Часовой коллапс

      Если бог и существует, то Алексей Рознев никогда с ним лично не сталкивался, не был свидетелем чудес, являемых по одной лишь молитве, и вообще очень сильно сомневался в существовании Всевышнего. Да, в жизни Лёшки было место невероятным феноменам, поразительным и пугающим, но молодой человек, будучи студентом-физиком, всё воспринимал с изрядной долей скепсиса. А отсутствие годных логических и научных обоснований тому или иному явлению списывал на несостоятельность современной науки и на отсутствие средств познания, как любят выражаться философы.       Даже близкое знакомство с загадочным миром часодейства не смогло убедить Лёшку ни в однозначном существовании некоего трансцендентного абсолюта, которому следует поклоняться, ни в реальности магии (слишком уж много в часодейной науке от физики и математики). Конечно, наличие параллельного мира повергло в шок, а умение иных часодеев превращаться во всякую живность вызывало ощущение священного трепета, но лишь поначалу. Проштудировав всю доступную литературу по теме, парень нашёл-таки, пусть и теоретическое, но вполне разумное объяснение. В конце концов, М-теория допускает и не такое.       Не верил молодой человек, само собой, и в дьявола. Но зато он точно знал: ад существует. Только это не какое-то определённое место, представляющее собой помесь жерла действующего вулкана и камеры пыток, а состояние. Состояние неопределённости и бессилия. Состояние абсолютного непонимания. Вакуум, в котором бессильны разум и логика, бесполезны знания и опыт, который доводит до отчаяния. В котором властвует непостижимое. Его невозможно просто взять и поместить в стройные ряды эпистемологических построений. Его нельзя воспринять наглой и бесчувственной логикой. Его никак не пощупаешь, не понюхаешь, не сунешь под микроскоп. Ему не дашь исчерпывающего определения, не подберешь стройной и выверенной дефиниции. Для человеческого рацио непостижимое навсегда останется безликим ёкаем Ноппэра-бо. С мерцающим лиловым пузырём вместо головы и тысячами глаз на ногах. Потому что рацио никогда не даёт полной, целостной картины. Рацио — Прокруст. Оно режет, отсекает, строгает, полирует, убирая всё «лишнее». То, что не в силах понять. К чему не может прилепить ярлык-клеймо. Рацио — инвалид зрения и эмоциональный кастрат. Ему никогда не ухватить сути. Как обезьяне никогда не дотянуться до Луны. Лишь вхолостую лязгнут клещи, и обиженно взвоют пилы.       Для Лёшки таким непостижимым стала Настя. Невысокая хрупкая девушка с повадками кошки, лицом ангела и глазами убийцы. Лёшка уже успел привыкнуть и к летающим тарелкам (в самом прямом смысле), и к парковке машины посредством левитации (отважился на свою голову научить девушку машину водить, называется!), и даже к телепатии. Хотя последняя способность молодого человека изрядно бесила. Но о природе этих сил парень предпочитал не задумываться. Их невозможно объяснить никакими, даже самыми невероятными гипотезами физиков и математиков, ни новейшими достижениями в области биологии и генетики. Любые попытки анализа ничего не давали. Рациональный подход неизбежно приводил в гносеологический тупик.       Мысленно обругав себя, Лёшка повернул ключ в замке. Самым правильным решением будет выкинуть всё это из головы — как минимум до поры до времени. Сейчас его ждут куда более насущные и приземлённые проблемы. Например, придумать, чего пожрать. Настя, конечно, обладала кучей однозначных достоинств: энциклопедические знания по физике и математике спасли Лёшку от катастрофического и неминуемого завала на сессии, а телекинез превращал уборку квартиры в весёлый шоу-парад НЛО. Но при всём при этом были у девушки и недостатки. В частности, она абсолютно, совершенно не умела готовить…       Свет в квартире не горел. Единственным источником освещения был голубоватый монитор телевизора.       — …И на третье место перемещается норвежская сборная перед стрельбой из положения стоя. — Ну да, конечно! Лёшка тяжело вздохнул и зло чертыхнулся про себя. Он уже и сам был не рад, что показал Насте, что такое биатлон. Девушка оказалась на редкость увлекающейся и азартной натурой. И теперь сохранность мебели и посуды в квартире зависела только от того, как будет протекать и чем закончится очередная гонка. Ко всему прочему, Настя болела не за «наших», как положено, а почему-то за норвежцев, у которых сезон с самого начала не задался.       — У шведа уже два промаха, один у норвежца…       Голос комментатора заглушил отчаянно-возмущённый вопль: «Да как так?!» За ним последовал звонкий стеклянный взрыв. Молодой человек осторожно выглянул из-за двери. На этот раз под телекинетический удар попал ни в чём не повинный стакан, мирно стоявший на журнальном столике. Снова здорово! Началось… Лёша возвёл глаза к потолку и одними губами прокричал: «За что?!» Его квартира еле пережила этап кубка в Рупольдигне, а Антерсельва такими темпами и вовсе вскоре лишит крыши над головой!.. И ведь совсем недавно парень готов был на Настю молиться и считать её благословением свыше. Но, похоже, у судьбы и правда есть чувство юмора: за всё хорошее надо платить.       — Последний патрон, на грани штрафного круга балансирует Бё… Но тем не менее восьмым попадает и убегает теперь уже с солидным отставанием от лидеров сегодняшней эстафеты.       — Двенадцатый?! Чтоб тебя!.. — поток разъярённой площадной брани, из которого цензурными были только слова «твою» и «мать», Лёшка пропустил мимо ушей. Пусть уж лучше матерится, чем квартиру громит. И, решив лишний раз не попадаться Насте под горячую руку, молодой человек бесшумно ретировался в соседнюю комнату.       Как и предполагал Лёшка, норвежцев в эстафете постигло фиаско. И сообщила ему об этом сама Настя. К немалому удивлению хозяина квартиры, девушка не стала вымещать злость на кухонной утвари и предметах интерьера. Пострадала лишь дверь в Лёшкину комнату, которую толкнули с такой силой, что та едва не соскочила с петель. Похоже, Настя решила её открыть не как все нормальные люди, а с помощью телекинеза…       — Пятые! — злобно прорычала она, ворвавшись в комнату.       «Не так уж и плохо», — решил Лёшка. Учитывая то, что какой-то из братьев Бё уходил на трассу двенадцатым.       — Неплохо?! — ощетинилась Настя. Она так и не сдержала данного Алексею обещания не лезть в голову. Хотя и очень старалась. — Хрена лысого! Может, для каких-нибудь африканцев, у которых снег бывает только на картинках! Но эти!.. — Шумно перевела дыхание и бессильно всплеснула руками. — Они вообще запороли всё, что только можно! Тащились по трассе, как пьяные улитки! А уж настреляли!.. — Схватилась за голову и с бессильным стоном упала на кровать. — Хуже отстрелялся бы, наверное, только слепой! — Чашка с чаем, стоявшая у Лёшки на столе, круто взмыла в воздух и зависла. — И закономерно оказались в полной заднице!       Чашка, завертевшись волчком, вмазалась в стену. На пол брызнули белые черепки.       — Хорош! — Молодой человек обеими руками вцепился в монитор, который уже успел подняться сантиметров на двадцать вверх. — Завязывай! — Монитор всё ещё болтался в воздухе, но не предпринимал попыток подняться ещё выше. — Во-первых, на новый моник у меня нет денег, а во-вторых, ты поклялась не разносить всё подряд после каждой гонки, которую сливают твои норги! — на одном дыхании, скороговоркой выпалил Лёшка. — И вообще, если так будет продолжаться, то я закрою неуравновешенным псионикам доступ к телевизору! — Красноречиво посмотрел на Настю.       Монитор, слегка качнувшись, плавно приземлился на стол.       — Но мне очень надо что-нибудь расквасить! — взмолилась девушка. — Или хотя бы кому-нибудь в морду дать! — Озадаченно нахмурилась. — В морду… хм… А это мысль! — Порывисто поднялась; на губах застыла хищная, недобрая ухмылка. — Интересно, смогу ли я дотянуться до Антерсельвы телепатически? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.       — И думать забудь! — Лёшка, круто развернувшись на вращающемся стуле, протестующе выставил вперёд ладони. — Если ты вдаришь по Бё и компании — даже с такого расстояния — то, боюсь, до Кенмора они не доедут!       В том, что его гостье под силу даже такое, молодой человек был более чем уверен. Пусть Настя не до конца оправилась от того… что бы там с ней ни приключилось, и пока неважно контролировала свои способности. Но это делало её совершенно непредсказуемой и поэтому очень опасной.       — Я аккуратно! Честное слово! — Пластичное, живое лицо девушки изобразило смущение и искренность. — Дам им маленького воодушевляющего пинка — и всё! Совсем не больно!       Лёшка мысленно прикрыл ладонями лицо.       — Ты, блин, как неправильный джинн в песне Высоцкого: «И кроме мордобитиев — никаких чудес»! — проворчал молодой человек. — И раз уж тебе непременно надо куда-нибудь девать всю твою долбанную злость, то… — одним прыжком оказался рядом с Настей, — попробуй уделать меня. Без телепатии и телекинеза.       — Голыми руками? — неуверенно пробормотала девушка и зябко поёжилась. — Сомневаюсь, что я умею драться…       — Зато я — нет! — отрезал Лёшка. — Видел я, как ты ножи метаешь! Филигранная техника!       — Хороший глазомер и уйма везения. — Пожала плечами Настя. — Но драться — это другое… Я же на все твои тренировки смотрю, как баран на новые ворота. Если бы мне что-то подобное было знакомо, то знания бы пришли — как с физикой. По крайней мере, я так считаю… Так что… Не думаю, что мне такое по силам.       — Я не верю в везение. Не в твоём случае, — резюмировал молодой человек тоном, не терпящим возражений. И тут же, без предупреждения, поймал хрупкую шею девушки в боевой захват. — Попробуй освободиться.       Настя застыла без движения, как статуя. Казалось, она даже не дышит. Но вот девушка мягко перенесла вес тела на согнутую в колене левую ногу и плавно вывела вперёд правую. Левая рука медленно согнулась в локте… Лёшка, хоть и был готов к такому повороту, занервничал. Он узнал эту боевую стойку каратэ. Нэкоаши-дачи или кошачья стойка. Используется для ударов ногами и ударов в прыжке. Её, стойку эту, очень любил Де Ла Хойя…       Девушка вновь замерла. Только это была не растерянность и неуверенность. Сейчас тренированные мышцы были напряжены, дыхание — ровным и глубоким. Настя сохраняла выбранную позицию со спокойствием и терпением хищника. Будто чего-то ждала…       Ещё один вдох — и девушка взорвалась шквалом точных, быстрых движений. Гармоничных и парадоксальных. Резких, как удар ножом, и грациозных, как полёт лебедя, точных, как математические формулы, и расслабленных. Вот только это была не безалаберная беспечность ученика, не спокойная уверенность закалённого бойца, а расчётливая, скупая и смертоносная небрежность мастера. Одним ударом в живот она заставила Лёшу разжать руки и тут же, выпрямившись, как пружина, врезала ногой в грудь. Не удержавшись на ногах, парень рухнул навзничь.       Настя же во все глаза уставилась на поверженного противника.       — Ого, — потрясённо выдохнула она. — Я и не знала, что так умею!       — Так я и думал… — напряжённо бросил Лёшка, ловко вскакивая на ноги. Окинув девушку тяжёлым, подозрительным взглядом, сухо добавил. — Если бы ты била в горло, я был бы трупом.       Значит, Де Ла Хойя был всё-таки прав…       …Юрец видел Настю всего дважды. Первый раз — случайно на улице заметил её выходившей из Лёшкиной машины. Тогда приятель предсказуемо привязался к Лёшке с расспросами, мол, где ты, чувак, склеил такую куколку. Что и говорить, для Юры хрупкие, миниатюрные девушки — нечто вроде фетиша. Настя — как раз из таких. Тогда Лёшка скормил Де Ла Хойе всё ту же байку про израильскую знакомую, но посоветовал даже не пытаться подкатывать, сославшись на тяжёлый период в жизни девушки. Об истинных причинах молодой человек предпочёл умолчать, пощадив психику друга.       Но во второй раз едва не подставилась сама Настя. Как-то на днях Де Ла Хойя примчался с утра пораньше клянчить кофе — в который раз за месяц. Лёшка, попросив подождать его на кухне, умчался в душ. А Юра послушно поплёлся на кухню. И обнаружил там Настю за излюбленной формой утренней гимнастики — метанием кухонных ножей в многострадальную, до дыр исколотую мишень для дартса.       — Кофе? — не оборачиваясь, спросила девушка.       Бедняга Де Ла Хойя будто примёрз к полу и вытаращил на Настю квадратные от удивления глаза. А та, лучезарно улыбнувшись, протянула ему маленькую чашку с термоядерным, но умопомрачительно вкусным эспрессо… или его более экстравагантной вариацией. Бывший десантник только механически, судорожно кивнул, принял из рук Насти чашку и снова уставился на неё обалдевшим взглядом.       В таком виде и застал его Лёшка.       — Ты чего, Юрец? НЛО увидел? — говорил молодой человек уверенно и насмешливо, хотя внутри у него всё оборвалось. А если Настя и правда устроила показательные полёты посуды?       «Я ничего не делала!» — тут же мысленно отозвалась та.       — Ты не говорил, что у тебя знакомые в Моссад, — прошептал Де Ла Хойя и кивнул на мишень, в которой торчали неизменные ножи…       — Он был прав, — донёсся до Лёшки грустный, подавленный голос Насти. — Даже в квадрате. Твой друг уверен, что спецслужбы проводят эксперименты на людях с целью развития сверхспособностей… Создание универсального солдата… Похоже, им это удалось. — Обвела пустым, стеклянным взглядом комнату. — Получается, что я — живое оружие… — глухо завибрировало оконное стекло. — Когда ты применил захват, я… мне показалось, что такое уже было. И… тогда я убила своего противника — именно так, как ты и сказал. Я сломала ему шею… Скольких вообще я убила? За что?.. Могла ли я поступить иначе? Не убивать?..       Девушка умолкла и уставилась в одну точку.       — А теперь меня послушай, — властно произнёс Лёшка. — Именно послушай, без телепатии. Во-первых, если ты действительно результат экспериментов спецслужб, то военная. А в армии существуют два закона: устав и приказ. И приказы там обсуждать как-то не принято. Никого не парит, нравится тебе приказ или нет. Кусать локти от досады, конечно, никто не запрещает. Кусай, сколько влезет, хоть все зубы обломай, но приказ выполни. Во-вторых, а если те, кого ты убила, — террористы? Тогда получается, что ценой их жизней ты спасла сотни других. И в-третьих. Если ты ничего не помнишь, то твоё военное прошлое не имеет значения. — Осторожно взял девушку за запястье. Пальцы скользнули по чему-то… металлическому. — А это что за хрень? — Лёшка осторожно перевернул руку девушки и тут же брезгливо сморщился. — Пирсинг! — Молодой человек, в общем-то, спокойно относился к татуировкам, пусть даже ими расписано всё тело. Но пирсинг он терпеть не мог.       — Я не знаю, откуда это. — Покачала головой Настя. — И могу тебя заверить: сама бы я ни за что не стала бы уродовать своё тело подобным образом. Я даже снять его пыталась!       — Не поддаётся? — Парень озадаченно нахмурился. Он заметил на запястье девушки еле заметные, белёсые следы от порезов.       — Ни в какую. Ни руками, ни ножом, ни лезвием. Я даже телекинезом пыталась. Как видишь, без особого успеха. Любая попытка избавиться от этой штуковины причиняет жуткую боль… Как будто она не хочет, чтобы её снимали.       — Интересно… — Лёшка, включив яркую настольную лампу, принялся изучать странный пирсинг. — Похоже на…       Парень так и не договорил. «Пирсинг» слабо засветился голубым. Над ним вспыхнул небольшой сферический голографический монитор.       — Охренеть… — пробормотал Лёшка. — До чего дошёл прогресс…       — Язык пользователя: русский, — произнёс холодный и ясный мужской голос. — Статус пользователя: гражданский астрофизик. Ограниченный доступ к досье разрешён. Вывожу данные на экран. — На мониторе возникло… лицо Насти. — Равилла, Адрия Валерия. Социальный статус: дезертир, военная преступница. Обвинения: государственная измена, геноцид, терроризм, массовые убийства, торговля людьми…       Лёшка больше не слышал страшного монолога голограммы. В голове билась пойманной птицей одна и та же мысль: «Это безумие! Один человек не может натворить столько!»       Внезапно комната погрузилась в мёртвую, звенящую тишину. Голограмма смолкла, монитор погас. И в этой липкой, оглушительной тишине еле слышный, обречённый шёпот прозвучал громче, чем крик банши:       — Я… чудовище!..