрагмент собственной жизни, как утраченное воспоминание? И почему только сейчас в видении стали появляться детали, которых прежде никогда не было? Очень странные для сновидения детали… Например, мусофобия. Примаро в жизни никогда не боялся ни крыс, ни мышей. Теоретически страху взяться неоткуда. Но во сне он есть. Или фамилия на оружии будущего. Молодой человек точно не помнил, что же там было выведено, но, во всяком случае, определённо не «Драгоций». Вроде бы, что-то, начинавшееся на «Р»…       Примаро рассеянно провёл рукой по белоснежной спине Бурана. Все эти подробности с ним не были связаны. Никак… С каждой секундой он всё больше уверялся в том, что его видение связано вовсе не с будущим, а с прошлым. Но с чьим? В памяти далёкой звездой блеснул образ из сна. Отражение на стекле, за которым простиралась неведомая, мёртвая планета. Прошлое, настоящее и грядущее вновь принялись свивать нить из причин и следствий, превращая в судьбу…       …За маленьким, подслеповатым окошком маленькой, затерянной в лесу сторожки занимался зимний рассвет, окрашивая белые шапки деревьев благородным багрянцем.       Примаро улыбнулся низким розовато-жёлтым небесам. Впервые с того момента, как покинул Змиулан.       Теперь он точно знал, кого следует искать.