Часовой коллапс

      Пробуждение было медленным, тяжёлым и болезненным. Голова трещала так, будто в неё засунули целый собор. Мягкие, едва различимые шорохи, наполнявшие каждое утро в Змиулане, превратились в нестерпимый гул, завывание ветра за окном воспринималось как истошный, исступленный крик некоего потустороннего, сверхъестественного существа. Даже неизменное сухое и чёткое тиканье главных часов, к которому Захарра давно привыкла, доносились до измученного разума звенящими и пронзительными ударами гонга.       Девушка осторожно приподнялась на локтях. Тело казалось хрустальным: одно неосторожное движение — и оно разлетится водопадом радужной пыли. Губы изогнулись в слабой, ироничной усмешке. Этого и следовало ожидать, в общем-то… После побега Юсты примипил (именно так обращались к лидеру чужаков его подчинённые) буквально осатанел. Захарра до отчаянного исступления не хотела вспоминать тот ад, в который превратились для неё последние три недели. Три недели систематических побоев, изощрённых, зверских пыток и бесконечных унизительных и жестоких изнасилований.       Девушка, шумно выдохнув, на негнущихся, словно деревянных ногах подошла к окну и вцепилась пальцами в подоконник. До боли, до побелевших костяшек. Так, будто от этого зависела её жизнь. Невидящий взгляд утонул в непроглядной черноте за окном…       Когда-то она была свято уверена, что более жуткого, вероломного и жестокого человека, чем Астрагор, нельзя себе и представить. Но Лёшка быстро разрушил эту иллюзию, посоветовав наивной часовщице познакомиться с историей остальской криминалистики. В частности, с маньяками. Тогда Захарра, с замиранием сердца читавшая об изуверствах Чикатило, Фишера и Джумагалиева, даже подумать не могла, что буквально через год станет живой игрушкой в лапах подобного садиста…       Всё ещё затуманенный взгляд, лишённый контроля всевидящего разума, поплыл в свободном дрейфе по комнате и остановился на зеркале, из которого на Захарру взирала такая знакомая и уже такая чужая девушка. Ладонь медленно поползла по некогда тёмным волосам…       Сознание озарили яркие, кроваво-алые зарницы воспоминаний. Фрагменты из фильма МВД СССР «Нить Ариадны», повествующем о злодеяниях Сергея Головкина, по прозвищу Фишер. «Я сказал этим троим, кто за кем будет умирать», «убедившись в смерти ребёнка, подвесил его за ноги на вделанный в стену крюк, отрезал нос и уши, отчленил голову», «отсепарировал мягкие ткани, поджарил их на паяльной лампе и съел», «одного расчленил на глазах у другого»…       Одиннадцатилетний мальчик, последняя жертва Фишера, поседел за считанные минуты.       Захарра тоже…       Примипил, как и печально известный серийный убийца, тоже мучил и убивал других на глазах у Захарры. Как обитателей Змиулана, людей, которых девушка знала едва ли не всю свою жизнь, так и собственных же подчинённых. Дико, кошмарно и, на первый взгляд, абсолютно бессмысленно. Но Захарра знала причину. Ответ был прост и страшен. Человека можно подчинить, лишь полностью сломив его волю, заставив почувствовать себя одиноким, беспомощным и уязвимым. И тогда жертва расскажет, сделает и покажет всё, что захочет палач, — лишь бы прекратить собственные мучения.       Лидеру пришельцев нужна была информация. О Юсте. Вернее, о том, где её искать. Каким-то неимоверным образом этот зверь узнал о том, что несчастная вдова именно улетела из замка и что помогла ей в этом Захарра. С недавних пор — о Мааре. С чего бы, интересно. Ведь молодого человека схватили в первый же день. И о Примаро. Монстра очень заинтересовал этот странный парень. Вернее, его способности. Каким-то непостижимым образом примипил знал, что Примаро обладает исключительным даром, но вот каким…       Дрожащий луч тусклой вечнолампы с робким любопытством скользнул по волосам Захарры, отчего те ярко вспыхнули расплавленной платиной. «Какая странная штука, эта оптика», — подумала девушка. Ведь её волосы так до конца и не утратили пигмент, а вместо этого приобрели бледно-жёлтый оттенок. Цвет солнца, пробивающегося из-за туч. Цвет надежды…       Разжав, наконец, онемевшие пальцы, девушка отошла от окна. Развернулась. Угрюмым, полным холодного, бесстрашного презрения взглядом уставилась в тяжёлую дубовую дверь с массивной стальной ручкой в виде извивающейся, готовой к атаке змеи. Сейчас. Сейчас снова всё начнётся. Снова отворится с настойчивым негромким скрипом дверь, на пороге, как всегда, возникнут бессловесные стражи в чёрных костюмах, небрежным движением футуристичного вида винтовок укажут на выход… Измученный, истерзанный разум надрывно вопил, умоляя не думать о том, что будет, не вспоминать того, что было, скрыться в спасительном мраке безумия. Но Захарра уже не обращала на это внимания. Она твёрдо решила во что бы то ни стало сохранить рассудок. Помнить. Ненавидеть. И в этой ледяной, едкой, как кислота, ненависти черпать силы, чтобы… нет, не просто выжить. Изучить врага. Наблюдать. Анализировать. Рассчитывать. И когда-нибудь нанести проклятым узурпаторам удар в спину. Когда-нибудь. Но не сейчас. Ведь пока о своих врагах девушка знала ничтожно мало. А как можно победить то, чего не знаешь и не понимаешь?..       Взгляд усталых глаз упал на настенные часы с простеньким круглым циферблатом. Стрелки, бессердечно отсчитывая безвозвратно канувшие в небытие мгновения, показывали… семь двадцать. Девушка задумчиво провела рукой по волосам, продолжая гипнотизировать взглядом круглый, как полная луна, циферблат. Очень странно. Обычно безропотные и безукоризненные приспешники монстра приходят за ней всегда в одно и то же время. В семь часов ровно. Изо дня в день. Неизменно. Без опозданий и проволочек. Но сегодня — именно сегодня — ублюдки так и не появились. Сердце в груди Захарры сделало сальто и лихорадочно забилось где-то в районе горла. Губы сами собой расплылись в благодарной улыбке. Неужели… время сжалилось над ней? Неужели именно сегодня настало то самое долгожданное «когда-нибудь»?       Сбросив с себя оковы пугающей эйфории, девушка твёрдым шагом направилась к двери. На мгновение задержалась у зеркала и окинула себя критичным взглядом. «Как интересно», — подумала Захарра. Вчера — она это точно помнила — руки были покрыты сетью тонких и болезненных порезов, кожа на ногах висела рваными кровавыми клочьями, а в правом боку, примерно в районе печени, зияла глубокая рана. Но теперь… повреждения исчезли. Все. До единого. Девушка подозрительно нахмурилась. Рана, полученная последней, определённо была смертельной. Почему же тогда она, Захарра, до сих пор жива? Как это произошло? Девушка принялась скрупулёзно, педантично перебирать мучительные воспоминания. И, в общем-то, не особо удивилась, не обнаружив в анналах собственной памяти ничего, что могло бы пролить свет на необъяснимую аномалию. Она прекрасно помнила удар. Помнила острую, ослепляющую, безумную боль. И всё. Дальше — глухой, непроницаемый мрак. Получается, с ней что-то сделали, пока она была без сознания. Захарра лишь восхищённо покачала головой: до чего у этих чёртовых пришельцев медицина-то дошла! В том, что их способности не имеют ничего общего с часодейством, девушка поняла очень быстро. Слишком уж много чисто технических устройств они используют, да таких, что остальским инженерам и не снилось, никакими эферами не пользуются… Похоже, для них часодейство — тёмный лес.       Задумавшись, Захарра и не заметила, как подошла вплотную к двери. На мгновение она застыла, напряжённо, внимательно, до звона в ушах вслушиваясь в подвижную, шелестящую и гулкую тишину по ту сторону двери. Ладонь решительно легла на витую латунную ручку и плавно её опустила. А затем резко отшвырнула от себя прочь. Часовщица надеялась услышать глухой вскрик или хотя бы сдавленную брань. Но вместо этого раздался лишь гулкий стук. Благородное дерево обиженно застонало. Будто почувствовало сильный удар о каменную стену. Девушка, прострелив длинный узкий коридор цепким, задумчивым взглядом, развела руки в стороны и медленно, черепашьим шагом, двинулась вперёд.       О том, что в замке присутствует кто-то незримый, Захарра догадалась давно. Она то и дело замечала странные, почти видимые колебания воздуха, видела, как порой двигались сами собой предметы. Поначалу девушка решила, что это кто-то из бывших учеников Астрагора рискнул, скрывшись при помощи крыльев, найти выход. Но очень скоро Захарра убедилась в полной несостоятельности этой гипотезы: каким-то образом пришельцы прекрасно видели замаскированных часодеев. Бедняга Феликс первым отважился на подобный эксперимент. И единственным. Его очень быстро обнаружили, скрутили и приволокли в бывший кабинет Астрагора, который почему-то облюбовал примипил. Больше девушка давнего знакомого не видела. Одному Времени ведомо, что с ним стало. Может, казнили. А может, держат где-то. Как знать. Но Захарра не испытывала жалости и не мучилась от болезненных уколов совести. Глупость, которую столь опрометчиво совершил Феликс, не привела ни к чему. Ни в общем, ни для неё лично. Только, пожалуй, отсрочила неизбежные мучения…       Или…       Девушка остановилась у низкой мавританской арки и снова прислушалась. Дальше коридор сужался настолько, что в проходе едва могли разминуться два человека. Зато в тесных, глубоких нишах можно было спрятать хоть целый взвод — при большом желании, разумеется. Захарра с мрачной благодарностью вспомнила о Примаро. Именно его загадочные, странные слова о том, что у стен в Змиулане появились руки, ноги и мозги, умноженные на личный опыт, помогли девушке собрать воедино все фрагменты головоломки. Захарра всего один раз попыталась сбежать из своей комнаты, ставшей в последнее время её тюрьмой. Попытка обернулась полным крахом: стоило часовщице открыть дверь, как чьи-то сильные, невидимые руки грубо втолкнули её обратно. Тогда-то девушка и поняла окончательно: в замке, кроме уже знакомых ей бойцов в чёрных костюмах, есть ещё и другие, обладающие поистине невероятной маскировкой. Обычным человеческим зрением их не засечь, не ощутить дыхания или тепла, даже находясь совсем рядом. Невидимые солдаты имели весьма гадкую привычку: обнаруживать себя только в момент атаки или нейтрализации потенциальной угрозы. Взвесив все за и против, Захарра решила не искушать судьбу: часовщице вовсе не улыбалось вновь оказаться взаперти, не успев освободиться. То, что её комната больше не охраняется, то, что коридор оказался пуст, ещё ничего не значит. Мало ли, сколько невидимых отморозков скрывается в чёрных провалах ниш? Не могли же пришельцы, в самом-то деле, вот так запросто снять всех бойцов с постов?       Не спуская глаз с коридора, девушка сделала шаг назад. Потом ещё. И ещё. Наконец правая рука уперлась в холодный шершавый камень стены. Захарра запрокинула голову и какое-то время гипнотизировала взглядом узкое длинное окошко, находившееся примерно на высоте двух метров, словно что-то вычисляла. Медленно выдохнув сквозь зубы, девушка подпрыгнула и, уцепившись кончиками пальцев за шершавые камни, с силой подтянулась на руках, стараясь забраться на подоконник. Не удержавшись на дрожащих от напряжения руках, сорвалась вниз и, неудачно приземлившись на колено, еле слышно застонала от боли. Но тут же, яростно сверкнув глазами, вскочила на ноги, прожигая напряжённым взглядом коридор.       — Кто здесь? — громко, с вызовом произнесла часовщица. Захарра готова была поклясться хоть Временем, хоть собственной жизнью: она сорвалась с подоконника не случайно. Кто-то или что-то попросту столкнуло её вниз. — Лучше покажись: я не настроена шутить!       Нервно прислушалась. Ничего. Всё та же звенящая, напряжённая тишина. Неужели померещилось?..       «Стой!»       Казалось, что странный шелестящий шёпот каким-то непостижимым образом звучал в сознании девушки, полностью затапливая разум, просачиваясь во все, даже самые глухие и мрачные тайники памяти, заставляя безоговорочно подчиняться. «Всё чудесатее и чудесатее», — раздражённо подумала часовщица и резко тряхнула головой, словно пыталась таким радикальным способом избавиться от необъяснимого и пугающего чувства. С пришельцами, способными брать под контроль тело, она уже сталкивалась, с теми, что могут одним только взглядом поднять в воздух чашку или кувшин, — тоже. Даже тех, которые мысли читать умеют, встречала (хотя, судя по всему, это огромная редкость). Но чтобы контролировать разум и чувства?..       — Кто. Здесь? — чеканя каждое слово, повторила Захарра. — Мне уже надое…       Девушка осеклась на полуслове и снова прислушалась к тягучей, жидкой тишине. Медленно повернула голову. Да, на этот раз она не ошиблась. За спиной Захарра заметила двоих пришельцев в серебристой форме.       — А вы совсем обнаглели, как я погляжу, — слегка растягивая гласные, ядовито процедила часовщица. — Даже без маскировки…       Вместо ответа пришельцы синхронно вскинули оружие. Послышался уже знакомый искусственный металлический свист, который Захарра для себя окрестила «звуком смерти».       — Сразу стрелять? — тускло усмехнулась девушка. — Даже не попытаетесь взять меня под контроль, а? Или способности сломались?       — Вперёд, — не обратив внимания на тираду Захарры, скомандовал один из стражей.       Захарра не сдвинулась с места.       — Чёрта с два, — хрипло прорычала она. — Если у вас приказ стрелять при попытке оказать сопротивление, — ладони с хрустом сжались в кулаки, — так стреляйте!       Чужие не шелохнулись. Захарра не видела, куда именно смотрели эти мерзавцы — их глаза надёжно скрывали ободки непроницаемых бордовых очков. Но девушка почему-то точно знала, что пришельцы неотрывно пялятся куда-то за её спиной. И отчётливо видела, как мелко дрожат их руки, как вытягиваются от изумления и ужаса лица, как застывают в немом крике губы… Часовщица заинтересованно оглянулась. Что могло так напугать треклятых вурдалаков? Уж точно не она сама: без стрелы, лишённая напрочь каких бы то ни было преимуществ, измученная и усталая, девушка не представляла никакой угрозы.       Однако в длинном сумрачном коридоре никого не было. Захарра вновь перевела взгляд на чужих. Но те словно забыли начисто о её существовании, продолжая всматриваться во что-то, видимое лишь им одним. Стараясь не выпускать стражей из поля зрения, часовщица покосилась на арку и…       Под сумрачными тяжёлыми сводами стояла девушка, которую Захарра никогда не встречала в Змиулане прежде. На первый взгляд, ничего необычного: невысокая, темноволосая, облачённая в уже осточертевшую серебристую форму…       Но незнакомка смотрела вовсе не на Захарру, как должно быть. Девушка, слегка наклонив голову, с каким-то безмятежным интересом наблюдала за парой бойцов по ту сторону коридора. Казалось, она излучала абсолютное, вселенское спокойствие. А вот солдаты явно занервничали. Один из них рывком вскинул оружие. На груди у незнакомой девушки вспыхнула, дёрнулась и застыла бордовая точка. Но девушка будто и не собиралась вовсе предпринимать никаких попыток к сопротивлению. Она просто стояла и с интересом рассматривала направленную на неё винтовку. Небрежно повела головой, плавно качнулись чёрные длинные локоны, глаза, едва заметные в полумраке, зажглись ядовитым жёлтым огнём, и бойцов отбросило метров на пять и крепко приложило головами о стену.       — Вот это да! — восхищённо прошептала Захарра одними губами, с благодарностью глядя на незнакомку.       Ей приходилось видеть, как чужие двигали силой мысли мелкие предметы — кувшины, стулья, например. И то на небольшие расстояния. А потом, похоже, маялись от головной боли и адской слабости во всём теле — как минимум, со стороны это выглядело именно так. То, что сделала эта девушка, не укладывалось в голове. Мало того, что она отшвырнула двух здоровых мужиков так далеко, она, судя по всему, чувствует себя превосходно.       Но девушка не обратила на часовщицу никакого внимания. Она быстрым шагом подошла к поверженным врагам, пристально посмотрела на валявшиеся вповалку тела, щёлкнула пальцами и позвала:       — Эй, Примаро! Проблема решена! — небрежно указала пальцами на не подававших никаких признаков жизни солдат. — И ещё: какого чёрта у меня генератор сел, а?! Ты же говорил, что всё будет в порядке!       — Всё и так в порядке, — тепло отозвался знакомый голос совсем рядом.       Захарра, глухо пискнув, отпрыгнула. Примаро? Часовщица мгновенно, безо всякого труда вспомнила ещё одну фразу, которую обронил перед уходом Примаро. «Даже лёд иногда горит». Бессмыслица какая-то — на первый взгляд. Тезис, лишённый логики. Немыслимое… Да, Примаро, конечно, не самый простой человек. Его можно смело назвать расчётливым оппортунистом, хитрым манипулятором и превосходным лжецом. Но никогда — трусом. И… он никогда ничего не делает просто так. Любые его слова или действия всегда имеют смысл, они определённо подчинены какой-то цели. И теперь Захарра поняла: слова, сказанные Примаро, означали только одно: он нашёл какую-то возможность изменить сложившуюся ситуацию. И поставил на эту возможность всё. Пошёл ва-банк. И… сорвал джекпот.       Воздух рядом с тем местом, где она только что стояла, мелко завибрировал, очерчивая зыбкий, словно сотканный из тумана силуэт.       — Да ну? — незнакомка иронично усмехнулась и вопросительно изогнула бровь. — Если генератор дохнет, то это уже не «в порядке», — решительно отрезала она и перевела взгляд на Захарру.       — Ты рассуждаешь, как военная, — беззлобно поддел её Примаро.       Но девушка только сморщила нос и нетерпеливо отмахнулась. Она сосредоточилась на Захарре, которая только сейчас смогла рассмотреть свою спасительницу как следует. Девушка была не просто «невысокой», как часовщице показалось изначально. Она была крошечной: её макушка едва доставала Захарре до подбородка. Но незнакомка не создавала впечатления слабой и беспомощной куколки: под серебристой тканью костюма отчётливо просматривались тренированные мышцы. Намётанный взгляд художницы отметил непропорционально большую грудь и изящное личико, более подходящее модели или актрисе, чем военной. Захарра могла бы назвать эту девушку красивой, если бы не её глаза. Даже сейчас, без ужасного, неестественного свечения, её глаза были холодными, жёсткими и… ярко-жёлтыми. Не с зеленцой, как у кошки, не янтарными или шафрановыми. А жёлтыми-прежёлтыми, как солнце на детских рисунках.       — Какой дисциплинированный разум, — с суховатым, деревянным, но искренним удивлением произнесла девушка, обращаясь то ли к себе самой, то ли к Примаро, то ли к Захарре. — Неудивительно, что эти уроды ничего не добились даже псионными пытками — по крайней мере, то, что применялось, можно классифицировать именно так.       Часовщица стиснула зубы. Она вспомнила, как пытались копаться в её голове пришельцы, как она сама чудовищным усилием воли заставляла себя думать о какой-нибудь ерунде… Тем временем девушка улыбнулась.       — Адрия, — представилась она. Заметив, что один из нокаутированных чужих слабо зашевелился, улыбнулась и с чувственным ехидством промурлыкала. — Не так быстро, котик.       Боец медленно встал на ноги, поднял пока ещё бесчувственного товарища и застыл, как истукан, глядя прямо перед собой пустыми, остекленевшими глазами.       «Во имя Эфларуса… — пронеслось в голове у Захарры. — Что она с ними сделала?!»       — Взяла под контроль, — тут же ответила на мысли часовщицы Адрия. — Мне не нужно, чтобы они принялись чудить.       — А не проще ли… — начала Захарра.       — Убить? — закончила её мысли телепатка. — Нет. Во-первых, я одна против… — девушка на секунду умолкла, словно к чему-то прислушиваясь, — почти трёх сотен бойцов, среди которых есть и псионики. Если мы хотим выбраться отсюда живыми, то нам нужны люди. Во-вторых, — Адрия задумиво уставилась на безучастных солдат, — мне показалось, что они… тоже действуют не по доброй воле.       С этими словами она мысленно приказала одному из послушных ей бойцов подойти ближе. С минуту пристально смотрела на него, а затем с мрачной искренностью шепнула:       — Мне жаль, — и подняла руку.       У запястья вспыхнул длинный синий луч-клинок, и Адрия одним плавным движением перерезала пленнику горло. Тот захрипел и медленно осел на пол. Захарра не почувствовала ни отвращения, ни жалости, ни страха. Ничего.       — Этому я ничем не могла помочь, — тоскливо, словно оправдываясь, проговорила Адрия. — У него даже в фундаментальных структурах сознания заложено неукоснительное подчинение…       — Не вини себя, — тихо сказал Примаро, опуская ладонь на плечо девушки. — Если бы ты его не убила, он спустя час прикончил бы пять человек.       Девушка слабо улыбнулась и начала изучать второго бойца.       — Интересно… Похоже, здесь ситуация обратная, — принялась рассуждать вслух Адрия. — Контроль только на поверхности… Как примитивно… Топорная работа! — девушка позволила себе надменную ухмылку. — Это же проще про… — осеклась, недоверчиво уставившись на солдата. Жёлтые глаза вновь угрожающе вспыхнули. — Он меня знает… — чужого впечатало в ближайшую стену и подняло примерно метра на полтора вверх. — Но… откуда?